«Может ли человек что-то изменить в современной России?»

Семинары проекта «Я-ДУМАЮ»

Ирина Евгеньевна
Ясина

Вице-президент Фонда «Либеральная
Миссия»

 

Ирина Ясина:

Я вице-президент фонда «Либеральная
миссия», который вас сюда позвал. Президентом этого фонда является мой отец. Я
его единственный ребёнок и помощник. Я придумала и веду этот проект «Я думаю».
Мы это делаем седьмой год. На вопрос, откуда деньги, который у вас возникает, я
вам ответственно заявляю, что это не печенье от Хиллари Клинтон. Нас спонсирует
все эти годы единственный человек, Дмитрий Борисович Зимин, основатель и
почётный Президент компании «ВымпелКом», торговая марка «Билайн». Этот
замечательный человек нам помогает все эти годы. Сам Дмитрий Борисович личность
выдающаяся. Сейчас ему 80 лет. Он пенсионер, но до 60-ти лет работал в
оборонной промышленности, был тайным радиоинженером, ковал щит обороны над
Москвой. Имел статус сверхсекретной особой важности. Таких в Советском Союзе
было много. Так он всю жизнь и работал в таинственном «ящике», о котором никто
не знал. Вы, наверное, слышали, что были засекреченные институты, которые
назывались почтовыми «ящиками». Адрес их не публиковался, был только номер.
Дмитрий Борисович проработал там до перестройки. Когда развалился Советский
Союз, оказалось, что больше таинственным инженерам никто не платит, страна
обанкротилась, у неё больше не было денег на гонку вооружений с США. Дмитрий
Борисович в 60 лет был суперспециалистом в своём деле, но случилось так, что
жизнь надо было менять. Его замечательные мозги позволили ему создать первую в
России телекоммуникационную компанию, которая стала обеспечивать мобильную
связь. Сейчас трудно поверить, но раньше мобильных телефонов не было. Зимин
придумал и создал компанию «Билайн», а в 1995-м году акции этой компании начали
продаваться на Нью-Йоркской бирже. Это была первая российская компания, которая
стала известной в мире, получила возможность привлекать инвестиции с международного
фондового рынка. Потом, что бывает в нашей стране очень редко, он ушёл на
пенсию по собственной инициативе, давая дорогу молодым. В 2001-м году Зимин
продал свои акции, которых было очень много, получил хорошие деньги.
Удивительным образом, потреблять эти деньги не стал, а основал на эти деньги
фонд «Династия». Он существует до сих пор и помогает молодым студентам и
школьникам, физикам и математикам. Потому как Дмитрий Борисович сам имел
математическое образование. Нас он сильно любит, поэтому единственный его не
математический проект в использовании денег – это «Либеральная миссия» и
семинар «Я думаю». Так что деньги чистые и красивые, от Дмитрия Борисовича
Зимина. В стране его хорошо знают.

Что
вам рассказывать оптимистического, я не знаю. Потому что с утра стали идти
новости с Украины. Тут есть девушка из Донецка. Как вас зовут? Я, послушав эти
новости, поняла, что не знаю, как и на что реагировать. Не понимаю, что
происходит. Ужас ситуации заключается в том, что, похоже, наши власти решили
ввести войска в Крым. Относиться к этому спокойно я не могу. Потому что, если
это так, то ничего хорошего для страны, для демократии, для нашего внешнего
имиджа я не вижу. Украина – самостоятельная и самодостаточная страна, и свои
проблемы может решать без участия кого бы то ни было. На этом семинаре я всегда
выступаю оптимистично, с оптимистическими взглядами на жизнь, которые мне
свойственны, но сегодня я боюсь оптимизма.

Я
коротко расскажу вам, чем я занимаюсь, потом мы с вами побеседуем, о чём вы
хотите: про Украину, волонтёрство, про Путина, про экономику. Завтра вам про
экономику лучше расскажет Евгений Григорьевич. Хоть у меня и есть экономическое
образование, но экономистом я не работала. Работала я всю жизнь журналистом. Если
я писала про экономику, то производила впечатление по сравнению с другими
журналистами, но никаких осмысленных прогнозов я давать бы не стала. Я слабо в
этом разбираюсь, по сравнению с более мудрыми людьми. Я знаю своё место.
Рассказывая об этом, я ссылаюсь на других. Я журналист и работаю в агентстве
«РИА Новости», которое должно быть ликвидировано. На его месте будет создана
пропагандистская машина под именем «Россия сегодня». Возглавил это агентство
Дмитрий Киселев, человек, выступающий с националистических позиций. Я всё хочу,
чтобы он меня уволил, потому что тогда я чувствовала бы себя пострадавшей от
происков режима. Но он меня не увольняет. Уволить инвалида-колясочника вообще
сложно, меня наше законодательство сильно защищает, от нас, инвалидов,
избавиться сложно. До сих пор я там числюсь, не знаю, как будет дальше. В
агентстве я занимаюсь проектом «Социальный навигатор». Мы выстраиваем рейтинги
предприятий соцсфер. Например, рейтинг ВУЗов в России. Должна быть опубликована
методика. Люди, работающие по этой методике, должны быть известны. То есть,
максимальная прозрачность того, что мы делаем, обеспечивает доверие. Мы
объясняем, почему и как какой-то ВУЗ занимает определённое место. Есть рейтинг,
который выстраивает вузы по количеству олимпиадников по тому или иному предмету
или по количеству золотых медалистов, которые к ним поступают. Есть разные
возможности выстраивать рейтинги. Мы рейтингуем школы, колледжи, детские сады
по городам. Пытаемся рейтинговать больницы, но с этим большая проблема, потому
что никаких очевидных показателей в нашем здравоохранении нет. Это делается для
того, чтобы люди, выбирая, куда пойти учиться, руководствовались бы не сарафанным
радио, а конкретным, очень понятным критерием. У нас есть рейтинг ВУЗов по
критерию зарплаты выпускников этого вуза на первом месте работы. Если вы
учитесь в «заборостроительном» институте, то на первом месте работы вы будете
получать мало денег. Если вы оканчиваете продвинутый институт, то зарплата на
первом месте работы будет высокой. Есть рейтинг московских театров по тому, как
они приспособлены для посещения людей с ограниченными возможностями здоровья.
Работа не политическая, поэтому Дмитрий Киселев меня не увольняет.

