Потусторонние диалоги: Сталин о Гитлере и Германии, Гитлер о Сталине и России

 

Накануне 1939г.

 

Болезненный советский вождь (хромой, с не разгибающейся левой рукой инвалид), внешне несуетливый, но внутренне перенапряженный, настороженно взвешивающий  свои и чужие  поступки, и, – бурно жестикулирующий изворотливый позер и фразер немецкий фюрер, быстро принимающий далеко не ординарные решения. Похоже, что у Гитлера проявлялись признаки ранней стадии болезни Паркинсона: левая рука незаметно уже начинает трястись. У Сталина диагностирована и записана в медицинскую карту генетическая болезнь Эрба и масса других хронических заболеваний, включая неврастению^[1]. К началу войны Сталин по годам уже  почти старик – шестьдесят три года; Гитлеру же идет только  пятьдесят второй год, а это для политика время расцвета сил. Между ними значительная разница не только в возрасте и в этногеографии, но, что важнее, в социальной и духовной культуре. Однако есть много недвусмысленных свидетельств, говорящих о том, что, будучи антиподами, они друг другу симпатизировали. Обоюдно опасались, но с интересом приглядывались один к другому и тогда, когда в тридцатых годах заочно схлестнулись в борьбе за влияние и власть в Веймарской Германии, а затем закулисно участвуя в гражданской войне в Испании. Конечно, риторика пропагандистских  речей и писаний в адрес «коричневой чумы» (Сталин) и «красного фронта», поддерживаемого «мировым еврейством» (Гитлер), была самая, что ни на есть ненавистная, но оба втайне учились один у другого. Правда, как показала история, Сталин, в отличие от Гитлера, был «первым в классе», более прилежным и осторожным учеником. К такому выводу приходишь невольно, вспоминая итоги Второй мировой войны, послевоенную геополитику Сталина, уроки борьбы с «безродным космополитизмом» и «дело врачей-убийц».

***

Война – крайняя точка враждебного отношения между государствами и народами. Но это не означает, что прекращается всякое взаимодействие, кроме открытой и беспощадной борьбы. С лета 1941 по весну 1945 гг. вал огня и стали покатился от рубежей Западной Европы до крутого правого  берега  Волги, затем медленно вернулся и застыл у берегов Эльбы, уничтожив Берлин, а в нем Гитлера. Мощная пропаганда была направлена не только на умы и души своих, но и на противника; к концу войны она  распалила обоюдную ненависть народов до невиданной в истории высоты. И тому были причины. Такого количества убийств история человечества еще не знала. Но шел и противоположный процесс: массовый и частью спровоцированный страхом смерти обмен генами между миллионами мужчин и женщин враждующих народов. Этот вопрос никогда не был исследован ни генетиками, ни историками, а жаль. Только литераторы, как русские, так и немецкие писали о любви и насилии на фронтах и в оккупации. Парадоксально, но большая война в большей степени, чем мир ведет к этническому и к национальному перемешиванию. В эти годы оккупанты с той и другой стороны жестко общались с местными жителями. Между тем оккупация европейской части СССР длилась почти четыре года (срок немалый), тогда как Восточной Европы и восточной части Германии почти пятьдесят лет (до 1994 г.). Неодолимый инстинкт размножения – наиболее убедительный довод против расизма, национализма и попыток запрета межэтнических смешений. Достоверно известно, что Гитлер, который на словах очень заботился о германских генах, дал негласное указание своим офицерам не ставить препон солдатам на оккупированной части СССР. А Сталин после того, как советские войска пересекли границу Восточной  Пруссии, так же негласно дал  вволю «отдохнуть» своему мужскому «интернационалу». Впрочем, и без их подстрекательства на войне было все, в том числе не только ненависть. Одна из обожаемых Гитлером стенографисток фрау Траудль Юнге находилась с Гитлером в бункере до самого конца. Покинула рейхсканцелярию под шквальным огнем с группой эсэсовцев. Это была красивая юная девушка, которую оккупационные власти не арестовали и не посадили на годы в одиночку, а только допросили  в качестве свидетеля. В разрушенном Берлине она сошлась с советским офицером, который через два года помог ей перебраться в западную часть оккупированной Германии. Между тем и Гитлер, и Сталин  равно запрещали официальные браки с иностранцами^[2]. После первого разгула массового насилия оно официально было пресечено и с советской стороны. На фоне грандиозных событий того времени это может показаться мелочью, хотя и «мелочью», разрушившей тысячи судеб. Я, служивший в середине 60-х годов ХХ века в Группе советских войск в Германии, свидетельствую, что наиболее активные солдаты легко находили себе немецких подруг, как и все молодые люди в любых частях земного шара.

