Почему вымирает Россия?
Население России сокращается, к середине 2005 года нас осталось 143 млн, а в начале 1992, с которого началось сокращение, было 148,3 млн. Главная причина этого сокращения заключается в том, что с 1992 года в стране установился отрицательный естественный прирост, то есть число рождений стало меньше числа смертей. Однако этот результат был предопределен более ранним развитием событий, потому что, с точки зрения демографа, то, что называют превышением смертности над рождаемостью, возникло в России уже в 1964 году.
На это указывали более тонкие показатели, которыми пользуются демографы, в частности, так называемый нетто-коэффициент воспроизводства населения, который уже тогда свидетельствовал о том, что население себя не воспроизводит. Ни одно послевоенное поколение россиян не воспроизводило себя. Но население еще продолжало расти, потому что имеется определенная инерция роста, связанная с особенностями возрастной структуры. Однако демографам хорошо известно, что если нетто-коэффициент воспроизводства населения опускается ниже единицы и такое положение сохраняется длительное время, то рано или поздно население неизбежно должно начать сокращаться. Именно этот показатель указывает на «превышение смертности над рождаемостью», ибо элиминирует влияние возрастной структуры, которое долгое время может создавать впечатление сохраняющегося благополучия, которого на самом деле нет.
В 1992 году то, что было скрыто от глаз, стало явным. Это произошло бы, может быть, даже раньше, если бы не особые черты возрастной структуры населения России, связанные с тем, что в предшествующие десятилетия, в предвоенные, и особенно в военные годы погибло очень большое количество людей, особенно мужчин, которые никогда не дожили до старости. Поэтому в 1970-80-е годы в России было относительно мало пожилых людей и, соответственно, меньшим, было и число смертей. Очень многие из тех, кому следовало бы умирать в эти годы, не дожили до них. Те, кто говорит, что до начала реформ с ростом населения России все было благополучно, либо не понимают сути дела, либо лукавят. Дело было именно в том, что нас как бы второй раз выручали люди, погибшие в войну.
Почему же смертность превышает рождаемость? Это, конечно, прежде всего, связано с уровнем рождаемости — при самой благополучной смертности, для того, чтобы поколение детей замещало поколение своих родителей, надо, чтобы на каждую женщину рождалось порядка 2,1-2,2 ребенка. Тогда на смену поколению родителей приходит равное по численности поколение детей. А у нас число детей, как я уже сказал, находится ниже этого уровня уже с 1964 года, и сейчас оно намного ниже, чем нужно, примерно 1,3 ребенка на одну женщину. Для того, чтобы при самых благоприятных условиях снова выйти на положительный или хотя бы на нулевой естественный прирост, нужно было бы очень сильно поднять рождаемость, по крайней мере в 2 раза, даже больше, с учетом того, что надо еще заполнить провал, который уже образовался. В настоящее время это маловероятно, особенно если учесть, что такой рождаемости, которая нам нужна, сейчас нет ни в одной развитой стране, а ведь у них и уровень, и качество жизни часто намного выше, чем у нас.
Поэтому едва ли следует рассчитывать на то, что можно выправить демографическую ситуацию за счет повышения рождаемости. Даже если бы удалось повысить ее до лучших европейских образцов, — а нам и до этого сейчас далеко — даже самый высокий европейский уровень (1,8-1,9), имеющийся только в некоторых странах Европы, не обеспечивает простого воспроизводства населения.
Но у нас добавляется еще и второй компонент депопуляции — очень высокая смертность. Если рождаемость у нас примерно такая же, как во многих европейских странах, то смертность намного выше, и это, конечно, тоже вносит свой вклад в превышение смертности над рождаемостью.
Снизить смертность теоретически возможно, потому что во всех странах ее уже снизили, но на деле у нас это тоже не получается, и пока у нас смертность растет. Наш отрыв от стран Западной Европы, США, Канады, Японии очень велик и все время увеличивается. Здесь есть большой теоретический резерв, поскольку примеров снижения смертности много, но реализовать этот резерв нам пока не удается. Так что надеяться на то, что отрицательный естественный прирост исчезнет в ближайшее время, не приходится. А мириться с сокращением численности населения России тоже не хотелось бы по понятным причинам. Огромная территория, и так малозаселенная, с сокращающимся населением, в окружении очень многолюдных стран — это имеет много разных последствий, не буду сейчас на них останавливаться, но понятно, что они затрагивают и экономику, и безопасность страны, и освоение ее территорий. Если же мы начинаем думать о том, как можно если не приостановить, то хотя бы замедлить сокращение численности населения, то наиболее реальным оказывается миграционный ресурс, то есть возможность использования иммиграции. Но это тоже теоретически существующий ресурс, реально не так просто осваиваемый, хотя возможности тут есть. Как известно, после распада СССР за пределами России осталось довольно большое число либо так называемых этнических русских, либо русскоговорящих, то есть, по существу, людей русской культуры, и это число даже недооценивается.
Обычно говорят, что после распада СССР за его пределами осталось 25 миллионов русских. Это правильно, но кроме того еще имеется большое число людей, которые за два года до распада СССР, во время переписи 1989 года, определили себя как представителей других национальностей, но родным языком назвали русский. Можно считать, что это тоже, по существу, русские люди, или, во всяком случае, люди русской культуры. Основную их массу составляли украинцы и белорусы, но не только — там были и немцы, и евреи, и армяне, и многие другие, всего порядка 11 млн человек. Да плюс еще были люди, принадлежащие к коренным этносам России, но не русские, например татары, которые тоже жили, скажем, в республиках Средней Азии, но являются коренными народами России. То есть всего за пределами России на момент распада СССР находилось порядка 36-37 млн человек, которые могли бы претендовать со всеми основаниями на то, чтобы переехать в Россию и стать гражданами России. Конечно, не надо эту цифру понимать буквально, потому что она включает, скажем, примерно 11 млн жителей Украины, и наивно думать, что все эти люди, которые населяют крупные города Восточной Украины — Харьков, Одессу, Днепропетровск, Донецк, Крым, — стронутся с места и поедут в Россию, если им представится такая возможность. Из этой большой массы людей, оставшейся за рубежом, далеко не все могут рассматриваться как реальный ресурс пополнения населения России, но значительная часть может. Какая-то часть и пополнила его, с трудом, потому что у нас это не слишком приветствовалось, но кто-то все-таки пробился, получил российское гражданство. И несомненно есть еще какая-то часть людей, которые могли бы переехать и тоже влиться в население России. Эти люди, имеющие все основания, и не имеющие теоретически никаких проблем с адаптацией, пока не смогли приехать в силу существующего законодательства и негативного отношения населения России к приезжим. Но сейчас их число, кажется, не так уж и значительно, порядка 4-4,5 млн человек. России же нужно гораздо больше.
Так что, если смотреть в будущее, то основной миграционный ресурс связан все-таки не с этими, практически русскими людьми, а с иммигрантами, представляющими другие народы, другие языки, другие религиозные конфессии, с интеграцией которых возникают дополнительные сложности. Но, если все-таки Россия не захочет мириться с сокращением численности населения, то ей придется принимать их в довольно больших количествах. Тогда возникнет совершенно новая для России проблема — интеграция большого числа инокультурных, иноязычных людей. Часто говорят, что Российская империя была многонациональной страной, и это, конечно, верно. Определенные традиции интеграции и русификации представителей других народов, безусловно, существуют, но все же в значительной мере многоэтничность Российской империи, а потом и СССР обеспечивалась за счет территориальной экспансии, а люди в основном продолжали жить там, где жили, только какая-то часть элиты потом мигрировала в центр, где и русифицировалась. Тогда появлялись русские генералы с грузинскими или армянскими фамилиями, деятели культуры, ученые, но основная масса оставалась на своих местах.
Сейчас же речь идет о том, что мигранты должны появиться, в первую очередь, в крупных городах, среди нас, и здесь возникает много проблем. Должны быть предприняты большие усилия по их интеграции, адаптации, аккультурации, включению в российский социум. Если это не будет сделано, существует опасность того, что большие массы людей будут себя чувствовать обособленно, и эта обособленность, с учетом других социальных реалий, может превратиться во враждебность. Что надо делать, таким образом, примерно ясно. Но насколько реально то, что это будет сделано, большой вопрос, потому что для этого нужна очень большая перестройка мозгов, и перегруппировка ресурсов, на это должны быть выделены большие средства. Пока наше общество к этому не готово, а решение этого вопроса все время откладывается.