Раньше
я работала Директором фонда «Открытая Россия». Он был создан в 2002-м году
Михаилом Ходорковским, который 10 лет сидел в тюрьме, потом Президентом Путиным
был помилован и сразу уехал за границу. Про него тоже могу вам рассказать и
ответить на вопросы, потому как с ним общаюсь и дружу. Это были самые лучшие
годы моей жизни, мы делали много интересных вещей. У нас была школа публичной
политики. В 50-ти российских регионах мы устраивали такие семинары, в регионы
ездили лекторы из Москвы. Очень известные и продвинутые люди: политики,
эксперты, публицисты. Эта огромная машина существовала и была интересной. Был
ещё один проект, который назывался «Клуб региональной журналистики». Я его вела
самостоятельно, это были семинары для журналистов, которые приезжали в Москву.
По два семинара в месяц мы проводили. Ребята из регионов встречались и
обнаруживали, что у ребят из разных регионов одни и те же проблемы. «Клуб
региональной журналистики» существует и сейчас, сеточка журналистов по стране
жива. Если мы что-то интересное узнаём – даём ребятам, и они об этом пишут.
Этот клуб сыграл большую роль в образовании проекта «Я думаю». Как найти в
регионах ребят, которым интересно приехать сюда и послушать разных людей?
Довольно сложно. Если собирать из движения «Наши», то понятно, какой контингент
вы получите. Если собирать из других организаций, созданных Кремлём, то будут
приезжать очень понятные люди. Первые группы мы набирали по знакомым этих самых
журналистов из «Клуба региональной журналистики». С тех пор, пока это проект
существует, развился Интернет, мы стали появляться в социальных сетях, искать
заинтересованных стало намного проще. По моей истории, которая имеет отношение
к этому семинару, всё.

В
своё время я очень активно занималась созданием волонтёрского движения в
России. На этих семинарах мы проводили много встреч с ребятами, которые уже
стали волонтёрами. Мы давали знакомиться действующим волонтёрам с теми ребятами
из регионов, которые могли бы быть в этом заинтересованы, всё это произрастало.
Мы организовывали встречи с ребятами, которые ездят в детские дома, дома
престарелых. Я хотела бы вас спросить, как много среди вас и ваших знакомых
тех, кто занимается чем-то общественно значимым? Большинство из вас найдёт, что
сказать. Когда мы только начинали этот проект, ребята слушали, потому что этого
было не много. Заниматься благотворительностью, участвовать в каких-то
волонтёрских проектах стало очень модно. Во время моей молодости, когда я была
такой, как вы, мы ничего не делали. Мы собирали макулатуру и металлолом, но это
всё было малозначимым, хотя было очень весело, как всё, что ты делаешь в
юности. Никакой значимости в наших занятиях не было.

В
2000-х годах я прочитала книгу испанца, жившего тогда в России, Рубена Гальего,
«Белое на чёрном». Написал её парнишка, выросший в советском детском доме для
детей-инвалидов. Я поняла, что это был ад в то время, когда я была пионеркой,
потом комсомолкой. Мне в голову не приходило, что надо помочь, пообщаться с
этими ребятами. Мы жили в полной уверенности, что наше большое и сильное
государство обо всех позаботится. Эта книжка есть в Интернете, прочитайте её.
Она меня перепахала, перевернула моё представление о жизни. Это парнишка,
который родился с тяжёлым ДЦП и, при живой маме, попал в детский дом. Прочитайте,
у кого будет время. Рубен на 4 года моложе меня. В то время я была уверена, что
наше государство заботится обо всех, а существовали такие невероятные проблемы.
Ребёнок сначала попадает в детский дом, а потом в дом престарелых. Такое у нас
происходит и сейчас, таков путь для тех, кто не может себя обеспечивать, и этот
путь один. Либо это психоневрологический интернат, который ещё хуже. Там часто
здоровых людей объявляют психически больными, держат их в этих учреждениях, как
в тюрьме. Но в тюрьме есть возможность выйти. В психоневрологическом интернате
срока заключения нет.

В
настоящее время я являюсь членом Совета при вице-премьере по социальным
вопросам Ольге Голодец, поэтому достаточно часто бываю в таких учреждениях,
типа психоневрологического интерната. С советского времени там не сильно что-то
изменилось. В Москве стало пристойно, а в регионах волосы дыбом встают.

