Отечественные модели надежды.
Почему наши планы раз за разом трещат по швам.
фото:
Алексей Меринов
Ситуация в
российской экономике продолжает ухудшаться, но при этом не заметно, чтобы
власти высказывали в связи с этим серьезную озабоченность или формулировали
целостную концепцию выхода из кризиса. Большинство высказываний политиков и
чиновников сводятся к тому, что «все финансовые обязательства будут выполнены»,
а санкции и снижение цен на нефть не смогут подорвать экономику России. Стоит
ли за этим компетентный и глубокий анализ ситуации? На мой взгляд, нет — и
подтверждением этому может служить характер смены основных top stories прошлого
года.
Когда Россия
присоединяла Крым, большинство в элите были убеждены, что санкции со стороны
Запада окажутся символическими. Заявления депутатов и служащих администрации о
том, что они счастливы оказаться в санкционных списках, звучали бравадой. Но в
Москве не учли двух обстоятельств: с одной стороны, того, что мир не может не
ответить на изменение границ в Европе; и, с другой стороны, что санкции в
глобальном мире неизбежно оказываются глобальными. Предполагать, что США их
введут, а европейцы — нет, могли только те, кто не знает, насколько глобальна
современная система. Наши политики надеялись то ли расколоть ЕС, то ли вбить
клин между Вашингтоном и Брюсселем — но, так или иначе, к августу пришлось
признать, что санкции введены, быстро отменены они не будут и действие их
чувствительно.
Параллельно,
с апреля-мая, начала надуваться вторая надежда — на любимый нами (и якобы
любящий нас) Китай. После подписания секретного соглашения о поставках газа
пошли рассказы, что сейчас в страну придут сотни миллиардов долларов китайских
инвестиций, что китайцы прокредитуют российские компании так, что никакие
санкции нам не страшны, если есть такой союзник. Все лето воздух сотрясали
рассказы о $400 млрд газового контракта, всю осень российское руководство
взахлеб говорило сначала о продаже китайской CNPC 10% Ванкорского месторождения
газа, а потом — об аналогичной сделке с индийской ONGC и о продаже ей же 49%
Юрубчено-Тохомского месторождения. Год закончился, но ни цента от южных друзей
получено не было — что неудивительно, если учесть, что за это время основные
энергетические активы в России подешевели более чем вдвое. Да и про $400 млрд
вспоминать уже как-то странно: в новых ценах сделка принесет вряд ли больше
$250 млрд и окажется нерентабельной. Забыты газопровод в Китай через Алтай и в
Европу по дну Черного моря. «Газпром» по итогам года покажет катастрофические
цифры падения сбыта как на внешнем, так и на внутреннем рынке — до 15%.
Затем
начались глубокие воздыхания по поводу цен на нефть. До начала осени в
российской элите «критической» считалась цена в $90/бар. В середине октября
Владимир Путин объявил в Милане, что мировая экономика рухнет, если цены
скатятся ниже $80/бар. Мировая экономика не рухнула — напротив, в США рост ВВП
в III квартале составил 5,0%, а прирост инвестиций — 8,9% по сравнению с
аналогичным периодом 2013 года. Устойчиво высокими оставались и темпы роста в
Китае. Экономика в мире продолжила рост, а вот цена нефти и не думала
останавливаться в своем падении, уверенно пройдя и $70/бар., и $60, и $50. На
этом историческом рубеже российские прорицатели, похоже, исчерпали свои
возможности. Риторика сменилась с того, что они «не могут дальше падать», на
то, что «они неизбежно вырастут» — но на этот раз без четких ценовых уровней и
сроков восстановления конъюнктуры. Это ощущение и сейчас доминирует в верхах —
в противном случае средства резервных фондов не раздавались бы выстраивающимся
за ними «государственным олигархам» столь непринужденно.
