Успехи сельского хозяйства (эфир – 12.09.2017)
Анонс передачи «Выбор ясен»
Наряду с кризисными явлениями последних лет, в российской экономике есть отрасли, достигшие заметных успехов. Для примера возьмём сельское хозяйство, традиционно отсталый сектор в советское время.
Две цифры: в 1990-ом году СССР импортировал 40 млн. т. зерна; в 2016-ом году Россия экспортировала 35 млн. тонн.
Напомню, что сельское хозяйство в СССР считалось традиционно отстающей отраслью. Эти же оценки сохранились и в 90-е годы, когда спад производства и инфляция распространялись повсюду. У реформаторов было острое желание избавиться от колхозов и создать взамен фермерские хозяйства. Они могли привлечь земли, розданные крестьянам и обеспечить их эксплуатацию лучше, чем в колхозах, на началах рынка.
Но сразу не получалось. Среди сельского населения на первых шагах развития рыночной экономики, большинство крестьян не знало, что делать в новых условиях. В 2000 г. во время социологического исследования в Белгородской области профессор А.Г. Эфендиев из Высшей школы экономики обнаружил в какой-то мере возрождение традиционной общины. Узнав об этом, я впал в беспокойство: неужто по внутреннему складу наши крестьяне не готовы к рынку, а готовы вернуться к средневековому устройству? В 2013-ом году мы организовали второе исследование в том же регионе. Это был хороший период. Опрашиваемые много критиковали руководство, в том числе агрохолдингов, но никаких следов тяготения к общине не было найдено. Рыночное хозяйство работало. Выделилось три типа хозяйства: 1) агрохолдинги, характерные для Белгородчины, а также другие крупные хозяйства. Инвесторами были большие компании, в том числе те, которые только недавно занимались импортом продовольствия, а затем, после кризиса 1998-го года, когда сильно упал рубль, обратившиеся к российскому аграрному сектору.
Фермеров было немного, и сейчас они дают 10% продукции сельского хозяйства. Крупные хозяйства с городским капиталом – 45%. А 40% продукции приходится на хозяйства населения. Грубо говоря, в их основе лежат личные подсобные хозяйства (ЛПХ). Они производят много для собственного потребления, а также есть товарные хозяйства, которые часть продукции вывозят на рынок или передают посредникам. Они не платят налоги и в этом имеют преимущества перед фермерами.
Можно сказать, что планы реформаторов не осуществились. Пока! Но дело сейчас не в этом. При описанной структуре сельское хозяйство в последние годы переживает технологический прорыв. Это мнение Института Гайдара (Российская экономика в 2016 году. 2017 г., с. 229). Там же отмечается, что за этот период российский бизнес, используя все достижения научно-технического прогресса, провел техническую и технологическую модернизацию сельского хозяйства. Помогало и государство, привыкшее к отсталости аграрного сектора. В итоге продуктивность молочных коров выросла с 4,3 кг в 2011-ом г. до 5,3 в 2016-ом г. Расходы кормов на 1 кг. свинины и птицы сократились в 2 раза (там же, с. 230). Урожайность зерна выросла с 15,9 ц/га в 1986-1990 гг. до 26 ц/га в 2016 г. Сахарная свекла – с 225 до 460 ц/га. Растениеводство идёт впереди, животноводство отстает, особенно по крупному рогатому скоту. Но по свиноводству в 2015 г. уже достигли уровень 1986-90 гг., а по птице 1747 тыс. т. в убойном весе, а сейчас (2015 г.) – 4536 тыс. т.
Сделать из сказанного вывод, что мы теперь имеем первоклассное сельское хозяйство – нельзя. У населения продуктивность скота и овощеводства почти как была. Но все же продовольствию для населения и обеспечению животноводства кормами мы находимся на гораздо более высоком уровне, чем при советской власти.
Работы еще очень много. Но все же я считал важным сказать это моим согражданам, чтобы подчеркнуть – рыночные механизмы в этой отрасли принесли немалые результаты. Задача в том, чтобы добиваться и в аграрном секторе, и в других отраслях уровней, достигнутых в развитых странах. А вот для этого нужны реформы.
До встречи,
Евгений Ясин
Анонс и комментарии на сайте радио «Эхо Москвы»
Ведущая — Ольга Журавлева
О. Журавлева: Добрый вечер! Это программа «Выбор ясен». Меня зовут Ольга Журавлева. В студии, как и полагается, Евгений Григорьевич Ясин — научный руководитель Высшей школы экономики. Здравствуйте, Евгений Григорьевич!