Про
волонтёрство я могу беседовать долго, это одно из ярких и приятных пятен в
нашей жизни. Когда это видишь, хочется жить дальше и никуда не уезжать, кругом
замечательные люди, с которыми приятно общаться. На таких семинарах всегда
присутствуют ребята, которые считают, что неплохо было бы куда-нибудь уехать из
страны. Такая точка зрения имеет право на существование, мы можем это обсуждать
открыто. Я считаю, что уезжать не нужно, хотя многое не нравится. Но уезжать не
нужно, потому что мы не осознаём, что из ста человек, которые уедут, если они
не продвинутые биологи и химики, а журналисты, экономисты, могут устроиться
хорошо, может быть, 10 человек, которые не будут говорить на родном языке и не
будут чувствовать себя приятно.

Я
не готова читать свою оптимистическую лекцию, потому что с утра приходили
известия, что Россия вводит войска в Крым, для меня это было ужасной новостью.
Давайте перейдём в режим диалога, у вас наверняка есть вопросы по этим темам.

 

Дина Дмитриева, Барнаул:

Надеюсь, Вам у нас понравилось, если
Вы у нас были? Природа у нас уникальная. Я бы хотела выразить вам свою
признательность, потому что Вы, человек, очень высокий по статусу, по всем
регалиям, собрали нас и занимаетесь этим. И это для вас интересно. Для вас это
элемент самореализации. Я хотела бы задать вам такой вопрос: чего вы бы хотели
от нас как от молодых людей, которые готовы и имеют желание строить будущее
страны? Каким бы вы его видели? Какие действия вы бы ожидали от нас? У вас есть
идеальный образ? Можно его послушать?

 

Ирина Ясина:

Мой идеальный образ страны, вашей и
моей, это страна, в которой выборы честные, люди, пишущие в газетах, не врут,
люди на телевидении не врут, говорят то, что есть на самом деле. Страна, где
судят по закону, а не так, как хочется начальству. Образ, как из учебника. Как
за это дело можно бороться и перейти из того состояния, в котором мы живём
сейчас, в то состояние, которое мне представляется желаемым? Здесь есть три
основных момента: честные выборы, свободная пресса и суд, который судит по
закону. Это сложный вопрос, как переходить к такой ситуации. Я не сомневаюсь,
что она будет, но доживём ли мы до этого? Я думаю, что это близко. Сейчас на
вас лежит очень большая ответственность, вам предстоит серьёзная роль. Я
ровесница ваших родителей, у меня дети такого возраста, как вы все. Я никого не
призываю ходить на митинги, потому что, как участник всех московских митингов,
которые были за последнее время, понимаю, что это довольно опасная штука при
том законодательстве, которое настругали за последнее время. Когда человек не
лжёт и делает то, что требует от него совесть, а не начальство, он создаёт вокруг
себя небольшой ореол честной жизни, который потом смыкается с таким же ореолом
другого человека. Александр Исаевич Солженицын был диссидентом, написал
«Архипелаг Гулаг», говорил правильную вещь: «Жить не по лжи». Это просто
произнести, но сложно реализовать. От многих из нас жизнь и судьба требует
какого-то выбора. Не хочется делать выбор, который ухудшает материальные
условия твоего существования и требует от тебя не очень корректных поступков.
Россия сегодняшняя перед каждым честным человеком всегда требует сделать выбор,
который формулируется просто: «Быть лучше, или жить лучше?» Жить лучше – это
расти по карьерной лестнице, иметь высокую зарплату, различные блага. Быть
лучше – это не врать, не предавать, не терпеть лжи вокруг. В моей стране это не
совпадающие вещи. Расти по карьерной лестнице – значит врать, подсиживать.
Бывают места, где без этого можно обойтись. Быть лучше, или жить лучше – это
разные вещи. Я очень хочу, что эти два понятия не были перпендикулярными
векторами, чтобы это стало возможно одновременно.

 

Дина Дмитриева, Барнаул:

Я работаю в школе учителем, преподаю
английский язык.

 

Ирина Ясина:

В моей парадигме, о которой я
рассказываю, учитель в школе – это трудно, если вы преподаёте литературу или
историю. Как сейчас мучаются учителя истории! Что им нужно говорить детям? В
школах проводятся выборы. Приходит дядя, который говорит о том, чего ждёт от
вас территориальная избирательная комиссия. Учителя начинают вбрасывать,
мухлевать. Я бы очень хотела, чтобы некий человек, для меня идеальный (но это
требует мужества и того самого выбора), сказал бы, что он не будет.

 

Дина Дмитриева, Барнаул:

Я не могу сказать такого про свою
школу. Но я хотела бы перевести разговор в другое русло. Вы не могли бы мне
перечислить те сферы жизни, в которых необходимы улучшения со стороны молодёжи?
Какие волонтёрские движения от молодёжи вы считаете самыми актуальными?

 

Ирина Ясина:

Мне кажется, что сейчас это те самые
дома престарелых, в которых бабушки и дедушки брошены своими детьми и внуками.
Одиноких среди них не много. Если вы зайдёте на сайт движения «Старость в
радость» – это такие же ребята, как вы. Они туда едут или пишут открытки своим
подопечным бабушкам и дедушкам, поздравляют с праздниками, пишут о себе. Для
пожилого человека одиночество – самое страшное. Как правило, в наших домах
престарелых содержаться люди, которые брошены своими потомками. Мне кажется это
очень важным.

 

Егор Макишвили,
Екатеринбург:

У меня такой вопрос. Почему убирают
«РИА Новости» и ставят «Россия сегодня»?

