СТРАТЕГИЯ – 2020 / Материалы СМИ

Судьба «Стратегии–2020» / «The New Times» №29. 12.09.2011

Автор – Дмитрий Докучаев

500 страниц для Путина. Группа экспертов подготовила по заказу премьера проект социально-экономического развития страны – «Стратегия–2020». Документ насчитывает полтысячи страниц и сейчас проходит апробацию в министерствах экономического блока, после чего уйдет на обсуждение в правительство. Какая судьба уготована очередной экономической стратегии – выяснял The New Times.

Задание на разработку новой стратегии давал лично Владимир Путин в начале текущего года. Руководителями проекта назначили ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова и его коллегу из Академии народного хозяйства и госслужбы Владимира Мау. В 21 рабочую группу вошли около 800 ведущих специалистов страны (правда, некоторые из них потом предпочли «хлопнуть дверью»). К концу июня все рабочие группы подготовили свои разделы, еще полтора месяца ушло на оформление законченного текста. В результате получился фолиант, по масштабности не уступающий докторской диссертации: 400 страниц самого доклада плюс 100 страниц приложений.

Новый курс

Впрочем, не масштаб и глубину проработки отдельных проблем считает основным достоинством «Стратегии–2020» один из ее авторов, научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин: «Главное в «Стратегии» – то, что ее реализация означала бы серьезное изменение экономического, а в какой-то степени и политического курса, который проводился до сих пор». В документе, например, признается, что система властной вертикали неэффективна, необходимо вернуть выборы губернаторов и заменить столь модных ныне назначаемых «сити-менеджеров» на избранных мэров. «Стратегия» предлагает сделать акцент на развитии местного самоуправления и низовой демократии», – поясняет Евгений Ясин.

„В «Стратегии» можно встретить весьма либеральные тезисы, которые уместнее смотрелись бы в каком-нибудь оппозиционном манифесте”.

Новый курс, по замыслу авторов документа, предполагает изменение модели экономического роста и иной подход к социальной политике. Авторы констатируют: рассчитывать на то, что нефтяные цены и дальше будут расти, нет оснований, дефицит рабочей силы из-за демографической ситуации в стране будет лишь увеличиваться. Выход – в повышении деловой активности и снижении инфляции. Стратегия предписывает резкую демонополизацию экономики – борьбу с картельными соглашениями, снятие административных барьеров, а также ограничение роста тарифов естественных монополий уровнем годовой инфляции.

Демонополизировать экономику и развивать конкуренцию авторы предлагают с помощью массовой приватизации. Стратегия настаивает на полном выходе государства из капитала крупнейших компаний, разделении и продаже акций госкорпораций, а также запрете на скупку госактивов на деньги госбанков – ВЭБа, ВТБ и Сбербанка. В налоговой сфере предлагается ввести прогрессивное налогообложение для сырьевого сектора. В газовой отрасли переход на прогрессивную ставку налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), привязанную к внутренней цене на газ, мог бы в ближайшие три года принести в бюджет дополнительно 150–180 млрд рублей. Ставки страховых взносов, считают авторы «Стратегии», должны быть понижены с нынешних 34% до 30% и в принципе не пересматриваться в сторону повышения.

Главная цель социальной политики – уменьшение социального неравенства, которое до сих пор постоянно росло. Для этого, в частности, предлагается резко повысить зарплаты в бюджетном секторе, но не выдавать дополнительные деньги на руки (это лишь разгонит инфляцию), а переводить их на счета работников в пенсионные фонды и фонды медицинского страхования. «Тем самым будет наконец-то запущен реальный механизм пенсионной реформы и реформы здравоохранения», – полагает Евгений Ясин. Авторы предлагают постепенное повышение пенсионного возраста в стране до 63 лет – в перспективе до 2030 года.

Одобрить и забыть

«Главное достоинство «Стратегии» в том, что она правильно ставит диагноз: старая модель экономического роста больше не работает», – сказал Тhe New Times Никита Масленников, советник Института современного развития (ИНСОР), один из авторов альтернативного доклада об экономическом развитии страны, подготовленного весной этого года его институтом. Масленников отмечает, что в «Стратегии», написанной для Путина, можно встретить множество весьма либеральных тезисов, ряд которых уместнее смотрелся бы не в правительственном документе, а в каком-нибудь оппозиционном манифесте.

А вот у Игоря Николаева, директора департамента стратегического анализа ФБК, много претензий к новому документу: «Пятьсот страниц, написанных наукообразным языком, осилит только узкая группа специалистов, для остальных это будет филькина грамота. Между тем само название «Стратегия» предполагает не описание всего и вся, а четкое выделение нескольких ключевых целей, которых и надо достичь».

С критикой отчасти согласен один из авторов «Стратегии» Александр Аузан, президент Института национального проекта «Общественный договор»: «Итоговый документ – это своеобразная витрина, в которой выложены разные экспертные материалы с различными условиями для их реализации. Правительство, которое появится в стране летом 2012 года, может выбрать при желании нужный вариант». При этом Аузан настаивает на том, что новая стратегия все равно нужна, ведь старый документ, подготовленный правительством, был одобрен Думой в октябре 2008 года и в силу разразившегося тогда кризиса устарел еще до своего принятия.

«Я прекрасно понимаю двусмысленность ситуации, – отвечает критикам Евгений Ясин. – Заказчиком документа является премьер-министр, а многие наши предложения не согласуются с той политикой, которую он проводит». Без проведения институциональных реформ, направленных на обеспечение независимости судов, свободу выборов, реальную политическую конкуренцию, основные положения «Стратегии» останутся лишь набором благих пожеланий, считает Ясин. Тем не менее он убежден, что экономическая реальность подтолкнет власти действовать в соответствии с положениями документа.

В этом сомневается Никита Масленников из ИНСОРа. Он напоминает судьбу другого стратегического документа – «программы Грефа», разработанной для Владимира Путина, когда он впервые собрался в Кремль в 1999 году. Десять лет спустя сами авторы той программы признавали, что она была выполнена в лучшем случае на 35%. При этом вся политическая часть, связанная с судебной и административной реформами, оказалась просто отодвинутой в сторону. Масленников не удивится, если новую стратегию одобрят, а потом точно так же «оскопят» при реализации.

«Эксперты старались добросовестно описывать имеющиеся проблемы в экономической политике, – утверждает директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики (ВШЭ) Сергей Алексашенко. – Но столь же добросовестно они обходили «запретные» темы – политическую конкуренцию, всепоглощающую коррупцию, отсутствие власти закона в стране, полный развал правоохранительной системы». Алексашенко это не удивляет: «Каков заказчик, таковы и рецепты».

Явный предвыборный акцент в шумихе вокруг документа усматривает Игорь Николаев: «С помощью «Стратегии» власти решают две задачи: с одной стороны, посылают сигнал либеральной части электората – мол, смотрите, мы принимаем «вашу» программу в экономике, поддержите нас на выборах, а с другой – создают себе страховку на будущее. Если экономическая реальность заставит их принимать непопулярные меры вроде повышения пенсионного возраста, они всегда могут перевести стрелки народного недовольства на либеральных экономистов – дескать, это они нам прописали».

Источник – «The New Times» №29. 12.09.2011

http://newtimes.ru/articles/detail/43442/

* * *

Евгений Ясин: «Потенциально мы можем идти быстрее, чем развитые страны».

Почему России нужна новая модель экономического роста /

Московские новости. 08.09.2011

Промежуточный доклад экспертных рабочих групп, разрабатывающих Стратегию–2020, внесен в правительство. Окончательный вариант должен быть готов к декабрю, но публичная дискуссия уже началась. Главный тезис стратегии – России нужна новая модель экономического роста. О том, почему прежняя себя исчерпала, в интервью РИА Новости и «МН» рассказал научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин.

«Бюрократия сама себя не будет ограничивать, а наша – особенно»

– Насколько в промежуточном докладе отражены задачи, поставленные правительством, и как будет построена дальнейшая работа экспертов?

– Заказчиком работы был лично премьер Владимир Путин, который приезжал к нам в Высшую школу экономики. Он поставил задачу создать площадку, где будет обсуждаться варианты решения проблем, которые будут стоять перед страной в ближайшие пять–десять лет. На основе этой работы потом предполагается составление программы правительства. К середине августа был подготовлен первый набросок, 21 раздел – по числу рабочих групп. Сейчас заканчиваем доработку, много спорных вопросов, которые мы быстро решить не можем. Дискуссии продолжаются, и в них уже вовлечены представители правительства. Пока обсуждения в правительстве не было. Мы будем работать по крайней мере до конца года. Затем где-то в мае 2012 года новый президент представит нового премьера и правительство примет программу. Конечно, это будет не то, что мы написали, – правительство еще поработает над нашим докладом. Но в качестве какого-то исходного материала передадим то, что считаем важным. За это время и сами договоримся.

– А первая реакция из правительства на промежуточный доклад уже есть?

– Ключевые фигуры в экономическом блоке правительства знакомы с материалом, это касается и Кудрина, и Шувалова, и Набиуллиной. Они дают нам свои замечания, идут дискуссии. Но важно не то, какая реакция будет у Шувалова или у Кудрина. Важна реакция заказчика. Пока ее нет. Мы ждем.

– Какие аргументы, на ваш взгляд, окажутся самыми убедительными для заказчика и заставят его что-то менять в проводимой политике?

– Изначально была установка, что нужна новая модель экономического роста. Есть понимание, что старая политика в какой-то степени себя исчерпала. Нужны новые идеи, и мы эти идеи предлагаем. Как к ним отнесутся – увидим. Пока мы и сами между собой не обо всем договорились. Документ должен созреть. В целом стратегия получилась, на мой взгляд, там принципиально верный подход к большинству вопросов.

– Не возникает ли риск, что к вашей стратегии прислушаются частично и в итоге эффект будет отрицательным?

– Не исключено. Как я понимаю ситуацию, в правительстве есть общая позиция, что политику надо менять. Все говорит о том, что мы не можем жить, как жили раньше. Чрезвычайные меры, которые предпринимались в начале кризиса, не могут продолжаться долго. Деньги кончатся, а дальше что? Ответ мы и хотим предложить правительству. В целом у нас получился умеренно либеральный вариант. Но это не беспроблемное дело. Стратегия может быть принята, но важно, как она будет выполняться. Работа по формированию новых институтов всегда представляет собой некую «холодную войну». Каждый старается провести свою линию. Модель таких изменений – история вокруг ЕГЭ. Есть предложения, их внесли. В них не было ничего такого, что играло бы важную роль для политической обстановки, но это важно для образования. Это переход к национальным стандартам и проверке на их основе всех, кто хочет получить высшее образование. Этап, который во всем цивилизованном мире уже пройден. Вокруг этого идет драка, и это можно понять. В данной ситуации правительство отнюдь не является консервативной стороной, а, наоборот, добивается перемен. Общественность сопротивляется. В других случаях получится по-другому. Придется решать вопросы, болезненные для правительства и тех элитных группировок, которые его поддерживают. Они будут добиваться своего. Примерно с 1996–1997 годов все реформы идут у нас приблизительно по такому варианту, это неизбежно.

