Управление информацией как технология влияния на сознание и поведение людей
Иосиф Михайлович Дзялошинский
Заведующий Научно-учебной лабораторией исследований в области бизнес-коммуникаций НИУ ВШЭ
Иосиф Дзялошинский:
Я думаю, что вы все так или иначе ощущаете, что в процессе любой коммуникации, любого взаимодействия мы влияем друг на друга, ведь цель любой коммуникации – это взаимное влияние. Зачем, например, я сюда приехал? Видимо, для того, чтобы на вас повлиять в каком-то смысле. И технологии, которыми я буду пользоваться, были как-то отобраны. Любой, кто вступает в коммуникацию, не важно, на интимном уровне, на публичном или социальном, медийном, всегда выступает с целью оказать некое влияние на других людей. Однако проблема влияния имеет два очень трудных аспекта. Первый –этический: на каком основании один человек влияет на другого. Кто дал мне, например, право влиять на относительно умных, но взрослых людей? Если исходить из нормального демократического смысла, что все людьми равны, по крайне мере, по политико-социальному смыслу, то никто ни на кого влиять не имеет права. Однако мы непрерывно влияем. Журналист в какой-то вшивой газетенке абсолютно убежден в том, что имеет право каким-то образом повлиять на свою аудиторию. Следовательно, вопрос этики мы пока снимаем. Второй вопрос – технология. Как сделать так, чтобы твоя идея проникла сквозь защитный барьер любого человека и дошла до тех слоев сознания, которые повелевают его мыслями и действиями? Как сказать, чтобы тот, к кому ты обращаешься, услышал тебя, понял тебя и захотел принять твою мысль? На сегодняшний день вы знаете, что в политике время прямого насилия закончилось, хочется посадить полстраны, но как-то уже неприлично. В экономике сейчас тоже уже надо разговаривать, вести деловые переговоры. Короче, надо владеть определенными технологиями. Рассказываю, что придумало человечество, и чем мы пользуемся.
Первый класс технологий называется «белые». Я их так называю, это хорошие технологии. Смысл их в том, что тот, к кому я обращаюсь, в принципе, знает, зачем я здесь, догадывается, чего я хочу. Такие технологии предполагают, что отношения партнерские, равные. Я говорю то, что думаю на самом деле, говорю открыто, предлагаю какие-то свои аргументы. Вы можете мне возражать и сопротивляться. Существуют три «белые» технологии. Первая – это информирование, предоставление добросовестной информации. Вторая – это убеждение, то есть обмен аргументами. Я выдвигаю тезис и предлагаю вам какие-то доказательства, а вы либо их принимаете, либо им не верите. Третья технология – это диалог, но не обмен репликами, а совместное движение к решению проблемы. Об этом говорят все ученые и философы, например, Бахтин. И было бы очень здорово, если бы все в рамках различных обменов мнениями, знаний и т.д. пользовались этими «белыми» технологиями. Однако по моим подсчетам, если все контакты взять за 100%, только 12-15% контактов происходит в рамках «белых» технологий. Так что, это абсолютно нерелевантно современным технологиям.
Второй класс технологий – «светлые». Суть этих технологий в том, что тот, к кому я обращаюсь, понимает, что я хочу, но не всегда понимает, как я это делаю. Таких технологий тоже три. Во-первых, это управление коммуникационной ситуацией. Я могу поставить вас в ситуацию, когда вы не сможете мне возражать, или создать такую ситуацию в помещении, что вам будет не до обмена репликами. Я когда-то был вице-президентом по коммуникациям крупной американской компании, и мне нужно было сорвать переговоры. Мы подняли температуру в помещении до 28-ми градусов, и было понятно, что долго там никто не выживет. Вот так мы можем добиться каких-то нужных нам действий. Второе это использование провокаций. Я могу сказать «слабо», и слабый человек будет делать то, что я хочу. Знаменитый провокативный пиар, которым пользовались в 1990-е годы. В-третьих, это мимикрия, то есть, когда кто-то притворяется другим человеком, выступает не от своего имени, по поручению. Приветствия от другого имени, например. Почему такие технологии «светлые»? Потому что мы быстро догадываемся, проглатываем, терпим, подчиняется.