 

Ирина Ясина:

Я бы сама хотела знать ответ на этот
вопрос. В стране есть два информационных агентства, оба они государственные.
«ИТАР ТАСС» и «РИА Новости». Если вы посмотрите на количество ссылок в газетах,
то «по информации «РИА Новости» звучит чаще, чем «по информации «ИТАР ТАСС». Изначально,
ещё в Советском Союзе, это было «Агентство печати и новости». Предполагалось,
что «РИА Новости» должно было заниматься пропагандистскими штуками на
заграницу, рассказывать проклятым капиталистам, как у нас хорошо жить. «РИА Новости»,
которое возникло на месте «Агентства печати и новости» перестало быть
пропагандистом, стало для государственного непривычно честным и объективным
СМИ. Приведу пример. «РИА Новости» на государственные деньги снимало московские
митинги сверху, с беспилотника. ГУВД говорит, что там 10 тысяч человек, а когда
смотришь на картинку, снятую им, видно, что больше 100 тысяч человек. «РИА Новости»
не давало комментария, но создавало такую новость, которая говорила сама за
себя. Ещё прямые трансляции из судов. Судят Навального по делу «Киров-лес», и вы
можете в режиме реального времени видеть, что там происходит. Можно и не
комментировать. Поэтому вместо «РИА Новостей» будет «Россия сегодня» с Дмитрием
Киселевым, который хорошо чувствует, что нужно власти.

 

Егор Макишвили, Екатеринбург:

Мне интересно, как сильно фильтруют
«РИА Новости». Ведь не все новости надо показывать людям. Я считаю, что цензура
фильтрует то, что можно показывать.

 

Ирина Ясина:

«РИА новости», которые существовали
при Светлане Миронюк, сейчас уволенной, показывали всё. Другой вопрос, что на
первой странице были самые приятные власти новости, а что-то неприятное, те же
митинги, помещали на второй странице. Их нужно было поискать. Но, в принципе,
было всё. Я не большой специалист по информации, которую даёт «ИТАР ТАСС», но у
меня такое ощущение, что они дают меньше. Они митинг не прячут на второй
странице, а не рассказывают о нём вообще.

 

Егор Макишвили,
Екатеринбург:

Я предполагаю, что новости на «Россия
сегодня» будут более фильтрованные.

 

Ирина Ясина:

Я думаю, что «Россия сегодня» не будет
давать информацию для внутреннего потребителя. Они будут всё гнать на Запад или
на Восток, это будет переваренная информация для того, чтобы создавать светлый
образ нашей страны. Я бы очень хотела, чтобы осталось «РИА новости», но меня не
спросили.

 

Александра Лихашкина,
Волгоград:

Я учусь на социолога. Вы заговорили по
поводу старости, у меня возникли вопросы, которые меня волновали. Как вы
думаете, почему именно сейчас так происходит, что дети бросают своих родителей?

 

Ирина Ясина:

Знаете, это было всегда. Я была совсем
ребёнком, когда мои мама и бабушка разговаривали о том, что бабушкину сестру
сын отдал в дом престарелых, потому что у него была молодая жена, которая не
хотела жить в однокомнатной квартире с пожилой матерью мужа. Мама с бабушкой об
этом говорили так, как будто человек предал свою мать. Мои мама и бабушка
знали, как тяжело будет этой старушке в доме престарелых. Она умерла в течение
года. Это проблема была всегда, просто мы о ней не знали. В газетах того времени
не было информации об этом. Я говорю про книгу Рубена Гальего, потому что он
сейчас описал мне то, о чём я не знала, когда всё это происходило. Из этого не
следует, что этого не было. Советская страна фильтровала базар ещё более
тщательно, чем товарищ Путин.

 

Александра Лихашкина,
Волгоград:

Вы сказали, что большинство этих
пожилых людей имеют детей. Есть какая-нибудь статистика? Поскольку я социолог, я
знаю, что все исследования базируются на статистике, без неё мы не можем ничего
говорить. А статистики по большинству проблемных вопросов нет. Как можно
сделать так, чтобы этот вопрос больше открыть?

 

Ирина Ясина:

Такой статистики нет. Вы приходите в
своём городе во все дома престарелых. Методом коврового опроса спрашиваете
бабушек или дедушек и составляете такой портрет. В домах престарелых по России десятки
тысяч стариков. Я не думаю, что у всех у них дети погибли в какой-то
катастрофе. Только методом опроса можно это узнать. Я думаю, что если вы
сделаете такой проект в Волгограде, опросив два дома престарелых, то эту
картину можно экстраполировать в целом по стране. Волгоград не самый плохой
город. Россия одинаковая, по большому счёту. Хотя я уверена, что на Кавказе,
например, нет детских домов. Но, если вы говорите, что есть, я верю вам. В США
нет детских домов. Если ребёнок остаётся без родителей, то сразу находят другую
семью. Там есть пересыльные детские дома, если человек ещё не пристроен. Есть
случаи, когда ребёнок не хочет жить в семье, бывают такие подростки в любой
стране. Но детских домов там нет, а у нас очень много.

 

Александра Лихашкина,
Волгоград:

Последний вопрос, связанный со
статистикой. Я не журналист, но столкнулась с проблемами. Когда писала свои
научные статьи, разработки, то пользовалась 
источниками по современным событиям в Интернете. Написала статью, а
потом через полгода поняла, что все эти статьи исчезают, удаляются. Как сделать
так, чтобы эти статьи не исчезали?