Документ, о котором мы говорим, является рубежным. Он будет говорить о том, будет ли новый президент проводить новую политику. Моя точка зрения в том, что у нас есть два варианта. Один – проводить ту политику, которая проводилась до сих пор. Я ее называю «модернизация сверху», когда власть полностью концентрирована, а позиция бизнеса достаточно принижена. Другой вариант – вы проводите пакет институциональных реформ со всей той возней, о которой я говорил, и в конце концов добиваетесь повышения деловой активности, инвестиционной привлекательности, снижения влияния бюрократии.

Если мы идем по инерционному пути, мы получим стагнирующую экономику, темпы роста которой будут постоянно падать. Даже если предположить, что на каком-то этапе прежняя политика была оправданной для стабилизации после трансформационного шока, то последний кризис положил ей предел. Дальнейшим ресурсом роста может быть только повышение деловой активности, да и общественной активности тоже. Но даже если программа, причем очень радикальная, будет принята, вы вдруг можете обнаружить, что она не выполняется. Мы это видели, когда в 2000 году была принята программа Грефа: по оценке самих авторов, она выполнена примерно на 35%, а по мне – максимум на 15%. Реализация многих важных для экономической жизни разделов, например судебной реформы, в итоге была передана в администрацию президента. Я не сомневаюсь, что так будет и сейчас. Элитные группы, как правило, вмешиваются не на этапе принятия решения, а на этапе его реализации.

– Но вы ведь тоже предлагаете модернизацию сверху, когда бюрократия должна сама себя ограничивать.

– Бюрократия сама себя не будет ограничивать, а наша – особенно. У нее полное убеждение, что российский бизнес способен только воровать, и если его не контролировать, не охотиться за ним, то ничего у него не получится. На этом базировалась предшествующая политика стабилизации. Я убежден, что при таком подходе никакого движения не будет. Я представлял себе развитие страны после 2000 года иначе. Я думал, что рост экономики будет примерно такой, как сейчас, может, чуть лучше. Мы не рассчитывали на резкое повышение мировых цен и увеличение ликвидности в мировой экономике, которое позволило нашим компаниям дешево занимать. В такой ситуации к внутренней экономике не предъявляются высокие требования, можно питаться за счет внешних источников. Большие средства за счет экспорта поступают в руки правительства, значит, можно не слишком считаться с ролью бизнеса. А там, где бизнес играл важную роль, его, как известно, заставили перераспределить деньги в пользу правительства. Сейчас это не удастся. Больше такого стечения обстоятельств не будет, надо думать, как действовать дальше.

«Для России верхняя граница потенциала роста – 4%»

– Вы ожидаете вторую волну кризиса, затронет ли она Россию?

– Конечно, затронет, но если будет. Это длительный кризис, по-моему, ни в Европе, ни в США в полной мере не отдают отчета, насколько серьезный. Дело в том, что развитые страны вступили в новый период развития. Они уходят от индустриальной эры, когда все время увеличивался объем потребляемых ресурсов, на их основе создавались новые технологии и обеспечивались высокие темпы роста. Так было после второй мировой войны, когда все время происходила смена лидера: США, Германия, Япония. После 1973 года, когда было повышение цен на нефть в четыре раза, обозначилась тенденция на удорожание ресурсов, и прежние источники роста стали истощаться. Экономика развитых стран переходит к росту за счет инноваций. Началась более волатильная фаза роста, ведь инновации появляются не каждый день. Должен появиться, как говорит академик Полтерович, «продукт широкого применения», например, персональный компьютер, мобильный телефон, интернет. Вот три изобретения, которые создали колоссальную волну подъема в конце XX века. Сейчас инновационная пауза. Таких крупных изобретений еще нет.

– То есть этот этап тоже закончился?

– Не закончился, мы просто вошли в фазу сжатия. Теперь одновременно поднимаются развивающиеся страны. Отнимают старые отрасли у развитых стран, потому что у них дешевая рабочая сила. Китай, Индия, Бразилия и так далее. Это еще один сильный перекос. От этого общая обстановка в мировой экономике меняется, она явно не будет развиваться по тому сценарию, который мы уже знаем. А если мы попытаемся что-то подталкивать, будем получать пузыри. Что и случилось в первое десятилетие нового века, когда ликвидность в мировом обороте была сильно увеличена благодаря господину Гринспену. Дальше мы пришли к такому моменту, когда эти пузыри стали лопаться. Это был кризис 2008–2009 годов. Он, собственно, просигналил вступление мировой экономики в полосу затяжного кризиса. Если положительная фаза этого процесса – высокие темпы роста, дешевые деньги – продолжается 10 лет, то кризисная фаза будет в два раза дольше. Это моя гипотеза. Пока у вас не появятся новые сигналы в виде новых продуктов широкого применения, нового большого подъема не будет. Небольшой будет. В основном за счет развивающихся стран, которые еще проходят фазу поздней индустриализации. Поэтому США будут расти темпом 1–2% в год, Китай – 6–7%, а в целом мировая экономика будет идти темпами 3–4%. Для России верхняя граница потенциала роста – 4%. Это верхний предел. Такие темпы могут сохраняться примерно до 2050 года. В отдельные годы могут быть «свечки», потом может быть падение. В среднем выше быть не может. То есть может быть, но все равно это будет какой-то короткий период.

Расчет очень простой: последний годы в России рост производительности составлял 5,2% в год. Это были годы подъема. Я исхожу из того, что должен быть 5%-ный ежегодный рост производительности в течение 20–30 лет. Но при этом объем ВВП будет расти меньше, потому что раньше у нас на 2,2% в год росли трудовые ресурсы, а сейчас они будут убывать примерно на 1% в год. И это с учетом притока мигрантов. Обеспечить высокие темпы роста при убывании фактора труда невозможно. Я думаю, мы можем обеспечить рост, но он все равно будет гораздо меньше, чем тот, что был раньше. Это объективный факт.

Дальше, за счет каких факторов мы можем подниматься? Предположим, вы устроили совершенно идеальный деловой климат: Россия будет такой большой офшорной зоной, сюда идут потоки капитала, приезжают люди из разных стран и так далее. И при всем при этом все равно 4% роста – это максимум. А вообще-то меньше, потому что есть институциональные ограничения, вы не можете из них выскочить. Если у вас бизнес боится инвестировать, если только по команде олигархи идут в школы или вкладывают деньги в проекты типа «Сколково» и так далее, то вы сами понимаете, что обеспечить постоянную экономическую динамику нельзя. Если у вас все мгновенно изменится, примерно 4–5 лет будет подъем, скажем, по 7%, но потом будет спад, потому что выскочить из ограничений, которые существуют, очень трудно.

А у нас такие ограничения, которые связаны с давними традициями. У нас очень консервативная страна. Вопрос не просто в повышении деловой активности за счет того, что люди будут более предприимчивыми. Они еще должны отказаться от тех страхов, которые у них остались от старого времени. Но потенциально мы можем идти быстрее, чем развитые страны. И в этом надежда, потому что мы тем самым будем их догонять. Это и будет модернизация. Потому что модернизация не заключается в том, чтобы поменять один станок на другой или технологию на технологию, а в том, чтобы получить от этого эффект, выражающийся в сокращении отставания.

А если мы имеем институциональные ограничения и ничего не делаем для их преодоления, ну, значит, медленнее будем расти.

– Возвращаясь к стратегии. Полоса медленного посткризисного роста в мире повышает вероятность того, что к стратегии все-таки прислушаются?

– Хорошо бы. Но люди, которые будут принимать решения относительно стратегии, руководствуются не только идеальными соображениями: чтобы страна быстрее развивалась, чтобы мы догоняли и так далее. У каждой элитной группы есть свои соображения. Если при каком-то варианте она получает меньше ресурсов, она проигрывает. То есть она будет доказывать, что то, что предлагается, нереально, плохо. Для нас очень существенную роль играет определенный конфликт, который имеет место между бизнесом и бюрократией, включая бюрократию силовую. Бюрократия собирает с бизнеса дань. Разными способами, но собирает. Надо придумать, как это прекратить. Это не так-то просто. Вот закон о полиции приняли. Все понимают, что само по себе это ситуацию сильно не изменит, но шаг определенный сделан.

Скажем, в стратегии есть предложения, что из Уголовного кодекса надо изъять ряд статей, которые регулярно используются, чтобы принуждать бизнес к дани или сажать. Это статьи о незаконном предпринимательстве, о мошенничестве, об отмывании денег, какие-то еще. Это я не от себя говорю, с нами работают юристы, они знают, как идут дела. В арбитражном суде дела обстоят лучше, а дела, которые идут через суды общей юрисдикции, – это то, что проходит через полицию, и где содержится большая часть обвинений в адрес бизнесменов. И в судах общей юрисдикции всегда выигрывает обвинение. Это очень важный момент для того, чтобы бизнесу понять, как он сможет жить. Сможет он жить нормально в России или нет.

Есть и другая проблема, – у нас все время с начала реформ растет неравенство. И самое интересное, что оно растет довольно быстро в последние 10 лет. Это выражается в том, что у нас, скажем, децильный коэффициент – отношение доходов 10% самых богатых к доходам 10% самых бедных – вырос с 4,9 раз в 1990 году до 17. Причем в 2000 году этот показатель был равен 13,5. Это подрывает в обществе доверие к проводимой политике и тоже требует внимания и соответствующих мер со стороны правительства.

«Правильное решение в этих обстоятельствах – это инновации для себя, а не инновации для рынка»

– Критики стратегии говорят о том, что в ней отсутствует промышленная политика. Так задумано? Или просто этот раздел недоработан?

– Я считаю, что мы должны еще кое-что добавить. Но не считаю, что промышленная политика будет играть здесь ключевую роль. И вот почему. Если вы считаете, что главным источником развития на будущий период является частная инициатива, то вы должны ориентироваться на частные инвестиции, на то, что бизнес сам будет выбирать, куда вкладывать. Промышленная политика понятна – это как раз такая ситуация, что в правительстве кто-то знает лучше, куда вкладывать, он высказывает свои советы. Мы получаем такую ситуацию, что все ключи находятся в руках у правительства, а значит, у бюрократии.

Ситуация, конечно, такова, что правительство должно каким-то образом оказывать влияние. И сейчас это влияние оказывается – мы провозгласили модернизацию, мы провозгласили инновации. Только нужно иметь в виду, что инновации такого быстрого и большого прироста темпов не дадут. Это абсолютно правильный курс. Я говорил о нем еще до того, как о нем заговорил Медведев. Но принципиально важно то, что мы не можем рассчитывать на слишком быстрые результаты, и не случайно все обращают внимание на то, что правительство говорит, но бизнес не очень охотно вкладывает деньги в научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы (НИОКР). Почему? Правильное решение в этих обстоятельствах – это инновации для себя, а не инновации для рынка. Когда мы говорим про «Сколково», мы говорим об инновациях для рынка, то есть на продажу. А когда мы говорим для себя, мы говорим о покупке, о заимствовании технологий. Если бизнес рассчитывает на то, что к нему никто не придет с разными вопросами, то он будет вкладывать сегодня прежде всего в перевооружение на базе заимствования иностранных технологий. И будет это делать до тех пор, пока возможности, заложенные в такого рода заимствованиях, не будут исчерпаны. Это порядка десяти лет.