Третий класс – «темные» технологии. Их тоже три вида. Первое – это создание иллюзорной картины действительности. Помните, была книга «Пятнадцатилетний капитан», был фильм, там есть сцена, как террорист подложил под компас топор. В результате корабль приплыл не в Южную Америку, а в Африку, где всех скушали. Вот это и есть технология подкладывания топора под компас нашего внутреннего мира. Нам рисуют мир не таким, какой он есть на самом деле, хотя мы и не знаем, какой он. Нам кажется, что это правда, то, о чем нам говорят. Еще одна технология – это использование логических ловушек. Когда я вместо выстроенных аргументов начинаю говорить, что «родина требует», «священный долг», предлагаю психологические аргументы, а не логические. Третий вид темных технологий – это психологическое манипулирование. Это игра на наших тайных струнах, на страхе, жалости. Это моя любимая технология.
И, наконец, «черные» технологии. Их четыре. Первая – технология создания кумиров, когда обществу предлагают поверить, что это существо совершенно. Игра на кумирах, впечатывание в наше сознание каких-то идеологий – это очень мощный инструмент. Мы с огромным трудом понимаем, что с нами делают. Из этой модели очень сложно выпутаться. Но эта технология требует определенных умений. Следующая – технология социальных индукций, расширенное воспроизведение неких эмоций. Когда три человека начинают орать, что «наших бьют», то все вокруг начинают драться. Это неопровержимый призыв. Вбрасывание сильной эмоции – сильная модель, которая всегда используется в маркетинге. Следующая технология – внушение, она требует особой атмосферы в обществе. И последняя технология – угроза. Они могут быть в общенациональном масштабе. Зарплаты офицерам повышают, новое оружие вводят, а с кем будем воевать? Это шантаж. Он может быть групповым, национальным.
Вот это набор очень сильных средств, прибегая к которым можно побудить очень большие группы людей делать то, что хочет инициатор коммуникаций, не прибегая к арестам, физическому наказанию и т.д.
Я очень надеюсь, что вы будете знать эти схемы и уметь им сопротивляться. А также разоблачать эти игры. Я не буду вас учить ими пользоваться, но научу сопротивляться, потому что у меня есть твердое убеждение, что то, что мы именуем гражданским обществом, как бы мы к этому ни относились, начинается с коммуникационной компетенции граждан. Поэтому моя тема сегодня – информирование как управление. Она чаще всего используется, недорогая и достаточно эффективная.
Есть «белое» информирование, когда мы сразу сообщаем гражданам, что нас интересует, нет цели что-то утаивать. Мы пытаемся все сообщить, но сообщить все никогда не получается. Чисто рефлекторно мы подменяем слова, подбираем обороты, о чем-то недоговариваем. Даже при условии, что есть установка на честное информационное обеспечение, чаще всего информация сообщается для того, чтобы кто-то принял нужное решение. Никаких бескорыстных технологий информирования не существует. Разговоры о независимости и объективности нужны для самообмана или просто обмана. Вариант номер один – мы передаем информацию, которая востребована конкретным субъектом, личностью или обществом в целом в формах, которые удобны для восприятия. Есть несколько вариантов такого «белого» информирования.
Первый – просто информирование, предложение нового знания, меняя тем самым конструкцию его видения мира, следовательно, он будет принимать другие решения. Получив новую информацию и в нее поверив, человек будет жить и действовать по-другому. К сожалению, эта простая мысль никак не доходит до очень многих людей. Таким образом, просто предлагая новое знание, новые факты, новые мнения, новые оценки, мы тем самым побуждаем людей думать по-другому, оценивать мир по-другому.
Далее идет разъяснение. Мы берем уже известные факты и предлагаем новую схему их разъяснения. Когда кто-то что-то разъясняет вам, это он не о вас печется, а хочет, чтобы вы мыслили и думали так, как он. И это нужно учитывать. Поэтому, когда вам что-то говорят, в уме всегда возражайте.
Третье – интерпретация, это незаметная добавка неизвестного к известному. Например, сидит Лужков, рассказывает общеизвестные факты и чуть-чуть добавляет чего-то. И мы верим. Такие добавки, которые создают ощущение реальности, достаточно часты. Несколько липовых фраз, какой-то фактик, и все – мы получаем совсем другую картинку.