 

Ирина Ясина:

Не знаю, я сама хотела бы знать, как.

 

Руслан Попов, Дубна:

Мне хотелось бы обсудить вопрос
триумвирата СМИ, власти и законодательства. СМИ у нас достаточно много на
местном, федеральном уровне критикуют процедуру проведения и организации
выборов. Пишут, что есть вбросы. Часто это обосновано, но иногда и нет. Меня
больше волнует то, к чему это ведёт. Люди бойкотируют выборы, как следствие,
вносятся изменения в законодательство, которые ведут к тому, что выборов как
таковых не происходит. Отменяется порог явки, обязательный процент
проголосовавших. В итоге, в Калуге, например, были выборы в Совет депутатов,
депутаты были выбраны количеством населения в 8% от общего числа людей, которые
имеют право голоса. Может, имеет смысл как-то корректировать позицию? Может,
людям надо давать меньше критики и больше рекомендаций к действию, с точки
зрения СМИ?

 

Ирина Ясина:

Интересная постановка вопроса. Говорить,
что на этих выборах всё хорошо, а потом увидеть то, что выбрали? Отсутствие
критической информации приходит в полное противоречие с тем, что происходит в
реальности. Это сложный вопрос. Я думаю, что нужно говорить правду. Не надо её красить
чёрной краской, но и не надо подслащивать. «Жить не по лжи» касается всего. Как
есть, так и надо говорить.

 

Руслан Попов, Дубна:

Правда – это хорошо, она есть. Но её
могут вывести люди, только непосредственно связанные с избирательной кампанией:
наблюдатели, работники участковых комиссий. Есть ли у СМИ моральное право
критиковать и давать оценочное предположение, на каком участке был вброс, если
они не имеют доказательств?

 

Ирина Ясина:

Если не имеют доказательств, то не
могут об этом говорить. Но обычно люди пишут о вбросах, поговорив с
наблюдателями. Задача журналиста всегда – иметь ссылку на достоверный источник,
желательно на два. Оценочных предположений допускать нельзя.

 

Дмитрий Желонкин,
Санкт-Петербург:

Меня интересует ваш комментарий по
поводу ситуации со студенткой НИУ ВШЭ Юлией Архиповой, на которую устроил
травлю известный нам журналист Владимир Соловьёв. Откуда пошла такая ненависть
к НИУ ВШЭ? Может, это чей-то заказ? Мы склонны так полагать. От лица
политологов нашего института мы поддерживаем Юлю. Второй вопрос. Вы говорили о
безупречных выборах, о хорошей жизни, о демократии в России, вы склонны
оптимистически мыслить в этом направлении. Вы действительно считаете, что
демократия в России приживётся?

 

Ирина Ясина:

Я тоже поддерживаю Юлю Архипову. Я её
знаю. Замечательная девочка, которая мне была представлена Еленой Панфиловой, ведущей
соответствующую лабораторию в НИУ ВШЭ. Она очень искренняя, честная, горячая
девочка. Как она отвечала Соловьёву, мне тоже очень понравилось. Никакого
тушевания, никакой робости перед ним. Соловьёву она отвечала просто здорово. По
поводу наезда на НИУ ВШЭ. Мой батюшка давал интервью Тоне Самсоновой, за
которое ему страшно попало от Кузьминова. Кузьминов боится за «Вышку». Идёт
закручивание гаек. Надеюсь, вы не будете писать о моих словах, потому что я к «Вышке»
отношение имею по родству. У меня в «Вышке», кроме папы работающего, училась
моя дочь, мой зять. Я считаю «Вышку» лучшим учебным заведением в стране. Я
проводила много благотворительных вечеров. Я говорю честно и прошу на меня не
ссылаться. Наезд идёт по всем фронтам. «РИА Новости» это наезд, потому что СМИ,
рассказывающего правду, не может быть. Телеканал «Дождь» это наезд. Отстранение
Анны Качкаевой от руководства факультетом медиа-коммуникаций. Там реально
готовили свободных журналистов. Анна уже не декан, не может брать
преподавателей на работу, а там преподавали все, кто реально занимает открытую
объективную позицию. «Вышка» сильно отличается от других ВУЗов, даже в Москве.
Сравнить НИУ ВШЭ и МГУ просто нельзя. За «Вышку» страшно. Есть наезд на
факультеты журналистов, политологов. Сергей Зверев, который возглавляет
факультет политологии НИУ ВШЭ – муж Светланы Миронюк, которая возглавляла «РИА Новости».
Хорошего нет ничего. Надеюсь, что Кузьминову удастся отбиться, он делает для
этого всё возможное и выступает цербером по отношению к Анне Качкаевой. Но он
боится, потому что сейчас не просто. То, что написал потом Кашин – это полная
неправда. Жить по принципу «чем хуже, тем лучше» «Вышка» не учит. «Пусть всё
развалится» – это не наша позиция, никого из нас. Покойный Егор Тимурович
Гайдар, когда я у него работала, прибегала к нему и говорила: «Егор Тимурович,
зачем вы им помогаете?». Он отвечал, что помогает не им, а стране, и что он уже
видел один раз крах своей страны в 1991-м году и больше не хочет. Поэтому нужно
уметь отделять помощь стране от помощи начальству.