Параллельно, конечно, инновационный процесс тоже должен развиваться, но он не будет играть решающего значения. Если вы взяли курс на инновации, в будущем это сыграет свою роль, но вот завтра, что мы можем получить здесь? Я бы обратил внимание на сельское хозяйство, на увеличение экспорта зерна. Я бы обратил внимание на лесную промышленность, потому что это воспроизводимые ресурсы, это уже немножко другая категория. Мы все время отстаем. Сельское хозяйство мы подтянули, несмотря на неурожайный год, много вывозим. Но учитывая то, что в мире растет вероятность продовольственных кризисов, мы можем получать больше. И это такой сектор, где мы можем добиться успеха. Это не то, что заново начинать завоевывать конкурентоспособность в каких-то принципиально новых секторах.

Дальше, я бы сказал, что таким сектором является жилищное строительство. Надо как-то добиться того, чтобы развивался рынок жилья эконом-класса, который у нас почти отсутствует. Сделать так, чтобы мы давали людям возможность строить жилье на ипотечные кредиты в гораздо больших масштабах. Но чтобы это было доступно для людей не слишком состоятельных, необходимо снижение темпов роста цен на жилье. Фактически у нас цены на жилье росли последние 10 лет со скоростью почти такой, как цены на нефть. При этом в основном строилось элитное жилье, жилье бизнес-класса. Люди, которые имеют деньги, свой спрос в основном удовлетворили, а большинство населения – нет.

Возможности есть, но для этого надо победить инфляцию. Инфляция должны быть 2–3% в год. Кроме того, нужно посмотреть, какого рода монополии господствуют на региональных рынках жилья. Там во многих регионах есть определенный сговор между администрацией и строительными компаниями, которые завышают цены на жилье. А тем самым они рубят сук, на котором могли бы сидеть, потому что, ориентируйся они не на норму, а на массу прибыли, они могли бы заработать гораздо больше.

Я просто называю основные направления, они, может быть, не совсем привычны. Хочется думать, что мы сможем быстро опередить кого-то в микроэлектронике и других направлениях, но это не всегда оправданные надежды. Мы просто не имеем такой рабочей силы, которая бы обеспечивала качество, нужное в этих секторах. Это не национальные особенности, это особенности постсоциалистического развития. Берем данные по восточным землям Германии, там производительность до сих пор ниже на 20%, чем в западных землях. И не повышается больше. Это явно влияние социализма.

Есть какие-то ментальные, институциональные, культурные моменты, которые мы не в состоянии так быстро преодолеть. Поэтому я говорю о сдержанном отношении к промышленной политике. Нам будут говорить, давайте дороги строить, давайте восстанавливать станкостроительную промышленность, автомобильную поднимать. Ну если мы примем этот курс, значит, мы вообще зря терпели рыночные реформы. Все-таки они должны работать. Да и работают: новые отрасли – мобильная связь, автосервис – полностью созданы после рыночных реформ и на частные средства.

– В стратегии предлагается жесткая антиинфляционная политика: снижение инфляции в течение двух лет до уровня ниже 5%. При этом уточняется, что на первых порах это окажет негативное влияние на рост. Чем оправдана такая жесткость?

– Это еще низкие темпы снижения. Если вы ставите задачу снижения инфляции, значит. вы переходите от политики поддержания спроса к политике ориентации на предложение. Спрос формируется тем, что вы выпускаете большее количество денег. Вы больше тратите. Вы делаете заимствования, вы можете подпечатывать деньги. И в нулевые годы, если вы посмотрите, денежное предложение росло опережающими темпами по отношению к ВВП. Это позволяло поддерживать темпы роста, но одновременно оставляло высокую инфляцию – 12%, которые у нас в среднем были с 2003 года. Это очень высокий показатель. Надо сравнивать не с тем, что было в 1992 году, а с тем, сколько стоит ипотечный кредит. Потому что если у вас 12% инфляции, значит, это как минимум 20% годовых по кредиту. При такой стоимости кто может его взять? Это означает, что семья должна тратить на него половину, а то и больше, своего бюджета. Но это невозможно. Значит, у вас люди, которые более всего нуждаются в жилье, не будут его покупать. Если посмотрите, за счет чего сегодня люди из менее состоятельных слоев улучшают жилищные условия, то увидите, что это приобретение на вторичном рынке лишних 3–4 метров. Все. Новые дома строятся, но для людей из другого класса.

Поэтому уровень инфляции – исключительно принципиальный вопрос. Он же принципиальный и по отношению к пенсиям, зарплатам бюджетников, напряжению всего бюджета. Из крупных стран только у нас такая высокая инфляция. Она в значительной степени связана с плохим инвестиционным климатом. И это объясняется очень просто: если вы генерируете денежное предложение, а спрос отстает – а денежный спрос как раз зависит от уровня деловой активности, – значит у вас остается некий избыток денег, который выливается в рост цен. Вот мы это все время и имеем.

– Авторы стратегии предлагают бюджетный маневр: увеличить на 4% ВВП инвестиции в человеческий капитал, в образование, в здравоохранение и при этом на 2% сократить другие расходы, в том числе на реформу МВД, на вооружение, частично на госаппарат. Не приведет ли снижение этих расходов к ухудшению качества того же госаппарата?

– Здесь вопрос вот в чем. Есть определенные более влиятельные группы. Например, военные или спецслужбы в правительстве более влиятельны, чем врачи или учителя. Поэтому, как правило, последние годы они подтягивают большее количество ресурсов. Я отдаю должное господину Сердюкову (Анатолий Сердюков, министр обороны. –«МН») за то, что он так энергично начал военную реформу, но зачем 20 трлн руб. на программу вооружений, при том, что на нас никто не собирается нападать? Есть как раз исключительно благоприятные условия для того, чтобы подумать и о реформе армии и сокращении военных расходов. 20 трлн руб. для нас непосильно, потому что развитие России зависит не от того, какие будут вооруженные силы.

Чтобы Россия заняла видные позиции в этой новой мировой экономике, она должна догонять развитые страны по инновационному потенциалу. Мы должны вкладывать в науку, в образование, должны создавать обстановку, в которой ученые, изобретатели, люди высокой квалификации далее завоевали бы высокий престиж, который притягивал бы молодежь. И при этом мы бы давали образование того качества, которое было бы конкурентоспособно и престижно на мировом рынке. Спрашивается, как вы это можете сделать? Нужен совершенно другой «эффективный контракт», который привлекает одаренных людей в прорывные области, где решается судьба страны.

– Разве инвестиции в вооружение не могут дать эффекта через появление новых технологий? На это слабая надежда?

– Есть разные философии. Наш старый опыт говорит о том, что из высокотехнологичной продукции, востребованной на мировом рынке, Россия может производить только оружие. Все остальное под вопросом. Хотя в последнее время китайцы отказались покупать наши истребители. Не буду вдаваться в эти вопросы, но я твердо знаю: по мировому опыту только те компании производят высококачественное, конкурентоспособное вооружение, которые имеют большие гражданские сектора и которые производят большую часть продукции на гражданский рынок. Там, где умеют конкурировать, там, где ведут разработки не только для военных, а более широким фронтом. Возьмите Boeing, возьмите практически любую компанию.

«Я рассчитываю на то, что у нас есть образованные слои»

– Достаточно понятно, какие группы будут ущемлены, обижены в результате изменения политики, смены модели роста. Бюрократия та же. А может быть, какая-то коалиция тех, кто может выступать за изменения, за реформы?

– Будем говорить так: социальная база не реформ, а модернизации. Так правильно, потому что, когда нашему народу говорят «опять реформы», он от этого впадает в тихую панику. Речь идет о реальной модернизации, улучшении, преодолении отставания.

Кто в этом отношении может быть социальной базой? Бизнес, предпринимательство в первую очередь. Предпринимательство, понимаемое не как кучка толстосумов, а как люди, которые занимаются предпринимательством, то есть инновациями, изобретениями. Необязательно изобретением каких-либо технических новинок, но каких-то новых приемов бизнеса, его организации. Без этого нет предпринимательства. Это означает, что это тот энергичный, активный слой, который есть в обществе и который должен быть приумножен. И к этому присоединяется также поток менеджеров, которые работают в компаниях, я имею в виду необязательно «офисный планктон».

Я рассчитываю на то, что у нас есть образованные слои. Я не могу сказать, что это только элита или бизнес. Но если вы берете такие слои, как работники образования, работники здравоохранения, – это интеллигенция. Несколько лет она была разделена, потом большая часть, не получив ничего от реформ, оказалась на стороне тех, кто против. Пора уже как бы их долю отдать и обеспечить эффективный контракт для них в первую очередь. Я считаю, что заработки в бюджетном секторе должны быть серьезно повышены. Но не ради того, чтобы их привлечь на свою сторону, а потому, что это действительно боеспособная сила. На них надо ориентироваться, делать специальности привлекательными. Как вы хотите получить хорошо образованных детей, которые будут иметь охоту к дальнейшей учебе, если их учат пожилые тетки, а не молодые одаренные люди, которые передают им ощущение порыва. Вот это, мне кажется, очень важно.

Я бы хотел обратить внимание на хорошо поставленные в стратегии проблемы развития федерации, местного самоуправления. Здесь очень актуальная и важная постановка проблемы: это развитие федерации, повышение самостоятельности регионов и повышение самостоятельности прежде всего городов, поселений, муниципальных образований, выдвижение людей. То, что называется низовой демократией.

Это исключительно важно. За последние годы в процессе стабилизации мы потеряли активность людей, связанную с возможностью продвижения по политической линии, через партии, которая была в большинстве регионов. Она означала не просто продвижение по карьерной лестнице, а гражданскую активность, участие в каких-либо инициативах. Сейчас эта важнейшая часть социального лифта практически не работает.

– То есть не просто создавать учреждения и говорить «финансируйте!»?

– Нет. Моя точка зрения – она в стратегии дана бегло, в очень завуалированной форме, легко намечена – такая. Я считаю, что муниципалитеты, города должны иметь возможность сами устанавливать свои налоги.

– Но у нас же есть трехуровневая система налогов.

– Она какая? Все налоги устанавливаются в Москве, потом вам только иногда, как поторгуетесь, дадут такую долю или другую. И то это делается в Москве и никогда не дается столько, сколько нужно. Если нужно построить больницу, найти хорошего врача, купить оборудование, вы должны получить какие-то трансферты, государственное финансирование. Доля собственных доходов – 5%.

Я уже не говорю о том, что если деньги получают сверху, то и чиновники ходят наверх, а не к избирателю. Избиратель там ни при чем. Но если так мы считаем, плохи наши дела. А это как раз важная часть поворота.

Я бы обратил ваше внимание еще на раздел стратегии, посвященный оптимизации присутствия государства в экономике (приватизация и так далее). Это тоже очень важные пункты поворота.

– Но правительство вроде как приняло это как руководство к действию в какой-то степени.