И последняя модель – объяснение, когда мы вставляем какие-то представления, образы в какие-то контексты. Почему это так? Или как этот так получилось? Или что из этого складывается? И тут огромный простор. Нам предлагают некие версии, которые потом могут подтвердиться, а могут и нет. Если мы позволили себе принять чью-то версию, мы сразу становимся рабами того, кто эту версию произнес. Хотя бы на некоторое время. Но это закон – первая версия всегда права. Это вам не Штирлиц, который говорил, что запоминается последняя фраза. Верим мы все-таки в первую версию. Поэтому обратите внимание, почему все так быстро стремятся предложить первую версию того, что происходит.
Чтобы эти технологии срабатывали, нужно три условия. Первое – надо доверять источнику информации. Поэтому любые сообщения, которые должны вонзиться в сознание масс, обычно вкладываются в уста тех, кому доверяют. Часто проблема доверительности у человека, который занимается коммуникациями, одна из центральных. Для этого используется внешний вид, улыбка, постановка голоса и т.д. Надо иметь в виду, что те, кому мы доверяем, часто этого доверия не заслуживают. Чаще всего мы доверяем тем, кто нам симпатичен. Это я проверил на собственном опыте и наблюдениях. Чаще всего мы доверяем «большим» людям, с крупными чертами лица и т.д. Так что, если вы нечаянно кому-то доверяете, остановитесь. Это у него случайно получается, или он что-то для этого делает – низкий голос, спокойная речь, круглые движения и т. д.
Второй фактор – соответствие информации потребностям и возможностям адресата. Мы говорим так, чтобы аудитория поняла, что ей это надо. Вверху и внизу находится то, что интересно, а посередине – то, что нам нужно сказать. Называется технология «сэндвич».
Третий фактор – соответствие текста как носителя информации потребностям адресата. Любую информацию можно упаковать в виде текста так, что он будет интересен, легко читаться и слушаться. Должен сразу сказать, что самое сложное – удержаться между примитивностью текста и некой его интеллектуальной сложностью. Дело в том, что аудитория – существо примитивное. Мы считали, что если аудитория больше ста человек, то средний интеллект у нее семь лет. Поэтому, если я хочу, чтобы меня поняли все, я ориентируюсь, сами понимаете, на кого. А если часть аудитории обладает быстрым и живым умом, то она начинает нервничать, когда ей говорят примитивные вещи. Приходится всегда искать. Итак, мы с вами обсудили самую простую вещь, когда какое-то сообщение нужно упаковать в приемлемую форму и передать аудитории.
Теперь посмотрим то, что я называю осознанным управлением информацией, когда я собираюсь использовать известные мне данные для того, чтобы управлять вашим сознанием и поведением. Имеется в виду, что в голове у каждого из нас есть определенная карта мира, мы много чего знаем, но наша карта кривая, там есть подробные картинки. Тот, кто делает эту карту, управляет нашим поведением. В ней есть два блока – факты и мнения и действия, то есть, как действовать в ситуациях, которые мне рисуют. Все это и есть предмет для управления. У каждого человека есть некая инстинктивная потребность знать о событиях. У нас есть инстинкт, мы должны знать, что вокруг нас происходит. Те образы действительности, которые нам кто-то передает, отобраны и препарированы. Интересно, почему из тысяч событий каждый канал выбирает где-то 16 сообщений? И почему половина этих сообщений на всех каналах одинакова? Кто-то очень внимательно отбирает их по каким-то критериям. Любое происшествие может стать событием, а может им не стать. Событие – это то, что имеет последствия. Чем больше количество людей затронуто данным происшествием, тем скорее оно станет событием, о котором будут повествовать. Также вопрос – насколько эти люди близки нам? Итак, кто-то принимает решение, что о том или ином событии мы должны знать. Более того, любое событие – это капитал. Французский философ Бурдье сформулировал идею символического капитала. У каждого из нас есть такой капитал, это мера нашей известности другим людям и доверия. И этот капитал всегда можно конвертировать. Отсюда страсть людей к известности и знаменитости. А если у самого не получается, то хочется приклеиться к кому-то известному – взять автограф, интервью и т.д. То же самое связано и с событиями. Любое событие, свидетелями или участниками которого мы являемся, становится капиталом. Так что, любое событие, любое сообщение – не просто информация, это демонстрация повышения символического капитала. Все, что нам показывают, это не для нас. Сразу спрашивайте: «А почему вы мне это показываете, зачем?» И еще одна идея по поводу информационного управления. В связи с появлением телевидения возникла проблема спектализации. Любое событие, даже очень трагическое, становится спектаклем, чтобы претендовать на то, чтобы появится в телевидение или даже газете. Нужны кровь и драматизм. А если этого нет, то приходится придумывать. Приходится создавать шоу.