Какие же чувства испытывали руководители двух стран друг к другу – особенно, когда это два диктатора, которые не только свою власть и жизнь, но и миллионы чужих жизней поставили на кон? Развитие их подлинных отношений – до сих пор малоизвестная история.

Сталин пережил Гитлера на восемь лет,  а он был старше его более чем на десять лет^[‡]. Когда Гитлер в 1933 г. пришел к власти, ему стукнуло сорок четыре года; Сталину исполнилось пятьдесят пять. У государственного руля он находился уже почти десять лет. С января 1933 г. по конец апреля 1945 г., т.е. двенадцать лет, они были  одновременно правителями своих стран. Иногда, вспоминая о соседе в связи с политической или государственной необходимостью, а последние шесть-семь лет постоянно думая друг о друге, приглядываясь друг к другу, предчувствуя в противнике ровню и все более восхищаясь. Даже смерть одного из них не прервала это тайное и заочное  общение. И в послевоенные годы Сталина интересовала судьба мертвого Гитлера, о чем есть бесспорные свидетельства. Мне кажется, что Гитлер не случайно отказался покинуть окруженный Берлин и перебраться в укрепленный Оберзальцберг, в так называемую «Альпийскую крепость». Он знал, что «крепость» будут брать американцы, а Берлин возьмут войска Сталина. Есть признаки того, что и Сталин надеялся встретиться с Гитлером, и не раз.

«Восхищаясь» – не совсем то слово, которое точно передает чувство обоюдоострого интереса, замешанного на страхе и зависти. Втайне они как будто удивлялись, что личная судьба и очередная кровавая конвульсия Европы свели их так, что весь мир содрогнулся то ли от восторга, то ли от ужаса. Это сейчас мы знаем, что в истории человечества никогда еще не было такого моря убитых, сожженных в печах, насмерть замученных, покалеченных, закабаленных и не родившихся людей. Человечество рождает своих чудовищ охотнее и чаще, чем утешается появлением творческих гениев и подвижников. После ужасов ХХ века только близорукий все еще верит в то, что история веками шествует от «плохого» к «хорошему», а там, за горизонтом, недалеко и до «замечательного», тогда как на этом пути всех ждут совсем иные перевалочные пункты. Сталин и Гитлер были людьми волевыми до лютости и оба гордились своей властной волей. Но отрезок их совместной истории наглядно показал, что судьба играет волевыми персонажами, точно так же, как она забавлялась ими, начиная с глубочайшей древности или как это  было описано в трагедиях античных авторов и Шекспира. Я пишу эту книгу, а за окном испуганная тишина первых дней апреля московского коронавирусного  карантина 2020 года. История все еще пишется, в том числе и помимо человеческой, даже очень сильной воли. Борьба между целеустремленной волей и хаосом случайностей никогда не прекращается и идет с переменным успехом.

Хотя в подвластных странах Сталина и Гитлера величали одинаково («фюрер» по-русски тот же «вождь»), они были самыми обычными, хотя и очень разными людьми, не только по происхождению, воспитанию, темпераменту, талантам и умственным способностям. Главное различие заключалось в политической траектории, т.е. судьбе того и другого «революционера». В СССР пропаганда всегда относила Гитлера и его соратников к ставленникам «монополистического  капитала и ярым противникам мирового  революционного движения»^[3]. А «революция» трактовалась в марксистском духе, как революция социальная и осуществляемая во имя будущего. Но себя главари нацизма тоже считали революционерами, так же, как и лидеров большевистской России. В 1944 г. после освобождения из плена Б. Муссолини (его захватили свои же соотечественники),  министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс  записал в дневнике: «Он (Муссолини – И.Б.) не революционер, подобно фюреру или Сталину. Он настолько привязан к своему  итальянскому народу, что у него отсутствует размах мирового революционера и мятежника»^[4].

В трактовке Геббельса (и Гитлера) революционер – это существо сверхчеловеческое, стоящее над «толпой», народом, нацией, плюющего на свой, и, тем более, на чужие  народы. Война очень наглядно продемонстрировала это, когда Гитлер и Сталин одновременно и навстречу друг другу во всевозрастающих масштабах бросали в ее топку свои и чужие народные массы. Бросали безжалостно и часто бессмысленно и преступно с военной точки зрения. Думая не о разумном расходовании людей и ресурсов, а об удержании любой ценой территории, сохранении на ней своих политических систем и себя лично или в целях примитивной пропаганды и безумных фанфар. Я очень хорошо осознаю спорность последнего тезиса и даже для кого-то его полную неприемлемость. Но судьба нацисткой Германии и социалистического лагеря во главе с Советским Союзом – наглядный пример некой провидческой тенденции в истории человечества. Нацистский строй угрожал существованию всего человечества, а в ближайшей перспективе даже немецкому народу. СССР рухнул, поскольку нанес немотивированные, преступные удары по своим и, в первую очередь, по русскому народу. СССР рухнул под тяжестью экономических, политических и моральных провалов. Мораль в истории важнейшая категория: руководители тоталитарных режимов всегда и везде ведут себя как массовые или серийные убийцы, и ни один тоталитарный «проект» длительно не просуществовал никогда и нигде. Семьдесят-сто лет существования для государства или общества – срок ничтожный, но для тех, кто родился, жил и успел умереть при тоталитаризме, не получив иного жизненного опыта, этот срок равен вечности. Нацистская Германия просуществовала всего 12 лет, советская Россия – 71 год, но травмы, полученные их современниками и даже потомками этих современников забудутся не скоро.

***

Образно, хотя и спорно, по поводу политической траектории Гитлера высказался известный английский историк Х.Р. Тревор-Ропер, заметивший как-то, что Гитлер был редким типом революционера-универсала. У него как будто не было предшественников; он был одновременно «Руссо, Мирабо, Робеспьером и Наполеоном революции, он был ее Марксом, ее Лениным. Ее Троцким и ее Сталиным. Пусть по характеру и по сути своей он далеко уступал большинству из названных лиц, но, как бы то ни было, ему удалось то, что не удавалось никому из них – он держал революцию в своих руках на каждом из ее этапов и даже в момент поражения. Это говорит об ощущении понимания им того, какие силы он пробудил»^[5]. И если Сталина историк справедливо поставил в конце ряда социалистов-ленинцев, тем самым определяя ему роль эпигона и могильщика русской революции, то Гитлера изобразил в роли уникального одиночки, тогда как и у него были свои предшественники и учителя, о которых он сам иногда вспоминал. В философии и революционной тактике это были Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, К. Маркс, В. Ленин, поминал Троцкого; в геополитике: Карл Шмидт, Карл Хаусхофер; в расовой теории и антисемитизме Жозеф де Гобино́, Хьюстон С. Чемберлен, Рихард Вагнер и  др.