– Если вы спросите Владимира Владимировича Путина, вам скажут: мы никогда не отказывались. И действительно, каждый год принимались планы приватизации, только они никогда не выполнялись. Выполнение плана приватизации, скажем, в 2004 было порядка 200 млн руб., а национализация, экспроприация на миллиарды, десятки, сотни миллиардов долларов.

Вот говорят, нам нужны длинные деньги. Где их брать? Надо создавать эндаумент (целевой капитал) Пенсионного фонда для того, чтобы канализировать поток части валютной выручки с тем, чтобы потом (до того как деньги пойдут на выплату пенсий) эти деньги в течение десятка или двух десятков лет были в обороте и вы их могли инвестировать.

Но только, конечно, не рискованно. Это уже не министр финансов должен определять. Там должно быть свое управление, которое ориентируется на пенсионеров, которое считает, что вот такую-то часть мы резервируем на самые надежные, наименее рискованные вложения. А остальное мы будем направлять на более рискованные операции. Это длинные деньги. Длинные деньги – это также страховые компании.

Если вы хотите не только на словах, а еще на деле, то надо действовать в этом направлении.

– В налоговой политике предлагается увеличить долю налогов на хозяйство, имущественный налог, новый транспортный налог. То есть получается, что тот средний класс, который по идее должен поддерживать модернизацию, предлагается еще больше обложить налогами?

– Давайте посмотрим, как это все выглядит на самом деле. Мы говорим, что нам нужно сбалансировать Пенсионный фонд. Он сейчас в ужасном состоянии, мы как бы ради бизнеса сократили единый социальный налог. Потом повысили, потом президент дал поручение опять снизить до 30%. Но дефицит Пенсионного фонда возрастает сумасшедшими темпами. При этом мы сталкиваемся с такой ситуацией, что Россия – одна из двух стран в мире, где население, люди наемного труда, не платят взносы в Пенсионный фонд.

У нас самый низкий подоходный налог, 13%. А откуда пенсии брать? Если вы будете говорить только о повышении пенсионного возраста или о снижении категориальных пенсий, например, для военнослужащих, цирковых артистов и так далее, когда люди в 45 лет выходят на пенсию, вы не решите эти проблемы. Вы должны сказать: ребята, давайте договоримся о том, что все платят взносы в Пенсионный фонд, потому что мы живем в эпоху, когда в каждой семье по одному ребенку, и содержать двоих родителей он уже не сможет. А мы идем к тому, что по крайней мере одного пенсионера работающий должен будет содержать.

Мы приходим в эту эпоху с такой демографией, со стационарным населением, как говорят специалисты, где люди сами должны накапливать себе деньги на старость в течение всей трудовой жизни.

Теперь вы скажете, а где это бедные люди, те же врачи, учителя возьмут деньги для того, чтобы платить в Пенсионный фонд? Возникает вопрос, что вы им просто мало платите. Если вы не можете собирать деньги на те цели, которые всюду формируются из средств семей, домашних хозяйств, значит, вы не доплачиваете. А ведь нужно, чтобы они делали взносы не только на пенсионное обеспечение, но и на медицинское страхование, чтобы иметь возможность купить квартиру.

Если вы это все принимаете во внимание и говорите, что мы будем стараться делать так, чтобы росли доходы населения, тогда у вас возникает такая ситуация: доходы растут и расходы на новые каналы тоже увеличиваются. С одной стороны, это означает, что эти доходы не будут использованы на приобретение роскоши: съедят, пропьют. Но это и открытие новых каналов рыночных связей, денежных потоков, которое тоже создают дополнительные возможности в экономике.

Кроме того, если вы проводите такую политику, вы, конечно, должны подумать о том, чтобы люди получали в остатке больше. Если даже есть риск повышения инфляции, он временный, потому что это однократные меры. Потом складывается какое-то равновесие. Это не будет играть определенной роли, так во всем мире. Мы как раз заказали исследование о том, как три года назад Израиль ввел платежи в Пенсионный фонд, посмотрим на их опыт.

– Платежи из зарплат?

– Да, без этого мы никогда не решим проблему Пенсионного фонда. Потому что мы не можем рассчитывать на нефтяные деньги. Мы можем рассчитывать на то, что, когда будет создаваться большой эндаумент для Пенсионного фонда, тогда туда могут пойти и нефтяные деньги, газовые, доходы от приватизации. Этот целевой капитал должен составлять, как я считал, 50–70% ВВП. Тогда у вас есть приличные длинные деньги, пожалуйста, работайте.

Источник – Московские новости. 08.09.2011

http://mn.ru/economics/20110908/304749266.html

* * *

Работа над «Стратегией–2020» продлится до декабря 2011 года – Ясин / РИА Новости. 08.09.2011

МОСКВА, 8 сен – РИА Новости. Эксперты продолжат работу над «Стратегией–2020» до декабря 2011 года, а правительственную программу на ее основе примет новый премьер, которого представит следующий президент, заявил в интервью РИА Новости и изданию «Московские Новости» научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин.

Он напомнил, что к середине августа был подготовлен первый набросок, 21 раздел – по числу рабочих групп. Заказчиком работы был лично премьер Владимир Путин, который поставил задачу создать площадку, где будет обсуждаться варианты решения проблем, которые будут стоять перед страной в ближайшие пять–десять лет. На основе этой работы затем предполагается составление программы правительства.

«Мы будем работать, по крайней мере, до конца года. Затем, где-то в мае 2012 года новый президент представит нового премьера, и правительство примет программу», – сказал Ясин.

По его словам, эксперты сейчас заканчивают доработку документа, дискуссии продолжаются, и в них уже вовлечены представители правительства.

По словам Ясина, «ключевые фигуры» экономического блока правительства – вице-премьер, министр финансов РФ Алексей Кудрин, первый вице-премьер Игорь Шувалов, глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина дают свои замечания по промежуточному докладу.

«Важна реакция заказчика. Пока ее нет. Мы ждем», – сказал Ясин.

Он не исключил, что в программе правительства не будет всего того, что есть в докладе, но в качестве исходного материала эксперты передадут кабинету министров то, что считают важным.

Умеренно либеральная стратегия

«Изначально была установка, что нужна новая модель экономического роста. Есть понимание, что старая политика, в какой-то степени, себя исчерпала. Нужны новые идеи, и мы эти идеи предлагаем…. В целом, у нас получился умеренно либеральный вариант. Но это не беспроблемное дело», – заявил научный руководитель ВШЭ.

По его словам, важным будет не только принятие программы, но и ее исполнение.

«Работа по формированию новых институтов всегда представляет собой некую «холодную войну». Каждый старается провести свою линию», – отметил Ясин, добавив, что таким примером может служить история вокруг ЕГЭ, вызвавшая множество споров о целесообразности его введения и формах экзамена.

Ясин не считает, что промышленная политика не должна играть ключевую роль в будущей программе, потому что в этом случае не бизнес сам будет выбирать, куда инвестировать, а бюрократия.

Что касается предлагаемых экспертами жестких мер по снижению инфляции в течение двух лет до уровня ниже 5%, то, по словам Ясина, это означает переход от политики поддержания спроса к политике ориентации на предложение.

«Чтобы Россия заняла видные позиции в этой новой мировой экономике, она должна догонять развитые страны по инновационному потенциалу. Мы должны вкладывать в науку, в образование, должны создавать обстановку, в которой ученые, изобретатели, люди высокой квалификации далее завоевали бы высокий престиж, который притягивал бы молодежь», – полагает Ясин.

По словам научного руководителя ВШЭ, решить проблему дефицита Пенсионного фонда России помогут отчисления на пенсии из заработной платы.

«Да, без этого мы никогда не решим проблему Пенсионного фонда, потому что мы не можем рассчитывать на нефтяные деньги», – сказал он. «Нефтяные» и «газовые» деньги, а также доходы от приватизации могут быть использованы лишь при создании большого эндаумента для Пенсионного фонда.

«Этот целевой капитал должен составлять, как я считал, 50–70% ВВП. Тогда у вас есть приличные длинные деньги, пожалуйста, работайте», – отметил он.

Источник – РИА Новости. 08.09.2011

http://www.ria.ru/politics/20110908/432743708.html

* * *

Бои стратегического назначения

Эксперты Медведева против экспертов Путина / The New Times. 28.03.2011

Бои стратегического назначения. За год до президентских выборов в стране неожиданно развернулась борьба экономических стратегий и программ. Институт современного развития (ИНСОР), попечительский совет которого возглавляет Дмитрий Медведев, подготовил проект программы для будущего президента – «Стратегия–2012». А группа экспертов во главе с ректором Высшей школы экономики Ярославом Кузьминовым и ректором Российской академии народного хозяйства и госслужбы Владимиром Мау по заданию Владимира Путина готовит правительственную «Стратегию–2020». Перспективы анализировал The New Times

Первый шаг в битве стратегий остался за экспертами ИНСОРа: их 300-страничная работа уже подготовлена, вывешена на сайте института для публичного обсуждения и вовсю комментируется заинтересованными лицами. И хотя у «Стратегии–2012» весьма широкий охват – внешняя и внутренняя политика, гуманитарные ценности и реформа Вооруженных сил, – ее ядром являются социально-экономические разделы, авторами которых значатся известные специалисты Евгений Гонтмахер, Никита Масленников, Татьяна Малева, Наталья Зубаревич. В середине мая институт собирается провести конференцию, результатом которой должен стать обновленный текст «Стратегии–2012».

От 2012-го к 2020-му

Что касается правительственной «Стратегии–2020», то ее пока еще в готовом виде нет. Зато масштаб подготовительных работ впечатляет: к написанию привлечены все мало-мальски известные эксперты, которые входят в 21 рабочую группу (в каждой – от двух до пяти десятков специалистов). Большинство из них, судя по названиям, сориентированы на экономическую тематику, но есть и группы, занимающиеся вопросами образования, здравоохранения, международных отношений, местного самоуправления. Эксперты уже вовсю заседают, и как сообщил The New Times сопредседатель одной из групп (под названием «Новая модель экономического роста. Обеспечение макроэкономической и социальной стабильности»), научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, к концу марта каждая должна будет представить первый вариант программы по своему разделу, а окончательное сведение планируется к началу сентября.

Заказчики

Авторы обеих программ отказываются привязывать их к конкретному лицу. Но это секрет полишинеля: ИНСОР готовит выборную программу для Дмитрия Медведева, а эксперты во главе с ректорами двух правительственных вузов – для премьера Владимира Путина.

Логичен вопрос: почему программа для Медведева датируется 2012 годом, тогда как для Путина горизонт планирования аж до 2020-го? Председатель правления ИНСОРа Игорь Юргенс говорит, что программа их института жестко привязывается к началу ближайшего президентского срока, но не задает конечной точки предлагаемых реформ. Правительственная же стратегия никак не привязана к срокам президентства и традиционно рассчитана на период до конца десятилетия. Стоит напомнить, что аналогичная правительственная стратегия, разработанная Минэкономразвития, уже была принята в конце 2008 года. Но последовавший затем кризис полностью обесценил положения того документа. По иронии судьбы, предыдущий вариант «Стратегии–2020» верстался под председательством министра экономического развития Эльвиры Набиуллиной, а этот готовится под руководством ее супруга – ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова.