 

Дмитрий Желонкин,
Санкт-Петербург:

Я скажу нашу точку зрения по этому
поводу. Мы озабочены этой ситуацией в том плане, что Соловьёв ссылался на то,
что политология является рассадником либерализма, антипатриотизма. Я понимаю,
что из нас воспитывают людей, которые хорошо анализируют, хорошо знают
существующую ситуацию на данный момент. Это не выгодно существующей власти. Мы
тоже озабочены этой ситуацией и будем делать всё, что от нас зависит. Второй
вопрос такой: приживётся ли демократия в России?

 

Ирина Ясина:

Я оптимист. Я думаю, что вы сделаете
своими руками это преображение. Моему поколению и поколению ваших родителей
досталось жить в 90-х и создавать новую экономическую основу. Никто и никогда
не переходил от социализма, который был в Советском Союзе, к рыночной
экономике. Завтра Евгений Григорьевич вам об этом расскажет. Декабристы
выходили на Сенатскую площадь, и кто-то сказал, что это было непоротое
поколение. Вы тоже непоротое поколение. У вас нет того страха, который есть в
моём поколении. Мы этот «совок» прекрасным образом застали. Заканчивали ВУЗы,
устраивались на работу, вступали в партию многие, потому что без этого никуда.
Когда я заканчивала экономический факультет МГУ, мне говорили, что в партию
вступать надо, потому что не сможешь работать, кем захочешь. Это было, в чистом
виде, но я не вступала в партию, Бог миловал. Но многие это делали, потому что
надо было двигаться по карьере. Думаю, что это скоро кончится. У этого режима
нет идеологии. Они пытаются выстроить патриотический дискурс, но, надеюсь, не
получится. Вы упомянули слово «антипатриоты». Это тяжёлое обвинение и не
справедливое. Для меня выражение «не патриот» это не тот человек, который
критикует, а тот, который не критикует. Он видит недостатки и об этом молчит. Я
не верю, что кто-то не видит, какая у нас коррупция. Я не верю, что на Украине
люди, которые посмотрели в сетях фотографии дворца Януковича или дома
Генерального прокурора Пшонки, не увидели ничего особенного. Такая роскошь в
нищей стране – это антиморально. Нельзя не критиковать коррупцию, потому что
это моя любимая стана. Я считаю, что тот, кто критикует, хочет исправить,
хочет, чтобы это исчезло, мы патриоты, а они нет. Был замечательный Пётр
Чаадаев, осмелившийся критиковать Российскую империю, он был объявлен
сумасшедшим. Ему принадлежат главные слова: «Нельзя любить Родину с заклеенным
ртом и закрытыми глазами». Про себя я говорю, что я патриот чаадаевского толка.

 

Илья Матвеев, Санкт-Петербург:

Сейчас многие злые языки называют СМИ
в России не свободными, в рейтинге мы ниже стран третьего мира. Возможны ли при
нынешнем укладе власти абсолютно свободные и либеральные СМИ, пусть даже частные?
Если нет, то возможно ли это в будущем?

 

Ирина Ясина:

В будущем точно возможно. Технологии
развиваются так быстро, что никакая власть ни с каким репрессивным аппаратом за
этим не угонится. Приведу простой пример. Кабельные телевизионщики прекратили
транслировать телеканал «Дождь». Он остался только в Интернете. Но у меня в
телевизоре есть такая функция, которая позволяет смотреть «Дождь» бесплатно. Я
к чему говорю? Они нас гонят в дверь, а мы влезаем в окно. Я не скидываю со
счетов технологический прогресс. В США первым, самым главным агентством
становятся блоги. Это не централизованная редакция, прикрыть это невозможно.
Этого уже стало много, и этому доверяют. Поэтому, как говорили в партизанских
отрядах, всех не перевешаешь. У нас не свободные СМИ, у нас есть свобода в кое-каких
газетах. Но тиражи этих газет невелики. На телевидении свободы нет вообще. Я
работала на телевидении и знаю, как распределяют, какой сюжет давать, а какой
не давать. Было телевидение «Дождь» свободным, и что с ним стало? Количество
домохозяек, которое принимают сигнал от «Дождя» за одну неделю с двадцати
миллионов упало до двух миллионов. Рекламы не будет – СМИ закроется по
экономическим причинам. Официально никто его закрывать не будет. Рекламы нет, и
всё.

 

Виктория Верзилина,
Москва:

Хотелось бы выразить благодарность за
то, что вы сюда пришли и искренне отвечаете на вопросы, которые нас волнуют. У
меня к вам три вопроса, которые как-то уже были затронуты. Хотелось бы получить
уточнение. Мы говорили о свободных СМИ. Я понимаю, что оппозиционная
журналистика является следствием несвободы в СМИ. Есть ли оппозиционная
журналистика в современной России? Как она проявляет себя? Можно ли отнести
радио «Эхо Москвы» к проявлениям оппозиционной журналистики в России? Второй
вопрос больше связан с законодательством. В Конституции 1993-го года сказано,
что Россия – это многонациональное, демократическое, правовое государство.
Насколько Россия соответствует заявленному статусу?

 

Ирина Ясина:

Россия не соответствует заявленному в
Конституции, потому что мы, в общем, авторитарное государство, где все решения
принимает одно лицо. Мы точно не правовое государство, законы действуют так,
как хочется тому, кто принимает решения. Вчерашнее решение по домашнему аресту
для Навального. Если вы видели, канал «Дождь» показывал, как Навальный шёл на
митинги, где его задерживали. Он шёл, обхватив себя руками, и говорил: «Я
ничего не говорю, я не размахиваю руками, я ничего не делаю». Он говорил это в
камеру. Суд принимает решение, что он оказывал сопротивление властям,
выкрикивал лозунги. Это неправда. Поэтому ответ на второй вопрос такой, что
Россия не соответствует.

