Накануне «хрустальной ночи»
Московский комсомолец от 8 ноября
2013 г.
В субботу, 9
ноября, мир отметит Международный день борьбы против фашизма, расизма и
антисемитизма. Он связан с событиями, произошедшими 75 лет назад.
В ночь с 9
на 10 ноября 1938 года в нацистской Германии толпы, распаленные ненавистью,
охотились на евреев. Крушили витрины. Грабили магазины, принадлежавшие евреям.
Сожгли две сотни синагог. Около тысячи человек убили. В историю погром вошел
под названием «хрустальная ночь». Официальная пропаганда назвала это выражением
патриотических чувств народа.
«Хрустальную
ночь» устроили рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, начальник главного управления
имперской безопасности Райнхард Гейдрих и начальник гестапо Генрих Мюллер. В
приказе штурмовым отрядам говорилось: «Синагоги сжечь. Все еврейские магазины
разрушить. Затем выставить посты и позаботиться о том, чтобы не были расхищены
материальные ценности».
После
прихода нацистов к власти штурмовые отряды наделили статусом вспомогательной
полиции. Как своего рода народные дружины, они избивали людей уже «на законном
основании». Они действовали по приказу. Остальные участники погрома — по
собственному почину.
Объясняли
это так: «Евреи сами во всем виноваты. Разве они не контролировали весь
капитал?»
Христианская
вера не мешала, католики и протестанты говорили друг другу: «После войны
поставим памятник Адольфу за то, что он нас избавил от этих».
Выдающийся
немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Томас Манн описывал брату
настроения в нацистском Берлине: «Они там помешались на своих евреях». Многие
немцы верили, что тайное еврейское правительство поработило Германию. В
реальности абсолютное большинство евреев не участвовало в политике. Между двумя
войнами сменилось двадцать кабинетов, в них служили в общей сложности четыреста
министров. Из них только пятеро были евреями. Это не мешало национальным
социалистам утверждать, что вся власть в руках евреев.
В Первую
мировую войну сто тысяч евреев отправились на фронт. На фронте, защищая
кайзеровскую Германию, погибли двенадцать тысяч солдат-евреев. Больше, чем
погибло евреев во всех войнах, которые вел Израиль. Но на протяжении столетий
евреям запрещалось владеть землей, поэтому среди них и не было крестьян. Они не
могли стать ремесленниками — их не принимали в гильдии. Дозволялось только
торговать. Они стали заметны, когда развитие экономики выдвинуло на передний
план торгово-финансовый сектор.
И
националисты вопили: «Евреи нас грабят! Они все скупили! Они лишают нас
работы!»
Жизнь в
стране не ладилась, немцев преследовал страх перед будущим. Кто-то за это
ответит? Вину возложили на либералов и евреев. Все, кто выглядел иначе, вел
себя не так, как другие, говорил и думал по-своему, — воспринимались как
опасные элементы.
Доказывали,
что если избавиться от «пришлых», то жизнь наладится: «Совершенно очевидно, что
евреи, негры, цыгане и славяне не родственны немцам по биологическому виду. Их
кровь несовместима с нашей. Государство должно принять на себя обязанности
садовника. Задача — устранить непригодный семенной фонд и чуждые побеги».
Начали с
охоты на «гибридов» — это немецкие дети, родившиеся в Рейнской области от
цветных солдат французской оккупационной армии после 1918 года. Тот факт, что
темнокожие мужчины понравились немкам, вызвал у националистов едва ли не
больший гнев, чем поражение в войне.
Волна
животного национализма охватила депутатов: «Эти дикари представляют собой
опасность для наших женщин и детей!»
Тайная
полиция искала таких детей по всему левому берегу Рейна, у трехсот восьмидесяти
пяти обнаружили «примесь негроидной расы». Детей стерилизовали — в церковных
больницах, отчет о каждой операции отправляли в Берлин.
Взялись за
цыган. Какие претензии к цыганам? Они другие — темноволосые, с оливковой кожей.
Не только говорили на своем языке и по-своему одевались, но и селились
отдельно, кочевали, не ходили в церковь. Их нежелание быть как все раздражало.
Немецкие биологи утверждали: «Цыгане являются продуктом скрещивания рас, причем
они преимущественно скрещиваются с уголовными преступниками, что привело к
созданию цыганско-воровского люмпен-пролетариата. Мы признали цыган изначально
примитивными. Отставание в умственном развитии делает их неспособными к жизни в
обществе».
