Правдивая история Старшего Брата. Ежемесячное обозрение. Май 2009-го
Уже представлен проект Федерального закона «О противодействии реабилитации в новых независимых государствах на территории бывшего Союза ССР нацизма, нацистских преступников и их пособников». Синдром Старшего Брата! По мысли разработчиков, сей документ «призван стать правовой базой, которая позволит остановить попытки поставить под сомнение победу советского народа над гитлеровской Германией». А недавно Д.А. Медведев подписал указ о Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России.
Все это попахивает Оруэллом или даже самим Иосифом Виссарионовичем. И без того ментально страшно далеко находясь от современной Европы, мы делаем новый шаг в противоположную сторону. «Там» гордятся только что выпущенным (впервые!) совместным франко-германским учебником истории для школьников, в котором выражено стремление преодолеть национальную узость и предрассудки. «Здесь» опять разжигают лжепатриотические страсти, ищут врагов – скептиков и злоумышленников. Особенно замечательно, что возглавит комиссию глава администрации президента Сергей Нарышкин, вероятно, кому-то известный своими историческими трудами. Пригодятся также в комиссии недюжинная эрудиция и интеллект ее ответственного секретаря – им назначен недавний рулевой «Музобоза», а ныне начальник департамента Управления АП по внутренней политике Иван Демидов.
Афоризм о патриотизме как последнем прибежище негодяев, похоже, устарел. Ныне любую гнусность стараются оправдать антифашизмом, тем самым лишая это понятие его первоначального смысла. Присоединяться к конъюнктурщикам нормальному человеку невозможно. Так, когда Бродскому передали, что Евтушенко публично выступил против колхозов, нобелевский лауреат немедленно заявил, что он в таком случае за колхозы….
Понятно, что свободные дискуссии, без которых историческая, да и любая другая, наука мертва, пресечь не удастся, разве что проведение их будет теперь затруднено каким-нибудь лицемерным обрамлением. Понятно также, что и проект, и указ — бумаготворчество для домашнего употребления. Особенность российской жизни заключается в том, что у нас принимают разнообразные правовые акты, заранее зная — действовать они не будут. Когда закон превращается в филькину грамоту, разменную монету в сиюминутных политических интригах, то ни о каком правовом государстве не может быть и речи. Юристы в Кремле это должны осознавать, но, наверное, в царстве видимостей и мнимых величин у каждого своя работа.
С другой стороны, так ли уж безобидна демагогия? Эразм Роттердамский заметил, что война слов непременно перерастет в обмен ударами. Вспомним вооруженный конфликт с Грузией в августе прошлого года. Этому предшествовали многочисленные словесные угрозы и оскорбления в адрес Тбилиси со стороны России. А закончилось настоящей стрельбой.
Что касается патриотизма, то в Америке в свое время были жаркие споры, допустимо ли публичное надругательства над флагом США. Можно ли, например, его демонстративно сжигать. Из лучших побуждений ряд сенаторов предложили запретить подобное кощунство. Но коллеги по палате этих державников не поддержали. А ведь, казалось бы, могли вступиться за национальный символ. Нет, сочли, что свободы и права граждан дороже. И это правильно.
