Карета для Золушки: в последний путь
«Однако за время пути собака могла подрасти!»
С.Я.Маршак
Что за мрак!? Почему в последний путь? – вправе спросить раздраженный читатель. Не надо нервничать. Все не так трагично, как может показаться. Просто в путь отправляется Золушка, а кто выйдет из кареты и где, кстати, пока неизвестно. Да и вряд ли это карета, скорее огромный поезд с множеством вагонов и локомотивов. А теперь от метафор к реальной жизни. Сначала вводные.
Первая вводная: имеется страна, наша страна, большая, неуклюжая, нелепая, каких мало, с совершенно противоречивым прошлым, каких много. В XX веке наша страна оказалась в числе тех, на которые ссылаются, утверждая, что этот век вошел в историю человечества своими беспрецедентными социальными трагедиями. Почти двадцать лет в конце века страна пыталась выпутаться из этого кошмара, и в результате получила вторую вводную – путинскую власть: свору серых, жадных, аморальных проходимцев, ненавидящих нашу страну и презирающих ее народ. И они хотят остаться до конца, при неопределенном понятии конца – то ли страны, то ли нашего конца, но ни как уж не их конца.
И третья вводная: есть довольно небольшая группа людей – несколько сот тысяч на всю страну, так они, по крайней мере, себя ощущают, явно недовольных ситуацией в стране, меньшая часть – давно, большая – недавно, и готовых что-то предпринять. Их представления о «предпринять» располагаются в широком диапазоне от бегства из страны до штурма Кремля. И есть пассивное большинство, включающее опасающихся, что нынешнее зловоние может смениться геенной огненной, а потому пассивно держащееся за то, что есть.
Отсюда три проблемы, которые требуют разрешения активным меньшинством:
1) нас мало;
2) остальных много;
3) что делать-то.
Нас мало
Это не проблема по целому ряду причин. Во-первых, нас не мало. Мало выходит на митинги. Но давайте договоримся, кто такие «мы» в контексте проблемы. Вот возможное определение в контексте проблемы: «мы» – это те, кто недоволен ситуацией в стране, ее политическим режимом и готов тратить свои силы и время на то, чтобы все это менять. Тогда исчислять себя надо не от числа выходящих на митинги. Это все равно, что считать автолюбителями только тех, кто ездит на «мерседесах», и игнорировать остальных. Общее число недовольных никак не менее 20 миллионов. На это указывают и социологические данные, и результаты электоральной статистики. Конечно, активных особей в любой популяции примерно пять процентов. Но среди недовольных их всегда в разы больше. Поэтому нас, готовых действовать, не менее двух миллионов, а это уже серьезная сила.
Во-вторых, мало или много – это зависит от целей и задач. Серьезные социальные изменения всегда осуществляло меньшинство населения. Отсюда, в-третьих: результативность усилий такого меньшинства зависит не от абсолютного количества, а от способности концентрировать свои силы на наиболее важных направлениях работы и умения делать ее качественно.
Их много
«Их» всегда много, пассивных, равнодушных, конформных, глядящих из колонну, идущую в мороз от «Октябрьской» к Болотной. Этот биологический факт неизменяем, а потому не может служить оправданием собственных пассивности, пессимизма или конформизма.
Но главное не в этом. Их пассивность, равнодушие и конформизм касаются сферы политики. Но у большинства из них есть сферы, в которых они не пассивны, не равнодушны, не конформны. Есть такие, что увлечены свой профессией, кто лечением людей, а кто строительством мостов; при этом им плевать на политику. И я не вижу в этом ничего скверного. Проблема в том, что они не видят политику в качестве инструмента решения своих проблем, с которыми сталкивается каждый. Они не видят, что их проблемы – это общие проблемы, и потому их надо решать политическими средствами. Они политически полностью демобилизованы, на что было потрачено двенадцать лет, колоссальные усилия и средства власти. Значит, их надо вернуть, показывая им примеры и возможности. Но и в этом случае они никогда не станут большинством. Но как вовлечь в политику новых людей с разнообразными интересами? Ответ на этот вопрос – часть разрешения третьей проблемы.
А кто мы
Я бы, стремясь сохранить стройность сюжета, немедленно начал обсуждать проблему «И что делать-то». Но перед этим необходимо понять, «кто мы» (тут слово «мы» я не использую как способ примазаться. Это просто фигура речи) и «в чем наша сила».
Есть люди, для которых индивидуальное выживание неотделимо от социального. Их относительно немного, но именно их наличие делает нас обществом. Даже у сусликов есть особи, которые при приближении пернатого хищника или змеи первыми встают на задние лапы и громко свистят, чтобы предупредить группу. И этот свист делает их более легкой добычей врагов. Именно поэтому их доля невелика, но без них суслики перевелись бы. У людей это часто проявляется на войне. Они первыми встают и кричат: «Слушай мою команду!», когда убивают командира. И их слушают. Это не героизм, это гены. Они просто не могут по-другому. Поэтому с этим ничего не поделать, нигде и никогда. Их не смогли до конца истребить даже большевики, а они это делали семьдесят лет. И конечно, их у нас сейчас меньше, чем в нормальных обществах, они более запуганы, их головы более оболванены. И все же…
Я не утверждаю, что все протестное движение сплошь состоит из свистящих сусликов (так я отмазываюсь от амбициозного «мы»). Но я не сомневаюсь, что в его рядах концентрация этих странных существ аномально высокая. Они организуют протесты и участвуют в них: против вырубки лесов, уплотненных застроек, ментовского бандитизма, чиновничьего беспредела на дорогах и т.д., и т.п. Они бросаются тушить пожары или разыскивать пропавших, когда видят, что государство либо неспособно, либо безразлично; они называют воров ворами, а преступления – преступлениями, и каждый из них звонит в свой колокол. Этот колокольный звон разносится сейчас по всей стране. В России сейчас практически каждый день где-нибудь эти люди, которых я с любовью и благоговением называю «свистящие суслики», протестуют против действий власти или спокойно делают за нее ее дело. И тут, понятно, двойной эффект, порождаемый загнивающим государством и пробуждающимся в ответ обществом.
Теперь мое определение должно быть ясно: мы – свистящие суслики. И без нас страна загнется. И мы обречены свистеть.
В чем наша сила
Ответ на этот вопрос очень важен. Ответив на него, мы почти вплотную подойдем к ответу на последний вопрос. Кроме того, тут еще одно соображение по поводу стона «нас мало».
Не следует думать, что наша сила в том, что нас много. Выше я попытался объяснить, что это не совсем так. Но дело не только в приведенных мной соображениях. Задайте себе вопрос: «Почему СССР проиграл войну в Афганистане, США – во Вьетнаме, Наполеон – в Испании и т.д.?». Обычно детям говорят: «Потому что весь народ как один поднялся на борьбу с захватчиками». Это не совсем верно. Расчеты историков показывают, что в партизанских войнах участвует сравнительно небольшая часть населения. Подумайте сами хотя бы о следующем: если «весь народ как один поднимется на…», то кто их будет кормить? Главная сила партизанских движений – разнообразие и непредсказуемость, а непредсказуемость поддерживается полной некоординированностью из общего центра. Против этого оружия не может устоять никакая регулярная иерархически организованная армия.
Я привел пример более общей закономерности: сила государства – в его организованности, в порядке, в регулярности; сила общества – в хаосе, разнообразии, нерегулярности. Сила государства проявляется в решении короткого перечня ясно сформулированных задач. Неслучайно они легко перечисляются в различных конституциях. Но никакой гений никогда не сможет написать «конституцию общества» с перечнем задач, решаемых обществом, ибо этот перечень огромен и принципиально открыт; ведь все новые задачи появляются именно в обществе и первый поиск их решений происходит именно в нем: от изменения роли женщины в обществе (искусство миннезанга в Средние века) до персональных компьютеров (несколько молодых ребят в сарае несколько десятилетий назад).
История знает множество случаев, когда общество уничтожало государство и возводило новое. Это называют революциями. Но неизвестно ни одного случая, когда государство побеждало свое общество и продолжало существовать. Победа государства над обществом самоубийственна для первого. Его можно в большей или меньшей степени ограничить, взять под контроль, на время заморозить. Но не более того. (Я, конечно, упрощаю. Это ведь публицистическая статья, а не научная.)
Как вы думаете, чего больше всего боятся эти, там? Даю подсказку. Вот слова Путина: «Жизнь, на самом деле, очень простая штука». Дело не в том, верит он в это или нет. Он хочет верить в это. Ибо противоположное страшит его. Ибо противоположное – сложность, разнообразие, непредсказуемость, хаос, все, что свойственно гражданскому обществу, все, что рождает развитие, новую жизнь, новую мысль – все это убивает представителей этого вида. Не биологически, и даже не на уровне дарвиновского отбора – на социальном уровне, на уровне социальной эволюции, которая всегда идет по нарастанию сложности и разнообразия. Они – отмирающий социальный вид, цепляющийся за простоту. Отсюда их вопли о хаосе 90-х, которые выражают их патологический страх перед сложностью и непредсказуемостью.
И что делать-то
Из сказанного выше следует, что решение – в репертуаре! Надо расширять репертуар активности. Мы проиграем, если иерархии власти мы противопоставим любую свою политическую иерархию и будем наступать на них клином. Мы выиграем, если наша активность будет везде, в самых разнообразных формах и по самым разным поводам.
Я не в состоянии придумать за все общество все то, что ему надо делать; даже пытаться не буду. Достаточно предостережения о том, чего делать не следует. Но все-таки на нескольких моментах я остановлюсь.
Вот, к примеру, муниципальная власть. Здоровые социальные инстинкты наших свистящих сусликов уже направили их туда. И это здорово. И Юля Латынина постоянно им твердит вслед: «Идите туда!». И правильно делает. Но дело не только в том, что «настоящая политика находится на уровне корней травы», как пишут западные учебники; это всего лишь следствие. А причина в том, что из всего разнообразия задач, решение которых должно обеспечиваться властью, львиная доля приходится на муниципальный уровень. И ведь это все задачи повседневной жизни граждан. Вот поэтому этот уровень главный. Обречена та страна, в которой повседневную жизнь граждан обеспечивает центральная власть. Даже если ее возглавляет Путин.