Е. Ясин: Здравствуйте!
О. Журавлева: У нас сегодня, как всегда, оптимизм, я так считаю. Потому что вы сегодня назвали свой анонс «Успехи сельского хозяйства». С самого начала вы мне, пожалуйста, скажите, вы действительно считаете, что у нас сельское хозяйство, что называется, успешно?
Е. Ясин: В настоящее время успешно. Если вы посмотрите на другие отрасли, то оказывается, что сельское хозяйство двигается более успешно, тогда как большинство других отраслей, ну может быть кроме добычи нефти и газа, они находятся в более трудном положении. В особенности это касается промышленности, в том числе обрабатывающей промышленности, транспорта и так далее. А вот сельское хозяйство, почему я о нем заговорил, потому что мы привыкли к тому, что у нас сельское хозяйство в упадочном положении. И это было при советской власти, потому что были колхозы, раскулачивали и так далее. И уже после Сталина, хотя были значительные улучшения между 60-ми и 70— ми годами – по секрету я вам скажу, там урожайность выросла втрое.
О. Журавлева: Да вы что?!
Е. Ясин: Да.
О. Журавлева: Просто я помню – закрома родины и растут надои – но ведь никто этому не верил.
Е. Ясин: На самом деле я могу сказать как факт: урожайность в эти годы выросла в 3 раза.
О. Журавлева: А за счет чего?
Е. Ясин: Потому что в свое время она была очень низкая. Стали покупать, тратить удобрения на совершенствование пород…
О. Журавлева: Мясо-молочная скотина…
Е. Ясин: Короче, в 3 раза в урожайности и растениеводстве. В меньшей степени это касалось животноводства.
О. Журавлева: А вы знаете эту знаменитую шутку – мясо-молочная порода, когда ни молока, ни мяса. Это вот она. Евгений Григорьевич, знаете, что интересно, вы пишете и говорите о тех успехах, которые выражаются в конкретных цифрах – есть 2 вещи. Во-первых, почему мы считаем, что сельское хозяйство в упадке, я имею в виду в быту, потому что там по телевидению про закрома не рассказывают каждый день. А во-вторых, потому что каждый, кто выезжает за город, сразу же вспоминает свое детство, и помнит, как вокруг все колосилось, все было распахано, все было засеяно. А я сейчас он не видит ни стад, которые были колхозные или частные, собирали вместе всю скотину с деревни или еще как-то, не видят этих колосящихся нив и считают, что сельское хозяйство в упадке. Почему это не так?
Е. Ясин: Почему это нет так? Ну, потому что у нас в свое время была такая линия советская, что нужно было обязательно возделывать, а государство платило, и это были видные успехи. Если ты приезжал в село, ходил, то ты видел – хлеба налево, хлеба направо. А сейчас там, как говорят, нет такой проблемы сельского хозяйства в настоящее время, а есть проблемы сельского населения. Но, начиная с моего анонса, я начинаю с тех цифр, которые меня поразили. И, в конце концов, они породили у меня мысль, давай я поделюсь с нашими радиослушателями моими впечатлениями.
О. Журавлева: Можно только один момент уточнить. Я правильно понимаю, что если визуально мы видим, что распахано меньше, это не значит, что собирается меньше? Потому что, видимо, выросла урожайность, качество обработки земли изменилось, видимо, по-другому это хранится, и в закромах родины не сгнивает половина того, что где-то посеяли. Правильно?
Е. Ясин: Совершенно верно.
О. Журавлева: А вот цифры, которые вы приводили – в 90-м году СССР импортировал 40 млн. тонн зерна, а в 2016-м Россия экспортировала 30-35 млн. тонн. Почувствуйте разницу.
Е. Ясин: Просто вы имеете большой плюс сельского хозяйства в настоящее время тогда, как у вас не хватало зерна, чтобы самим кормиться и кормить скотину.
О. Журавлева: А есть один нюанс. Помните, когда-то, по-моему, в прошлом году выступали представители ассоциации производителей зерна и говорили о том, что – да, мы производим зерна очень много и можем его экспортировать, но у нас нет качественного зерна, и поэтому мы покупаем высококачественное для еды, а продаем более низкого качества для каких-то иных целей, для корма или для еще чего-то.
