Михаил Федотов: Шумим, братец, шумим
Вторую неделю большая журналистская тусовка шумно отмечает День российской печати, словно специально приуроченный к Старому Новому году, чтобы напоминать: новый год – это хорошо забытый старый. Интересно, какой же год мы нынче снова встретили на своем жизненном пути: 1971? 1983? То были тоже «свинские» годы – и не только в смысле китайского календаря. Правда, в ту пору постную свинину на праздничную отбивную можно было разве что за большие деньги купить на рынке или с неизбежными унижениями достать по блату за деньги меньшие. Теперь же со свининой проблем нет и, вроде бы, не ожидается: на любой вкус, во множестве мест и даже по очень разным ценам. А вот свинство – в смысле неразборчивости (нет, не в еде, конечно, а в представлениях о добре и зле) – не только осталось, но и приумножилось.
Увы, бесконечно прав был президент Владимир Путин, говоря на недавней встрече с правозащитниками, что «в самом журналистском сообществе должны вырабатываться определенные принципы поведения, которые не дискредитировали бы журналистский корпус и не включали бы журналистов в коммерческую работу и в рынок». Правда, я уточнил бы, что «покупателями» на этом «рынке» выступают не только, скажем, директора рынков, но и большие, средние и даже малюсенькие начальники, не говоря уже об очень больших и огромных. И журналист, участвуя в обороте по заученной с детства формуле «деньги – товар – деньги», может предложить покупателю не только свои восторженные или, напротив, уничтожающие заметки, но и, если нужно, свою сдержанность, свое молчание. И не беда, что одновременно предметом купли-продажи становятся талант и честное имя. Перемножив первое на второе, вы узнаете настоящую цену. И если она превысит размер Стабилизационного фонда – а я знаю таких людей в профессиональном цехе, то отойдите со своими нищенскими подачками, поищите других, именем помельче, ценою подешевле. Если в Ветхом Завете первородство шло за чечевичную похлебку, то теперь его можно выменять даже за губернаторское или вице-премьерское похлопывание по плечу. И именно похлопывание здесь является главным призом, а вовсе не прилагающиеся к нему блага в виде квартир, машин, орденов, званий, премий.
Череду поощрительных похлопываний открыл в этом году вице-премьер, министр обороны Сергей Иванов, устроив прием и наградив журналистов, пишущих о Вооруженных силах. В списке лауреатов мелькали фамилии известных газетчиков, радийщиков, телевизионщиков, а я пытался представить себе вручение министерской премии Дмитрию Холодову в номинации «журналистское расследование» или Вадиму Поэгли (это он опубликовал статью «Паша-Мерседес» с подзаголовком «вор должен сидеть в тюрьме…, а не быть министром обороны») – «за справедливую критику». Каждый из этих птенцов гнезда «Московского комсомольца» получил свое. Дмитрия взорвали в редакции 17 октября 1994 года, статья Вадима появилась тремя днями позже, а в 1995-м его осудили по уголовной статье за оскорбление. Правда, после ухода Павла Грачева в отставку приговор отменили, но зато убийцы Дмитрия по сей день на свободе. Так что все сбалансировано. А газета «Московский комсомолец» выходит, как и прежде, регулярно публикуя язвительные «письма президенту» Александра Минкина.
Вслед за министром обороны журналистов покровительственно похлопали спикер Госдумы Борис Грызлов, многочисленные губернаторы и мэры, президентские полпреды, командующие военными округами и т.д. К концу недели в наградном зале Белого дома вручили правительственные премии в области печатных СМИ. В этом году премия досталась не только знаменитым столичным журналистам, но и их коллегам из независимых региональных газет «Красноярский рабочий», «Челябинский рабочий», «Крестьянин» (Ростов-на-Дону). Боюсь только, что столь высокая награда вряд ли обрадует региональных владык: губернаторское похлопывание этих газет приходится обычно не по плечу, а по другим местам. Наконец, очередь дошла до главы Совета Федерации Сергея Миронова. Он награждал полюбившихся мастеров пера не в парадном зале, а в ресторанном, на традиционном бале московских журналистов. И хотя общее настроение было вполне праздничное, но от столика к столику шел неприятный шепоток, будто с правительственной премией получился какой-то конфуз. Многие подходили к Александру Минкину, прочувствованно жали руку и шептали на ухо что-то вроде: «Ну, ты понимаешь. Они там… Но мы все…».
Действительно, вместо десяти премий, как предусмотрено положением, присудили только восемь. Правда и то, что кандидатура Минкина была выдвинута Союзом журналистов Москвы и при всех голосованиях в общественном совете, ответственном за присуждение этой премии, собирала необходимое число голосов. Но, увы, решение совета носит рекомендательный характер. Вот и вычеркнули одного победителя за невоздержанность в языке, а другого – за компанию. Будучи членом этого совета, я всегда считал для себя неприличным обсуждать его работу с кем-то за его пределами. Но, видимо, у тех, кто черкал список лауреатов, другие представления о приличиях. К ним у меня нет вопросов: они такие, какими сделала их власть. У меня вопрос к журналистам, ни единым словом не отозвавшимся на этот скандал. Случись подобная история в «свинском» 1911 году, журналистский банкет завершился бы тем, что опального коллегу пронесли бы на руках от «Метрополя» до самого здания нынешнего факультета журналистики МГУ. Ни в 1971-м, ни в 1983-м ничего подобного произойти не могло. Не произошло и в 2007-м. А жаль.
Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.
Источник: Новые известия