Зенит Империи: от Екатерины II до Николая I (эфир – 13.09.2010)

Анонс передачи 

Период нашей истории от Петра до Николая I – время реализации потенциала Империи, созданной Петром, прохождения ею пика могущества и зенита величия.

Екатерина завоевала Новороссию и Крым, много сделала для развития культуры, пока к старости не была напугана событиями французской революции. Она же приняла участие в разделе Польши.

Павла I пропущу, он не успел ничем прославиться. Разве что вернул из ссылки Радищева и послал Суворова в Альпы.

Александр I – победитель Наполеона. После поражения Наполеона российская армия в течение более 30 лет считалась сильнейшей в Европе, а значит и в мире. Тогда ещё число солдат было важнейшим фактором силы государства. Но при этом порядки в Отечестве не менялись. По сути как сложились они при Петре, а то и при Алексее Михайловиче, так и не менялись. То же крепостничество, которое в Европе при Наполеоне исчезло. Та же бюрократическая иерархия, приспособленная к набору рекрутов.

Царствование Николая I посвящено было сохранению этих порядков. Главная забота – укрепление власти царя, подчинение людей его воле. Никакой самодеятельности.

Между тем в России начинает складываться интеллектуальная элита: Карамзин открыл русским их историю. Пушкин, Лермонтов, Гоголь – первые гении великой русской культуры. Начинается осмысление места России в мире: Чаадаев, славянофилы, западники – ростки национального самосознания.

Посмотрите «Берег утопии» в Российском молодёжном театре: представление идёт целый день, написал пьесу Том Стоппард, сегодня лучший в мире драматург. Ему интересно, как зарождалась драматическая русская история ХХ века – Бакунин, Тургенев, Белинский, Герцен и Огарёв. Многие ли из нас возвращаются после школы к этим именам? А Стоппард выбрал время истоков бурных событий, повлиявших на судьбу всего мира.

Но Николай I охранял страну и Европу от всяких перемен, даже полезных, даже от грамоты для крестьян. Корпус Паскевича подавлял революцию в Венгрии. Ермолов покорял Кавказ. Нахимов бил турок на Чёрном море.

А потом произошла неувязочка: англичане и французы высадились в Крыму. Севастополь, конечно, покрыл себя неувядаемой славой, но войну Россия проиграла. Оказалось, что у неё нет пароходов как у противника, и гладкоствольное огнестрельное оружие противостоит нарезному. Как-то недосуг было этим заниматься.

Крымская война подала сигнал: Империя прошла зенит и стала клониться к упадку. Потому что не хотела меняться, не хотела раскрепостить силы людей, сделать граждан из поданных. Как это потом повторилось ещё раз в ХХ веке. Наступало время реформ.

До встречи,

Евгений Ясин

Анонс и комментарии на сайте радио «Эхо Москвы»

 

Стенограмма радиопередачи

Ведущие: Ирина Меркулова, Владимир Роменский

И. МЕРКУЛОВА: Мы приветствуем в нашей студии Евгения Ясина, научного руководителя ВШЭ. Добрый день.

В. РОМЕНСКИЙ: По традиции хотелось поговорить с вами о последних экономических новостях. Евгений Григорьевич, новость последних дней – это Лужков. Та информационная война, которая сейчас ведется против столичного градоначальника, его ответные действия, позиция «Единой России». К вам как экономисту такой вопрос. Экономическое развитие столицы как происходит, насколько там все гладко, чисто, правильно?