Есть события спонтанные, но таких событий все меньшее и меньше. Другие события обычно кто-то планирует. И с помощью этих событий хотят привлечь наше внимание. А конкуренция за наше внимание в настоящее время огромная. Надо сказать «стоп» и не играть в эти игры. Акценты – это громкие события (отставки, катастрофы и т.д.), вечные события – Новый год, например. Это все используют маркетологи, чтобы выкачивать наши деньги. И циклические события – например, съезд партии, к которому мы раньше долго готовились, теперь выборы. Постепенно все становится очень серьезно. Что можно выдвинуть на передний план, чтобы подчеркнуть значимость событий? Во-первых, содержание. Что, все-таки, произошло? А на самом деле ничего не произошло – два человека разговаривали. Как писал Энгельс, это никого не волнует, если один из них не испанский король, а вторая – немецкая принцесса. Так что разговор президента с премьером всегда является значимым событием. Второе – где случилось. Если примитивное событие встроено в священное место, оно становится значимым. Так что, если что-то хотите сделать, идите на Красную площадь. Время, когда это происходило. Если это простое время, то ладно, а если это историческое время? У нас грядут какие-то события, освобождение кого-то от чего-то. Вопрос – зачем используются эти вдвиги в какие-то святые, исторические моменты? Далее – кто участвовал. Я помню, когда Александр Лебедь баллотировался на пост губернатора Красноярского края, он вызвал двух людей – Алена Делона и Аллу Пугачеву, и голоса пошли по полной программе. Привлеки на любое заурядное событие знаменитых людей, и это событие станет значимым для определенной аудитории. Когда обращаешь внимание не на то, что произошло, не на смыслы, а на то, как это было. Это процедуры. И последнее – это скрытый смысл, когда надо догадываться и вскрывать с помощью определенных интеллектуальных процедур.
Теперь о том, что называется полноценным управлением – карта действительности. Есть два способа. Фильтрация, когда между некими сведениями и нашей головой устанавливаются определенные фильтры. И второе – это фреминг, встраивание неких событий в некий другой контекст. Эти игры на подмене событий и фильтрации являются самыми главными технологиями, позволяющими менять нашу карту действительности и управлять нашим поведением, вниманием и т.д.
Теперь посмотрим практику. Есть две схемы. Некая естественная фильтрация событий, без которой невозможно обойтись. Ни одно средство массой информации и все они вместе не способны нам сообщать обо всем, что происходит. Есть некая неизбежность в фильтрации и отборе, которая реализуется в практиках. Я пять лет работал на радио «Мир» и определял, кого пригласить в студию, а кого нет. Следовательно, существует некая обычная фильтрация. Теперь о правилах отбора материалов медиа. Есть три модели – американская, европейская и российская модели отбора событий и превращения их в новости. Сначала про американскую модель. Первый критерий – привлекательность для граждан, это их интересует. Простейшая модель заключается в том, что в медиа включаются те события, которые, по мнению привратников, кажутся привлекательными или приоритетными для аудитории. Далее – неординарность, которая предполагает, что то, что мы сообщаем, выпадает из какого-то ряда. Знаменитое выражение Херста, создателя современной прессы, «если собака укусила человека, это не новость, новость начинается тогда, когда человек укусил собаку». На что ему сотрудники отвечали, что это, смотря, какая собака, и какой человек. В американском учебнике по журналистике написано, что новость – это то, что считает новостью руководитель отдела новостей. Другими словами, кто-то принимает решение. Затем – новизна, то есть, что-то произошло, о чем еще никто не знает. Раньше новость держалась день. Когда появилось радио, то новости обновлялись каждые три часа. Когда появилось телевидение, новость держалась час. Сейчас новость должна меняться мгновенно. Газета «SundayTimes» в Лондоне выходит пять раз в день с новыми новостями. Интернет постоянно обновляет новости. Интересный принцип – политический успех, то есть, в качестве первых новостей идут новости успешных в политике людей. Поэтому всегда есть обойма людей. Мы считали, что в России 47-49 человек регулярно воспроизводятся в качестве популярных фигур. На телевидении тоже где-то 50 человек, которых постоянно показывают. Они выступают то экспертами, то участниками каких-то совещаний и т.д. Далее – высокий статус действующих лиц.