9 мая, как заведено, отмечали у нас в советском духе. Официозная парадность, которой густо окрашен каждый День Победы, активно проникает в сознание нынешней молодежи. Черно-оранжевые георгиевские ленточки в майские дни в изобилии можно было увидеть и на женских сумочках, и на детских колясках, и на антеннах машин. Массовая дань памяти о войне или снова лишь видимость, бездумно принятый аксессуар? Хорошо хоть, что он не из советского набора. Помнит ли нынешнее поколение молодых о 27 миллионах загубленных жизней? Переживает ли подлинно самую горькую страницу в истории нашей страны? Готово ли оно думать о войне как о трагедии, где были и подвиги, и преступления, и предательство, узнавать ее детали, честно разбираться в противоречиях? Если дело сводится к вере в неприкасаемый миф и ленточка лишь знак — причастности к «нашим» или отличия от «других», «чужих», «не наших», — то это совсем другая история…
***
В сборнике документов по истории инакомыслия в СССР я нашел многочисленные обращения рядовых граждан к руководителям государства. Опубликованы эти письма составителем Владимиром Козловым под рубрикой «Народный сталинизм». Не секрет, что хрущевская «оттепель» вызвала у населения не столько чувство признания Никите Сергеевичу, сколько дикое озлобление. О Хрущеве ходила масса язвительных анекдотов. На него выплескивалась ярость, подавляемая десятилетиями при Сталине. Маленький человек, пришибленный бытом, почувствовав возможность жаловаться, возмущенно писал в центральные газеты о своих бедах и нуждах: отсутствии мяса и молока в магазинах, перебоях с хлебом, вычеркивании из очереди на получение жалкого жилья. А, кроме того, шахтеры и машинисты, пенсионеры и колхозники вполне искренне доказывали, что нельзя разоружаться перед «лицом Запада», что надо оставить Сталина в мавзолее… «Народный сталинизм» — явление объективное, сложное и малоизученное. Ведь не выдумка портреты вождя народов в шоферских кабинах от Калининграда до Магадана… Люди протестовали против невыносимых условий жизни как могли, в рамках навязанной им сверху идеологии, причудливо отраженной в их сознании. Потому «Никитку» проклинали, а грозного, но справедливого Сталина возвышали.
Нечто похожее наблюдается сегодня. В связи с исторической датой – двадцатилетием Первого съезда народных депутатов стоит отметить, что рядовой российский гражданин отнюдь не признателен Горбачеву, Ельцину, Гайдару. Это не свидетельство враждебности людей к свободе — скорее, симптом болезненной, мучительной адаптации к новым временам. Так же любовь к Путину и назначенному им преемнику не доказательство всероссийского обожания этих персон как личностей, а стремление опереться на что-то прочное в эпоху потрясений и кризисов. Главный вывод — реформаторам не стоит ждать от своих соотечественников трезвой оценки ситуации. Массы часто мыслят нерационально и находятся в плену стереотипов.
Сами лидеры нередко сознают проблемы раньше других. Берия первым пошел на радикальные реформы буквально при неостывшем трупе вождя. Уничтожившие Берию Маленков и Хрущев вынуждены были продолжать антисталинский курс. Горбачев начал перестройку в тот момент, когда все диссиденты были раздавлены и народ безмолвствовал. Так что надежды на «оттепель» сверху не лишены смысла. И отсутствие общественной активности не должно приводить нас в отчаяние. Только, увы, либеральные повороты чаще всего происходят внезапно, когда их совсем не ждут.
***
Как-то совсем незамеченным в России осталось избрание президентом Монголии – уже в первом туре – Цахиагийна Элбэгдоржа, одного из лидеров мирной демократической революции 1990 года. Тогда был положен конец почти 75-летнему правлению МНРП. Элбэгдорж дважды занимал пост премьера — в 1998 и в 2004 — 2006 годах. За время пребывания на этом посту он, помимо прочего, распорядился направить монгольских военнослужащих в Косово и Ирак, принял президента США Джорджа Буша, а также ввел обязательное преподавание английского языка в школах и вузах (вместо русского). Все это не помешало Элбэгдоржу победить в стране, чей культурный, образовательный, экономический уровень был в 1991 куда ниже российского и жизненный уровень до сих пор в разы уступает нашему.
Пример Монголии интересен и поучителен. Он доказывает, что не существует фатальной предопределенности в развитии народов и государств, что страны с куда более тяжелой «наследственностью», чем Россия, вполне способны двигаться по демократическому пути. Можно вспомнить в этой связи и современную Албанию, во главе которой тоже президент-реформатор. Одновременно такое сравнение подтверждает, что Россия не преодолела комплекс имперского мышления; он продолжает в значительной мере определять менталитет и власти, и населения.