Е. ЯСИН: Я не берусь говорить чисто, поскольку специально не занимался этим вопросом. Знаю достаточно хорошо, что, обладая в принципе любой руководитель такими возможностями, которыми обладает Лужков, он мог бы добиться ни меньших успехов. В свое время Гайдар в середине 90-х годов опубликовал по этому поводу большое интервью, его конечно Юрий Михайлович потащил в суд. Гайдар этот суд проиграл, но заплатил немного. А его утверждение касалось того обстоятельства, что подавляющее большинство российских компаний имеют штаб-квартиры в Москве. Здесь они платят большую часть налогов, это создает очень благоприятные условия. Здесь колоссальная концентрация капитала. Не говоря о том, что здесь по нашей бюрократической привычке, традиции, все стараются держаться поближе к начальству. Здесь легче получить деньги, какие-то подряды и так далее. Поэтому можно понять, что Лужков не просто в силу своих талантов завоевал признание москвичей и так далее. Но я хочу сказать и то, что до последнего времени, исключая только может быть последние выборы, его выбирали искренне. Я за него голосовал много раз и я его считал всегда, почти всегда членом команды Ельцина. Сторонником реформ. Но, конечно, меня раздражали многие его выступления. Особенно такого националистического плана, что наш Севастополь и прочее. Это имеет конечно, оттенок, у нас проходит грань, у меня один взгляд, у него другие, не скажу противоположные, но другие.

В. РОМЕНСКИЙ: То есть он сделал больше хорошего с экономической точки зрения? Или выполнил тот необходимый минимум?

Е. ЯСИН: Трудно сказать, какой минимум. Но я считаю, что Москва при Лужкове преобразилась и стала современным европейским городом, может быть не отвечающим тем стандартам, но мне лично приятно в ней жить. У меня есть такое ощущение, что на лице Москвы видны следы рыночных реформ и здесь жить неплохо. Поэтому я бы все-таки отдал бы должное Юрию Михайловичу и я например, это сделаю так. Все говорят, вот нет выдающихся людей в нашу эпоху. Другие времена, когда были большие перемены, было много ярких людей, например, Великую Французскую революцию. Во время Великой Французской революции почти всем отрубили головы. Слава богу, сейчас это не случилось. Но лично я считаю, что в ряду выдающихся людей российской эпохи, российских реформ Юрий Михайлович занимает не последнее место. Другое дело, что я уже говорил, у нас разные взгляды, разные представления о жизни. Ну и что? Так это хорошо. Но немножко мне кажется, он все-таки пересидел.

И. МЕРКУЛОВА: Кстати, Рома пишет: на бампере, припаркованной в центре Чикаго машине прочел хорошее выражение: власть, как и памперсы необходимо менять. Часто по одной и той же причине.

Е. ЯСИН: Я относился очень терпимо к Юрию Михайловичу до последних выборов в московскую государственную думу. Потому что хотя может Юрий Михайлович на меня подать в суд, как он это обычно делает и все такое, но у меня было четкое ощущение, что выборы в Москве были фальсифицированы. Это было первый раз.

В. РОМЕНСКИЙ: А с экономической точки зрения стоимость дорог, жилья или это тоже рыночные механизмы.

Е. ЯСИН: Нет. Тут Москва, безусловно, по моим представлениям является одним из рынков недвижимости, где очень большие проблемы. Являются ли они напрямую коррупционными, да, думаю, что в значительной степени. Достаточно сказать, что цены на недвижимость в Москве росли в нулевые годы с той же скоростью, с какой цены на нефть. И это неслучайно. Значительная часть расходов на жилье это коррупционные расходы.

И. МЕРКУЛОВА: Называли цифру 70%.

Е. ЯСИН: Я назвал бы 60. Но это не играет роли. Потому что это очень много. И дороговизна она сейчас с моей точки зрения в тех представлениях о том, как надо проводить жилищную реформу и строить рынок доступного жилья, Москва из этой программы полностью исключена. Потому что она ориентирована только на богатых людей, и кроме того, здесь сложились очень интересные механизмы странные, но тем не менее, все новые дома продаются поквартирно, так же как проходила приватизация квартир. Это предоставляет большие возможности для застройщиков для того чтобы обдуривать покупателей. Их заманивают в качестве дольщиков, продают отдельно квартиры, и каждый раз цены растут, потому что определенная взаимосвязь между администрацией и крупнейшими компаниями девелоперами и застройщиками, совершенно очевидно рынок поделен, и это очень сказывается на динамике цен.

И. МЕРКУЛОВА: А с другой стороны они будут обдуривать пока есть такие дураки. И получается, что мы все заложники Москвы.

Е. ЯСИН: Ну какие мы дураки.

И. МЕРКУЛОВА: Да не мы. Я не в состоянии купить квартиру.

Е. ЯСИН: Люди живут в это время. Им хочется прожить более-менее хорошую жизнь. Для этого нужна квартира. И после того как вы оделись, обулись, у вас с питанием более-менее в порядке. О чем вы думаете?

И. МЕРКУЛОВА: Я даже позволить себе не могу об этом подумать.

Е. ЯСИН: Потому что очень дорого. Если бы был конкурентный рынок, то начиная предположим, с 2003–2004 года цены на жилье должны были бы в Москве вырасти в два раза. Но не в шесть. Просто нет никаких объяснений кроме одного простого и ясного – монополия, сговор. Вот как и что пускай суд разбирается, я не могу вникать. Но как экономист я понимаю, что других причин нет. А все равно независимо от этого я отмечаю, что много неудач в Москве, вот эту заботу о московских усадьбах и прочее, считаю преувеличенными. Люди должны жить в живом городе, должны быть новостройки. Мне кажется, что в этом…

В. РОМЕНСКИЙ: Здесь готов спорить с вами. Потому что во всех городах есть какой-то центр, который сохраняют, не трогают для туристов, для жителей. А новостройки, спальный район, далековато или производство туда переносится. Вот так все делают. И когда ломают памятники архитектуры, на мой взгляд это неправильно.

Е. ЯСИН: Ну какой такой памятник архитектуры сломали, который тебе жалко? И который ты знаешь?

В. РОМЕНСКИЙ: Евгений Григорьевич, во-первых, я знаю, потому что я ездил на слушания. И по Кадашам. Много таких мест. А когда ты просто идешь по Москве и видишь это, это неприятно.

Е. ЯСИН: А чего ты видишь?

В. РОМЕНСКИЙ: Когда я вижу старый дом, мне хорошо.

Е. ЯСИН: Ну вот выезжаешь на Тулинскую улицу, подряд и по одной и другой стороне двухэтажные дома 19 века, первая половина, Ямская слобода. Ну хорошо, зачем это хранить? Мне говорят: это город, такой был, такой памятник. И не в том заключается память, что стоит отдельный дом, а что вся обстановка и так далее. Слушайте, я вас прошу, поезжайте в Париж, Лондон, куда хотите. Найдите нам дворянскую усадьбу середины 19 века, чтобы она стояла так же как в то время. Ну нет этого. А здесь в центре Москвы дорогая земля, невозможно это все хранить. Поэтому я был недавно в одной передаче у Архангельского, там были люди, которые отстаивали ту же точку зрения, что и ты. Но я например, могу сказать, я смотрю на церковь в обрамлении небоскребов около Белорусского вокзала, мне нравится. И я вижу, что это сочетание старой Москвы и новой. Она живая. Если бы скажем, дали возможность, мы бы на Покровском бульваре отстроили бы Высшую школу экономики, вот так было бы, красиво. Дурасовский дворец замечательный, классический был бы обрамлен современными зданиями. Не вижу ничего в этом плохого. Отдельные районы – да, пожалуйста, а чем тебе не нравится сегодня Замоскворечье? Мне нравится. Там что-то подновили, снесли. Вот если бы снесли Дом Мельникова, я бы ужасно обиделся. А так.

И. МЕРКУЛОВА: Но в том же Париже нет такого удручающего впечатления от города. Просто они умеют сохранять.

Е. ЯСИН: Конечно, умеют. Я согласен, что в тех работах, которые в планировке города, который складывался при Лужкове, был своеобразный китч. Площадь в Манеже это просто уродство. Какие-то другие здания на Остоженке и так далее. Есть претензии. Много. Но с другой стороны я хочу напомнить, что Эйфелеву башню как только ни костили в свое время. А кроме того, не забывайте, что оставили квартал Мааре, еще несколько кварталов, а все остальное дали застроить Осману. Теперь нам нравится. Тоже наверное, ругались, но это современный город.

В. РОМЕНСКИЙ: Сегодняшняя тема – зенит империи от Екатерины Второй до Николая Первого.

И. МЕРКУЛОВА: Некоторые слушатели сомневаются: какой может быть зенит, ни одного светлого пятна.

Е. ЯСИН: Я хочу обратить внимание на следующее обстоятельство, что в это время Россия достигла вершины своего военного могущества.

В. РОМЕНСКИЙ: И еще важный момент, но как связан зенит российской империи с теми делами, которые сейчас в нашей стране.

Е. ЯСИН: Я сейчас зачитаю вопрос, который я заготовил. «В своем блоге пишете про то время, империя прошла зенит и стала клониться к упадку, – это samostoiatelnai, строитель, среднекоррупционный город, Россия, – на нынешнюю Россию намекаете? Тоже всё в зените, в зените ходили все нулевые годы после правления ельцинско-путинского клана, а случился кризис, и оказалось, что Россия не просто в упадке, а просто в мировой, – я прошу прощения, – заднице. Ай да Ясин, как хитро, умно и смело! Поддерживаю вас!» Я понимаю, что товарищ надсмехается. Как раз то, о чем вы говорите. Как это она прошла зенит. Но в действительности вы не забывайте, что практически своих максимальных по численности населения границ Россия достигла при Екатерине. Если мы будем измерять успехи, предположим не объемом реформ, не осовремениванием социальных отношений и так далее, а как тогда многие считали территориальными приобретениями, то напомню, царствование Екатерины это завоевание Новороссии. Это вся Таврида, Крым. Кроме того, это раздел и Польши. И там меньше завоевали в Сибири и в Средней Азии, но, тем не менее, это близкие, неудаленные, расположенные в Европе районы, где потом, скажем, Новороссия мне очень нравится мой родной город Одесса, там появилось при Екатерине. И поэтому если мерить именно с такой точки зрения, это был высший расцвет. Здесь упрек такой, меня в другом вопросе спрашивают: Екатерина много собиралась, ничего не сделала. В этом есть своя доля правды. Но, тем не менее, она сделала в результате по объему своей деятельности много для того чтобы продолжить работу Петра и сделать Россию более европейской страной. В чем это конкретно выражалось. Я напомню вам такое дело, что она планировала ввести государственное установление, читайте по-современному – институты, чтобы каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка. Это слова самой Екатерины, которые были сказаны в наказе, направленном ею в комиссию о сочинении проекта нового уложения. Уложение потом в конце концов окончательно переделали и приняли при Николае. Имеется в виду по существу новый кодекс. Свод законов российской империи, а она начала работу в этом направлении по корректировке предшествующего кодекса соборного уложения 1649 года. Принятого еще при царе Алексее Михайловиче. Поэтому она много чего старалась сделать и особенно в начале царствования. Потом у нее это не так хорошо получалось и я думаю, что одно дело была великая княгиня, жена наследника престола нелюбимая, которая оставалась еще немкой. А потом русская царица, которая все больше понимала судьбы страны, ее природу, ее возможности и все больше и больше боялась крупных перемен. А когда сейчас в другом месте меня спрашивают, что она кроме того, что ее муж Петр Третий принял указ о вольности дворянства, она довела до конца, то она ничего не сделала. Во-первых, это важное дело. Это раскрепощение правящего класса. Но раскрепощение весьма и весьма любопытное. Потому что если вы освободили аристократическое сословие от обязанностей служить государству, вы как бы расстались отчасти с феодализмом, но с другой стороны одновременно вы оставили в крепостной зависимости крестьянство. И здесь обособив судьбу дворянства от судьбы крестьянства, создали тот слой, который отчаянно сопротивлялся отмене крепостного права. И при Екатерине, и при Александре, Александр Первый тоже вначале был либералом и позволил Сперанскому готовить проекты по отмене крепостного права, потом его сослал. И про Николая Первого я даже говорить не буду. Но в целом я бы сказал, что Екатерина это была славная страница в истории России. Я бы, конечно, хотел, чтобы она не ссылала и не сажала в крепость Радищева, чтобы его книжка получила распространение. Кстати с самого начала своего правления, она высказывала в более осторожной форме мысли, близкие к мыслям Радищева и даже позволю себе слова ее привести: самовластие, необузданное добрыми, человеколюбивыми качествами в государе, есть зло. Но правда, это слова из ее обращения к народу после отстранения Петра Третьего и слова были обращены на Петра Третьего, но тем не менее, она осуждала самовластие. А что такое Радищев. Он тоже осуждал самовластие. Немножко в другой форе. И под конец она превратилась в то, что часто случается с правителями, которые засиживаются долго у власти.

И. МЕРКУЛОВА: К вопросу о смене власти.

Е. ЯСИН: В конце у ее появилось такое желание, мало того что она гонялась за масонами, она посадила не только Радищева, но и Новикова. Который был замечательным деятелем этой эпохи.

В. РОМЕНСКИЙ: Ссылка его ждала.

Е. ЯСИН: Но вообще екатерининская эпоха дала целую плеяду выдающихся людей. Они выдвинулись, очень много людей в то время выдвинулось. Это кстати очень важный показатель. Если вы просто говорите, а что тогда сделали, то вы недооцениваете правителя. Но под конец она стала бояться новшеств, и самое главное у нее был дикий страх перед Французской революцией. Я позволю себе прочитать ее слова, который предваряли ее последний проект, который к счастью не был осуществлен: «Безначалие есть злейший бич особливо, когда действует под личиною свободы». Прислушайтесь. Любой правитель авторитарного плана скажет, что это не свободы вы добиваетесь, а безначалия. «Есть сего обманчивого призрака народов». Это свобода, обманчивый призрак народов. «Европа скоро погрузится в варварство, если не поспешать ее от оного предохранить». И она собиралась. Она уже разработала планы, как она будет останавливать Наполеона. Но Наполеон вовремя уехал в Египет, она померла и Павел все-таки послал Суворова в Альпы, повоевал немножко. Но тем не менее, этот проект спасения Европы руками русской армии в то время не состоялся. А она стала такой довольно реакционной бабкой, но, тем не менее, я бы все-таки на ее балансе плюсов и минусов, в конечном счете поставил бы плюс. Это было яркое явление.

И. МЕРКУЛОВА: Одна из заслуг Екатерины – раскрепощение дворян. Может только представить, каково бы было положение крестьян, если дворяне были крепостными.

Е. ЯСИН: Если бы еще освободили крестьян, это были слишком большие потрясения. И Екатерина так же как и наш нынешний президент готова к изменениям, но только очень медленно. Поэтому можно это понять.

В. РОМЕНСКИЙ: А это правильно или нет?

Е. ЯСИН: В зависимости от обстоятельств, нет такого, чтобы можно было сказать, вот если постепенных реформ требовал Н. И. Рыжков и Л. И. Абалкин и так далее, могу сказать, что уже для этого возможностей не оставалось. Надо было действовать гораздо более решительно. Хотя вы сегодня спросите, они скажут, что если бы ни Гайдар, то все бы получилось у них хорошо. А вот я думаю, что это не так.

И. МЕРКУЛОВА: Эти крестьянские войны, которые были Пугачев, они, наверное, неслучайно произошли.

Е. ЯСИН: Конечно. Но насколько это было связано с тем, что освободили дворян и не освободили крестьян, сказать трудно.

И. МЕРКУЛОВА: Видимо, уже невмоготу было крестьянам.

Е. ЯСИН: Дело в том, что потом свободные относительно дворяне еще полвека не давали освобождать крестьян. Если мы сейчас заговорим о царствовании Николая, будет ясно, что сам Николай тоже сначала склонялся к тому, чтобы освободить крестьян. И даже Польшу готов был отпустить на свободу. Но все же дворяне стеной встали, а как же мы будем жить.

В. РОМЕНСКИЙ: Путин в 2003 году тоже говорил, что прямые выборы губернаторов просто должно быть и мы от этого никогда не откажемся.

Е. ЯСИН: Да.

В. РОМЕНСКИЙ: Но потом ситуация поменялась.

Е. ЯСИН: Она поменялась на словах. А на самом деле как было, так и есть. Не надо было отменять выборы губернаторов. Сегодня бы меньше было проблем. С тем же Лужковым. Я хочу закончить ответ на вопрос самостоятельного строителя из среднекоррупционного города. Он говорит, что намекаю я на то, что и сейчас все в зените и так далее, да ничего я не намекаю. Я сейчас вам скажу, что я по этому поводу думаю. Но хочу возразить по следующим двум пунктам. Первое, вы говорите после правления ельцинско-путинского клана, мое убеждение заключается в том, что команда Ельцина и команда Путина это разные команды. И поэтому так все сводить в кучу и из этого исходить, что мы продолжаем жить в эпоху реформ, когда мы живем во время, когда идет во многом марш обратно, не следует. И второе, вы пишете, что Россия не просто в упадке, а совершенно уже на дне. Я не считаю так. Я считаю, что Россия проходит очень трудный, намного труднее, чем я ожидал, но довольно естественный путь к современной рыночной экономике и политической демократии. Просто не получилось так быстро, мы сами в этом отчасти виноваты. Мы выдвигали таких людей, мы за них голосовали. Мы сталкивались со всеми теми проблемами, которые накопились у нас раньше.

В. РОМЕНСКИЙ: Вы чувствуете, что есть движение к светлому будущему, к демократии, либерализму и так далее?

Е. ЯСИН: Во-первых, то, что видят все, то же вижу и я. «Марши несогласных», народ требует на Триумфальной площади, чтобы дали возможность свободно собираться.

В. РОМЕНСКИЙ: Их там 4 тысячи. А в Москве проживает по неофициальным оценкам 16 миллионов.

Е. ЯСИН: Не 16, конечно, немножко меньше. 10. Неважно, дело в том, что тогда я могу сказать, что в России 140 миллионов и эти 140 миллионов за вычетом этих 4 тысяч все спят и им все равно и они только знают всю элиту национальную местную, это только те чиновники, которые там выстроены в иерархию и больше ничего. И некого спросить, скажем, что делать. Я могу сказать, что были какие-то зародыши на местах, например, школы публичной политики, которые были созданы на деньги Ходорковского, или были и есть «Яблоко» и сейчас есть, СПС расформировали, но все-таки там местные организации также были. Есть люди. вопрос заключается в том, что мы, к сожалению, очень консервативные. И нам показали пальчик, сказали, нет, вам еще рано, вы пока еще посидите второй год в пятом классе. Хорошо, мы согласились, мы довольны. Вот это наша реальность сегодня. Но я хочу сказать, что, тем не менее, когда я изучаю динамику экономики, когда я встречаюсь с бизнесменами, когда я вижу своих собственных студентов, как меняются они на глазах, я не вижу, что мы должны были обязательно приходить в такую сумасшедшую панику. Есть проблемы, это проблема одна из тех, которые мы обсуждаем в этой передаче. Это проблема вызова, с которым сталкивается Россия. И этот вызов состоит в том, что мы должны отказаться от каких-то традиций, мы должны преодолеть культурный барьер, согласиться с тем, что есть универсальные ценности, которых мы должны придерживаться и мы должны построить институты, которые этому содействуют и ради этого мы обо всем и говорим. Мы правда тут один дворник из Португалии сказал, что вы пудрите мозги, вы мне скажите сразу, чего нам делать и так далее. А вы всю эту историю разводите, это малоинтересно. Неправда, я считаю, чтобы у людей формировалось какое-то цельное мировоззрение, убеждение, они должны чувствовать какие-то доказательства, аргументы. И я стараюсь это вместе с вами сделать.

И. МЕРКУЛОВА: Но вы сами говорите, у нас как у страны нет времени как у страны, а с другой стороны сколько лет должно пройти прежде чем мы наедимся этой колбасы чертовой.

Е. ЯСИН: В нашей истории был такой замечательный человек Павел Пестель, самая яркая фигура из декабристов. Это относится кстати к нашему времени. Он строил все свои планы, исходя из следующего убеждения, что у народа не надо спрашивать, он созрел, не созрел, дать ему свободу, не дать, он говорил так: не надо давать свободу народу. Надо, чтобы была железная диктатура, которая заставит его…

И. МЕРКУЛОВА: Быть свободным.

Е. ЯСИН: Да, поставит его в такие условия и так далее. Проведите параллель потом с большевиками. С Петром Первым. Со Сталиным. Это примерно то же самое, что было бы, если бы победили декабристы, мы не знаем. Поэтому сейчас я хочу про Николая. В некоторых отношениях он наверное многих наших консерваторов устроит. Во-первых, по-настоящему в политическом смысле традиционализм и консерватизм, а также национализм по-настоящему не патриотизм, а национализм появились при Николае Первом. Это очень своеобразное царствование, период, который стал неким образцом для подражания многих российских правителей. Если вы посмотрите от николаевского времени потом, то вы увидите, что был еще Александр Третий, а после этого был товарищ Сталин, а потом был товарищ Брежнев. Я дальше не буду продолжать. И каждый раз мы видим черты николаевского режима. то есть такого режима, который из России сделал не концлагерь, такую тюрьму. И вот здесь я хочу сослаться на книжку, которую я уже рекламировал. Здесь была Ирина Карацуба, мы говорили о православии. А сейчас эта книжка называется «Выбирая свою историю», ее писали Карацуба, Курукин и Соколов. Я надеюсь, что кто-то из них в следующий раз тоже будет с нами. И я хочу поговорить о Николае, я попрошу Катю Березнер прочитать соответствующие куски, которые я выбрал из этой книги. Начинается это все со слов Дмитрия Милютина, военного министра в правительстве Александра Второго. Видного реформатора вместе со своим братом, историка, человек, который сыграл видную роль в нашей истории в целом. Пожалуйста.

К. БЕРЕЗНЕР: «Как и большая часть современного молодого поколения, я не сочувствовал тогдашнему режиму, в основании которого лежали административный произвол, полицейский гнев, строгий формализм. В большей части государственных мер, принимавшихся в царствование Николая, преобладала полицейская точка зрения, то есть забота о сохранении порядка и дисциплины. Отсюда проистекали и подавление личности, и крайнее стеснение свободы во всех проявлениях жизни. В науке, искусстве, слове, печати. Даже в деле военном, котором император особенно увлекался, преобладала та же забота о порядке и дисциплине. Гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичном соблюдении бесчисленных, мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух.
Образцом идеально устроенного общества для Николая являлась армия. Здесь порядок, строгая безусловная законность, никакого всезнайства и противоречий, все вытекает одно из другого. Поэтому при Николае Первом половина министров, членов государственного совета и губернаторов были генералами. Даже оберпрокурором синода был назначен гусарский полковник. Целые отрасли управления получили военное устройство. Горное и лесное ведомство, сеть путей сообщения.
Для чинов полиции была разработана особая инструкция с перечнем состояния задержанных гуляк: «бесчувственный, растерзанный и дикий, буйно пьяный, просто пьяный, веселый, почти трезвый, жаждущий опохмелиться». Светская духовная цензура искореняла любые проявление вольномыслия. В газетах и журналах той поры не упоминалась, вероятно, половина известных нам по всем учебникам событий того времени: голодные годы, массовые эпидемии холеры (в 1848 году от нее умерло 668 тысяч человек), восстания в России и революции в странах Европы».

В. РОМЕНСКИЙ: Это для нас прочитала Екатерина Березнер, помощник Евгения Григорьевича. Если отступить, закрыть глаза, очень похоже на наше время. Не во всем конечно, но, тем не менее, сходство определенное есть.

Е. ЯСИН: Я бы не стал делать такие далеко идущие выводы. Я бы сказал так, что сегодня наши правители используют образцы прошлого. И в николаевское время, и Александра Третьего, и сталинское, и брежневское. Каждый раз находя какие-то привлекательные черты с их точки зрения. Стараясь их так или иначе воспроизвести. Но я очень хорошо помню, как мой отец, который работал на железной дороге, надел форму. В первый раз форма для железнодорожников, работников горной промышленности была придумана при Николае Первом. Кстати вторую часть текста, который зачитывала Катя, это уже слова не Милютина, а текст из этой книги. Кстати я вам очень рекомендую ее прочитать. Но вот эта особенность николаевского правления мне кажется, заслуживает того, чтобы мы о ней поговорили. Потому что это исключительно важный урок, который мы все-таки должны извлечь из нашей истории. Хотя историки меня убеждают, что история никаких уроков не дает и каждый раз обманывается тот, кто старается этим заниматься, тем не менее, знания того, каким было правление, начавшееся с восстания декабристов, и затем надежд, которые питали в отношении Николая Первого видные деятели российской культуры, прежде всего Пушкин, который ожидал от него не каких-то естественно либеральных реформ, а ожидал европейского просвещения для нашего народа. Это слова Пушкина относительно Николая. А Николай был к нему милостив, он, правда, его сослал в южные края, но, тем не менее, когда Пушкин жаловался ему на цензуру, он сказал: хорошо, я буду вашим цензором. То есть он не сказал, что я отменю цензуру, но я буду вашим цензором.