Европейская модель – это так называемая модель Лубана. У такой модели десять признаков, частично они совпадают с американской моделью. В такой модель главный признак – это то, что новость должна быть новой, а не привлекательной, то есть, раз это произошло, то об этом надо сообщить. Второе – конфликтность. В новости должен быть конфликт между кем-то или чем-то. Далее – количественные, контактные контексты и т.д.
Российская модель. В головах у руководителей новостных агентств есть свои критерии отбора. Во-первых, это содержательная значимость, то есть, само событие значимо для страны, региона и т.д. Есть такое внутреннее ощущение. Это важно. Второе – связь с интересами аудитории. Затем масштабность события, то есть, оно затрагивает значительное количество людей. А потом идут чисто практические значимости – экономическая, то есть, возможность повлиять на рынок; политическая значимость, то есть, снимут ли губернатора после этого, или нет; правовая, будет ли доказано, что определенная норма права эффективна, или нет; социальная, культурная и т.д. Любопытный тезис выдвинули нам наши респонденты, чего нет ни в американской, ни в европейской модели. Это коммуникативная значимость. Имеется в виду, будут ли об этом говорить. Само по себе транслирование новостей, которые нам передают, уже является индикатором к допуску этого сообщения в средства массовой коммуникации. Отсюда как раз рейтинги и т.д. И ценностная значимость – повлияет ли это событие на какие-то социальные ценности, будет укреплять, или разрушать их. Это я называю необходимой фильтрацией. Критерии отбора более или менее понятны. Они позволяют понять, почему средства массовой информации поступают так, а не иначе.
Теперь поговорим о злонамеренной фильтрации событий, то есть, осознанном отключении нас от каких-то событий, или, наоборот, непрерывном информировании нас о том, что нам в принципе не нужно, и о чем мы знать не хотим. Методы фильтрации. Самый распространенный метод – зонтик. Он означает, что над неким типом событий или над нами раскрывается некий зонтик, и эти события до нас никак не доходят, то есть, тема табуирована. Соответствующие списки есть и в бумажном виде, и в голове любого человека, отвечающего за коммуникации. Соответственно, это сообщение нас с вами не достигает.
Следующий прием – воронка. То есть, некое сообщение, о котором нельзя умолчать в силу каких-то причин, нейтрализуется суммарным действием других сообщений. В эту воронку много чего запускается, и это сообщение теряется или нейтрализуется параллельными смыслами, опровергающими или отрицающими. Посмотрите новости, которые дает канал РЕН ТВ после полуночи. Это совсем другие новости. В результате проскакиваются многие важные вещи.
Следующий прием – колесо. Это значит, что перед нашими глазами вертится много разных событий, но некоторые из них обозначаются символами большей значимости. Например, изменения в голосе диктора, другой видеоряд и т.д. То есть, колесо вращается, в него встроено важное событие, но оно теряет свою значимость.
Следующий прием – подмена или замена. Когда сообщение проникает в ряд, но подвергается сомнению источник – «по слухам», «по некоторым другим источникам», «как сообщили». Если источник недостоверен, то, естественно, понижается достоверность самого события.
Другой прием называется заслонкой. Заслонка, в отличие от зонтика, то открывается, то закрывается. Вдруг мелькнуло сообщение, а потом пропало, а потом появилось в другом контексте, а потом с другим комментарием. Получается, что нам все сказали, а мы не заметили и не услышали.
