Релоканты
В начале марта, когда в российские законы были введены жестокие наказания «за распространение фейков о вооруженных силах», начался массовый исход российских граждан из России. По оценкам к концу марта он составил не менее 200 тысяч человек, хотя, кажется, это уже заниженная цифра. Огромное число людей, жителей столиц и разных регионов, полным составом, берут только самое необходимое и срочно уезжают в любые другие страны, в которые удалось купить дорогие, ставшие сразу дефицитом, билеты. Основные потоки направились по наиболее доступным путям, где не требовались визы или справки о прививках, где были рейсы с доступными местами и где жизнь дешевле, можно снять жильё и продолжить более менее привычный образ жизни. К числу таких стран относятся Армения, Грузия, Кыргызстан, Узбекистан, Казахстан, Турция, а также Таджикистан, какие-то страны Персидского залива и Юго-Восточной Азии. Некоторый отъезд, обеспеченный визами, произошёл в Европу, включая страны Балтии, и Израиль, и скорее соответствовал традиционным ещё недавно маршрутам уезжающих из России.
Первые приблизительные опросы, а также экспертные и журналистские 1 и 2 наблюдения рисуют обобщённый портрет уехавших, в чём-то похожих друг на друга, а в чём-то очень разных. Почти 2/3 из них – мужчины и женщины в возрасте от 25 до 45 лет, в основном бездетные, основная масса с высшим образованием, 2/3 – айтишники, которые рассчитывают найти или продолжать работу онлайн, и менеджеры, немалое число гуманитариев. Мотивы отъезда разные: это и нежелание жить в стране-агрессоре и нести с ним моральную и санкционную ответственность за его действия; это и опасение уголовного, административного или даже политического преследования за оппозиционную активность; это и опасение оказаться призванными в армию, ведущую военные действия; это и желание сохранить бизнес, ориентированный на внешний мир, или новую работу, которая в России становится проблематичной; это и потеря картины будущего и возможного своего места в стране, ощущение своего отчуждения; это и в конце и концов и широкая паника, которая основывалась не на рациональных аргументах, а иррациональном страхе. Для кого-то этот отъезд и его направления были неожиданными и ранее не планируемыми; кто-то к нему готовился и предполагал, но сделал шаг раньше времени; кто-то использовал уже проторенные пути и связи, а кто-то имеет второе гражданство и такой отъезд был обычной практикой транснациональной и космополитической жизни. Кто-то пытается переждать наиболее сложный момент и потом вернуться; кто-то, опрос насчитал 70%, готовится или собирается остаться за рубежом на длительный срок или на навсегда, то ли в стране, куда он приехал, то ли в какой-то другой третьей стране; кто-то, их 20%, не знает что будет с ними дальше и оказался в полной неопределённости. Опросы и просто наблюдения фиксируют большой спектр сильных эмоций: страх, тревогу, растерянность, тоску, злость, стыд, но вместе с тем и облегчение, чувства освобождения и надежды, желание открыть новые возможности и получить новый жизненный опыт.
Неожиданно возникшие названия этого исхода «релокация» и самих исходящих «релоканты» отражает эту сложную структуру мотивов и планов вроде бы одной категории людей с одинаковым опытом внезапного решения в марте 2022 года. Само это слово «релокация» было техническим названием перемещения бизнеса и перевода его сотрудников на новое место жительство. В 2020 году, ещё во время беларусских событий, связанных с протестами и эмиграцией, этот термин вдруг приобрёл новый социальный и даже политический смысл и возникли «релоканты» как отдельная категория людей. Теперь термин нашёл новую и более широкую аудиторию в России. Новое слово отражает некоторое замешательство в использовании привычных классификаций. «Релоканты» одновременно и трудовые мигранты, и IT-мигранты или «цифровые номады», и беженцы, и политические эмигранты, и даже туристы, но одновременно ни те, ни другие, ни третьи в полном смысле слова. Сами отъезжающие не хотят себя приписывать в какую-то привычную мобильную траекторию, опасаются оказаться в стигматизированных группах «мигрантов» и «беженцев», проходя их тяжёлый путь включения в новые общества, стремятся оставить за собой больше свободы выбора, действий, самоидентификации и рассчитывают на какие-то привилегии. Привычные категоризации оказываются неудобными и слишком схематичными для их описания. «Релоканты» не похожи на других мигрантов и сами делятся по разным мотивам и обстоятельствам своего перемещения, тем не менее их объединяют общие события, ставшие толчком к отъезду, и связанные с ним эмоции и практики взаимопомощи и адаптации.
«Релокация» 2022 года разрушает наши представления об устоявшихся миграционных сценариях на постсоветском пространстве и указывает на какие-то новые возможные проекты будущего. Картину, где бывшие страны СССР являются «донорами» малоквалифицированной рабочей силы, а Россия – страной, которая принимает таких мигрантов, теперь стоит скорректировать. Выбор «релокантами» для отъезда стран Южного Кавказа и Центральной Азии был, конечно, чаще всего вынужденным и даже случайным, за неимением обеспеченных ресурсами и возможностями альтернатив. Но этот выбор показал новую грань связей с этими этой частью мира. Связи, которые считались свысока однонаправленными, обременительными и ориенталистски окрашенными, неожиданно актуализировались. Отчуждение на бывшем имперском пространстве сменилось узнаванием и открытием, иерархии «гостей» и «понаехавших» перевернулись, подвергнув сомнению фобии, стереотипы и взаимные ожидания. «Релокация» создала новые отношения, сочувствие и механизмы поддержки в странах приёма, появились ресурсы и сообщества взаимопомощи и телеграм каналы, местные компании увидели в «релокантах» потенциальных специалистов, полезных для их стран. Но одновременно выросла и обеспокоенность ростом цен на услуги и аренду жилья, конкуренцией на рынке квалифицированного труда, появлением людей, не привычных к местным повседневным практикам и правилам, стали высказываться опасения, что дадут о себе знать имперские и космополитические привычки выходцев из российских мегаполисов и городов.
Мы не знаем наверняка, что будет завтра и тем более послезавтра, неопределённость, непредсказуемость стали нормой, производя особые режимы повседневности и трансграничной мобильности в том числе. Перемены ускорились и стали создавать новые социальные траектории и категории, которые не узнаются по старым лекалам. «Релокация» и «релоканты» – это, возможно, предвозвестник новой социальной или политической реальности. А, может быть, всего лишь эпизод в российской истории.