В итоге мы живем в межеумочном обществе, в чем приходится убеждаться сплошь и рядом. Вот, например, министр культуры Авдеев, выступая в Государственной Думе, заявляет буквально следующее: «Министерство культуры РФ не имеет своей позиции по вопросу захоронения тела Владимира Ильича Ленина». А зачем вы тогда соглашались стать министром, хочется спросить, если не имеете позиции? Мало того, оратор добавил, что у него «даже язык не поворачивается назвать это (то есть тело Ленина – М. А.) объектом культурного наследия».
Когда-то Владимир Ильич заметил, отзываясь о Демьяне Бедном: «Идет за читателем, а надо быть немножко впереди». Авдеев и возглавляемый им Минкульт тащатся за обывателем, панически боясь проявить инициативу, высказать свою точку зрения (в частности, на события в Союзе кинематографистов), тем паче предложить что-то новое, решиться на полемику. И позиция как раз тут явно существует: ничего не менять и не предпринимать, дожидаться, когда само собой все рассосется.
***
Снявши голову, по волосам не плачут, гласит русская пословица. Ее впору вспомнить в связи с законопроектом, который устанавливает, что глава Конституционного Суда и его заместители назначаются на должность Советом Федерации по представлению президента РФ, а не избираются самими судьями как это происходило до сих пор. Итак, после Госдумы, Совета Федерации, губернаторов, органов местного самоуправления, Счетной палаты очередь дошла и до КС. Учитывая многообразные проглоченные обществом ограничения полномочий вышеупомянутых институтов и ветвей власти, вряд ли, наверное, стоит проливать крокодиловы слезы по независимости Валерия Зорькина и его коллег. На текущей политике ущемление прав КС никак не отразится.
После 1993 года роль и значение этого органа и без того уже были сведены к минимуму. Вряд ли в какой-либо стране, называющей себя демократической, столь принижено и незаметно место высшей судебной инстанции. И назначение президентом напрямую главы КС ничего принципиально не изменит. Как и в случае со Счетной палатой, отсекается в самом зародыше возможность хоть какой-то неконтролируемой деятельности – на этот раз судей. Власти важно еще раз напомнить мужам и дамам в мантиях их реальное положение, показать, сколь ограниченно у них пространство для маневра и как полностью исключена возможность любого демарша. Кстати, до сих пор публике не ясно, было повторное избрание Валерия Зорькина председателем КС актом непредвиденным для Кремля или, напротив, согласованным. С учетом перемещения суда в Санкт-Петербург, где за дальностью расстояния контроль из центра может быть ослаблен, подобную меру логичнот рассматривать как превентивную. Увеличение срока полномочий председателя КС отвечает той же тенденции «минимизации» для власти политических рисков.
Мне лично непонятны волнения журналистов относительно нового закона о Конституционном Суде. У нас в стране, как известно, письменное право весьма условно, и его всегда можно обойти. Повторю, ничего принципиально законопроект не меняет, ситуация с обеспечением конституционных прав граждан не ухудшится и не улучшится. Все, что можно было испортить в этой сфере, уже, к сожалению, испорчено, и никакие служители Фемиды помехой процессу не стали.
***
Нормальной политики в России нет, а потому в известной мере политическим событием стало проведение в Москве финала конкурса Евровидения. На фоне экономического кризиса Кремлю, несомненно, было особенно важно показать, что ситуация в России нормальная и граждане готовы от души веселиться, развлекаться и поражать гостей размахом мероприятия. В Европе к данному конкурсу относятся не то чтобы несерьезно, но и без большого почтения. Над Евровидением принято посмеиваться из-за китчевости, аляповатости. Большие надежды на него возлагают только страны Восточной Европы, видящие в телесостязании шанс продвинуть свою поп-культуру, привлечь внимание к национальной эстраде. Победы на Евровидении представителей Украины и Сербии порождали на родине исполнителей взрыв энтузиазма, малопонятный для Западной Европы.
Год назад я писал о победе Димы Билана и восторге России по этому поводу – как раз на фоне очередных спортивных побед. В 2009 году всячески акцентировался сам факт проведения конкурса в Москве. Опять-таки событие совпало с победой российской хоккейной сборной. Благодаря растянутости конкурса на несколько дней, а также длительной предшествующей подготовке – с инспекцией накануне самим премьер-министром, — телевидение получило возможность в течение недели потчевать зрителей благостно-умильной картинкой, оттеснившей остальные новости. Лозунг римского плебса «Хлеба и зрелищ!» для нас вполне актуален.
Но поскольку для Европы в целом Евровидение малоинтересно, то основное внимание она переключила на запланированный, но несостоявшийся в Москве гей-парад, точнее, крохотную акцию протеста представителей секс-меньшинств. Если посмотреть западную прессу, то без труда можно заметить, что приговор ее единодушен: Россия упустила благоприятную возможность показать себя современной и толерантной страной. Кремль, тщательно отрепетировавший малейшие детали шоу, не учел самого важного – менталитета европейцев. Им, по большому счету, безразличен конкурс с его сценическими эффектами, но крайне важны терпимость и уважение к гражданским правам и свободам.
В российских государственных СМИ вообще не обсуждаются темы, давно уже ставшие основой публичного дискурса на Западе: в их числе права секс-меньшинств, эвтаназия. В результате мы не понимаем наших соседей, говорим с ними на разных языках, не сближаемся, а удаляемся друг от друга. Отсутствие интереса к полноценной дискуссии обедняет российскую общественную жизнь, приучает людей к единомыслию и конформизму, безучастности, если не враждебности, по отношению к мнению меньшинства. Так и остаемся мы по сути ленивыми и нелюбопытными, несмотря на спортивные успехи и головокружительные шоу.
Сейчас идет кампания по выборам в Европарламент. В программе любой партии есть наиболее важные и общие приоритеты; среди них борьба с глобальным потеплением, проблемы защиты окружающей среды. У нас эти вопросы где-то на десятом плане. В эпоху, когда весь мир озабочен выбросами в атмосферу CO?, мы словно существуем в некой параллельной реальности. Вполне может быть, что «зеленые» перегибают палку и нагнетают ненужные страсти. Но давайте открыто и беспристрастно обсудим их доводы, пожертвовав очередной развлекательной передачей на экране. Не ждите этого, если Кремль считает проблему недостойной внимания. Высокие «указивки» транслируется в зависимые масс-медиа, а оттуда и дальше — в массы.
***
В мае у нас появились два новых губернатора. Смена Вячеславом Шпортом аксакала Виктора Ишаева в Хабаровске большого удивления не вызвала, несмотря на свою внезапность. Зато в Иркутске произошел конфуз, даже двойной. Сперва при туманных обстоятельствах погиб бывший губернатор Игорь Есиповский. Власти, как водится, юлили, что-то скрывали и порциями выдавали полуправду. Версии – зачем и как глава региона отправился в полет, — то и дело менялись. Общественности так и не сообщили, велась или нет пресловутая охота с воздуха.
Согласно закону, полпред в Сибирском округе Анатолий Квашнин доложен был представить президенту две кандидатуры претендентов на освободившийся пост. Он и сделал это, предложив временно исполняющего обязанности иркутского губернатора Сергея Сокола и своего помощника, бывшего губернатора Таймырского АО Олега Бударгина. Но президент к своему представителю не прислушался, а выдвинул бывшего коллегу по питерской мэрии Дмитрия Мезенцева. Что теперь делать Квашнину, рекомендация которого оказалась так вызывающе проигнорирована, непонятно. Реальных полномочий у полпредов и без того немного, подбор кадров – одно из них. Теперь и это фактически превращают в формальность.