Оппозиционная
журналистика, конечно, есть, её не много. Она в основном в Интернете. Из
свободных газет – «Новая газета», «Эхо Москвы», конечно, да. Венедиктов
предоставляет эфир людям от власти – это тоже некая справедливость.

 

Виктория Верзилина,
Москва:

Третий вопрос также связан с
Конституцией. Есть такая статья, что в России никакая идеология не признаётся в
качестве государственной. А нужна ли России идеология? Если нужна, то какая? На
чем она должна акцентировать своё внимание?

 

Ирина Ясина:

Идеология нужна. Это должна быть
идеология свободы. Сформулировать её не сложно. Свобода личности, свобода
выражения мнений, свобода вероисповеданий – всё это есть в нашей Конституции.
Там не написано, что есть свобода от исполнения закона. Закон должен быть царём
и Президентом. У нас этого нет. Россия – это авторитарная страна.

 

Виктория Верзилина,
Москва:

Перечисленные вами свободы не включают
понятия правового государства?

 

Ирина Ясина:

Это оно и есть, закон – царь, закон –
Президент. Президент должен соблюдать закон, он един для всех.

 

Виктория Верзилина,
Москва:

Что делать с этой статьёй? Можно ли
внести в Конституцию поправки или вообще её изменить?

 

Ирина Ясина:

Для этого прописана процедура. Она
довольно тяжёлая. Если выборы свободные, то вы не наберёте три четверти голосов
у Думы, просто так, и сколько-то голосов Совета Федерации, потому что при
свободных выборах там должны быть представлены разные мнения. Выборы давно
зачищаются, поэтому набрать три четверти тоже не проблема. Конституция написана
в ельцинские времена. К сожалению, она очень пропрезидентская. Её хорошо бы
подвинуть в сторону Парламента. Сейчас это без разницы. Потому что Парламент
всё равно выполняет волю первого лица.

 

Антон Завирохин,
Волгоград:

У меня вопрос в продолжение темы
технического прогресса. Есть сайт «Общественная инициатива». Туда граждане
могут публиковать свои предложения. Люди, которые зарегистрированы в единой
системе госуслуг, могут проголосовать за это предложение, и оно должно быть
рассмотрено на вышестоящем уровне. Там есть и актуальные предложения. Меня
заинтересовали отмена закона об ограничении электронного оборота денежных
средств и отмена ограничений на посылки из-за рубежа. Насколько эффективны
подобные средства, когда инициатива исходит снизу, есть доступ у широких масс? Есть
ли у подобного метода перспектива? У нас проблемы с выборами, мы не можем
представить кандидатов от широких слоёв.

 

Ирина Ясина:

Я поняла вопрос. Начинаем с того, что
в стране действует закон, который гласит, что, если вы набрали 100 тысяч
подписей, ваша инициатива должна быть рассмотрена в Думе. Это является неким
внесённым законопроектом. У нас Дума примет то решение по неугодному проекту, которое
ей велят. Мы никуда не денемся без свободных выборов.

 

Любовь Акимова,
Санкт-Петербург:

Вряд ли подлежит сомнению тот факт,
что современная молодёжь – будущее России. Сегодня организуется много семинаров
и волонтёрских проектов для молодёжи, где она может проявить себя. Я не вижу
большого количества активистов. Люди 18-25-ти лет говорят, что это не нужно,
никто их не услышит. Как можно развить эту инициативу среди молодёжи, чтобы
попытаться самим решать современные проблемы, а не полагаться на кого-то?

 

Ирина Ясина:

Спасибо, Любовь. Это самый важный
вопрос. Ответ на него предполагает некий рецепт. Я не призываю никого идти на
баррикады, штурмовать Кремль. Я думаю, что в тот момент, когда, в результате
стечения каких-то обстоятельств, власть перейдёт в другие руки, вы доживёте до
этого, неминуемо всё изменится. Когда всё изменится, мы должны иметь в стране
весомое количество людей образованных, ценностных, готовых взять на себя бразды
правления своей Родиной, чтобы ситуация изменилась. Я видела, как развалился
Советский Союз, мне было 27 лет. Если бы меня спросили, когда мне было 17 лет,
верю ли я в то, что что-то изменится, я бы сказала, что нет. Но это произошло.
Я это видела. И нужных людей в тот момент оказалось меньше, чем мне бы хотелось.
Тех, которые взяли бы на себя управление государством. Вот, для чего вы нужны.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

Хотелось бы вставить пару ремарок.
Одна из них по поводу Юли Архиповой. Я с ней лично знаком, она к нам приезжала
в летнюю школу совместно с Иваном Ниненко из этой организации. Мне она не
показалось человеком, особо заслуживающим доверия. Она горячая, искренняя,
честная, но склонна к поверхностным выводам. Склонна экстраполировать мнение на
основе одного факта на общие совокупности и тенденции и бросаться необоснованными
лозунгами и суждениями.

Иван
Ниненко – человек гораздо больше взвешенный. А если нет опыта, то можно и не
высказываться.

 

Ирина Ясина:

А как человек будет расти? Иван
Ниненко намного старше, он рос в открытой России. Я помню, каким молодым и
горячим он был. Юля правильно себя повела, на ошибках учатся. Наше с вами
мнение очень личное.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

Вы говорите о свободе и правде. Любой
спикер смотрит на информацию под каким-то углом. Она не может быть объективной
изначально. Любое восприятие информации отличается от объективной реальности.