Еще один прием называется односторонним подбором информации, когда на экране один всегда умный, а другой всегда смешной. Мы брали подборку фотографий Чубайса в российских газетах. Это очень смешная подборка. Его снимают либо снизу, либо со стороны, поэтому он постоянно какой-то искаженный, то есть, возникает странное ощущение. Если мы можем дать какую-то картинку, то и восприятие будет другое. Одностороннее.
Замечательная технология – разоблачение участника события, о котором нам либо сообщили, либо нет. О событии ничего не говорят, например, а вот у Немцова есть любовница и незаконные дети. Разве после этого можно ему доверять? Другой прием, когда в действиях человека, участвующего в значимых событиях, отыскиваются некие низменные мотивы. Это он не на благо родины, а ради личных целей. Он извлекает из этого прибыль. Два субъекта, совершающих какой-либо поступок, воспринимаются по-разному: кто беспокоится о счете, а кто о родине.
Следующий прием нашего телевидения – полемика. Происходит сталкивание компетентного человека и глупого. Какая тут может быть дискуссия, когда один берет голосом, а второй пытается сказать что-то умное? Такая технология на публику действует очень хорошо. Поэтому полемичность, когда разыгрывается некое шоу, действительно привлекает внимание большого количества людей, при этом это чистая технология управления информационной картой.
Любопытная технология реализуется в России – это заявления, обращения. Наши актеры обращаются к президенту, пенсионеры пишут письма, а он на эти письма реагирует. Когда я работал в министерстве печати, мы получили бумагу из Администрации президента, где пенсионер требовал обуздать российскую антипатриотическую прессу, которая клевещет на русский народ, с пометкой «просим проблему решить». Это была запись руководителя обращений Администрации президента. Я спросил, что от нас нужно. Мне сказали, что мы должны как-то реагировать, то есть, на все письма нужно реагировать. Так что это хороший способ привлечь внимание. Страсть писать от народа у нас встроена в ментальность.
Еще один прием – это данные из авторитетных источников. Это любимое занятие, как маркетологов, так и политических продавцов. Например, как сообщило ЦРУ, и далее приводятся какие-то цифры. Это называется как раз данными из авторитетных источников, с помощью которых можно скрыть любые другие сведения.
Еще один прием – разоблачительный материал. Была замечательная история с генеральным прокурором России, когда его застукали с любовницей. И такие материалы влияют на публику. Дальше – односторонний позитивный вентиль, то есть, говорим только хорошее и замечательное. Еще есть прием – информационный мусор, когда нас просто заваливают огромным количеством сообщений. Манипуляция временем, когда важные новости сдвигаются на полночь.
Следующий момент, на который я хотел бы обратить внимание, это игра с текстами, что называется, оживленная оценка при управлении новостными текстами. Есть принцип перевернутой пирамиды, согласно которой любая новость или текст формируется от главного к второстепенному. Аудитория относится к тексту с таким же подходом, то есть, о главном должны сообщить в начале. Поэтому, если вы все-таки хотите аудитории что-то сообщить, прячьте этот абзац в середину, а начинайте с чего-нибудь интригующего, но бессмысленного. Запомните: средний россиянин читает прессу 13 минут в день. За это время он может посмотреть 12 материалов, некоторые – 16. Это быстрый читатель, который не читает материал, а смотрит название и первую фразу. Этот же средний россиянин смотрит телевизор 4,5 часа в день, из них 12 минут – новости, то есть, первые три новости новостной программы. Так что, не должно быть иллюзий, что с помощью честной информации мы сможем побудить кого-то к чему-то. Второе – ссылки. Мы закладываем в текст ссылку на кого-то – значимого или нет, именованного или абстрактного, ссылаемся на документы или на некие мнения. Это позволяет нам переформатировать восприятие и повлиять на то, как публика отнесется к этому тексту. Важно, что есть ссылка. Например, «из источников Североморска московским новостям стало известно». Интересно, что это за источники?