Расползание «питерских» по стране продолжается так же активно, как и восемь лет назад, несмотря на обещание нынешнего президента не делать ставку на однокурсников и знакомых. Предсказать, получится ли из Мезенцева, не имеющего опыта руководства регионом, работоспособный губернатор, трудно. Между тем ему предстоит тянуть воз проблем области, по территории большей, чем вся Франция.
***
За минувший месяц Дмитрий Медведев подписал пять указов в развитие принятого в 2008 году закона о противодействии коррупции. В прессе это вызвало некое оживление. Редакции увлеклись сопоставлением деклараций, решая, какой губернатор самый богатый. Направлялись запросы в органы власти на предмет получения информации о состояниях чиновников. Подобный задор представляется крайне наивным. Госслужащие наши начали сдавать декларации о доходах с 1998 года – по инициативе Бориса Немцова. С тех пор ничего принципиально не изменилось.
Как я отмечал выше, между писаным законом и реальной российской жизнью очень большая разница. Ни одному «энергичному» чиновнику никакие декларации не помешали получать огромные побочные доходы. Например, о том, что у главы думского комитета Владислава Резника есть вилла на Майорке за 1,2 млн евро, мы узнали только благодаря ордеру, который выписал испанский судья Бaльтaсaр Гaрсoн. У нас в стране обойти указ или закон проще простого. Поэтому придавать большое значение и майским антикоррупционным актам не стоило бы. Они, скорее всего, лишь очередной ход в игре с Западом, попытка имитировать нормы поведения, принятые в цивилизованных государствах.
***
Несмотря на очевидную биржевую стабилизацию и подъем нефтяных цен президент не мог скрыть негативную ситуацию в экономике. «В 2009 году, к сожалению, мы ожидаем более глубокий, по сравнению с теми первоначальными прогнозами, которые были, спад валового внутреннего продукта, — признал Медведев. — Резкое падение государственных доходов, вызванное глобальным кризисом, заставило нас откорректировать бюджет на текущий год. Впервые за последние десять лет расходы будут выше доходов. Дефицит бюджета составит не менее 7 процентов валового внутреннего продукта, и это еще оптимистическая цифра. При этом накопленные резервы позволяют нам выполнять социальные обязательства, а также расходовать серьезные средства на антикризисную политику. Это безусловно и принципиально важно. В результате в 2009 году мы не снижаем, а увеличиваем расходы по сравнению с исходным вариантом государственного бюджета».
Политика проживания резервов, когда еще не брезжит свет в конце туннеля, весьма опасна. Многие наблюдатели оценили речь президента как признание крайне тяжелого положения России, и свидетельство того, что «халява кончилась». Однако преждевременно делать вывод, что политика правительства впредь станет более ответственной. Дела кабинета министров пока оптимизма не прибавляют. А вера в то, что предшествующий курс был верен и ничего принципиально менять не следует, в кремлевских и околокремлевских кругах чрезвычайно сильна.
Да, на фоне Венесуэлы или Ирана наша политика кажется весьма умеренной и консервативно-разумной. Но при сопоставлении России с более развитыми странами видно, что мы по-прежнему уповаем на эксплуатацию сырьевых ресурсов и манипуляции со Стабилизационным фондом. Не происходит переориентация экономики на современный лад, с упором на сервисный сектор, высокие технологии. Инфраструктура остается обветшалой. Пенсионная система в тупике. Глава Кремля все это видит, нередко признает и обещает исправить, но сопровождает свои обещания массой оговорок, девальвирующих ценность его откровений.
Главная проблема для государства в такие времена – честно признать реальный объем социальных обязательств. Медведев как мантру произносит слова, о том, что расходы на социалку только возрастут. Уже в этом пункте – явное лукавство. Реформирование экономики остается благим пожеланием. А на деле продолжается ее «чеболизация» — госкорпорация «Ростехнологии» получила уже более 400 предприятий.
Кризис не привел ни к кардинальной перестройке экономического механизма страны, ни к выработке новых правил в отношениях власти и общества. Несмотря на государственную риторику все сводится лишь к рихтовке прежней системы – прежними же людьми.