Следующей
надеждой стало представление о том, что рост курса доллара не есть падение цены
рубля. Прямо так высказался недавно самый авторитетный во власти экономист
патриарх Кирилл («речь идет не о цене рубля, а речь идет об изменении обменного
курса рубля»). В данном случае, разумеется, речь шла о надежде на то, что в
стране, где более половины потребительского рынка составляет импорт, рост
доллара, в котором этот импорт номинирован, почему-то не должен повлечь за
собой всплеска цен. Прогнозы по инфляции на 2014 год не пересматривались до
самого его конца, на 2015 год закладывают 11–12% (и это притом что в декабре
цены выросли на 2,6% — что, если кому неясно, соответствует 33–35% в годовом
исчислении). К надежде на чудесное исчезновение инфляции приплетается надежда
на продолжение инвестиционного процесса в условиях 20%-ной ставки по кредитам,
которая сегодня уже не кажется пределом. Видимо, к марту-апрелю текущего года
(если судить по продолжительности «жизненных циклов» прежних вариантов
увлеченной болтовни) «пластинка» сменится снова…
Думаю,
продолжать бессмысленно и можно подвести итог. Россией руководит элита, не
только не способная прогнозировать реальный ход развития событий (я намеренно
говорю только об экономике, оставляя в стороне грандиозные несбывшиеся
геополитические ожидания года), но и самозабвенно придумывающая разного рода
надежды и иллюзии, которые призваны не решить проблемы, а отвлечь внимание
(даже не знаю кого — граждан-то в стране уже практически не осталось) от их
нарастания. При этом такой процесс является практикой не столько убеждения,
сколько самовнушения: власть, похоже, и правда верит, что санкции скоро будут
сняты, цены на нефть пойдут вверх, а процентные ставки и потребительские цены —
вниз. Ибо ничто иное не может объяснить феноменальное нежелание искать выход из
сложившейся ситуации.
Однако
ничего этого не произойдет. Проблема в том, что наши власти, похоже, разучились
рассматривать сложные процессы в их связи друг с другом.
Например,
представим себе, что европейцы вдруг «продались Кремлю» и отменили санкции. Но
что это изменит? В мире нет крупных банков, которые были бы американскими,
европейскими, японскими или даже китайскими. Любой из них, будучи поставлен
перед выбором: выделить кредит «Газпрому» или быть отлученным от операций на
долларовом рынке, — не станет иметь дело с Россией. И даже если санкции отменят
сами американцы (хотя с чего бы?), за эти месяцы в российской финансовой
системе изменилось настолько многое, что западный капитал уйдет из страны и без
санкций: здесь просто невыгодно работать, банковская система на грани краха,
курс непредсказуем, а нормальных заемщиков практически не осталось.
Или
представим себе, что низкие цены на нефть к концу 2015 года приостановят добычу
на ряде американских сланцевых месторождений. Но технология добычи на сланце
такова, что запуск скважин можно осуществить практически немедленно, как только
в этом возникает необходимость, а бурение новых намного проще, чем в
традиционном сегменте. Как только нефть «рванет» к спасительным $70/бар., ее «загасят»
очень быстро — тем более что в развитых странах за год-полтора и потребители, и
промышленность успеют привыкнуть к дешевым бензину и газу. Сегодня уже нельзя
рассчитывать, что цена вернется даже к $80/бар. на относительно долгий срок — а
в России все бюджетные расчеты и проектировки делались и делаются исходя из цен
существенно более высоких.
То, что
произошло в России в 2014 году, я бы назвал «экономическим цунами». Несколько
огромных волн, возникших, по мнению наших лидеров, случайно, а на деле порожденных
их действиями, обрушились на когда-то благополучный прибрежный курорт. И
сегодня представители власти и приближенные к ним лица, как мне кажется,
соревнуются между собой в рассказах о том, почему волна, пока еще
«подтапливающая» берег, обязательно должна схлынуть. Возможно, что так и
произойдет — ведь экономика развивается циклично. Но не надо быть Вангой, чтобы
вообразить: отступившая вода обнажит не прежние роскошные бунгало, а скорее
руины. Которые придется в поте лица восстанавливать или отстраивать вновь. Но,
повторю, никто не хочет думать ни о технике, ни о стратегии такого
восстановления. Все живут надеждами на то, что все останется как прежде.
Не
останется. Еще раз вспомните, сколько надежд не сбылось за последние месяцы, —
и в таком выводе не придется сомневаться.
http://www.mk.ru/economics/2015/01/20/otechestvennye-modeli-nadezhdy.html
Источник: Московский комсомолец