Е. Ясин: Вот мой отклик на это – это то, что когда появилось количество. Мы зерновые имеем 3-4 класса. Это не самый лучший вариант. Но теперь заговорили о качестве. И теперь качество становится предметом заботы. Притом, что заботы не плановых органов, а самих хозяев, и поиск места на рынке. Я просто хочу обратить ваше внимание, дорогие радиослушатели, что когда я читаю о состоянии сельского хозяйства и о том продвижении, которое оно имело в последние годы, потому что если мы с вами будем говорить о 90-х годах, я бы ничего такого не говорил, потому что тогда еще вот этого прорыва технологического, о котором сейчас специалисты говорят, в сельском хозяйстве не было.
О. Журавлева: Понятно, ну не было средств, чтобы покупать.
Е. Ясин: Крестьяне, которые были – то они были все совхозники и колхозники – это значит, что они не должны были думать о своем хозяйстве, о своем месте и так далее. А сейчас эта проблема перед ними возникла. И я писал, и я хочу повторить это, обратите внимание на следующие обстоятельства – мы проводили исследование социологическое Высшей школы экономики профессора Эфендиева в 2000-м году в Белгородской области. И он обратил внимание – во-первых, бедные были все крестьяне – это 2000 год, только что ельцинский период закончился. И они, крестьяне, были растеряны, они не знали, как найти себя в этой новой обстановке. И потом он обратил внимание, Эфендиев, на то обстоятельство, что там возродилась сельская община, поскольку были привычные колхозы, и как-то люди стремились к тому, чтобы друг другу помогать, выручать и так далее. Они не могли рассчитывать на государство в силу того, что…
О. Журавлева: Ну, то есть это был переходный период от колхоза к чему-то новому через общину?
Е. Ясин: Да. Но дело в том, что община была проклятием России до завершения крепостного права, а после отмены крепостного права она каким-то образом собирала крестьян, и тоже лишало инициативы, усиливала их зависимость от государства и так далее. Можно представить, о чем многие авторы и специалисты пишут, что российские крестьяне – это сельское население, которое приучено, у них внутренняя потребность, чтобы была община, а их индивидуальное хозяйство, фермерство и так далее, не интересует. И если так, то значит, что может быть, не нужно было никаких реформ для сельского хозяйства, а нужно было сохранять ту систему, которая была создана при советской власти.
О. Журавлева: Вот вам агроном, вот вам председатель.
Е. Ясин: Да, национальному хозяйству, национальному характеру. В 2000 году я этого не знал, потому что Эфендиев делал по заказу местной власти, а потом когда я это увидел, я его спрашиваю: «Азер Гамидович, давайте проверим. Либо мы убедимся в том, что все предположения ваши 2000-го года сохранились, либо что-то произошло». Мы в 2013 году провели обследование точно в том же месте, довольно основательно шерстили, и выяснилось, что никакого признака общины нет.
О. Журавлева: Евгений Григорьевич, я вдруг подумала, что помимо крепостного права и недоделанных всевозможных реформ, в том числе и Столыпинских, и всего прочего, колхозов, ведь была еще борьба с единоличниками, с кулаками. И даже эта историческая память, что человек сам ведет свое хозяйство, может нанимать себе рабочих — это плохой человек, это плохо. Вы так не должны! Наверное, понадобилось время, чтобы от этого отойти.
Е. Ясин: Да. Но сельское население сильно сократилось, обращаю внимание. С эпохи революции сельское население составляло примерно 80% населения страны. Города только росли, промышленность.
О. Журавлева: Индустриализация потом.
Е. Ясин: Да, индустриализация, коллективизация. В настоящее время сельское население составляет 37% .
О. Журавлева: Это все равно довольно много.
Е. Ясин: Нет, 27% от населения страны. И, кроме того, оно только частично занято в сельском хозяйстве. Тот же Эфендиев проводил исследование в Пензенской области и обнаружил, что из имеющегося сельского населения 40% основные заработки получают в городах. В сельском хозяйстве они имеют дома, приусадебные участки.
О. Журавлева: Просто эти люди живут за городом.
Е. Ясин: Нет, это не совсем так. У них есть родители, какие-то еще члены семьи, которые занимаются личным подсобным хозяйством или нанимаются и работают в агрохолдингах. Но значительная часть доходов от самостоятельных зарабатывающих членов семьи – это города.
О. Журавлева: Это вообще плохая история, когда такая смычка города и деревни?