Мартовские тезисы

Драйвером экономического роста в России должны стать частные инвестиции бизнеса и частная собственность, которая надежно защищена правом и государством, – формулирует главную мысль «Стратегии–2012» Никита Масленников, советник ИНСОРа и автор экономического раздела программы.

«По всем прогнозам выходит, что до 2020-го рост российской экономики будет составлять не более 4% в год, – пояснил Масленников. – Примерно такими же темпами, по 3–4% ежегодно, будет расти в среднем мировая экономика. Следовательно, даже в лучшем случае у России нет шансов догнать мировых лидеров, а в худшем – мы отстанем от них еще больше». Действующая сейчас модель развития экономики, основанная на экспорте сырья, больше не работает, а все «модернизационные хотелки» повисают в воздухе, – делает вывод Масленников. Изменить ситуацию мог бы мощный приток иностранных инвестиций, но он ограничен плохим качеством институтов и неважным инвестиционным климатом, который сильно испорчен из-за непомерно разросшейся роли государства в экономике, коррупции и избыточного администрирования.

Выход авторы документа видят в том, чтобы отказаться от погони за профицитом бюджета: наоборот, они предлагают закрепить постоянный дефицит в 1–1,5% ВВП, чтобы больше финансовых средств направлялось на техническую модернизацию производства. А чтобы гарантировать финансовую систему страны от новых кризисов, эксперты предлагают сформировать суверенный фонд нового поколения: в него будут зачисляться все нефтегазовые доходы, а также все доходы от приватизации и управления госимуществом. Ну а объем его должен составлять не менее 60% ВВП.

Однако директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев полагает, что нельзя, с одной стороны, декларировать уход от сырьевой модели экономики, а с другой – говорить о создании фонда, в котором будут аккумулироваться нефтегазовые доходы. «Понятно, что если такой фонд будет создан, государство будет заботиться о его наполнении и тем самым только укрепит зависимость бюджета от притока нефтедолларов», – считает Николаев.

Ещё более категорично настроен директор по макроэкономическим исследованиям ВШЭ Сергей Алексашенко: «В нефтегазовой сфере нужен немедленный свободный доступ к трубе, вплоть до разделения «Газпрома» по видам деятельности, – отмечает аналитик. – Индексацию тарифов на газ необходимо запретить: власти должны регулировать цены путем пошлин. Категорически необходимо преодолеть ксенофобию по отношению к иностранным инвесторам: существующий перечень из 42 стратегических отраслей, куда вход иностранцам запрещен или ограничен, необходимо сократить до одной – ядерной». Но всего этого Алексашенко в программе ИНСОРа не обнаружил.

Хотят как лучше

Чтобы понять, какими будут главные тезисы правительственной «Стратегии–2020», The New Times опросил нескольких экспертов, принимающих активное участие в ее подготовке. Владимир Мау предлагает в качестве новой модели роста «снижение, а не рост бюджетной нагрузки к ВВП, недопущение роста и постепенное снижение налогов на труд, последовательное проведение приватизации с доминированием в ней не фискальных, а социальных и политических задач, предполагающих формирование широкого слоя неолигархических собственников». Причем именно снижение налоговой нагрузки (в первую очередь за счет страховых взносов в социальные фонды) авторы «Стратегии–2020» считают принципиально важным: это будет ясный сигнал бизнесу об улучшении делового климата. Ну а выпадающие при этом доходы бюджета предлагается компенсировать за счет жесткого сокращения бюджетных расходов.

Евгений Ясин отмечает: невозможно добиться ускоренного роста экономики и выдержать конкуренцию с другими развивающимися странами (Китаем, Индией, Бразилией) без повышения производительности труда в 3–4 раза. Ясин полагает, что первым шагом к повышению производительности труда стала бы массовая приватизация госкомпаний.

А Игорь Николаев, включенный, по его словам, в две или три рабочие группы по подготовке правительственной стратегии, отметил своеобразный моральный фон, на котором проходят обсуждения: «Нет драйва для проведения реформ. Прежде всего его нет у общества, которое не готово воспринимать перемены. Нет его и у экспертов, которые не верят, что их предложения будут приняты».

Получится как всегда?

Не скрывает своего разочарования работой над правительственной стратегией и Сергей Алексашенко, также включенный в две рабочие группы: «Я туда пришел, выступил со своими предложениями, понял, что они никому не нужны и больше ходить не собираюсь». Главную причину этого Алексашенко видит в том, что документ пишется по заказу правительства, а стало быть, не предполагает никаких политических изменений. «Сегодня любая экономическая проблема упирается в неработающие суды, неработающие законы, коррупцию. И ничем, кроме политических методов, эту проблему не решить», – утверждает эксперт.

Владимир Гельман, профессор Европейского университета Санкт-Петербурга, рассказал в своем блоге, что, получив приглашение поучаствовать в работе над правительственной стратегией в составе рабочей группы «Развитие общественных институтов», ознакомился в интернете с ее установочными документами. Из них профессор узнал, что одну из главных общественных угроз авторы видят в том, что «социальная энергетика масс взрывается протестными движениями, деструктивными акциями», а также в том, что «общественный потенциал уходит во внешнюю или внутреннюю эмиграцию». Противостоять этому разработчики документа предлагают, направив «социальную энергетику масс в конструктивное русло». «Если перевести на совсем простой язык, – пишет Гельман, – то все выглядит так: властям нужна лояльная общественность, которая будет хорошо ухаживать за больными и за бездомными животными и при этом не протестовать против властей». От участия в работе над «Стратегией–2020» Гельман отказался.

Евгений Ясин, известный как последовательный критик политики Владимира Путина, на вопрос The New Times, почему он согласился работать над документом, заказчиком которого выступает премьер-министр, ответил: «Я не придерживаюсь принципа «чем хуже, тем лучше». Я считаю себя профессионалом и понимаю это так, что должен честно высказывать свое мнение, кто бы ко мне ни обращался. А если я буду не согласен с итоговым документом, то публично об этом объявлю». Ясин замечает, что состязание между программами имеет смысл лишь тогда, когда есть реальная политическая конкуренция между кандидатами на президентское кресло. Если, как и было объявлено, Путин и Медведев сядут и договорятся между собой о том, кто из них идет в президенты, значимость любых программ, которыми они собираются руководствоваться, окажется сильно девальвированной. В этом случае все будет, как и раньше: программы, полные прекраснодушных либеральных лозунгов, – сами по себе, жизнь, полная коррупции, госмонополий и бюрократического засилья, – сама по себе.

Автор – Дмитрий Докучаев

Источник – The New Times. 28.03.2011

http://newtimes.ru/articles/detail/36737/

* * *

Русский хлеб к европейскому столу.

Евгений Ясин считает, что к 2020 году Россия сможет жить

на доходы от экспорта зерна, а не только газа и нефти / Российская газета №5422 (46). 04.03.2011

Автор – Евгений Ясин

Сейчас эксперты приступили к доработке стратегии социально-экономического развития страны до 2020 года.

Вместе с Владимиром Мау я возглавляю группу «Новая модель экономического роста». И хочу предложить своим коллегам для обсуждения несколько вопросов. Один из них: что наша экономика может предложить сначала в дополнение, а потом и взамен нефти и газа?

Судьба нам опять подкидывает высокие цены на «черное золото», а вместе с ними и сложную задачу. Она уже несколько раз показывала, что опираться только на природные ресурсы, сырье, на рынки, которые весьма неустойчивы, опасно. Последний кризис не в счет. Он продлился сравнительно недолго, и у нас были резервы, скопленные за счет доходов от нефти. А перед этим был 20-летний спад цен на нефть. Он выпал как раз на время российских реформ, что в значительной степени усложнило их проведение. Если бы не этот кризис, связанный с бюджетным дефицитом и падением цен на нефть, не известно еще, взялось бы руководство старны за реформы.

Потом нефть пошла в рост. И в 2002 году, на мой взгляд, мы практически остановили институциональные реформы. С тех пор идеи, которые были заложены в программе Германа Грефа, а по многим пунктам и ранее, так и не воплощены в жизнь.

Поэтому сегодня мы стоим перед задачей – снова приступить к ним, но уже в более сложных условиях, поскольку в сознании людей произошел определенный откат. И прежних реформаторских настроений в обществе нет. Скорее сейчас есть позывы к укреплению порядка, и в первую очередь в работе правоохранительных органов. Это, конечно, тоже очень важно. Но задача стоит более масштабная: нужны институциональные реформы, которые ориентированы на то, чтобы наши люди и организации стали более инновационными, скорее бы шли на риски, вкладывались в новаторские проекты.

Мы должны обеспечить условия для создания в России сильной инновационной экономики, способной конкурировать с крупными странами. Это исключительно сложная задача. Она затрагивает многие культурные ценности, традиции, а люди не всегда готовы с чем-то расставаться. Не хочу сказать, что придется отказываться только от хорошего, но от плохого – точно. Нам предстоит победить в себе лень, низкую способность к самоорганизации.

С чего же начать? Надо решить, как все-таки проводить модернизацию. Пока в качестве основного фундамента нашей экономики мы реально рассматриваем топливно-энергетические ресурсы, их экспорт. Потом, надеюсь, создадим иные институты, сможем рассчитывать на успехи в инновациях. Но между нынешней и будущей ситуацией есть разрыв во времени, который мы должны заполнить.

Инновации, как известно, делятся на две категории. Первая – для себя, то есть усвоение компаниями, организациями каких-то новинок, которыми уже пользуются другие страны. Вторая – инновации для рынка, они создаются заново и являются товаром, который всегда будет пользоваться спросом в отличие от нефти и продуктов старых отраслей. Надо ли противопоставлять одно другому?

Тут я прочитал в одном из докладов, который был подготовлен в правительственных кругах, что наши предприятия проявляют слабую заинтересованность в науке, мало тратят на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКРы), предпочитая закупать новое оборудование. Это было сказано явно с упреком в адрес бизнеса. Что, на мой взгляд, неправильно. Для нас освоение достижений других сейчас более выгодно, более выполнимо, чем создание высококачественных инноваций для рынка. Убежден, мы сейчас должны активно закупать оборудование, технологии, обучать людей и тем самым повышать свой технологический уровень. Тогда у бизнеса появится и спрос, и вкус к инновациям.

Пора также определиться и с тем, что наша экономика может предложить, как я уже сказал, сначала в дополнение, а потом и взамен нефти и газа. Мой ответ – это, в частности, может быть сельскохозяйственная продукция. И вот почему. Во-первых, совершенно очевидно, что экономический подъем самых многонаселенных развивающихся стран влечет за собой рост доходов их граждан, а, значит, резкое повышение спроса на продовольствие. Во-вторых, растет население и в странах, где материальный уровень остается невысоким, но кормить людей все равно надо. Эксперты прогнозируют: если ситуация с продовольствием не изменится, мир столкнется с новой проблемой – голодом. Еды будет не хватать, и, стало быть, она будет становиться дороже. Надо сказать, что события на Ближнем Востоке в значительной степени связаны с продовольственным кризисом, с ростом цен на зерно.

