Остаться в живых
Жизненный опыт учит критично относиться к громким заявлениям накануне выборов. Поэтому я не верю, что арестованы истинные заказчики и исполнители убийства Анны Политковской. А когда еще до суда и даже до окончания предварительного следствия на весь мир оглашаются фамилии преступников, я не верю тем более. Нас, журналистов, привлекают к уголовной ответственности за то, что мы в своих публикациях разглашаем детали следствия или называем человека преступником до того, как это решит суд. А тут сам Генеральный прокурор перед телекамерами нарушает писаные и неписаные правила. Ощущается слишком много политики и мало кропотливой профессиональной работы специалистов. Это заигрывание с журналистами и мировой общественностью.
Представим, однако, что арестованы в самом деле те, кто виновен в убийстве Анны. И допустим даже такую фантастическую вероятность, что уголовное дело будет доведено до суда, где, вопреки обыкновению, оно «не рассыплется», и преступники сядут в тюрьму. Означает ли это, что государство приступило к защите журналистов от мести криминала? Не означает. И не только потому, что представителями государственной власти не продекларирована даже формальная система безопасности прессы. Коррумпированное и криминализированное государство не заинтересовано в защите журналистов, разоблачающих коррупционеров и воров. Не будем напрасно обольщаться.
Недавно по центральным российским телеканалам показывали почти опереточную сцену принятия беспартийным царем-батюшкой скипетра от партии «Единая Россия». Глядя на лица партийцев в зале, мне хотелось протереть глаза: с таким же обожанием, с таким же трепетом и затаенным страхом люди смотрели снизу вверх на Сталина в кадрах документальной хроники! Стало окончательно ясно, что семь прошедших лет были только цветочки. Ягодки – впереди.
Борьба за свободу российской прессы предстоит долгая и тяжелая. И мне представляется, что в ближайшие годы в этой борьбе мне и моим коллегам придется отступать, теряя уже завоеванные позиции.
Основное препятствие для свободы прессы – это личность нашего президента. К несчастью для всей нашей страны и нашего многострадального народа, он не собирается отдавать власть. Во всяком случае, выборы нового президента в марте следующего года будут только отрежиссированным спектаклем с заранее известным финалом. Путин вернется вновь очень быстро, и сегодня здесь мало кто в этом сомневается. Так что самый черный период в истории посткоммунистической России ещё впереди.
Второе препятствие для свободы прессы – это страх владельцев газет (или редакторов) перед властью. Журналисту просто-напросто негде опубликовать статью, в которой вещи называются своими именами. В таком случае, ему приходится или менять профессию, или писать те статьи, которые имеют шансы быть опубликованными. Идя по второму пути, журналист постепенно перестает испытывать муки совести и привыкает к хорошо оплачиваемому и безопасному ремеслу «складывания буковок в слова» (выражение одной известной журналистки из «Новой газеты»). В этом случае ему уже не требуется свобода прессы.
Третье препятствие для развития свободы прессы в России – сами журналисты. Слишком честных и свободолюбивых увольняли, судили, преследовали, на них нападали, их убивали. Остались единицы. Коллеги смотрят на «оставшихся в живых» с почтением, но за глаза говорят: «Дураки. Рискуют своей жизнью. Зарабатывают гроши. Но что они могут изменить?».
Когда громили телекомпанию НТВ, я пыталась поднять журналистов владимирского профсоюза на защиту московских коллег. Но они воспротивились: «Столичные журналисты никогда не поддерживали нас, смотрели на нас свысока. Пусть теперь получают по заслугам!». Я говорила, что, расправившись с «акулой», власть затем начнет заглатывать «мелкую рыбешку» – провинциальные масс-медиа. Но убедить смогла немногих.
Наши журналисты не имеют корпоративной солидарности. Люди, чья профессия – защищать несправедливо обиженных, не могут защитить себя самих. Руководство Российского союза журналистов упустило момент при президенте Ельцине, когда бы организация могла стать многочисленной, крепкой и влиятельной. Теперь поздно. Сегодня любой представитель власти может устранить досаждающего ему корреспондента с помощью послушных судов и силовых структур. А когда судят журналиста, в зале нет ни его коллег, ни читателей, ради которых он рисковал своей жизнью…
И вот четвертое препятствие для свободы прессы – российское общество. Сегодня оно разрозненное, эгоистичное, трусливое, мало размышляющее, преклоняющееся перед силой, не привыкшее жить по законам. Люди не видят связи между свободой прессы и своим благосостоянием. Воспитанные в патерналистской системе, они приучены перекладывать заботу о стране на плечи власти. В результате марионеточное существование стало им казаться единственно правильным, а, главное, спокойным. Закрытие оппозиционной газеты или телекомпании, увольнение или даже убийство журналиста не вызывает волны возмущения в народе. И власть это знает.
Что может делать норвежский Rafto House и другие общества защиты прав человека в разных странах, чтобы помогать свободе прессы в России? То же, что они делают сейчас. Учреждать премии. Влиять на общественное мнение в своих странах и воздействовать на свои правительства и бизнес. Наш вампир непобедим, пока его принимают и пожимают руку руководители развитых государств. Наш вампир непобедим, пока экономика других государств питается российским газом и нефтью. И пока это так, журналистов в России будут убивать.