Ирина Ясина:
Можно я коротко добавлю? На НТВ был репортаж про Пасху. «Короче, Христос воскрес, с места событий Иван Балонихин». Он вел репортаж из Храма Христа Спасителя, но сказал именно так.
Иосиф Дзялошинский:
Итак, вся идея моего выступления заключается в том, что, осознанно или нет, любые субъекты, вступающие в коммуникацию, непременно фильтруют свои сообщения, вносят добавочные смыслы с одной главной целью – изменить сознание людей, к которым они обращаются, в нужном им направлении. Это направление может быть позитивным – демократическим, либеральным, а может быть совершенно противоположным. И тут возникает проблема выбора. Я его услышал, понял и должен для себя принять решение. Между вами и любым сообщением должна стоять рефлексивная практика. Не надо сразу принимать сообщение, надо вдуматься и понять. Отсюда три типа коммуникаций: услышал – забыл, услышал – рассказал, услышал – понял и принял. Так что, мы с вами должны рационально рефлексивно относиться к любой коммуникации. Теперь я готов отвечать на вопросы.
Максим Балакирев:
Почему на телевидении так много «чернухи», особенно по утрам? Если включить телеканал «Россия», то нам, наряду с кулинарными репортажами, постоянно рассказывают о том, как на женщин нападают насильники и т.д. Мне интересно, зачем это в семь утра показывать?
Иосиф Дзялошинский:
Вы помните, я говорил, что одна из черных технологий – это психологическое насилие. Очень надо, чтобы страна боялась, чтобы все думали, что вокруг нас одни террористы, насильники, убийцы, поэтому кто-то нас должен защищать. И вы понимаете, кто нас должен защищать. Это означает дополнительные ресурсы для правоохранительных органов, повышаются зарплаты полиции, увеличивается число людей в погонах. Если мы перестанем бояться, то будем задавать вопрос, куда тратятся наши деньги.
Матвей Некрасов:
Какую литературу по данной теме Вы бы порекомендовали почитать? Она мне очень интересна, так как я учусь на факультете политологии.
Иосиф Дзялошинский:
Мне очень интересно, куда может устроиться на работу политолог в России? Я тоже преподаю на факультете политологии НИУ ВШЭ. Что почитать? На русском языке можно почитать меня, у меня есть сайт, где достаточно много статей. Если вам это интересно, там достаточно много интересной информации. Поищите в Интернете. В Российской практике много интересных статей только про одну практику – манипулирование, а я вам показал их десять. На английском языке довольно много литературы.
Антон Перлов:
У меня вопрос по поводу средств фильтрации информации. Какие средства могут быть использованы нами, чтобы фильтровать информацию, которая дается в СМИ?
Иосиф Дзялошинский:
Никаких внешних механизмов не существует. Задавайте вопросы – зачем мне это говорят, анализируйте, а потом принимайте решение. Второй вопрос – как это сделано. Для этого надо более глубоко заниматься технологиями. Есть некие приемы, которые легко разоблачаются.
Ирина Ясина:
Скажите, пожалуйста, вы согласны с высказыванием, что если Вас и меня назначить на места Эрнста и Добродеева, то через год мы будем иметь другую страну?
Иосиф Дзялошинский:
Нет, не согласен. Лет двадцать назад я бы согласился, сейчас нет. Есть фраза «политик – марионетка в руках у истории». Возглавив первый канал, нужно будет бороться за рекламу, за рейтинг, за внимание аудитории и т.д. Можно говорить долго, что собой представляют аудитории первого и второго канала. Для них новость – развлечение. 70% аудитории требует развлечений. У меня такая статистика есть. Проблема в болезненности национального самосознания людей, которые попали в переплет истории и отгородились от любых попыток в чем-то серьезно разбираться. Мы бы с вами ситуацию не спасли.
Ирина Ясина:
Я с вами не согласна, потому что если такой инструмент программирования существует, я сама это делала, я прекрасно понимаю, что если давать другие смыслы, то аудитория будет требовать другое. Роль элиты, которая формулирует эти другие смыслы, заключается в том, чтобы людей немножко приподнимать.
Иосиф Дзялошинский:
Мне всегда нравилась ваша романтичность. Но я циник, я убежден в том, что умные люди, элита телевизор не смотрят, а если смотрят, то совершенно другое. А по поводу масс, я бы тоже с вами поспорил. Я заканчиваю сейчас книгу по работе с массовым сознанием, которое по определению ригидно, оно не желает меняться.
Ирина Ясина:
Это модель зонтика, когда нам просто не рассказывают о чем-то. Я уверена, что если рассказывать о событиях, которые наши люди не знают (например, о деле Ходорковского), то это уберет эти зонтики и поменяет ситуацию.
Иосиф Дзялошинский:
Подавляющее большинство наших сограждан все знают, но не хотят знать. Я три года выпускал журнал «Право знать» на собственные деньги, мы провели исследование наших сограждан, и последний номер назвали «Не хочу знать». Люди не хотят знать неудобную информацию. Я хотел бы, чтобы наше телевидение было для умных.
Нина:
Такие манипуляции не нужно отводить только в сферу СМИ. Манипуляция возникает в любых коммуникациях, даже на улице. Но без СМИ общество существовать не может. Если не будет их, то никакой информации не будет. А все шишки опять валятся на СМИ. Любое СМИ строится из очень сложной коммуникации: спонсоры, сетка вещания, приверженности чему-то и т.д. Любое действие СМИ обусловлено влиянием сверху, а развлекательные, культурные сферы более или менее свободны, через них можно передавать какую-то информацию. А человек не должен получать информацию только из одного канала.
Иосиф Дзялошинский:
Я не говорил, что СМИ не нужны. Я просто говорил, что между собой и СМИ всегда нужно ставить ограду в лице собственного мнения и вопросов. Любому, сидя у себя дома перед телевизором, очень хочется увидеть оппозицию, но не дадут. 80% всех российских СМИ связано с властью либо напрямую, либо через бизнесменов. Журналисты – служащие, которые просто выполняют свою работу. Это надо понимать.
Даниил Кузнецов:
А есть ли такой источник, которому стоит доверять, среди СМИ?
Иосиф Дзялошинский:
Нет, никому не доверяйте.
Олег Морозов:
Не кажется ли Вам, что сегодня коммуникация между научным сообществом и массовым сознанием очень сильно затруднена, так как есть языковой регистр, это проблема всей мировой науки. Как это преодолеть, и нужно ли это делать?
Иосиф Дзялошинский:
Журналисты всегда, во все времена были механизмом передачи между мыслителями и аудиторией. В России есть разрыв между научным сообществом и медийным сообществом. Медиа рассматривают ученых не как источник информации, а как источник скандалов. Один из десяти смертных грехов российской журналистики – это нелюбовь к науке, воспевание мистики, экстрасенсов и т.д. Увидеть ученых на экране очень сложно. Мне кажется, это осознанно. Ведь ученые дают людям определенные знания и новую информацию, а нам не надо, чтобы люди что-то знали, люди должны быть послушными. Ученый может сказать просто, журналист может ему в этом помочь. Но нет потребности.
Ирина Ясина:
Вы сказали, что позиция формируется осознанно. Я с вами согласна. Это выгодно. Вы говорите, что на науку нет запроса. А надо ли его формировать? Мне кажется, что телевидение это может сделать.
Иосиф Дзялошинский:
Средний класс заинтересован в перспективном развитии общества, как, например, в Америке. А у нас нет патриотов, заинтересованных в развитии страны. В Америке большая часть населения была заинтересована в развитии страны. У нас средний класс – 20% населения. Эти люди не хотят изменений, они хотят, чтобы им постоянно говорили, что виноваты другие. У нас есть четыре врага: плохая власть (кроме президента и премьера, они хорошие), богатые, которые все скупили, мигранты и Запад. И мы плохо живем из-за этих четырех вещей.
Ирина Ясина:
Давайте все-таки осознаем, что есть некоторое количество задумчивых и ответственных людей в элите, во власти. Хотя элита – это животноводческий термин, выбранный в качестве названия группой лиц, укравшей сумму денег. Я остаюсь приверженцем мнения, что просвещенная прослойка в любой стране мира может двигать ситуацию. И мне бы не хотелось рисовать черным цветом наше будущее. Спасибо!