В мире всего несколько стран, у которых есть излишки земельных угодий, пригодных для выращивания важнейших продовольственных культур, прежде всего зерновых. В первую очередь это Россия. Мы можем использовать обширные угодья, применять на них передовую технику, высокоурожайные сорта растений. И на больших площадях вести рентабельное производство. До прошлогодней засухи Россия поставляла на мировой рынок примерно 20 миллионов тонн зерна. Это очень приличный результат, особенно для страны, которая совсем недавно импортировала 40 миллионов тонн зерна. Так что наши сельхозпродукты, прежде всего зерно, вполне могут стать альтернативой нефти и газу. Даже не с целью их вытеснения, а как дополнение, чтобы создать стабилизирующий фактор для российской экономики на случай кризиса на рынке энергоносителей.

Что нам мешает? Для организации рентабельного производства нам нужны сорта сельхозкультур, которые бы обладали определенными свойствами. Во-первых, засухоустойчивые, потому что засухи у нас бывают не только в экстремальные годы, особенно в тех районах, которые потенциально могут стать основными для расширения производства зерна. Во-вторых, нужны сорта, которые способны обходиться без различного рода гербицидов, пестицидов и прочего, что особенно ценится на мировом рынке. Есть у нас возможности производить такие семена? Есть. Генномодифицированные сорта, выведенные с применением методов биотехнологии, обладают всеми свойствами, которые нам нужны. Принципиальный вопрос: следует ли опасаться всех этих генетических изменений? Я не готов ответить на него. Во-первых, я не специалист, к тому же единодушия среди знающих экспертов нет. Но знаю, что противники этой технологии создания новых сортов утверждают, что они недостаточно устойчивы, то есть теряют свои качества противостоять засухе, сорнякам и вредителям. И могут заражать другие растения. Если дело только в этом, то надо работать, добиваться повышения устойчивости. К тому же убедительных доказательств вреда от генномодифицированных продуктов нет. И я понимаю, что, если эта дискуссия разрешится в пользу новой технологии, то мы получим серьезные шансы для укрепления российской экономики. Так пусть специалисты выложат публике все аргументы. Но решать этот вопрос надо. Я вижу ситуацию, когда Россия будет экспортировать не 20, а 100 миллионов тонн зерна. И на него будет спрос.

Кстати, значительная часть говядины, которую мы употребляем, завозится из-за рубежа. А скот там кормят в основном генномодифицированной соей, которая выращивается в Бразилии. Нужно иметь в виду, что это еще одна страна, которая имеет большие резервы сельскохозяйственных угодий. Третья – Украина. И она уже предпринимает меры, чтобы внедрять различные инновации в сельском хозяйстве. В трех крупнейших зерновых странах – США, Австралии, Канаде – производители тоже приняли решение, что они энергично принимаются за развитие биотехнологий.

А мы по традиции продолжаем сидеть в засаде. Так можно со своими «нефтяными варениками» все проспать и оказаться последними среди тех, кто добивается успеха.

Источник – Российская газета №5422 (46). 04.03.2011

http://www.rg.ru/2011/03/04/yasin.html

* * *

России поставлен неутешительный диагноз – деградация /

Новый Регион – Россия. 03.03.2011

Москва, Март 03 (Новый Регион) – Наличие дешевых денег, полученных от продажи ресурсов и не связанных с ростом производительности труда, ведет к деградации политических и экономических институтов, считает ректор АНХ Владимир Мау. Об этом он заявил в ходе обсуждения обновления стратегии социально-экономического развития страны до 2020 года, которое поручил 21 эксперту премьер РФ Владимир Путин. «Главный вызов, перед которым сейчас оказалась страна, – мировая неконкурентоспособность», – фиксирует научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин. По его словам «в инновационных технологиях Россия отстает от развитых стран, в дешевой рабочей силе – от развивающихся». «Мы попадаем в зазор между этими странами, не имея серьезных конкурентных преимуществ», – подчеркивает он.

Эксперты рабочей группы «Бюджетная и денежная политика» проекта обновления «Стратегии–2020» представили свою «стартовую» рабочую записку, с которой предлагается начать обсуждение возможных стратегий в макроэкономической политике в РФ на долгосрочный период, пишет «Коммерсант».

В рабочей записке наиболее интересен анализ проблем в макрорегулировании экономики: авторы едины в том, что внешние шоки 2007–2008 годов лишь определили время кризиса в РФ в 2008–2009 годах, а ход его был предопределен структурными особенностями экономики РФ и слабостью проводившейся до этого экономической политики. Ключевой проблемой авторы считают резкий и стимулированный и государством, и нефтегазовой конъюнктурой рост спроса в РФ (2005–2007 годы – на 26% в год), который в принципе не могла удовлетворить промышленность.

«Внутренний спрос в реальном выражении почти вдвое больше внутренних поставок – 11,3% против 6,3%», – констатируется в документе.

При этом, отмечают авторы документа, норма накопления основного капитала оставалась невысокой, в диапазоне 18–21% ВВП, что по состоянию на 2007 год было вдвое меньшим, чем в КНР (40%), и меньше, чем в Индии (34%): приток нефтедолларов расходовался в основном на потребление.

Вне зависимости от сценария развития экономики (авторы не противоречат двум правительственным, Минфина и Минэкономики, подходам к этому вопросу) рекомендуется прежде всего увеличить норму накопления капитала до 30% (в 2010 году – 23,4%). Возможным резервом экономики в этом авторы считают экспортируемые из РФ капиталы (7–13% ВВП в год, около половины накопления капитала в РФ) за счет «улучшения деловой среды», увеличение сбережений домохозяйств за счет стимулирования высоких депозитных ставок.

Как вариант предлагается и снижение госрасходов, рост налоговой нагрузки, усиление борьбы с «тенью» в экономике, перемещение части госрасходов на население, обсуждается необходимость воссоздания резервного фонда и его пополнения внутренними займами – спектр дискуссий задается широко.

В денежной политике «стартовые» рекомендации более жестки: достижение уровня инфляции до 2–4% в год, переход ЦБ к инфляционному таргетированию, достижение уровня монетизации экономики до 100% ВВП, дестимулирование долларизации, расширение операций с внутренним госдолгом для перехода к управлению кредитной-денежной ситуацией через ставки, передает NEWSru.com.

Автор – Ольга Радько

Источник – «Новый Регион». 03.03.2011

http://www.nr2.ru/rus/322841.html

* * *

Правда для Путина / Ведомости. 02.03.2011

Россия застряла в институциональной деградации, поэтому техническое обновление стратегии–2020 невозможно: нужна ее полная переделка. Таков итог первых обсуждений экспертов, которые по заказу Владимира Путина занимаются корректировкой будущих реформ

Эксперты из 21 группы, которые по поручению Путина занимаются обновлением стратегии социально-экономического развития страны до 2020 г., приступили к ее обсуждению. В апреле на стол премьера должна лечь первая информация от экспертов, в августе – промежуточный доклад.

Первые рекомендации экспертов кардинальны, следует из материалов рабочих групп. Обойтись техническими мерами будет невозможно – построение новой модели роста требует изменения отношений между государством, бизнесом и обществом. Препятствия для развития фундаментальны, их называет руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич: нелегитимная собственность, большой размер нерыночного сектора (госкомпании и госкорпорации), много неконкурентоспособных предприятий, несоответствие стандартов управления международным принципам, закрытая экономика и масштабный теневой бизнес.

Деградация институтов

Наличие дешевых денег, полученных от продажи ресурсов и не связанных с ростом производительности труда, ведет к деградации политических и экономических институтов, считает ректор АНХ Владимир Мау. Он называет это институциональной деградацией. Главный вызов, перед которым сейчас оказалась страна, – мировая неконкурентоспособность, фиксирует научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин: в инновационных технологиях Россия отстает от развитых стран, в дешевой рабочей силе – от развивающихся. «Мы попадаем в зазор между этими странами, не имея серьезных конкурентных преимуществ», – подчеркивает он.

Экономика, основанная на госспросе (такая как Россия), бережет монополии. Они поддерживают стабильность экономико-политической ситуации, но за это приходится платить ценой более низкого качества товаров и услуг при высокой инфляции, говорится в материалах группы «Новая модель экономического роста». На первых обсуждениях эксперты признали неэффективной экономическую модель, в которой государство стимулирует спрос или выступает организатором инвестиционного процесса. Правительству будет рекомендовано от нее отказываться, говорит один из них.

Два пути

Надо снижать расходы казны и налоги, советует Мау: бюджет должен быть профицитным и выводить из экономики рентные доходы. Социальный сектор необходимо трансформировать так, чтобы он был нацелен не на достижение фискальных эффектов, а на повышение его устойчивости, считает он.

Мау и главный экономист «ВТБ капитала» Алексей Моисеев предлагают рассмотреть модель, ориентированную на «новый внутренний спрос» и модернизацию сырьевого сектора. Надо реформировать два макросектора, которые могут быть конкурентоспособны: экспорт сырья всех видов, а также «неторгуемые товары и услуги», которые невозможно ввезти из-за рубежа. Первый шаг в этом направлении – изменить налоги, считают эксперты: сейчас налогом облагается выручка, а не прибыль, что изымает из экономики избыточную ликвидность, но лишает сектор инвестиционных ресурсов.

Ясин и Гурвич предлагают другую модель – институциональной модернизации, которая предполагает изменения не только экономических и социальных, но и политических институтов. В последние годы было подавлено местное самоуправление, добавляет Ясин, нужен серьезный поворот: «Второе издание земской реформы, когда городам и муниципальным образованиям разрешат устанавливать налоги и сборы, достаточные для формирования их бюджетов на 70–80%».

Экспертное сообщество всегда должно быть готово предлагать переосмысление экономической политики и возможных развилок, объясняет один из экспертов смысл проделываемой работы: надо пытаться использовать любое потенциальное окно возможностей для перемен, а выборы следующего года и есть такое окно. Появился госзаказ на выработку альтернатив, говорит он, но уверенности в том, что власть будет их реализовывать, нет: «Как правительство воспользуется предложениями – вопрос правительства». Пока правительство не настроено на глобальные реформы. Не стоит преувеличивать глубину изменений, о которых может идти речь, говорил ранее пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков. Он ожидает, что изменения будут напоминать посткризисное ретуширование.

Автор – Евгения Письменная

Источник – Ведомости. 02.03.2011

http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/255884/pravda_dlya_putina

* * *

Разработчики «Стратегии–2020» превращаются в бунтовщиков.

Ученые-экономисты замахнулись на основы российской модели управления /

Независимая. 01.03.2011

Организованная правительством работа над новой «Стратегией–2020» может принести властям неприятные сюрпризы. На первой встрече с Владимиром Путиным, которая состоялась в середине февраля, «придворные экономисты» предложили ему сосредоточиться на сокращении бюджетного дефицита за счет урезания социальных расходов. Но уже через десять дней эксперты перешли к критике основ действующей в стране экономической и политической модели. Для оздоровления ситуации в России, по мнению экономистов, нужно разрушить прямую связь власти с бизнесом, создать полноценную конкурентную среду, строго соблюдать бюджетные ограничения и решительно банкротить несостоятельные предприятия – причем вне зависимости от их связей с чиновниками.

