«Викиликс» по-русски
Странная судьба у судьи
Данилкина. В биографии этого человека,
точнее, в последнем ее значимом эпизоде,
соединился весь страх и трепет российской
судебной системы. Которая держит человека
— причем даже не только подсудимого,
но и судью — железной хваткой и не
отпускает от себя, требуя игры по
правилам. Любой ценой.
Возможно, вынося приговор
Ходорковскому и Лебедеву, Данилкин
думал, что его страдания закончились.
На самом деле все только началось.
В отличие от его карьеры,
которая теперь навсегда «мечена» не
только приговором, но и правдой,
открывшейся благодаря помощнику
судьи Наталье Васильевой, сыгравшей
роль «Викиликса» на русский манер.
Подобного рода решения
даются судьям нелегко. И с таких приговоров
начинается их профессиональная
деградация. Как это произошло, по
замечанию знаменитого адвоката Дины
Каминской, с судьей Лубенцовой,
председательствовавшей на процессе о
вышедших на Красную площадь в августе
1968-го: «После дела о демонстрации на
Красной площади Лубенцовой часто
поручали рассматривать политические
дела, но я уже в них не участвовала. Знаю
только из рассказов моих коллег, что
она из процесса в процесс игнорировала
не только все спорное, но и все то, что
безусловно свидетельствовало в пользу
обвиняемых. Сначала это не отражалось
на ее поведении в обычных уголовных
делах. Но приобретенная при рассмотрении
политических дел привычка к нарушению
закона оказалась мстительной. Все чаще
и все более четко стали проявляться не
свойственные ей раньше черты бездушного
чиновника».
Судьи и судебная система
слишком часто в последнее время в
буквальном смысле восстают против
здравого смысла.
Пока президент и посол
РФ в Польше ищут способы реабилитации
расстрелянных в Катыни, суды упорствуют
в своем нежелании признавать их жертвами
сталинского террора. Президентский
совет по правам человека при одобрении
главы государства берет на себя правовую
экспертизу дела Ходорковского — и
против этого немедленно выступает совет
судей.
Когда не работают «регулярные»
институты, приходится сооружать
параллельные конструкции. Не работает
парламент — давай создавать Общественную
палату. Плохо работает мелкий бюрократ
— в соседнем окошечке вам окажут ту же
самую услугу, только за небольшую плату
и вежливо. Так и с судом: чтобы решить
или хотя бы попытаться решить какую-то
проблему, которую создал суд, «независимый»
от общественного мнения, здравого смысла
и, чего уж там греха таить, норм права,
нужно пытаться искать обходные пути.
Хотя бы с помощью общественной экспертизы.
В принципе, это абсурдная ситуация. Но,
если правоохранительные органы не
работают, их место занимает самосуд.
Как это было с историей «жемчужного
прапорщика», которого после долгих
колебаний все-таки, наконец, предали
суду.
Про то, что творилось
в последние годы в Конституционном
суде, который изгонял из своих рядов «пятую
колонну» и запальчиво спорил с Европейским
судом по правам человека, отстаивая
судебную версию «суверенной
демократии», и говорить нечего. Собственно,
инициатор судебной реформы Дмитрий
Медведев тоже отличился на ниве
контрреформы: сузил подсудность судов
присяжных и добился отмены выборов
председателя Конституционного суда.
Так «великой реформы»
по образцу 1864 года ну никак не получится.
Оказывается, недостаточно выстроить
шикарные здания судов и начать называть
судей «ваша честь», чтобы все сказочным
образом изменилось.
Точно так же будет и с
милицией-полицией: от того что грубоватого
мужчину с красноватым лицом нам придется
называть «господин полицейский»,
его внутренний мир не преобразится на
основах толстовства и наследия матери
Терезы.
Конечно, дело в людях.
Но и в наследовании советским традициям
отправления правосудия. Судья Боровкова,
вставшая в один ряд с гоголевскими
персонажами благодаря специфическому
стилю определения судьбы Бориса Немцова,
— просто клон судьи Савельевой, вошедшей
в историю благодаря тому, что она судила
Иосифа Бродского. Примеры честного
поведения, обнаруживающего при этом
хорошее юридическое образование и
высокий уровень общей культуры, столь
же редки в среде правоохранителей и
судей, как и в советское время. Прокурор
Лахтин ближе стоит к товарищу
Вышинскому (хотя это сравнение,
пожалуй, ему льстит), чем, допустим, к
Борису Андреевичу Золотухину, который,
будучи прокурором, в один прекрасный
день отказался поддерживать обвинение
и был вынужден уйти в адвокатуру. Откуда
его тоже изгнали, потому что он защищал
диссидентов. И проблема не только в том,
что эти люди по-разному трактуют право
и смысл профессии. Это проблема слишком
глубокая — она социокультурная. Это
просто люди разных культур, которые
пересекаются исключительно в одном
месте — в суде.
Отвратительные судьи
были всегда. Но в любую эпоху трудились
честные профессионалы, при том что в
этой профессии честность, смелость,
добросовестность — синонимы
профессионализма.
Например, член Верховного
суда РСФСР Петухов, о котором писала
Дина Каминская в своих мемуарах, —
человек, который оправдал оговоренных
в убийстве и изнасиловании одноклассницы
молодых людей: было в конце 1960-х
нашумевшее «дело мальчиков». Судья
не просто вник в дело, а пошел против
круговой поруки в системе следствия и
суда, что и тогда было шагом мужественным.
Есть такое понятие —
path dependence, зависимость от предшествующего
развития. Оно целиком и полностью
применимо к российской судебной системе,
которая унаследовала «родимые пятна»
не только советской судебной системы:
к грубости и бескультурью тогдашних
судей добавилось корыстолюбие, из-за
чего адвокаты теперь превращаются из
защитников в инкассаторов. Нынешняя
система — наследница по прямой русского
суда. В том виде, в каком он существовал
до великой реформы 1864 года. Суд неправый
и пронизанный мздоимством, описанный
Алексеем Хомяковым: «В судах черна
неправдой черной/ И игом рабства
клеймена;/ Безбожной лести, лжи тлетворной,/
И лени мертвой и позорной,/ И всякой
мерзости полна!»
Пример той же великой
реформы показывает: если что-то делать
всерьез, то даже в России и с российским
же человеческим материалом все получается.
Отчасти мы это можем
наблюдать в сегодняшней системе
арбитражного правосудия: стоило всерьез
заняться реформой, принять несколько
знаковых решений, последнее из которых
— дело Навального, на чью сторону встал
суд в споре с могущественной «Транснефтью»,
как стала меняться и ментальность самих
судей. Ровно такое же волшебное превращение
произошло с судами и судьями после 60-х
годов XIX столетия.
И иногда просыпается
совесть. Если духу для этого не хватает
у самого судьи, совесть просыпается у
его помощницы. Значит, все не так
безнадежно.
Источник: Газета.Ру