 

Ирина Ясина:

Я начинала свою журналистскую работу в
агентстве «Интерфакс», это было в 1992-м году. Там нас учили описывать факт. Вы
не даёте своего мнения вообще. Это не работа информационного агентства. Из
информационного агентства информация попадает в газеты.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

В факте очень много составляющих, в
факте можно о чём-то умолчать. Это же не будет ложью. А угол, под которым
подаётся событие, уже меняется.

 

Ирина Ясина:

А с чего вы взяли, что они умалчивают?
Это ваше оценочное суждение, поэтому это не факт. Вы же не приводите конкретных
примеров.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

О численности митингов разные
источники дают противоречивую информацию.

 

Ирина Ясина:

Тогда,
когда сверху снимало «РИА новости», это было не оценочное суждение. Это была
картинка. Не будем спорить, но вы не правы.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

Просто у меня мнение, отличное от
вашего.

 

Ирина Ясина:

Просто это ваше оценочное суждение, и
моё. Сидящие в аудитории выберут то, какое им нравится. Если мы проголосуем,
кто за вас, а кто за меня, не обязательно, чтобы я победила.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

Вы говорите, что нужны честные выборы.
Имеет ли смысл допускать всех граждан к управлению страной? Управлением должны
заниматься профессионалы, а не все подряд.

 

Ирина Ясина:

Вы путаете выборы и управление
страной. Участие в выборах, конечно, всем, а управление страной не всем. Кого
вы хотите отстранить от участия в выборах, по какому критерию? Вы сказали, что
все не должны принимать участие в выборах. У нас в стране есть всеобщее участие
в выборах. Отменить это невозможно.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

Можно пересмотреть Конституцию. В
Америке другая система.

 

Ирина Ясина:

В Америке система тоже подразумевает
всеобщее участие в выборах. Она двухступенчатая.

 

Александр Карамышев,
Рыбинск:

По поводу национализма. У вас звучали
негативные нотки по отношению к этому термину. Национализм – это любовь к
нации, к своему народу, ничего плохого тут нет.

 

Ирина Ясина:

Народ и нация – это разные вещи.
Почему я должна любить свою нацию? В ней много негативного. Нация не предмет
любви. Народ – это другой вопрос. Любить нацию – это какая-то дикость. Что
такое нация? Вы русский человек и любите всех русских, вы же любите нацию, а не
русскую культуру. Среди русского народа найдётся много таких, которые вообще не
имеют понятия о русской культуре.

 

Алла Галанова,
Ярославль:

Всем известна история, которая
произошла летом с нашим мэром. Вчера был суд, и его арестовали на четыре
месяца. Будет уже год, как он и его команда находятся в СИЗО. У меня такой
вопрос: как столичные журналисты реагируют на эту ситуацию? Какой позиции они
придерживаются? Это политическая репрессия, или он брал взятку и должен сидеть
в тюрьме?

 

Ирина Ясина:

За всю столичную прессу не могу дать
ответ. Я не смотрю наше телевидение и не читаю никаких газет, кроме «Новой
газеты». Я получаю информацию из Интернета, из сформированной мной самой ленты
моих друзей. Я смотрела телеканал «Дождь», там была информация о продлении
ареста Урлашову. Там было горячее высказывание Ирины Прохоровой, которая из
коридоров этого суда говорила о беззаконии и произволе. Я уверена, что если он
брал взятку, то это должно быть доказано. Это не предполагает никаких
произвольных действий. Если бы это случилось, то они могли бы это предъявить.
Никто ничего не доказал. Если это экономическое преступление, то почему арест?
У нас есть много мер пресечения. Браслеты, подписка о невыезде, залог. А это
произвол. Я прожила всё дело «Юкоса» и дело Ходорковского. Там произвола было
ещё больше.

 

Алла Галанова,
Ярославль:

Как вы думаете, почему нынешняя
молодёжь, в своём большинстве, мало интересуется политикой? Кто здесь сидит,
тот интересуется. Основной массе всё равно, что происходит в стране. На моём
потоке в университете учатся 62 человека, из них на выборы ходят 3-4 человека.
Из-за чего это происходит?

 

Ирина Ясина:

Это было всегда, во всём мире.
Политикой интересуется очень мало людей. Там, где люди живут лучше, чем у нас,
существуют институты: суд, полиция, парламент. В моей молодости не многие люди
интересовались политикой. Политикой интересуются в период революций. А мне
этого не хочется. Наша задача создать такие институты, которые сделают
невозможным произвол.

 

Иван Плаксин, Одинцово:

По поводу ситуации с Крымом и
введением российских войск на территорию Крыма. Я могу являться авторитетным
представителем Крыма. Я там жил 12 лет. Я знаю своих соседей, друзей. Крымчане
уже давно поддерживают настроение по присоединению к России. Хорошо это, или
плохо для России? Как поступить крымчанам, которые оказались в сложной ситуации?
Они на весь мир заявили, что хотят отделиться, а это является проявлением
сепаратизма, им грозят жёсткие санкции.

 

Ирина Ясина:

Вы меня простите, я не буду отвечать на
этот вопрос. Я не понимаю, что происходит. Не могу дать ни политической, ни
моральной оценки. Я не считаю возможным это комментировать.

Поделиться ссылкой: