Легальные фирмы и неформалы
Если потребитель имеет дело с зарегистрированной фирмой, то, по нашей информации, ему при прочих равных условиях безразлично, платить ли в кассу по квитанции или непосредственно мастеру наличными, и он обычно платит так, как предлагает исполнитель работ. «Когда мои мастера спрашивают у клиента, нужна ли квитанция, — рассказывает о своей практике О.В., — мало кто говорит, что нужна. Люди все все понимают и думают, что если мастер заинтересован, чтобы без квитанции ему платили, то и работу сделает понадежнее. Но если речь идет о гарантии, то здесь требуют оформления как положено. Да мы и сами не можем совсем уйти в наличность. Мы все-таки официально зарегистрированная фирма, и должны следить, чтобы был определенный баланс между налом и кассой. Мастера все опытные, сами смотрят по обстоятельствам».
Как видим, возможности легальной фирмы получать от потребителя наличные деньги без официального оформления все-таки ограничены. Да и потребитель, обращаясь в такую фирму, хотел бы полностью использовать преимущества именно легальной операции и, в частности, получить гарантии качества, которые должны быть оформлены официально1. Однако эти преимущества легальной фирмы могут оказаться недостаточными, и тогда потребитель находит более выгодным и удобным обратиться к неформальному производителю. «За услуги я плачу либо по счету в фирме, либо исполнителю на руки, — рассказывает ростовский студент А. — По счету я магнитофон ремонтировал, сам возил в фирму. Наличными родители за ремонт квартиры с работягами расплачивались. Всегда есть такая ситуация: если ремонт техники происходит у заказчика на дому, — обращаешься к человеку, которого знаешь, и он делает, — то, понятно, расплачиваешься наличными. А если в сервисный центр нужно вести технику, то ты платишь по квитанции. Цены, кстати, не сильно отличаются, и мне все равно как платить. Но все-таки наличными лучше платить, потому что меньше проблем возникает. А вот в фирме нужно выписать чек, потом нужно искать то кассу, то менеджера, и обратно. То есть мне нужно побегать, для того чтобы просто отдать свои деньги. Что касается оплаты наличными исполнителю, то даже, если по одинаковой цене с фирмой платишь, он сделает работу лучше, или хоть чуть-чуть качественней. Или с уважением отнесется к тебе и к твоей технике».
Выбор, перед которым оказывается потребитель, касается как содержания и качества услуги, так и формы оплаты, причем предпочитается именно платеж неучтенной наличностью, который не всегда принят при расчетах с легальной фирмой, но оказывается единственно возможным для незарегистрированных предприятий или для индивидуальных мастеров-неформалов1. Удачный расчет конкурентных возможностей предприятий, оперирующих «в тени» и работающих вполне легально, находим в интервью В.Ю., замдиректора по производству на частном заводе в Ростове-на-Дону: «У меня машина, которую временами приходится чинить. Здесь важно, где машина ломается, если это близко к станции техобслуживания, то выхода у меня нет. Еду туда. Но если машина ломается далеко от станции, то мне уже по расстоянию все равно: на СТОА (станция технического обслуживания) автомобиль тащить или к знакомому частнику. Я, конечно, поеду к частнику, потому что у него дешевле я починюсь. А на СТОА очень высокие расценки. Плюс к тому мне нужно еще машину помыть, а это тоже стоит у них 80-100 рублей. Мне нужно всего-то заменить какую-то деталь, а на СТОА — без разницы: машину в мойку. В каждой подворотне сейчас есть мастера по ремонту автомобилей, да и сторговаться с ними всегда можно: он запросит 150 рублей за ремонт, а ты говоришь — 80. Вот на 100 рублях и сойдетесь. Это очень частое явление. На СТОА не всегда лучше сделают ремонт, чем частник. К тому же они на СТОА мне говорят: «Ты заплатил деньги за ремонт не мне, а предприятию. Так хоть подкинь пару червонцев». В любом случае на СТОА возьмут дороже».
Таким образом, по свидетельствам наших собеседников, бизнес, основанный на операциях с «черным налом», выигрывает конкуренцию у бизнеса, официально регистрирующего свои финансовые потоки. Причину увидеть нетрудно: наличный платеж не только (а) дешевле, (б) удобнее технически, поскольку связан с меньшими трансакционными издержками и (в) гарантирует лучшее качество, но и (г), как оказывается, более привлекателен психологически, ибо позволяет установить прямые межличностные отношения между потребителем и исполнителем работы. В результате таких прямых контактов могут сложиться долговременные взаимовыгодные отношения, и тогда у потребителя появляется свой парикмахер, который лучше других мастеров знает, как стричь данного клиента, свой автослесарь, который лучше других слесарей знает данную машину, свой сантехник, свой специалист по бытовой технике и т. д. «У меня есть свой мастер по ремонту автомобиля, — рассказывает С.А., преподаватель вуза из Ростова-на-Дону. — Если возникает поломка, которую он не может устранить, то он мне рекомендует кого-либо из своих друзей-знакомых. И эти ребята тоже отвечают за свою работу. Они знают мою машину лучше, чем я, и дают мне советы, которые я не получу даже за деньги: для того чтобы дать дельный совет, нужно быть либо супер-автослесарем, либо наблюдать за моей машиной долгое время».
Опираясь, видимо, на частный опыт взаимовыгодных отношений со своим автослесарем, С.М. формулирует некую общую рациональную философию сферы потребительских услуг:
«Я всеми силами стремлюсь найти хороших мастеров за умеренную плату — умеренную не по своим возможностям, а по городским раскладам. Мечтаю, чтобы у меня был свой сапожник, свой теле-, радио-, аудио- и прочих «железных» дел мастер, свой электрик, сантехник и пр. Я хочу, чтобы у нас были долгосрочные отношения на взаимовыгодных условиях. Весь мой опыт общения с работниками таких специальностей в советские времена был, что называется, сплошной «головной болью». Я удивляюсь тому, что у нас в Ростовской области есть целая Академия сервиса (бывший Институт бытового обслуживания населения), а найти толкового мастера по ремонту отечественной стиральной машины я не могу. В мастерскую я не повезу машину по разным причинам:
там работают очень часто молодые ребята, у которых нет опыта;
провоз-отвоз техники влетит мне в копеечку;
сроки ремонта могут быть безграничными;
нет никаких гарантий, что я смогу получить нормально работающую вещь из той же мастерской на длительный срок. Если гарантию и дают, то это фикция: если моя стиральная машина опять сломается после ее починки в мастерской, я как нормальный человек должен искать другого, более квалифицированного мастера, а не везти за свои деньги эту машину опять в мастерскую только лишь потому, что мне дали гарантию на три месяца. Уверен, что за бесплатно ребята из мастерской мне хорошо вещь не починят».
Долгосрочное теневое сотрудничество и межличностные контакты в сфере потребительских услуг могут вообще принять вид отношений настолько неформальных и доверительных, что становится возможным исполнение работы в кредит. «Ремонт машины… оплачивается наличкой у своих мастеров. Они могут и без денег сделать, авансом, потом получить деньги», — рассказывает женщина-экономист А.И., работающая в одном из уфимских банков.
В начале данной главы мы установили, что на рынке потребительских услуг конкурируют между собой три типа производителей: фирмы, работающие полностью легально, фирмы, официально зарегистрированные, но ведущие операции с неучтенной наличностью (впрочем, одно и то же экономическое лицо может одновременно вести операции обоих указанных типов) и, наконец, производители-неформалы. Теперь, опираясь на свидетельства респондентов, мы можем сказать, что вторые выигрывают конкуренцию у первых, а неформалы — у зарегистрированных фирм. Впрочем, следует заметить, что хотя конкуренция между ремесленниками-индивидуалами и легально работающими фирмами очевидна, она не слишком остра, и спрос на услуги и тех, и других оказывается достаточно емким, чтобы никому из них в ближайшем будущем не грозило вытеснение с рынка. Потребитель же, как мы можем судить по высказываниям наших собеседников, весьма доволен возможностью выбирать. Однако столь мирное сосуществование различных форм бизнеса есть лишь знак переходной экономики, в которой слабо проявлена или вовсе отсутствует конкуренция корпоративных репутаций и деловой престиж фирмы еще не вполне проявился как рыночный товар. В этих условиях естественная потребность в доверии к производителю неизбежно смещается в сторону личных отношений, стремится реализоваться в сфере межличностных контактов, желательно постоянных и стабильных. С этим, видимо, и связано желание иметь своих специалистов во всем диапазоне необходимых услуг. Относясь к таким настроениям и установкам с полным пониманием и даже с симпатией, мы, тем не менее, хотели бы еще раз подчеркнуть, что сами они есть лишь психологическое следствие неразвитости конкурентных отношений, хотя на рынке услуг они сегодня и выглядят относительно развитыми — в основном, благодаря активной деятельности производителей в теневой сфере, охватывающей как часть легального бизнеса, так и всех неформальных производителей.
Итак, большинство наших собеседников реагируют на теневые отношения в сфере услуг вполне позитивно. В некоторых случаях они могут сетовать на дороговизну работ, но при этом почти всегда предпочитают рассчитываться непосредственно с исполнителем наличными деньгами помимо кассы. Поэтому вполне логичным выглядит и желание некоторых респондентов видеть деятельность теневиков (по крайней мере их неформального сегмента) легализованной. «Я считаю, — говорит ростовский преподаватель С.М., — что всех этих ремонтников-специалистов, которые работают частным образом и хотят продолжать работать официально, нужно перевести на лицензирование — и все. Заплатил 500 рублей, к примеру, в год за лицензию — и делай людям добро. Не нужно этих людей хватать за руку и делать из них дельцов теневой экономики».
Этой же точки зрения придерживается и Е.М., который рисует перед нами почти идиллическую картину собственного бизнеса: «Мне хотелось бы заняться перевозками пассажиров на своем автобусе. Сейчас я уже получил лицензию на перевозки, осталось получить маршрут движения. Практически ничего мне не мешает, только вот был бы автобус новый у меня, то и проблем с ремонтом было бы меньше. Машину я люблю, и всю жизнь работал водителем — на городском пассажирском транспорте, на легковых автомобилях. То есть хочу быть независимым ни от кого. Сейчас для этого созданы некоторые послабления. Я, например, плачу в месяц 500 рублей за лицензию и никто не лезет в мой карман. Раньше нужно было отчитываться по билетам и пр. А теперь спокойно я могу эти деньги отработать и заниматься своим делом».
Рассматривать теневой рынок потребительских услуг мы начали с вопроса о том, каким образом в теневой сфере оказываются ресурсы, которые могут стать и становятся валютой при расчетах предпринимателя с чиновником, «приватизировавшим» и по кускам распродающим «общественное благо». Теперь мы видим, что эти ресурсы есть не что иное, как невыплаченные налоги, то есть опять-таки некоторая доля «общественного блага», незаконно присвоенная предпринимателями. Действительно, предприниматели, уходя от налогов, так же, как и чиновники, присваивают часть «общественного блага» — в том смысле, что воруют деньги у государства. Но ущерб государству не есть еще обязательный ущерб его гражданам. Представление о том, каким должен быть объем «общественных благ» (а значит, и величина налогов), у государства и граждан может не совпадать. Именно на это несовпадение и указывает сам факт участия населения в теневых сделках — как на рынке потребительских услуг, так и на других теневых рынках, на которые современный российский горожанин постоянно выходит в своей повседневной жизни. Иными словами, теневые рынки существуют и развиваются только постольку, поскольку операции на них выгодны населению и оплачены населением.
1 Как видим, уровень правосознания российского гражданина таков, что не побуждает его во всех случаях потребовать от производителя услуги обязательного соблюдения закона. Вместе с тем в российском законодательстве нет норм, которые создавали бы соответствующие экономические стимулы, что было бы возможно, например, если бы расходы на некоторые виды потребительских услуг хотя бы частично списывались с общей суммы налогов, которые платит гражданин.(назад)
2 Говоря о неформальной экономике, мы имеем в виду не принятое некоторыми исследователями расширительное толкование этого термина, согласно которому «неформальный сектор экономики — это любая экономическая деятельность, сознательно укрываемая ее субъектами от государства с целью минимизации издержек, в частности — за счет ухода от налогообложения» (Долгопятова Т.Г. и др. Неформальный сектор в российской экономике. М., 1998. С. 22.). Смысл, который мы вкладываем в это понятие, соответствует лишь инициативной незарегистрированной (и потому остающейся вне официального налогообложения) деятельности мелких предпринимателей в сфере производства потребительских услуг (а также строительства и торговли). Такая дефиниция подразумевает также, что содержание неформальной экономической деятельности повторяет содержание официально регистрируемых операций на соответствующих легальных рынках.
Впрочем, по нашей информации, тот факт, что предприниматели-неформалы не охвачены системой официального фиска, означает лишь, что они вынуждены платить различные «теневые налоги» коррумпированным представителям власти или криминальным элементам. И поэтому многие из них выражают готовность при первой же возможности легализовать свой бизнес, особенно при условии либерализации системы налогообложения и гарантированной защиты бизнеса со стороны государства. Отметим, что к подобным выводам приходят и западные исследователи неформальной экономики в других странах. См., например: Сото Э. Де Иной путь. М.: Catallaxy, 1995. С. 197-198.