Охарактеризовать нынешнее состояние умов в России, кажется, можно только через парадокс: люди хотели бы обновления, но при этом панически страшатся перемен. Отсюда и колебания, неустойчивость в настроениях. Как говорится, и хочется и колется.

Если порой я, приступая к очередному обзору, думал, о чем же написать, ибо политическая жизнь не радовала разнообразием и активностью, то в этом октябре проблема была другая: от чего можно отказаться, дабы не утонуть в фактуре? Перед выборами «движуха», как сейчас принято выражаться, налицо.

Сентябрь удивил российских граждан серией громких политических новостей, как прогнозируемых, так и неожиданных. Что явилось причиной такого оживления – стартовавшая избирательная кампания или изношенность государственно-политической модели, сказать трудно. Возможно, будущие мемуаристы расскажут нам, какие именно интриги плелись за кремлевской стеной весной – летом 2011 года. Сегодня ясно лишь, что Россия на очередной развилке направлена в сторону противоположную модернизации.

Трудно поверить, но с августа 1991 года уже пролетело двадцать лет! Между созданием ГКЧП и нашими днями такой же временной интервал, как между смещением Хрущева и приходом к власти Горбачева. Дистанция огромного размера, говоря словами классика. Августовский путч теперь воспринимается как факт истории, а не текущей политики. Случившееся в те дни уже не служит отправной точкой при оценке каких-либо современных событий, не вызывает непосредственного эмоционального отклика. Во взрослую жизнь вступило целое поколение, для которого потрясения 19 – 21 августа 1991-го что-то далёкое, наподобие войны с фашистами или революции.

В июле по стране прошумели так называемые праймериз Народного фронта. В них засветились даже аполитичные Игорь Шувалов и пресс-секретарь Следственного комитета Владимир Маркин, чье лицо стало привычным атрибутом теленовостей. Эти праймериз по-российски – хороший пример того, как можно извратить любую благую идею в своекорыстных политических целях.

Межеумочный период в российской политике затягивается. Каждый день приносит новости, которые свидетельствуют лишь об одном: Кремль старается отодвинуть как можно дальше ответ на главный вопрос «Кто?». Тем временем Путин энергично строит Народный фронт – причем нередко способами вызывающими законное сомнение. А Медведев упорно уклоняется от оценки данной инициативы своего неформального патрона. Когда Дмитрия Анатольевича в очередной раз спрашивают, будет ли он выдвигаться на второй срок,  глава государства кормит интервьюеров байками про необходимость сохранения интриги. Если же наш президент все-таки что-то заявляет, это всякий раз это оказывается паллиативом,  а не реальным решением проблемы.

Разочарованием месяца можно назвать пресс-конференцию Дмитрия Медведева. Если начинался май обнадеживающе благодаря публичному отпору президента премьеру по поводу Народного фронта, то все сказанное Медведевым в Сколково было отмечено невыразительностью и мелкотемьем. Создать к парламентским выборам Общероссийский народный фронт Путин предложил в Волгограде, который он весьма показательно назвал Сталинградом – дабы потрафить влиятельным до сих пор сталинистам. Мобилизационная инициатива, несомненно, представляет собой реакцию на снижение популярности партии власти. Трудно, правда, сказать точно, чья именно это идея – самой «Единой России», Кремля или одной из его башен.

Выступление Владимира Путина перед парламентом с правительственным отчетом произвело странное впечатление. Тишь, гладь да божья благодать! Это и неудивительно – в думский зал не доносятся звуки с улицы. Такой доклад вполне бы «прокатил» еще год-два назад. Но сегодня, когда общество, кажется, пробуждается от долгой спячки, выступать с подобным двухчасовым сообщением – значит, совсем не понимать настроения своих сограждан.

Возможно, будущие историки назовут март 2011 года поворотной точкой в отношениях внутри руководящего российского тандема. Именно в этом месяце противоречия, кажется, вырвались наконец наружу – весомо, грубо, зримо. Уже не удастся замолчать или отыграть назад ни открыто антизападническое заявление Путина в Удмуртии, в котором он чуть ли не солидаризовался с Каддафи, ни столь же резкую отповедь Медведева. Никогда еще президент не высказывался по адресу премьера так категорично: «Недопустимо использовать выражения, которые, по сути, ведут к столкновению цивилизаций, – типа крестовых походов и так далее. Это неприемлемо». Не забудем и выражения, которыми президент в раздражении сдабривал свою речь, вроде «хлопать крыльями по корпусу». 

Февраль в России начался с торжеств, посвященных 80-летию со дня рождения ее первого президента. Дмитрий Медведев в честь этого побывал в Екатеринбурге, где открыл памятник Борису Ельцину и объявил о решении увеличить состав Совета по правам человека, а также расширить полномочия этого органа. Пышно поминало Ельцина гостелевидение – пространные сюжеты в новостях, документальные фильмы и передачи соответствующего настроя. Во всем этом явственно просматривалась генетическая связь первого президента с нынешней властью.  

Новый год в России начался под аккомпанемент премьерского разноса нерадивых чиновников, допустивших перебои с электричеством в Подмосковье. Повторяемая каждый час по федеральным каналам сцена публичной порки губернатора Московской области Бориса Громова должна была, вероятно, успокоить граждан: всё под контролем, верховная власть про вас помнит и в праздник! Картина живо напоминала эпизод из советских времен – проработку проштрафившегося директора совхоза в райкоме партии.

Честно говоря, я не воспринимал всерьез шумиху в последние перед голосованием в ФИФА дни насчет шансов РФ. До этого о Чемпионате-2018 в отличие от Олимпиады-2014 говорили мало и как бы вскользь. Вроде правительство заявку подаст скорее для проформы. Однако оказалось, что работа была проведена значительная, хоть и  незаметная для публики. Итог — в 2018 году Россия будет принимать чемпионат мира по футболу.

Всё чаще говорят о
приближении Перестройки-2. Но итог этих
разговоров одинаковый: пусть кто-то
что-то сделает, а мы, мол, посмотрим. В
отличие от поры 25-летней давности
отсутствуют энтузиазм, вера в реальность
перемен и оптимизм. Сегодня взгляды
граждан на будущее по большей части
исключительно мрачные. Перестройка-1
словно убила в россиянах веру в возможность
позитивных сдвигов, укрепив представление,
что все перемены к худшему. А ведь столько
было снято ограничений, столько дано
простора инициативе, которую люди не
замедлили проявить!