У Сталина же антисемитизм вначале был бытовым: в Кутаиси, где он провел детские нищенские годы, бросались в глаза купеческие еврейские семьи. Внесло свой вклад и православное духовное училище, в котором он обучался. Затем антисемитизм укрепился на почве партийной борьбы и зависти к некоторым лидерам меньшевизма и большевизма. Оба героя (Сталин и Гитлер) воспитывались матерями и без отца. Оба были практически самоучками, т.к. Сталин не закончил даже среднее церковно-приходское училище и высшего образования не имел. Гитлер так же высшего образования не получил, а, как и Сталин, в зрелые годы добирал знания собственными силами. Оба были любознательны, но очень односторонне. Гитлер любил архитектуру, классическую музыку, особенно оперную: произведения Вагнера слушал множество раз. Сталин больше увлекался драматическим театром: пьесы Михаила Булгакова смотрел 15 раз; очень любил кино. И у того и другого были обширные библиотеки; собрания книг того и другого полностью не сохранились. Библиотеки Гитлера частично погибли в огне войны. Сохранились фрагменты (несколько тысяч томов) в хранилищах США. Они были найдены американскими солдатами в мае 1945 г. в одной из резиденций фюрера в Оберзальцберге^[6]. До недавнего времени она не была разобрана. Сохранившаяся библиотека Гитлера включает военную литературу, книги по искусству, архитектуре, театру, а также «коричневые» творения, включая 26 томов «Майн кампф». Говорят, что он увлекался оккультными науками: в его собрании представлены сотни произведений разного рода чернокнижников, парапсихологов, масонов, а также религиозных деятелей. Сохранилась много раз читанная, потрепанная, с пометами Гитлера книга, содержащая толкования стихов  Библии. На многих других книгах так же сохранились его пометы. Но я знаю, что он не раз очень резко высказывался против оккультизма, мистики, масонства и, в целом, против христианства. Современные средства массовой информации наполнены нелепыми писаниями о тяге Гитлера к мистике, оккультизму и т.п. Это чушь, он был очень рациональным человеком, изучал мистицизм как врага, а у масонов учился и, как замечал Геббельс, как-то по особенному верил в собственного бога. Христа считал почти «арийцем», якобы рожденным от римского легионера (следовал здесь за Хьюстоном Чемберленом), а христианство связывал с коварным мировым еврейством, отравившим духовную жизнь европейских народов. Он больше верил в расплывчатое Провидение и был убежден, что оно ему покровительствует лично. О Сталине так же пишется и говорится много всяких нелепостей. Он, хотя и учился в православном духовном училище, а потом в Тифлисской  семинарии, но к церкви и ее служителям с молодости питал неприязнь. До конца дней не забывал о том унижении, которое он, нищий и темпераментный молодой грузин, испытывал от русских преподавателей и грузинских служителей церкви. Позже, став во главе государства, Сталин подходил к российским религиозным организациям как верный наследник Ленина, рационально и прагматически; ярких священников уничтожал, остальных держал в страхе и узде. При нем официальная церковь, как во времена Петра I и позже, стала служить дополнительным средством контроля над населением. Перед войной и позже НКВД успешно вербовал в среде церковных деятелей преданных агентов. Все население Рейха, как и население СССР, было пронизано добровольными и платными агентами. Во время войны и Гитлер, и Сталин, каждый со своей стороны, косвенно обратились за поддержкой к русской церкви. Гитлер первым разрешил открыть православные храмы, закрытые большевиками, а в Псковской епархии была полностью восстановлена церковная жизнь. Для немецкого же народа Гитлер считал церковь (католическую и протестантскую) вредным «еврейским» пережитком и собирался после войны полностью лишить ее влияния в немецкой среде. В декабре 1941 года Геббельс записал в дневнике мнение и будущие планы фюрера по отношению к христианству и церквям после победы над Россией: «Наше христианство, весь его уклад и духовная структура всегда противостоит мощному национальному восприятию. Еврейское начало все же определяет его суть. Религия, основной принцип которой исходит из того, что нужно любить своих врагов, нельзя убивать и следует подставить левую щеку, получив удар по правой, не подходит в качестве учения, достойного мужчины – защитника отечества. В действительности же христианство – религия саморазрушения. Она заслуживает лишь духовного презрения для современного человека. Сегодня оно в своих конфессиональных формах, по меньшей мере у нас дома, занимается государственной изменой… фюрер полагает, что прежде чем он когда-нибудь уйдет с общественной сцены, его последней важной задачей будет всеобщее коренное и долговременное решение церковного вопроса»^[7]. Судя по тому, что пишет об этом Геббельс, решение церковного вопроса Гитлер предполагал осуществить по аналогии с окончательным решением еврейского вопроса. Он считал виновным в продолжающемся присутствии священников в войсках Вермахта реакционное германское офицерство, придерживающееся традиционного взгляда: солдату якобы легче идти на смерть, если он верит в существование загробного мира и в соответствующие церковные обряды. Гитлер с ними был категорически не согласен, при этом он апеллировал не только к собственному опыту, но и СССР: «…большевиков тоже не назовешь набожными», – парировал он, – «и они, тем не менее, храбрые и стойкие; и люди наших войск СС, хотя и не воспитывались в духе христианства, тем не менее, воплощают элиту людской храбрости»^[8]. В загробный мир он не верил, геенны огненной не боялся, но верил и жаждал людской славы и памяти, мечтал стать мифом, не был против превратиться со временем в «святого». Вот как хитро, но примитивно он излагает очередную мечту о себе понятливому Геббельсу: «Фюрер энергично возражает против того, чтобы позднее наделить его религиозными функциями. Он не намерен быть святым, свою задачу он видит исключительно в решении политических проблем. Но, пожалуй, в более поздние десятилетия или века не избежать того, что сам народ сделает из него того, что уже сегодня он нередко в нем видит. Если подобное развитие пойдет естественным путем, то и возражать этому бесполезно. Но у христианства все было иначе, оно было лишь силой навязано германским племенам»^[9]. То, что всего лишь через 75 лет он для большинства человечества действительно стал «загадочным» мифом, виноваты в первую очередь недальновидные или примитивные политики и сервильные историки. Нельзя ничего замалчивать – ни добро, ни зло, перед выбором которого каждый человек стоит лично и отвечает за свой выбор индивидуально. Причины побед в ХХ веке вождей и фюреров над сердцами и умами многих  людей и причина их долговременной популярности в ряде стран Европы и России до сих пор так и не исследованы и не объяснены.