Граждан
нетрадиционной сексуальной ориентации объявили врагами как с
расово-биологической, так и с государственной точки зрения. Нацисты заботились
о «сексуальном бюджете нации» — расширенном воспроизводстве населения. Решили
мобилизовать против гомосексуалистов «здоровый дух народа». Гомосексуалистов
регистрировали, в гестапо составили «розовые списки» на сто тысяч человек.
Несколько тысяч отправили в концлагеря.
Разумеется,
немцы охотно участвовали в преступлениях режима не потому, что им так уж трудно
жилось. Не потому, что оскорбились из-за поражения в Первой мировой. И не в
силу особого психологического устройства. А потому, что решили: «чужих» можно и
нужно изгонять, грабить, присваивая их имущество, и уничтожать.
Особую роль
сыграла тотальная националистическая пропаганда, разжигавшая ненависть к
«другим», «не своим».
В 1945 году
Томас Манн задавался вопросами: что делать с интеллектуалами, которые выступали
за национальный социализм и обслуживали его? С философами, которые создали для
него идеологическое обоснование? С геополитиками, профессорами в области
расовых вопросов, судьями, которые сознательно извращали право? С журналистами
и издателями, которые кормили народ духовным наркотиком? Разве они не военные
преступники?
Духовный
наставник фюрера и редактор партийной газеты Дитрих Эккарт жизнь положил на
борьбу против «еврейского засилья» в национальной культуре. Требовал «духовного
обновления». Главный партийный пропагандист Йозеф Геббельс угрожал: «Чуждый
сброд должен оставить в покое наше национальное искусство».
Придя к
власти, нацисты взялись за дело.
Геббельс не
любил джаз, называл «негритянским искусством» и, став министром, запретил его.
Как всякий плохой писатель, ненавидел критиков и подписал приказ об уничтожении
литературной критики как жанра. Министерство науки, воспитания и народного
образования сформировало задачу: «окончательно избавиться от либерализма».
Чиновники «вычищали» художников, чью кровь или творчество не считали
национальным. Нацисты запретили сто сорок девять писателей, двенадцать тысяч
четыреста произведений — огромную часть немецкой и мировой культуры. Сменили
духовную элиту страны: одних посадили, других запретили, третьи замолчали сами.
Зато высоко ценили тех, кто преданно служил и натравливал народ на врагов
рейха. Они получали должности и государственные заказы. И требовали устранить
талантливых собратьев по перу.
До уехавших
за границу авторов добраться не удалось. Отыгрались на их творениях. Геббельс
устроил сожжение книг. Отправляя в костер очередную пачку, распорядитель
церемонии провозглашал:
«Против
декаданса и морального разложения! За строгость и нравственность в семье и
государстве! Я предаю огню сочинения Генриха Манна, Эрнста Глезера и Эриха
Кестнера!
Против
искажения нашей истории и принижения ее великих героев! За благоговейное
отношение к прошлому! Я предаю огню сочинения Эмиля Людвига и Вернера Хагемана!
Против
антинародного журнализма космополитически-еврейского толка! За исполненное
ответственности сотрудничество в деле национального строительства! Я предаю
огню книги Теодора Вольфа и Георга Бернхарда!..»
Горели враги
«национальной Германии», открывая дорогу «настоящим патриотам». Ветер разносил
по площади несгоревшие листы, бросал пригоршни пепла под ноги завороженных зрелищем
берлинцев.
В воздухе
ощутимо пахло горелым, но даже самое тонкое обоняние не уловило тогда запаха
горящего человеческого мяса.
Кто из
участников этих погромов предполагал, что разожженное тогда пламя спалит их
собственные жизни? А ведь стоит только начать охоту на «других» — и количество
врагов, подлежащих гонениям и уничтожению, множится до бесконечности.
Остановиться невозможно!
В конце
концов, озлобившиеся националисты противопоставили себя всему миру, сглупа
напали на Советский Союз. То, что началось с погромов и поджогов в ноябре 1938
года, для евреев закончилось печами лагерных крематориев. А для погромщиков —
могилами в Сталинграде; их семьи сгорели в огромных кострах Гамбурга и
Дрездена, разбомбленных авиацией союзников. В майские дни 1945 года нацистская
Германия представляла собой груду развалин.
http://www.mk.ru/specprojects/free-theme/article/2013/11/07/942102-nakanune-hrustalnoy-nochi.html
Источник: Московский комсомолец