Разработчики новой стратегии предлагают освободить российский бизнес от коррупционного давления и регулярной дани, которую собирают силовые структуры и бюрократия. Власть должна озаботиться созданием широкого класса собственников, а также принципиально изменить свое отношение к бизнесу: государство, в частности, должно начать компенсировать предпринимателям все их потери из-за неисполнения чиновниками собственных обязанностей. Кроме того, разработчики «Стратегии–2020» прямо связали модернизацию экономики с необходимостью политических реформ: с утверждением свободных выборов и политической конкуренции, а также введением реального разделения властей. Без этого, как считают ученые, модернизация в России не состоится, а стратегические задачи, которые стоят сегодня перед страной, так и не будут решены.

Примечательно, что список необходимых кардинальных реформ составлен не какими-нибудь карбонариями или опасными «несистемными оппозиционерами» вроде Немцова, Каспарова или Лимонова, а вполне благополучными и даже близкими к властям экономистами: ректором президентской Российской академии народного хозяйства и госслужбы Владимиром Мау, руководителем Экономической экспертной группы Евсеем Гурвичем, научным руководителем Высшей школы экономики Евгением Ясиным и др.

При этом сами ученые-эксперты наверняка понимают, что каждая из названных рекомендаций фактически ликвидирует ту модель управления, которая создавалась в России с 2000 года. Однако альтернативой реформам является деградация экономики – и эта перспектива заставляет ученых отказаться от приятных для власти формулировок. «Налицо exit strategy (стратегия выхода, отъезда. – «НГ») у значительной части населения – причем населения образованного и богатого. Причины бегства из страны среднего класса и политической элиты – в низком уровне безопасности личности и собственности, а также в неверии в возможность определять характер политической жизни в стране. Особенно это проявляется по отношению к детям, которых стремятся вывезти из страны уже для обучения в школе. Одновременно выводятся средства, необходимые для обустройства за рубежом. Вывозится и капитал. Причем уехать оказывается более простым решением, чем бороться за улучшение условий внутри страны», – пишет в своих рекомендациях «Новая модель социально-экономического развития России» Мау, который не замечен в панических настроениях или в неадекватной оценке происходящего.

Без кардинальных реформ Россия обречена на затяжное отставание от нынешних стран-лидеров и развивающихся стран. На обозримую перспективу – по крайне мере до 2050 года – наша экономика будет развиваться медленнее и хуже, чем в 2010 году. Даже если производительность труда в стране будет расти ежегодного на 5% (как было в благополучный докризисный период), то без кардинальной модернизации экономика не сможет поддерживать темпы роста выше 4% – предупреждают правительство разработчики стратегии.

Источник – Независимая. 01.03.2011

http://www.ng.ru/editorial/2011-03-01/2_red.html

* * *

Экспертам предложили поспорить со «Стратегией–2020» /

Вести. 26.02.2011

Правительство РФ готово услышать от экспертных групп по доработке «Стратегии–2020» сложные и альтернативные варианты решений существующих экономических проблем и сценарии экономического роста. Об этом заявил первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов, который является куратором экспертных групп, корректирующих «Стратегию».

На прошедшем заседании три экспертные группы по подготовке предложений по доработке экономической стратегии РФ на период до 2020 года определили основные направления деятельности по проблематике бюджетной, денежно-кредитной политики, макроэкономических параметров развития экономики, пенсионной и налоговой системы. Шувалов отметил важность выбранных экспертами направлений работы и то же время заметил, что он «не ожидает от работы экспертных групп простых решений». «Необходимо также повысить роль и ответственность местного самоуправления и сделать так, чтобы важные для региона и города экономические решения принимались на местном уровне», – сказал первый вице-премьер.

Необходимость доработать положения «Стратегии–2020″ появилась после кризиса, который серьезно повлиял на экономические показатели и прогнозы. Работа по корректировке стратегии была поручена группе экспертов, которые представляют Высшую школу экономики и Академию народного хозяйства. В состав группы входят в том числе и ректор АНХ Владимир Мау и научный руководитель ВШЭ, экс-министр экономики РФ Евгений Ясин.

Источник – Вести. 26.02.2011

http://www.vesti.ru/doc.html?id=431728

* * *

Три группы экспертов по стратегии–2020 определили направление работы /

РИА Новости. 26.02.2011

МОСКВА, 26 фев. Три экспертные группы по подготовке предложений по доработке экономической стратегии России период до 2020 года определили основные направления работы – эксперты, в частности, намерены обсудить возможности повышения пенсионного возраста, введения прогрессивной налоговой системы, увеличения изъятия природной ренты и сокращения госрасходов.

Рабочие группы «Бюджетная и денежная политика, макроэкономические параметры развития российской экономики», «Реформа пенсионной системы», «Налоговая политика» на первом общем заседании обозначили необходимость работы над проблемой структурного дефицита бюджета, возможностью, в том числе политической, снижения государственных расходов, над выбором адекватной долговой политики, бюджетной политики, над прогнозированием внешнеэкономических факторов, важных для бюджета.

Возврат к прогрессивным налогам

Эксперты будут рассматривать возможность увеличение налогов для балансировки бюджета страны, возможность ведения прогрессивной налоговой системы, касающейся не столько подоходного налога, сколько других налогов. Они также намерены проанализировать налоговое администрирование, взаимосвязь реального курса рубля и экономического роста, роли процентных ставок в денежно-кредитной политике, возможность и необходимость снижения инфляции, и перспективы рубля, как региональной резервной валюты.

Участники встречи считают необходимым ответить на вопрос о том, какие налоги должны преобладать: налоги с доходов, налоги с накопленных богатств или налоги с потребления. Наиболее целесообразным, по мнению некоторых экспертов, было бы увеличение налогов с потребления вредных товаров, таких как табак и алкоголь.

Замминистра экономического развития РФ Станислав Воскресенский в свою очередь отметил, что необходимо обсудить структуру перераспределения налогов между бюджетами различных уровней – федеральным, региональным и муниципальным, а также сделать анализ «налоговой мысли» то есть предложений по улучшению системы налогообложения, которая обсуждается за рубежом, а также возможность маневра в налогообложения нефтегазового сектора.

Научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин назвал важным работу над проблемой местного самоуправления и децентрализацию сбора налогов.

На пенсию позже

Рабочая группа по пенсионной системе намерена проанализировать возможность возврата к социальному налогу, проблему повышения пенсионного возраста, стимулирование позднего выхода на пенсию и политику создания рабочих мест для пожилых людей.

Самым дискуссионным оказался вопрос повышения пенсионного возраста. Некоторые эксперты высказались за эту меру, однако признали наиболее безобидным ее применение для тех граждан, которым сейчас не исполнилось 35 лет.

«Нужно думать не о том, как избежать непопулярных мер, а о том, как сделать их приемлемыми», – считает руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич.

Также эксперты считают возможным рассмотреть более тесную связь между природной рентой и пенсионной системой, учитывая нынешние ограниченные возможности Пенсионного фонда, а также демографическую ситуацию.

Больше природной ренты

Гурвич отметил, что в бюджетной политике необходимо уделять внимание как снижению расходов, в том числе за счет применения эффективной системы госзакупок и пересмотра системы субсидий, которая вылилась в поддержку неэффективных предприятий. С точки зрения повышения доходов, по его словам, наименее вредно для экономики увеличение изъятия природной ренты.

«Здесь есть резерв изъятия, в первую очередь, в газовой сфере по мере роста цен на газ», – сказал он.

В свою очередь, ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов призвал перейти от абстрактных сценариев развития экономики к сценариям реализуемым, учитывая, что сейчас невозможно снизить объем тех социальных обязательств, которые имеет государство, в том числе в пенсионной системе и в системе здравоохранения.

Первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов, который является куратором экспертных групп по доработке стратегии–2020 отметил важность выбранных экспертами направлений работы. По его словам, он не ожидает от работы экспертных групп простых решений, а правительство готово услышать от экспертов сложные, в том числе альтернативные варианты решений существующих экономических проблем и сценарии экономического роста.

«Необходимо также повысить роль и ответственность местного самоуправления и сделать так, чтобы важные для региона и города экономические решения принимались на местном уровне», – сказал он.

По окончании заседания Ярослав Кузьминов и ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Мау назвали эффективным такой формат работы, когда собираются несколько рабочих групп, в работе которых много логически связанных тем.

Источник – РИА Новости. 26.02.2011

http://www.rian.ru/strategy2020_news/20110226/339312605.html

* * *

К «Стратегии–2020» пристреливаются. 

Оптимизация правительственной концепции пока выглядит как ее жесткая критика / 

Коммерсантъ. 25.02.2011

Вчера состоялось первое совещание экспертной рабочей группы N 1 проекта коррекции «Стратегии–2020». Задачей группы является подготовка предложений по новой модели экономического роста для РФ, и к совещанию пять экономистов группы представили рабочие тезисы-предложения. Как выяснилось, подходы к проблеме ректора Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) Владимира Мау, вызвавшие глубокую задумчивость премьер-министра Владимира Путина на совещании с экспертами 16 февраля, не более радикальны и жестки, чем у его коллег.

Рабочая группа «Новая модель экономического роста. Обеспечение макроэкономической и социальной стабильности» группы экспертов проекта по обновлению «Стратегии–2020» вчера собралась на первое заседание в РАНХиГС. Напомним, группу возглавляют Владимир Мау и научный руководитель Высшей школы экономики (ВШЭ) Евгений Ясин. По данным «Ъ», заседание «базовой» для остальных 20 формирующихся экспертных групп было «установочным»: экономисты (в списке сейчас 49 экспертов) определяли порядок работы, проведения семинаров, подготовки докладов для обсуждения. Судя по составу группы, именно на ее основе будут к августу 2011 года сводиться итоги работы всех групп. К этому сроку должен быть готов промежуточный доклад экспертов Белому дому, хотя на совещании подчеркивалось, что единых рекомендаций о том, как должна быть обновлена «Стратегия–2020», правительство от экспертов не ждет, будет представлен спектр рекомендаций.

К заседанию 24 февраля пять экономистов подготовили рабочие тезисы, посвященные проблеме «новой модели экономического роста». Господин Мау частично излагал содержание своей работы в интервью «Ъ» 21 февраля и представлял этот документ на совещании экспертов с премьер-министром Владимиром Путиным – именно на нем его взгляды на решение проблемы были шутливо охарактеризованы главой Сбербанка Германом Грефом как «мауизм» в силу их непривычной для околоправительственных структур жесткости. Тезисы господина Мау предлагают обсудить в качестве новой модели роста – «снижение, а не рост бюджетной нагрузки к ВВП», «недопущение роста (и постепенное снижение) налогов на труд», «последовательное проведение приватизации с доминированием в ней не фискальных, а социальных и политических задач, формирование широкого слоя неолигархических собственников». Кроме того, ректор РАНХиГС предлагает к обсуждению отказ от модели, в которой государство выступает и «как источник ключевых финансовых ресурсов, и как нейтрализатор рыночной стихии, и как держатель ключевых институтов».