Обычно, говоря о нашей муниципальной власти, говорят, что она совершенно бессильна и нища. Это верно, но не предопределяет безнадежность. Поясню несколькими соображениями.
На муниципальном уровне власти в первую очередь можно убедить граждан, что власть бывает честной и внимательной к людям. Насколько это важно, следует из следующего исторического примера. Археологи открыли древнеегипетский манускрипт, относящейся к эпохе Древнего Царства (2575 – 2134 гг. до н.э.) и посвященный, как мы сказали бы сейчас, этике должностных лиц. Вот точная цитата из этого первого руководства: «…проситель более желает внимания к его словам, нежели исполнения того, ради чего он пришел». Вы будете смеяться, но исследования Фонда ИНДЕМ подтверждают, что эта максима верна по сию пору. Впрочем, это не отменяет необходимость решать проблемы граждан.
Откуда следует, что, придя в муниципальную власть, надо бросаться самим решать все проблемы граждан? Может быть, имеет смысл научить их совместно решать свои проблемы? Ведь именно этим занимаются активисты гражданского общества. Так зачем им изменять себе, приходя во власть? И вообще, измена себе – худшая из измен.
И не надо думать, что муниципальная власть так уж бесправна. У нее бездна полномочий. Просто к ним еще не подходили всерьез. Приведу только один пример: Конституция РФ в п.1 статьи 132 предписывает органам местного самоуправления осуществлять охрану общественного порядка. А закон о местном самоуправлении (№ 131) уточняет в статье 15, что к вопросам ведения местного значения муниципального района относится «организация охраны общественного порядка на территории муниципального района муниципальной милицией». Я знаю, что это трудно. Но мне известны проблемы и потруднее. Но просто представьте себе граждан вашего муниципалитета, которых охраняет ваша милиция, а не полиция Нургалиева-Путина.
А теперь сложите все перечисленное вместе и представьте: кому больше будут доверять жители вашего муниципального района – НТВ и Путину или вам.
И на региональном уровне есть, где развернуться оппозиции, получающей большинство в региональном парламенте. Только один пример. Статья 6 закона о мировых судьях (№ 188) дает законодательным органам право вводить на своей территории собственным региональным законом выборность мировых судей. А теперь, свистящие мои, проявим чуть-чуть фантазии. Смогут ли мировые судьи, избранные гражданами, решать споры между водителями и гаишниками прежним образом? И каково будет проникать на посты мировых судей девицам, завербованным ФСБ? И вольно ли им будет бросать на нары людей, законным образом отстаивающих свои законные права?
Я обрисовал только некоторые последствия законных действий иной власти, не нынешней, в рамках действующих законов. Это последняя мораль, которую я хочу прочитать. Действуя на территории власти, мы вполне в состоянии выигрывать у них, оперируя в рамках ими же созданных законов. Только надо действовать разнообразно, используя максимум предоставляющихся возможностей. А на нашей территории они без шансов. Им это известно, потому государственная власть и стремится замостить собой как можно большее пространство.
И последнее. Все, что я сказал, не отменяет того, что уже делается – и создание партий, и легализация их деятельности, и массовый протест, и тушение пожаров, и защита прав: все, что накоплено наличным опытом и будет накапливаться впредь. Обрисованное мной – лишь возможность. Это карета или поезд, если угодно. Сядет ли в него Золушка, я не знаю. А если сядет, то не знаю, кто выйдет на следующей станции: «Однако за время пути…». Объявляю конкурс на имя этого персонажа.
P.S. Вы не спросили, а я сам сразу не сообразил. Вот вопрос. Эта карета или поезд, неважно, куда это едет?
Марк Блок, потрясающий историк и человек, писал, что система феодальных отношений была вызвана к жизни распадом римской системы права в раннем Средневековье, когда Европа двигалась назад, в дикость. Почти ровно четыре года назад я писал о Блоке об отношениях оммажа и о том, что ровно то же самое происходило последнее десятилетие в России – феодализация отношений по мере подавления формировавшегося ранее права путинской группировкой. Это означает, что Россия движется в прошлое, регулярно празднуя Новый год и слушая рапорты о наших достижениях. И даже расширяя число охваченных Интернетом.
А теперь к ответу на забытый вопрос. Никакого поезда нет. И кареты тоже. Никто нас никуда не отвезет, и надеяться не на кого. Карета Золушки – это она сама. Ее выделяет желание развернуть движение страны из прошлого в будущее. Но куда она будет двигаться на самом деле – в прошлое, настоящее или в будущее, зависит от нее. Стало быть – от всех нас, от наших действий. Описанное выше – не прогноз, а лишь короткий и неполный очерк настоящего и заключенных в нем возможностей. Но только мы сами превращаем возможности в реальности, а настоящее – в будущее.
Источник: Ежедневный журнал