Некоторые католические священники открыто критически высказывались по отношению к нацистской идеологии, в том числе по еврейскому вопросу. В ответ нацисты предпринимали жестокие преследования. Гитлер, Геббельс, Борман, Розенберг, Гиммлер лично принимали в этом участие. Известно, что в лагере смерти в Маутхаузене умерло от голода 780 европейских  священников^[10]. О том, в какой степени пострадали от нацистов православные священники, известно мало. Больше погибло от рук националистов и мести советской власти. Согласно планам нацистов православная  церковь должна была держать русское невежественное, по мнению Гитлера, население в дополнительной узде^[11]. Сталин, напротив, в сентябре 1943 г. разрешил избрать Патриарха (чего стоит одно только слово «разрешил»!) и вновь открыть несколько десятков приходов различных конфессий. Он опасался, что немцы перетянут церковь на свою сторону, как это случилось в Псковской, Новгородской и частично в Ленинградской областях и в некоторых районах Украины и других оккупированных частях СССР. У самих немцев священники традиционно служили в сухопутных войсках (чем Гитлер был страшно недоволен), кроме соединений СС. В СССР о присутствии церкви в армии не могло быть речи. Роль священнослужителей в какой-то степени выполняли политкомиссары и политруки, руководимые Главным политическим управлением РКК. За политической благонадежностью в СССР следило НКВД, в Германии полиция и Гестапо.