Впрочем, остальные четыре записки не менее радикальные. Евгений Ясин отмечает: выход из ситуации с ожидаемым низким ростом (3–4% ВВП в год до 2050 года) и вытеснением РФ новыми конкурентами с ключевых рынков возможен лишь при росте производительности труда в три–четыре раза, причем, вопреки официальной позиции Минэкономики, «сам по себе объем инвестиций ничего не решает, ибо ограничения по труду не позволят повышать объем выпуска». Он, как и все эксперты, поддерживает массовую приватизацию контрольных пакетов госкомпаний. Кроме того, господин Ясин выступает за создание частно-государственной модели в здравоохранении. Евсей Гурвич из Экономической экспертной группы также предлагает «разрушение прямой связи между государством и бизнесом», компенсации бизнесу за потери от действий государства, снятие таможенных барьеров, прекращение поддержки неэффективных предприятий и общей неадресной господдержки секторов.

Предложения в рабочей записке Алексея Моисеева из «ВТБ Капитала» – сочетание сырьевого и инновационного роста, снижение налоговой нагрузки и либерализация нефтяного сектора при сокращении госрасходов, адресная поддержка «неторгуемых» секторов, борьба с коррупцией («она, похоже, достигла такого размаха, что угрожает управляемости страны»), отказ от наращивания соцобязательств. Наконец, советник ректора РАНХиГС Кирилл Рогов весьма жестко описывает структурные и политические риски «дирижистской» текущей модели, снижение накопления резервных активов государства в экономике – «для динамичного развития экономика должна быть более «тонкокожей»». С одной стороны, все происходящее демонстрирует будущее качество обсуждения, с другой – вряд ли это именно то, что хотел бы слышать Белый дом от собственных экспертов.

Автор – Дмитрий Бутрин

Источник – Коммерсантъ. 25.02.2011

http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1591094

* * *

«Стратегию–2020» обступили со всех сторон / Ъ-Online. 24.02.2011

Экспертные группы по коррекции «Стратегии–2020» начали работу: 24 февраля проходят заседания трех групп, занимающихся наиболее проблемными и дискуссионными темами, – по новой модели экономического роста, по преодолению бедности и по сокращению регулирующих функций государства. Университеты ВШЭ и АНХ создали сайт 2020strategy.ru, на котором опубликованы стартовые документы групп и списки экспертов, входящих в них. Обнародованы и предварительные сроки представления результатов работы в Белый дом: правительство заслушает промежуточный доклад корректоров «Стратегии–2020» в августе 2011 года, финальный – в декабре 2011 года.

Сайт 2020strategy.ru открыт 22 февраля, на нем предполагается размещать все публичные документы 21 рабочей группы в рамках проекта коррекции «Стратегии–2020», их рабочее расписание. Координируют работу сайта университеты–инициаторы проекта – Высшая школа экономики (ВШЭ) и Российская академия народного хозяйства и государственной службы (АНХ). Обнародованы сроки предоставления заказчику результатов работы экспертных групп. 14 февраля на общем «установочном» совещании всех рабочих групп констатировалось, что от Белого дома взаимодействие правительства с экспертными группами будет координировать аппарат первого вице-премьера Игоря Шувалова, который намерен участвовать в части мероприятий групп. Промежуточный доклад по итогам работы групп правительство ждет от корректоров «Стратегии–2020» на своем заседании в августе 2011 года, финальный – в декабре.

Первые мероприятия экспертов 21 группы уже состоялись. 3 и 9 февраля группа № 4 «Укрепление рыночных институтов» (руководители – Андрей Яковлев из ВШЭ и Александр Радыгин из АНХ) провели два мероприятия, в том числе круглый стол по антимонопольному законодательству. 21 февраля собиралась экспертная группа № 21 «Развитие экономической и социальной интеграции в постсоветском пространстве» (руководители – Татьяна Валовая из аппарата правительства и Андрей Спартак из АО ВНИКИ), 18 февраля – группа № 6 «Налоговая политика» (Сергей Дробышевский, Институт экономической политики имени Гайдара и Александр Осипов, «Деловая Россия»). 24 февраля собираются сразу три экспертные группы – № 1 «Новая модель экономического роста» (руководители – Владимир Мау, АНХ и Евгений Ясин, ВШЭ), группа № 9 «Сокращение неравенства и преодоление бедности» (Владимир Назаров, ИЭП, Полина Козырева, ВШЭ) и группа № 14 «Оптимизация присутствия государства» (Андрей Клименко, ВШЭ, Александр Аузан, Ассоциация независимых центров экономического анализа).

Наиболее показательна пока открывающаяся работа группы № 1, которая, по сути, будет «рамочной» для всех групп, – обсуждения в ее рамках, посвященные макроэкономической стратегии, во многом определят ограничения на предложения других рабочих групп. Группа № 1 – пока единственная опубликовавшая полный стартовый список своих экспертов (см. справку). Плюрализм в работе этой группы обещает быть чрезвычайно высоким, так, в числе экспертов в вопросах макроэкономики выступают, помимо практически всех авторитетных российских специалистов в этой сфере, губернатор Приморья Сергей Дарькин, советник президента АО РЖД Степан Сулакшин и главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев. В группе пока один иностранный эксперт – Пол Велфенс, профессор университета Вупперталя (Германия), специалист по инновационной экономике. Впрочем, пока все рабочие группы только начинают работу по привлечению в свой состав нероссийских специалистов.

К заседанию 24 февраля группа обнародовала пять рабочих записок ректора АНХ Владимира Мау, научного руководителя ВШЭ Евгения Ясина, главы экономической экспертной группы Евсея Гурвича, Алексея Моисеева из «ВТБ Капитала» и Кирилла Рогова, советника ректора АНХ. Основные тезисы документа Владимира Мау он уже излагал в интервью “Ъ” 21 февраля и на совещании экспертных групп по коррекции «Стратегии–2020» 16 февраля – напомним, его предположения о необходимости рассмотрения вопроса о новой модели «социального государства», о судьбе и существовании государственных пенсионных систем и т. д. вызвали весьма бурную дискуссию. Отметим, четыре остальных опубликованных «вводных» документа рабочей группы в ряде аспектов не менее интересны и существенно расходятся с официальной позицией правительства РФ по ключевым вопросам, обсуждаемым экономическим блоком, от курсовой политики до политико-экономических вопросов и институциональных реформ. Более подробно о них читайте в номере “Ъ” 25 февраля.

Автор – Дмитрий Бутрин

Источник – Ъ-Online, 24.02.2011 

http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1590778

* * *

Экспертная группа № 1

«Новая модель экономического роста.

Обеспечение макроэкономической и социальной стабильности»

Руководители группы: В. А. Мау, ректор РАНХиГС, Е. Г. Ясин, научный руководитель НИУ ВШЭ

Состав группы

Е. А. Абрамова

Генеральный директор некоммерческого партнерства «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования»

Н. В. Акиндинова

Директор института «Центр развития» НИУ ВШЭ

С. В. Алексашенко

Директор по макроэкономическим исследованиям НИУ ВШЭ

В. А. Аушев

Полковник юстиции, заместитель начальника правового управления Федерального агентства специального строительства

А. Р. Белоусов

Директор департамента экономики и финансов правительства Российской Федерации

Д. Р. Белоусов

Руководитель направления Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования

О. В. Вьюгин

Председатель совета директоров ОАО «МДМ Банк»

Е. Е. Гавриленков

Управляющий директор инвестиционной компании «Тройка Диалог»

А. С. Галушка

Президент общероссийской общественной организации «Деловая Россия»

В. П. Горегляд

Заместитель председателя Счетной палаты Российской Федерации

П. А. Горкин

Начальник управления планирования и экономического анализа ФСТ России

Е. Т. Гурвич

Руководитель экономической экспертной группы

С. М. Гуриев

Ректор Российской экономической школы

С. М. Дарькин

Губернатор Приморского края

С. М. Дробышевский

Руководитель научного направления «Макроэкономика и финансы» Института экономической политики

им. Е. Т. Гайдара

В. М. Егоркин

Директор департамента экономики и стратегического анализа ОАО ОАК

Р. И. Капелюшников

Старший научный сотрудник Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ

С. А. Кимельман

Заведующий отделом геолого-экономической оценки и картирования Московского отделения Всероссийского научно-исследовательского геологического института им. А. П. Карпинского

И. В. Котелевская

Директор Центра мониторинга законодательства и правоприменительной практики РСПП

Н. П. Кузнецова

Профессор Санкт-Петербургского государственного университета

Я. И. Кузьминов

Ректор национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ)

Л. Л. Любимов

Заместитель научного руководителя НИУ ВШЭ

В. А. Максимов

Директор департамента долгосрочного финансового планирования Министерства финансов РФ

А. Г. Макушкин

Руководитель федерального государственного учреждения «Аналитический центр при правительстве Российской Федерации»

А. В. Малоземов

Начальник контрольно-ревизионного управления ФСТ России

В. Д. Матвеенко

Ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского экономико-математического института РАН

А. В. Моисеев

Заместитель руководителя аналитического департамента, руководитель управления макроэкономического анализа «ВТБ Капитал»

С. А. Наумов

Вице-президент фонда «Сколково»

И. А. Николаев

Директор департамента стратегического анализа аудиторско-консалтинговой компании ФБК

М. В. Носкова

Старший научный сотрудник ИПЭИ РАНХ и ГС

А. А. Пороховский

Профессор, заведующий кафедрой экономического факультета МГУ

В. В. Радаев

Первый проректор НИУ ВШЭ

К. Ю. Рогов

Советник ректора РАНХ и ГС

М. А. Романова

Заместитель руководителя секретариата первого заместителя председателя правительства Российской Федерации

И. И. Шувалова

К. М. Сверкунова

Заместитель директора департамента государственной политики и регулирования в сфере нормирования негативного воздействия и мониторинга окружающей среды Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации

О. А. Сергиенко

Заместитель министра финансов Российской Федерации

С. В. Смирнов

Заместитель директора института «Центр развития» НИУ ВШЭ

С. С. Сулакшин

Генеральный директор Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, советник президента ОАО РЖД

М. Н. Узяков

Заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН

В. А. Фадеев

Директор автономной некоммерческой организации «Институт общественного проектирования», главный редактор журнала «Эксперт»

И. В. Федотов

Проректор РАНХиГС

О. В. Фомичев

Заместитель министра экономического развития Российской Федерации

С. С. Хохрякова

Начальник отдела департамента государственной политики и регулирования в сфере нормирования негативного воздействия и мониторинга окружающей среды Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации

М. Р. Шагиахметов

Министр экономики Республики Татарстан

А. Е. Шадрин

Заместитель директора департамента стратегического управления (программ) и бюджетирования Министерства экономического развития России

К. В. Юдаева

Директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка России

Л. И. Якобсон

Первый проректор НИУ ВШЭ

P. Welfens

University of Wuppertal (Universitat Wuppertal)

Ученый секретарь группы – К. Ю.Рогов, советник ректора РАНХиГС

Источник – Коммерсант.ru

http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1590817

* * *

Материалы по теме

«Опасную черту мы перешли» / Взгляд. 13.09.2010

Процитировано – РИА Новости. 14.09.2011

http://strategy2020.rian.ru/smi/20110914/366145398.html

Поделиться ссылкой: