Счеты на полку
После горячечных заявлений Виктора Геращенко почти скандалом стала cугубо профессиональная банковская тема предстоящего слияния Внешэкономбанка СССР (ВЭБ) с Банком внешней торговли (ВТБ) и намерение назначить директором этой организации нынешнего главу ВЭБа Андрея Костина. Бывший председатель ЦБ возмутился не тем, что из двух вроде бы мощных банков хотят сделать один супергигант, а тем, что все это хозяйство уплывет в чужие руки. «Кто такой Костин?» — изумляется Геращенко, как будто бы сам не знает, кто много лет возглавлял Внешэкономбанк. Будущее отстранение духовно близкого главы ВТБ Юрия Пономарева даже заставило Геращенко засомневаться в личных качествах премьер-министра. Однако не будем зацикливаться на человеческих чувствах Виктора Геращенко — таких, как зависть, жадность и нежелание признавать себя проигравшим. Постараемся вникнуть в экономику процесса.
Действительно, существует два крупных банка — во всяком случае, по российским понятиям. Оба вроде бы государственные и занимаются примерно одним и тем же. Точнее, у ВЭБа две функции — агентства по обслуживанию долгов бывшего СССР и функции коммерческого банка. ВТБ же, по идее самого Геращенко, в 1991 году был выделен из состава ВЭБа с тем, чтобы скрывать после банкротства СССР активы страны и банка от кредиторов. Попутно ВТБ зарабатывал денежки и поддерживал, как мог, российский экспорт. Сейчас, когда все долговые споры окончательно урегулированы, наличие двух банков стало, мягко выражаясь, излишним. Нужны одно агентство для работы с долгами и банк для поддержки отечественного экспорта.
Вообще-то для каждой приличной страны, заинтересованной в развитии своего промышленного экспорта, важно наличие у нее того или иного типа Эксимбанка (Экспортно-импортного банка). Нам тоже всегда хотелось такой иметь, но денег не хватало. На коммерческих операциях ВТБ много не зарабатывал, а во времена реформ правительству было не с руки выделять специальные бюджетные средства в виде субсидий либо гарантий. Поджимали другие потребности. Но теперь, когда бюджетная ситуация не столь удручающа, как в середине 90-х, а страна хочет присутствовать на мировом рынке не только нефтью, газом, медом и пенькой, вероятно, самое время подкрепить экспортеров цивилизованными банковскими инструментами. Нынче Россия вступает в стадию модернизации, и ей следует любыми способами, допустимыми в рамках ВТО, поддерживать свой экспорт. Разумнее выстраивать эту систему на базе организаций, имеющих хоть какой-то опыт финансирования экспортно-импортных операций.
Вторая часть истории с ВТБ — вопрос, кому он должен принадлежать. Сейчас больше чем на 95% ВТБ принадлежит ЦБ. И это давно не нравится правительству. Почему-то правительство хочет, чтобы вся система — и ВТБ, и росзагранбанки — находилась в его собственности. Существует устойчивая система мифов о золотых горах, находящихся на балансе всех этих учреждений. А копался ли кто-нибудь в тех балансах, изучал ли, сколько там кредитов и депозитов ЦБ, выданных не просто для поддержания штанов, а конкретно для спасения? Кредитный портфель в ВТБ все время его функционирования был среднего качества, как и полагается кредитному портфелю государственного банка. Вот и складывается такое впечатление, что правительство хочет получить контроль над ВТБ, руководствуясь единственным принципом «Карфаген должен быть разрушен».
Но тут опять придется возвращаться к людям, управлявшим или стремящимся управлять этими пещерами Али-Бабы. Геращенко и его коллеги сами по себе хорошие ли банкиры? В лучшем случае, как тот же глава ВТБ Пономарев, — банкиры квалифицированные, имеющие заграничный опыт. И что очень важно, долгие годы работавшие в условиях отсутствия жесткого бюджетного ограничения. Конвертируем ли их опыт в российских условиях? Похоже, только отчасти. Они какие-то травоядные. Бухгалтера. А нам, похоже, нужны хищники. Зубастые банкиры и финансисты. Особенно на таких прорывных направлениях, как кредитование внешней торговли. Кстати сказать, банковский опыт самого Геращенко, некоторое время возглавлявшего Московский Международный банк, был далеко не блестящ. По крайней мере акционеры банка предпочли избавиться от политического назначенца, как только стали позволять условия. А образные высказывания Виктора Владимировича как о ситуациях, так и о личностях не раз и не два ставили в тупик окружающих. Просто, пока он был на вершине власти, его определения предпочитали квалифицировать как проявление национальной удали и почти гордились ими. А надо было, заботясь об имидже власти, остановить высокопоставленного балагура. Когда он брал слово, чиновники МВФ, например, готовы были провалиться сквозь землю. Хотя не вина отдельных персон в том, что деньги МВФ не всегда шли впрок российским реформам. Тем паче что смелость проявлялась не в то время, когда цена на нефть не поднималась выше 10 долларов за баррель, а только когда она переваливала далеко за 20.
Источник: Еженедельный журнал