Е. Ясин: Нет. Я просто хотел бы подчеркнуть, мы не только в сельском хозяйстве, но и по другим отраслям находимся очень часто в переходном периоде для жизни населения, и для работы хозяйства, необязательно сельского хозяйства, промышленности и так далее. Но в сельском хозяйстве, я почему хотел обратить внимание, потому что народ у нас он устроен так – когда речь идет о, когда получили Крым, все рады, то есть полный восторг в стране, и 86% граждан высказываются за действия нашего президента. Как только доходит до экономики, там возникают другие мнения. Есть такое ощущение, по крайней мере, в интеллектуальных кругах, что мы ни на что не способны, у нас ничего не получается, наше руководство ни к черту не годится. Здесь у меня тоже есть вопросы. Но на самом деле, как же так?! Почему такой народ несчастный? А здесь, когда я прочитал то, о чем я говорю, я задался сам вопросом – так что же на самом деле происходит? Мы что, действительно такие колоссальные успехи имеем в сельском хозяйстве? Нет, конечно, когда начинаешь разбираться, оказывается, что не такие уж большие успехи, просто раньше были большие беды. В нашем состоянии экономика была накануне краха. Если бы мы не закупали зерно и другие продукты за границей, мы бы могли оказаться перед голодом. Это притом, что на самом деле колосились поля, и т.д., и т.п., и все было. А что произошло потом? А произошло то, что у нас, после того как появились какие-то деньги, я имею в виду после завершения 90-х годов, кто-то стал зарабатывать, там же не только нефть была. Если ты возьмешь с 99-го года и до 2003, там никто не говорил о том, что нефтяные деньги большие, потому что доходы были не так велики.
О. Журавлева: Но рост начался.
Е. Ясин: Да, но рост начался. Ситуация была такая, что если раньше предприниматели скорее занимались закупками импортных товаров за рубежом, поскольку не рассчитывали что здесь что-то можно сделать. Но, начиная с 99-го года, когда рубль сильно упал, и нужно было как-то выбираться, они стали заниматься нашим сельским хозяйством. И вот и пошло, но не всюду. Потому что наша страна такая страна, которая имеет очень большую территорию, распространения с юга и до севера, где сельское хозяйство уже не выгодно.
О. Журавлева: Зона экстремального земледелия.
Е. Ясин: Да. В свое время, когда мы еще жили при царе, то все районы для сельского хозяйства считались производящими или непроизводительными. Скажем, Московская губерния была уже непроизводительной. Здесь в значительной степени заработки крестьян заключались в том, что они ездили в Москву и тут работали.
О. Журавлева: А я вспоминаю – кого ни вспомни – хоть Куприна, хоть Гиляровского. Эти известные специализации разных крестьян: извозчики, половые и так далее.
Е. Ясин: Да. Был в деревне около Владимира, из этой деревни видна была Церковь Покрова на Нерли – это исторический центр Великороссии. Там главная улица в селе Добрынском – это сплошь дома, сельские дома, построенные в стиле модерн. Интересно. Это люди, которые ходили в Москву, работали в строительстве и заимствовали те приемы, которые они там видели, и здесь построили. И до сих пор эта улица цела. Вместо нее там пятиэтажек не построили.
О. Журавлева: Слава богу!
Е. Ясин: Но это просто интересно.
О. Журавлева: Евгений Григорьевич, еще один пример – помню, читала про родину своих предков, город Судиславль, и Костромскую область вообще. Дело в том, что еще предки мои, когда ездили туда, они уже при советской власти обязательно писали, сколько белых грибов собрали, выходя из дома. Оказывается, что там главным заработком большого количества крестьян было – они летом уходили из дома вообще, жили в лесу, собирали грибы. Грибы поставлялись, в том числе в Париж и в разные другие дорогие рестораны, и на эти средства жили местные крестьяне.
Е. Ясин: А что они там сельским хозяйством не занимались?
О. Журавлева: Костромские леса в основном кормили тех, кто там жил.
Е. Ясин: А леса не вырубали…
О. Журавлева: Там еще Иван Сусанин поляков водил. Скорее всего, это был такой период, когда грибами было выгодней жить, чем это все распахивать.
Е. Ясин: Мы провели исследование в 3-х областях. На очереди, я говорю честно, это Воронежская область. Но среди них была Белгородская — одна из наиболее успешных.
О. Журавлева: Она и по климату, и по земле.
Е. Ясин: Да, и по климату, и по земле, и по начальству. Там Савченко губернатор, который…
О. Журавлева: Его опять выбрали, наверное?
Е. Ясин: Наверное. Не знаю. Дело в том, что когда мы проводили исследование, Савченко командовал, и первый раз, по-моему, с ним были какие-то отношения, но это принципиально не важно. Он работал, организовывал все хорошо, там появились известные агрохолдинги. И большая часть производимой продукции была как раз агрохолдингами. Мы должны хорошо понимать, что это на самом деле хозяйства, но с участием государства, построенные как нормальные коммерческие предприятия. Там нанимаются люди, это наемные работники, им платится зарплата, берутся в части пенсионных отчислений.
О. Журавлева: То есть весь соцпакет – как положено.
Е. Ясин: Да, как государственные служащие. Они, как всегда, недовольные своим руководством, но производительность довольно сильно выросла. Я почему говорю, потому что рядом мы смотрели Пензу, в Пензе сельское хозяйство устроено иначе. Вот этих передовых агрохолдингов… С точки зрения всех направлений, они не такие передовые, многие ориентируются в доходах на город. В общем и целом, жизнь в селе такая же примерно, как в Белгороде. Нет большого отличия. Они в одной климатической зоне. Потом мы поехали в Кировскую область.
О. Журавлева: Тоже, между прочим, леса.
Е. Ясин: Тогда еще руководил Белых. Я использую случай и скажу, что Белых мой друг, которому на 100% доверяю, и все те беды, которые он сейчас переживает — это просто издевательство над здравым смыслом, над тем, что в нашей стране нужны честные инициативные люди – это как раз он. Но мы приехали туда с Эфендиевым, договорились с Белых – тогда он еще был губернатором. Тот провел исследование и обнаружил, что ситуация в сельском хозяйстве намного хуже, чем та, что мы видели в Пензе или Белгороде. Урожайность была в 2 раза меньше, количество людей, которые этим занимались, незначительное. Многие уезжали. Потребление в сельской местности значительно ниже, урожайности ниже и т.д., т.п. На самом деле вы должны понять то обстоятельство, что то, что у нас было в царской России – производительная и непроизводительная зоны – это все опять восстановилось, там никто крестьян не заставляет выращивать, можно закупать, и это более или менее нормально. Там нужно искать свои решения, потому что там опора главная на лесное хозяйство, как это ты говорила, и это животноводство.
О. Журавлева: Евгений Григорьевич, здесь мы должны сделать перерыв. Это программа «Выбор ясен» с Евгением Ясиным – научным руководителем Высшей школы экономики. Сегодня говорим о сельском хозяйстве. Вернемся к вам после новостей.
НОВОСТИ
О. Журавлева: И снова с вами программа «Выбор ясен». Говорим об успехах и не только об успехах сельского хозяйства в России. В студии Евгений Ясин – научный руководитель Высшей школы экономики. И, кстати, к исследованиям Высшей школы экономики, в том числе, мы обращаемся в этой передаче. Я вот еще что хотела спросить, Евгений Григорьевич. А вот когда вы оперируете цифрами – производительностью, всякими площадями и всем прочим – вы абсолютно уверены в том, что это подлинные цифры? Потому что есть такой момент, как при советской власти – там же были тоже статистические выкладки – помните приписки? Помните знаменитый мокрый хлопок? Это был такой скандал. Но сейчас есть другая проблема, насколько я знаю,…
Е. Ясин: Сейчас, что скоро выборы, и надо иметь лучшие показатели. Ну, это в 18 году. Я с середины 17 года перестал доверять.
О. Журавлева: Есть еще другая проблема с цифрами. Если я правильно понимаю, я читала в интервью с людьми, которые занимаются сельским хозяйством, что для того, чтобы получить поддержку от руководства региона, чтобы получить льготные кредиты, нужно постоянно показывать рост. Даже если у тебя случился неурожай или что-то такое, цифры ты должен предоставить позитивные, потому что иначе тебе не дадут. А на что тебе давать – у тебя меньше?
Е. Ясин: Ситуация такая, что сельское хозяйство почти во всех областях получает государственные субсидии. Решения принимаются наверху, а не прямо губернатором или местными властями.
О. Журавлева: Но это тоже, кажется, не очень правильно и гуманно.
Е. Ясин: Да, я лично категорически против, но это как бы оправдание, которое само сельское хозяйство выбивало – что мы такие несчастные, у нас все время отставание, нас когда-то коллективизировали, мы потеряли особую охоту трудиться и т.д. – и субсидии сохранили. А субсидии стараются платить всем, исключая несколько областей, которые являются донорами, не являются реципиентами – получателями государственных субсидий. Там, где есть реципиенты, сельское хозяйство всюду получает. Это получало. Но я не знаю, что будет дальше. Но оно до сих пор получает. И смотрит на это дело так – давать надо тем, кто слабее, иначе они не прокормятся, надо им добавлять. А те, кто сами все выращивает, все хорошо, так они и не нуждаются.
О. Журавлева: Евгений Григорьевич, вы же прекрасно все понимаете, что сельское хозяйство, в отличие от многих других видов производства, оно очень зависимо от внешних причин. Потому что помимо очевидных вещей – вот выращиваешь ты свинину, ты ни в чем не виноват, к тебе приходят и убивают всех свиней твоих, и ты даже не можешь их продать, ты должен получить какую-то компенсацию, потому что поразила нас африканская чума. Не зависит это от фермера.
Е. Ясин: Бывает так, что есть какие-то проблемы.
О. Журавлева: Пожары и так далее.
Е. Ясин: Что ты выдумываешь?
О. Журавлева: Они реальны.
Е. Ясин: Но по масштабу воздействия на то, что творится у нас, не такие большие вещи. Ты меня спрашиваешь – это те данные, которым доверяете вы или нет? Я брал значительное количество данных про сельское хозяйство, которые здесь привожу. В книге «Институты Гайдара», посвященной 2016 году.
О. Журавлева: А это их собственные исследования? Они проводили опросы?
Е. Ясин: Нет, это я не могу сказать. Они брали у статистиков. Хочу обратить внимание, что я являюсь председателем экспертного совета при Росстате. Я хорошо знаю Суринова, людей, которые там работают. Я им до сих пор доверял. Сейчас, конечно, меня беспокоит то обстоятельство, что их подобрало Министерство экономического развития, и теперь надо быть бдительным. Хотя Максим Орешкин — ученик Высшей школы экономики…
О. Журавлева: Знаете, они так меняются, Евгений Григорьевич.
Е. Ясин: Да. Поэтому у меня появилась какая-то нотка недоверия. Но я привожу данные 2016 года, которые еще не подвергались тому давлению, которое вызывает у меня недоверие. Я приведу просто несколько цифр, не только тем, кто прочитал анонс. А я назову – раньше у нас продуктивность молочных коров была 4,3 кг в 2011 году, а сейчас в 2016 5,3. Вы скажите – ну и что? Я скажу, это существенно. Смотрим дальше – расходы кормов на 1 кг свинины и птицы сократились в 2 раза, почему? Мы же закупали раньше корма, чтобы кормить наших животных. Тут сами производят, и сократили расход кормов.
О. Журавлева: То есть кормов покупных? Это не значит, что животных стали меньше кормить?
Е. Ясин: Нет, не стали. Это означает, что и покупных, их потребление упало в 2 раза, по сравнению со средними данными 1986 – 1990 гг. А я брал цифры с 2016 года. Там колебания есть, не было желания выравнивать очень сильно. Урожайность зерна выросла с 15,9 центнеров до 26 центнеров с га – это 2016 года против среднего с 1986-1990 гг. Дальше – кукуруза за те же годы – 28 центнеров с гектара было, сейчас 54,6 – почти в 2 раза. Это вы можете все посмотреть
О. Журавлева: Вы показываете, что за этот достаточно долгий срок есть заметные изменения. Евгений Григорьевич, объясните мне еще такую вещь. Я почему вам говорю про все стихийные бедствия и прочее, что не зависит от производителя? Я когда-то разговаривала несколько лет назад с фермерами, как раз частниками, никакие не агрохолдинги, и они рассказывали, например, такой тоже феномен, что приезжали в их область из Германии, покупали землю – благо она прекрасна, ее много, и тут можно развернуться – и с удовольствием развивали там сельское производство. Но они покупали технику у себя на родине и брали кредиты для этой самой техники у себя на родине, потому что проценты по кредитам, которые предлагала Германия, несравнимы с теми, что предлагала Российская Федерация. И с техникой были тоже некоторые особенности – и по цене, и по всему. Согласитесь, что это одна из проблем, что можно еще и в этой области что-то сделать?
Е. Ясин: Очень маленькая проблема. Потому что количество фермеров, которые приезжают и приехали к нам из Германии, крайне невелико.
О. Журавлева: Понятно. Но если русским создать такие же условия здесь в России, то не надо, чтобы немцы приезжали.
Е. Ясин: Ну так здесь эти условия и создавались. За счет чего получены эти результаты. Кроме того, что там появились крупные хозяйства частного характера, появились фермеры, число которых в общем числе, занятых в сельском хозяйстве, 10% — не так много. Но это наши фермеры. Это все сделано главным образом за счет того, что произошло технологическое перевооружение сельского хозяйства. Сами хозяева, обращаю внимание, либо крупные компании – их 75% в России. Нет, вот такие цифры – крупные хозяйства производят 45% всей валовой продукции сельского хозяйства, 40% приходится на личные подсобные хозяйства, 10% приходится на долю фермеров. При этом они не государственные органы, а именно они, я не буду брать ЛПХ (личные подсобные хозяйства), но фермеры и крупные хозяйства произвели технологический прорыв. А именно – они закупали оборудование, инвентарь, хорошие семена, корма и т.д. за границей, технологию меняли. И сейчас, с технологической точки зрения, отрасль сельского хозяйства, особенно в производительной зоне, намного выше, чем при советской власти. Я назвал тут в 2 раза это, в 2 раза то. В основном это как раз за счет этого фактора. Хотя, надо отметить по мнению тех людей из Института Гайдара, они обращали внимание на то обстоятельство, ситуация такая, что это была действительно инициатива самих агрохолдингов, крупных организаций.
О. Журавлева: Вы хотите сказать, что частная инициатива в бизнесе дала больший результат, чем всякие государственные затеи.
Е. Ясин: Там есть государственные субсидии, оно поддерживало те хозяйства, которые нуждались. Но на самом деле это играло не самую существенную роль. А вот тот прорыв, который имел место, это был крупный бизнес. Например, Потанин занимается сельским хозяйством, купил какие-то крупные компании.
О. Журавлева: Знаете, когда у нас министром сельского хозяйства стал Ткачев, тут же появились сведения о том, сколькими на самом деле агрохолдингами владеет его семья. Все равно как бы – крупный бизнес, связанный с властями, все равно наш бич.
Е. Ясин: Соглашусь. Да, договорились. Я предпочитаю Ткачева видеть министром сельского хозяйства, чем губернатором в Краснодарском крае.
О. Журавлева: Почему?
Е. Ясин: Потому что здесь он под присмотром, он не имеет тех возможностей, которые имел в качестве губернатора в Краснодарском крае – самом благоприятном.
О. Журавлева: У нас есть Ставрополье и Краснодар – главные такие места.
Если есть на свете рай – это Краснодарский край.
Е. Ясин: Есть еще Ростовская область. Но это все-таки самые благоприятные районы. Дело не в этом. Так же есть очень благоприятные условия в Черноземном центре – Белгородская область, это Тамбовская, это Пензенская, это Воронежская. Вот я буду сейчас Воронежскую исследовать. Мы просто констатируем. Кроме того, имеем очень благоприятные условия для сельского хозяйства в нескольких областях Сибири, например, — Курганская, Омская, Новосибирская, Алтайский край. Мы там тоже собираем приличный урожай. Правда, там яровые, а здесь озимые, но неважно. Это все поменялось.
О. Журавлева: Животноводство, кстати, говоря тоже.
Е. Ясин: С животноводством ситуация такая – в первое время мы завозили все виды мяса из-за границы, это было и при советской власти, и потом в 90-е годы.
О. Журавлева: Да вы что?! Синие куры были заграничные?!
Е. Ясин: Ну, в том числе, я не знаю. Были и американские.
О. Журавлева: Потом уже были «ножки Буша».
Е. Ясин: Теперь нет. Теперь мы свинину, птицу, баранину в меньшей степени — всё производим и реализуем здесь. По свинине чуть-чуть не дотянули, но спрос удовлетворяется. Мы теперь не закупаемся. Немножко еще осталось по крупному рогатому скоту, мы имеем отставание, там еще что-то закупается. Это совершенно другая картина, чем та, которая была при советской власти. Там полным-полно недостатков. И то, что я говорил об этой организации, что там большую роль играет крупный бизнес, а фермеры занимают сравнительно небольшой удельный вес. Ну, с моей точки зрения, это недостатки. И то, что мы имели, реформаторы – как они предполагали развитие сельского хозяйства – они исходили из того, что как в США, у нас будет господство фермерства. Нет, у нас это не вышло. Крупные хозяйства. Как будет дальше, я не знаю.
О. Журавлева: А как должно быть, вы знаете? Как правильно?
Е. Ясин: У меня такое настроение – я считаю, что надо присматриваться и прислушиваться к рынку. Если вы хотите сделать как-то иначе, вам придется вступить на советский путь или что-то близкое к этому. А вот если вы стоите на том, что государство должно вмешиваться как можно меньше, а рынок должен дистанцироваться…
О. Журавлева: Вода дырочку найдет, что называется, само как-то.
Е. Ясин: Находится. Это исключительно важно. Я знаю людей, которые ругают наше государство за вмешательство и так далее. Но они сами добиваются больших успехов.
О. Журавлева: Евгений Григорьевич, а вы знаете, вы рассказываете о том, какие области исследовали, и будете исследовать, это понятно. Что касается мирового опыта… Вот каждый раз, когда читаешь про сельское хозяйство Израиля, даже каждый раз, когда покупаешь израильские помидоры в московском магазине, а даже иногда не только помидоры, каждый раз думаешь – это же действительно выглядит как плевок. Как страна, в которой 20% только территории вообще как-то можно использовать для сельского хозяйства… И страна-то, Боже мой, как говорят – наш Красноярский край покрывает, как бык овцу. Каким-то образом это работает, и это качественно, и это хороший бизнес, это приносит результаты. Да, мы знаем, что Израиль вообще дорогая страна, там есть масса всяких трудностей. Но что касается сельского хозяйства, они просто, мне кажется, показывают что-то совершенно фантастическое.
Е. Ясин: Да, начиная с кибуцев, образцом были наши колхозы.
О. Журавлева: А вот понимаете, а автомат Калашников не получился на выходе. Как это происходит?! Кто-то исследовал это?
Е. Ясин: Да, конечно, исследовали. Факт остается фактом, что рыночная экономика победила. И сельское хозяйство в Израиле, несмотря на то, что там не всюду благоприятные условия, несмотря на то, что многие продукты, которые они экспортируют, вообще не употребляются израильтянами, но, тем не менее, сельское хозяйство очень успешно. Я обращаю ваше внимание, там, где я называл цифры по нашему хозяйству, это были сравнения наших достижений или показателей, которые были при советской власти, или там в 90-е годы, которые сейчас.
О. Журавлева: А если сравнить с мировыми?
Е. Ясин: Нет, тут я не берусь утверждать, что мы добились каких-то больших успехов. В том числе, я прошу прощения, я должен сказать, что мы не всегда используем достижения мировой науки и т.д. Есть конкретный пример. Это ГМК – использование химии, неорганическая химия. Специальные средства, которые используются для того, чтобы улучшить способность растений…
О. Журавлева: На гидропонике выращивают, есть что-то такое.
Неважно. Есть уже тонкие технологии.
Е. Ясин: Вот это ГМК мы не используем для растениеводства, потому что когда-то было заявлено, и здесь закрепилось такое заявление, подкрепляемое государством и церковью…
О. Журавлева: А, так вы сейчас говорите про генномодифицированные продукты. В этом смысле – да.
Е. Ясин: А во всем мире, даже в Европе, во Франции особенно, где тоже против ГМК выступали, потихонечку они это делают.
О. Журавлева: Я вам скажу, Евгений Григорьевич, генномодифицированные организмы (ГМО) – это главная страшилка, вплоть до того, что на упаковке соды написано, что она произведена без генномодифицированных организмов. Самое интересное, что если мы покупаем семена, саженцы и всякое прочее за границей, то вынуждены вас расстроить, они тоже все могут быть модифицированы.
Е. Ясин: Такие каждый раз бывают новшества, которые сначала люди не хотят применять, а потом это все применяется.
О. Журавлева: Помните картофельные бунты? Ничего, потом втянулись.
Е. Ясин: ГМК вот это…
О. Журавлева: ГМО.
Е. Ясин: ГМО ― это организмы. Неважно. Я лично считаю, что мы должны встать на эту линию тоже и приспособиться к использованию у нас в разных регионах. Но ситуация такая, что в Краснодарском крае урожайность очень высока, и там как бы ничего не добавлять. Но у нас очень хорошие условия в Поволжье. Если вы берете ГМО и ударяете по тем недостаткам, которые имеют условия выращивания всех этих вещей – в Волгоградской, Саратовской, Самарской областей – вы получаете прирост урожайности. Другое дело – если возникает еще один вопрос – так же, как в Америке, в США, перед нами не встает вопрос быть рекордсменом в области урожайности, потому что у нас большие территории. У нас нужно подсчитывать издержки так, чтобы они уравновешивали те расходы и те доходы, которые мы получаем. Мы с этим должны считаться. Но ГМО можно использовать, конечно, в какой-то степени, не надо накладывать эти запреты.
О. Журавлева: Против запретов, за естественный ход событий и за успехи сельского хозяйства сегодня выступал Евгений Ясин – научный руководитель Высшей школы экономики. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо. Всего доброго!
Источник – радио «Эхо Москвы». 12.09.2017
http://echo.msk.ru/programs/vyboryasen/2053472-echo/