И. МЕРКУЛОВА: Но ведь тот же Пушкин искал в нем слишком много прапорщика.

Е. ЯСИН: Да, но это позже было. Но видите, такое разногласие было. А больше всего это было то, о чем мы слышали, стремление к порядку, к дисциплине и причем в твердом убеждении, что только его личный взгляд способен навести такой порядок. Поэтому он занимался всякими мелочами. Ни один проект не мог быть осуществлен в России без утверждения в Петербурге. Например, стандартные двухэтажные дома, не дома типовой проект как сейчас, а конкретный дом в конкретном городе, Одессе или Екатеринославе утверждались в Петербурге.

И. МЕРКУЛОВА: Это вертикаль.

Е. ЯСИН: Да, совершенно верно. Чем дело кончилось. Это очень любопытно. Потому что были проекты, связанные с освобождением крестьян. Больше того. кое-что делалось. Кроме официальной пропаганды этого лозунга – самодержавие, православие, народность, который предложил министр просвещения Уваров, он сам был не такой уж консерватор отчаянный, но это в личной жизни, а так все осуществляли волю императора. Были такие вещи, что был принят закон, который запрещал хозяевам крестьян, которые на оброке были и работали по договору с предпринимателями, запрещал их отзывать в хозяйство, пока ни закончится срок договора. То есть там были такие мелкие свидетельства того, что перезрела обстановка крепостного права, и нужно от него избавляться. Но царь не решился. Более того, во второй половине царствования он об этом даже не думал, а теперь он думал только о том, как поддерживать порядок, дисциплину и добиваться того, чтобы его указания исполнялись в абсолютной точности.

И. МЕРКУЛОВА: Евгений Григорьевич, все-таки какие уроки мы должны извлечь из этого?

Е. ЯСИН: Уроки такие. Это постыдное поражение в Крымской войне. Выяснилось, что в стране, которая имела самую многочисленную армию в Европе, которая обеспечивала самые красивые парады по ранжирам Фридриха Второго, которые были введены во времена Павла, все уставы соблюдались и так далее, оказалось, что нарезного огнестрельного оружия на вооружении армии практически нет. Пароходов на флоте практически нет. Это были технические не единственные, но важные технические упущения, которые поставили русские войска в такое унизительное положение, когда они проиграли войну на своей территории. Не было железной дороги, построили только одну.

В. РОМЕНСКИЙ: Какие выводы мы должны из этого сделать?

Е. ЯСИН: Если вы устраиваете вертикаль власти, если вы все хотите по ранжиру, и главное это порядок, стабильность и дисциплина, и нет никакой свободы, нет рисков, вы снимаете все риски, стремитесь к этому, а потом оказывается, что без рисков страна не развивается. И поэтому оказывается, что следующий царь Александр Второй вынужден был взяться за реформы, не будучи реформатором, и его царствование, несмотря тоже на большие беды, оказалось колоссальным шагом вперед для России.

И. МЕРКУЛОВА: Об этом, видимо, уже в следующий раз.

Е. ЯСИН: Через один раз. Мы еще про Николая поговорим.

И. МЕРКУЛОВА: Программа «Тектонический сдвиг». А мы на этом с вами прощаемся. До встречи через неделю.

Источник – радио «Эхо Москвы». 13.09.2010
http://www.echo.msk.ru/programs/tectonic/709939-echo/

Источник:

Радио «Эхо Москвы». 13.09.2010 
http://www.echo.msk.ru/programs/tectonic/709939-echo/

Поделиться ссылкой: