Россия — действительно не Нигерия. Жаль…
Андрей Илларионов, президент института экономического анализа, старший научный сотрудник Института Катона
Масштабы инфляционного кризиса можно объяснить только субъективным фактором — качеством проводимой макроэкономической политики.
Инфляция бьет новые рекорды. Прирост годового индекса потребительских цен в мае составил 15,1%. Продовольственные товары подорожали на 22,2%. Оптовые цены выросли на 27%. Минимальный потребительский набор стал дороже на 35,6%. На таком уровне последний раз инфляция была в январе 2000 года. Восемь лет пролетело, и инфляция снова – как в начале путинского президентства.
Инфляционный взрыв
Еще весной прошлого года ситуация была другой – годовые приросты цен были от двух до тринадцати (!) раз ниже, чем сегодня. К марту 2007-го за год потребительские цены выросли на 7,4%, на продовольствие – на 5%, оптовые цены – на 5,9%, стоимость минимального потребительского набора – на 2,7%.
Год назад инфляция медленно, но шла на спад. Именно это позволяло властям прогнозировать на 2007 год рост цен в 7—8%, на этот — в 6—7%. Еще несколько месяцев назад Минфин осмеливался предсказывать по итогам 2008 года 10,5%.
Официальные прогнозы провалились в прошлом году – инфляция составила 11,8%. Не сбудутся они и в этом. Такой инфляции, как предсказывают власти, не будет.
Скорее всего, будет дальнейшее ускорение инфляции: до 18—20% по потребительской корзине, до 25—30% по продовольствию, до 40—50% по стоимости минимального потребительского набора.
Что случилось?
Сейчас популярны четыре объяснения ускорения мировой инфляции, которые некритически переносятся и на российскую ситуацию. Первое – продолжающийся рост цен на энергоносители. Второе – приток иностранной валюты в результате увеличения притока иностранных инвестиций. Третье – рост цен на продовольствие во всем мире. Четвертое – отказ российских властей от еще более агрессивной политики повышения номинального курса рубля.
Проверка этих гипотез с помощью международных сопоставлений показывает, что взятые и по отдельности, и вместе они плохо объясняют российский инфляционный кризис. В мире действительно ускорился рост цен. Но темпы инфляции в сегодняшней России существенно превышают то, что происходит в большинстве стран мира.
Традиционные гипотезы не работают
Если бы работало первое объяснение, то темпы инфляции и в других странах – экспортерах энергоносителей – были бы сопоставимыми с российскими. А в странах с более значительным, чем в России, вкладом экспорта нефти и газа в ВВП инфляция была бы выше российской. Однако более высокая инфляция наблюдается только в пяти странах–энергоэкспортерах из 45 – Азербайджане, Казахстане, Иране, Венесуэле и на Сейшелах. В остальных странах (почти 90% состава группы нефтеэкспортеров), в том числе в 15 странах с отношением экспорта нефти к ВВП выше российского, инфляция ниже, чем в России.
Если бы работало второе объяснение, то страны, испытывающие более значительный прилив иностранного капитала, чем Россия, имели бы и более высокие темпы инфляции. Однако
размеры чистого притока иностранного капитала в Россию (6,7% ВВП) скромны, это лишь 64-е место в мире. Из 63 стран, опережающих Россию, темпы инфляции выше российских только в шести – Казахстане, Украине, Киргизии, Таджикистане, Ямайке и Сейшелах.
В остальных странах этой группы (90% случаев) инфляция ниже российской.
Если бы работало третье объяснение, то темпы инфляции были бы более высокими в бедных странах, в структуре потребления которых доля подорожавшего в последнее время продовольствия выше, чем в России. Однако из 117 стран с ВВП на душу населения таким же или более низким, чем в России, только в 15 странах инфляция в весенние месяцы 2008 года оказалась выше российской. В более чем ста странах (в 86% случаев) она была ниже. При этом из 114 стран, по которым есть соответствующие данные, в 108 странах (в 95% случаев) цены на продукты питания выросли в меньшей степени, чем в России.
Если бы работало четвертое объяснение, то в странах, проводивших менее агрессивную, чем российские власти, политику по повышению курса национальной валюты, инфляция была бы выше. Однако
из полутора сотен стран мира с более низкой инфляцией, чем российская, в 129 странах (в 85% случаев) обменный курс национальной валюты увеличился в меньшей степени, чем в России, а в некоторых он даже снизился.
Если бы работали все четыре объяснения инфляции, то в странах, где значения всех четырех критериев соответствуют российским показателям или же являются менее благоприятными, темпы инфляции были бы заведомо выше российских. В такую группу входят страны, уровень ВВП на душу населения в которых близок российскому или ниже его; экспорт энергоресурсов и приток иностранного капитала относительно ВВП близки к российским показателям или превышают их; рост курса национальной валюты в течение последнего года соответствовал российскому показателю или же был меньше.
Несмотря на соблюдение этих условий, в большинстве этих стран инфляция ниже, чем в России. В том числе даже в таких не очень развитых странах, являющихся экспортерами нефти с большим, чем в России, удельным весом энергетического сектора в ВВП и более скромным повышением курса национальной валюты, как Вьетнам, Мавритания, Судан, Йемен, Нигерия, Алжир, Чад, Оман, Ангола, Габон, Ливия, Республика Конго. Во всей этой группе из двух с половиной десятков стран есть еще четыре страны, обогнавшие Россию по инфляции. Это Венесуэла (22,5%), Иран (19,8%), Казахстан (19,5%) и Азербайджан (25,7%). Причем в двух последних странах приток иностранной валюты относительно размеров экономики превышает российский показатель вдвое.
Это провал
По каждому из предлагаемых критериев Россия оказывается в подгруппе самых «отстающих» стран, выбивающихся из общих мировых тенденций и составляющих не более 10—15% от общего числа стран в каждой группе. При применении всех критериев одновременно Россия попадает в «пятерку», а строго говоря — в «тройку» — стран с худшими показателями инфляции. «Объективные» внешние причины, какими бы серьезными они ни были, не объясняют масштабов российского инфляционного кризиса. Масштабы инфляционного кризиса можно объяснить только субъективным фактором – качеством проводимой макроэкономической политики.
О ее деградации свидетельствует не только и не столько общая инфляция, сколько базовая инфляция. В мае прошлого года базовая инфляция составляла 6,7%, в мае нынешнего года – 14,6%. Такой всплеск невозможно списать ни на нефтяную лихорадку, ни на продовольственный кризис, ни на сезонные колебания.
Удвоение базовой инфляции стало точным индикатором провала самого серьезного достижения завершившегося восьмилетия – макроэкономической стабильности. Оно стало убедительной иллюстрацией смерти ее главного хранителя в последнее время – Стабилизационного фонда.
Смерти, столь старательно подготавливавшейся широкой коалицией лоббистов – от Анатолия Чубайса до хозяев новых госкомпаний, от Егора Гайдара до российского Минфина.
На протяжении последних лет к нынешней власти предъявлялось немало претензий по широчайшему кругу вопросов – от захвата чужой собственности до нарушения прав человека, от агрессивной внешней политики до уничтожения собственных граждан. Но какой бы критике ни подвергалась нынешняя власть, у нее всегда оставался мощный козырь, неоспоримое достижение первых лет работы нынешней администрации — приличное качество макроэкономической политики.
Сегодня этого козыря больше нет.
Кого догонять?
Главное отличие двух десятков стран, по внешним условиям похожим на Россию, Казахстан, Венесуэлу, Иран и Азербайджан, но отличающихся от этой «пятерки» более низким уровнем инфляции, — проводимая в них более качественная макроэкономическая политика.
В этой «двадцатке» есть разные страны. Есть среди них и такая, с которой трудно избежать сравнения нынешней России. Это Нигерия.
Как и Россия, Нигерия — крупная страна: в России живет 141 млн человек, в Нигерии — 151 млн. Как и Россия, Нигерия далека до мировых образцов демократии, правового порядка, эффективного менеджмента.
Как и Россия, Нигерия испытывает приток иностранного капитала – в прошлом году (6,7 и 5,2% ВВП соответственно). Как и Россия, Нигерия – энергоэкспортер, причем отношение нетто-экспорта нефти к размерам экономики у нее в 2,5 раза больше (15% и 38% ВВП). Как и в России, в Нигерии курс национальной валюты к доллару за последний год был повышен, но в меньшей степени, чем в России (9,9% и 7,9% соответственно). Однако Нигерия много беднее России – ВВП на душу населения в ней в 6,5 раз меньше, чем российский ($1800 и $11800 по ППС соответственно). Все «объективные» факторы, казалось, говорят за то, что инфляция в Нигерии должна быть выше, чем у нас. Но это не так: за последний год цены в Нигерии выросли лишь на 7,2% по сравнению с 15,1% в России.
Давно отшумела волна громких сопоставлений России с лидерами первого мира. Мы теперь знаем, что Россия – действительно не Америка. И не Германия. Не Япония. И даже не Португалия.
Выяснилось, что далеко нам и до Эстонии, Украины, Грузии. Появились и публикации, претендовавшие на эпатаж: а чем, мол, Россия – не Нигерия?
Кажется, мы уже проехали и эту станцию. Сравнение нынешней России с Нигерией если и может быть обидным, то, очевидно, не по отношению к России. И популярный вопрос теперь может звучать уже с другой интонацией: почему Россия – хотя бы не Нигерия? По крайней мере, с точки зрения качества макроэкономической политики.
Поиск приемлемого ориентира при выборе национального курса завершил свой очередной цикл. В 1960 году Никита Хрущев призвал «догнать и перегнать Америку». В 1990 году лозунгом российских реформаторов было «сделать, как в Польше». Десятилетие спустя тогдашний без пяти минут президент России собирался вывести страну на уровень развития Португалии. Прошедшее восьмилетие создало новое явление – образцом макроэкономической политики для нынешней России стала Нигерия.
Источник: Газета.Ру