У немцев основную пропагандистскую нагрузку несли специальные летучие отряды, подчиненные Геббельсу, главным образом распространявшие в войсках печатную продукцию. Эта система напоминала структуру Главполитпросвета времен гражданской войны в России. Недаром Геббельс в 20-х годах собирался поехать подучиться в Советскую Россию^[12]. Съездить так и не решился, но учился, как и Гитлер, организации политической работы у немецких коммунистов, а те копировали Москву. Все идеологи нацизма постоянно чувствовали идейную связь с большевизмом, хотя и брезговали ею. Они трактовали нацистскую идеологию как «закономерное» развитие марксизма-ленинизма. Еще в начале 1926г. Геббельс записал в дневнике: «По-моему, ужасно, что коммунисты и мы разбиваем друг другу головы… Где мы можем встретиться с вождями коммунистов?»^[13]. Позже Гитлер делился воспоминаниями с Г. Раушнингом, одним из соратников, ставшим врагом и покинувшим его еще в 1934г. В 1939 г. «соратник» в Лондоне издал книгу бесед с Гитлером, вызвавшую у многих недоверие. Раушнинг служил крупным чиновником в Данциге (сейчас польский Гданьск), до войны населенном немцами. С 1932 по 1934 гг. он действительно часто встречался с Гитлером, который в его присутствии нередко откровенно разглагольствовал. Гитлер психологически нуждался в постоянном присутствии любой по численности и составу аудитории. Темы спонтанно определял он сам, фактически это был неуправляемый речевой поток. Об этом пишут почти все присутствовавшие при таких беседах. За рубежом и у нас в стране изданы записи более поздних застольных разговоров Гитлера, не вызывающие сомнений в подлинности и подтверждающие ныне достоверность записей Раушнинга, которым длительное время не доверяли. В России так же издаются застольные и спонтанные высказывания Сталина на закрытых заседаниях, по стилю значительно отличающиеся от разговоров Гитлера. Здесь сказывается национальная культура каждого из диктаторов. Гитлер спиртного почти не пил и после Первой мировой войны стал вегетарианцем, а присутствовавшие во время его хаотичных словесных извержений больше увлекались пивом и шампанским. Сталин любил вина и крепкие напитки, иногда напивался допьяна, обильно ел.

***

Раушнинг цитировал слова Гитлера по поводу влияния марксизма на национал-социализм: «В молодости, находясь в Мюнхене, вскоре после войны (Первой мировой – Б.И.), я не боялся общаться с марксистами всех мастей. Я считал, что всякая вещь пригодится. И, к тому же, у них было много возможностей развернуться по-настоящему. Но они были и остались мелкими людишками. Они не давали ходу выдающимся личностям. Им не нужны были люди, которые подобно Саулу, были бы на голову выше их среднего роста. …И поэтому я решил начать что-то новое»^[14]. «Выдающимся» человеком Гитлер, очевидно, считал себя. Гитлер много раз обращался к воспоминаниям об истоках своего движения и всегда подчеркивал далеко не очевидную связь с советским марксизмом. Связь была, но не идейная, а с СССР, с тем, в какие формы была организована там политическая и идеологическая жизнь. Гитлер, как всегда и во всем, подражал: «Я многому научился у марксистов» – заявлял он не раз. «И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там «предельной полезности». Я учился их методам. Я всерьез взглянул на то, за что робко ухватились эти мелочные секретарские душонки. И в этом вся суть национал-социализма. Присмотритесь-ка внимательнее. Рабочие спортивные союзы, заводские ячейки, массовые шествия, пропагандистские листовки, составленные в доступной для масс форме – все эти «новые» средства политической борьбы в основном берут свое начало у марксистов. Мне достаточно было взять у них это средство и усовершенствовать его – и мы получили то, что нам надо. Мне достаточно было лишь последовательно продолжать дело, от которого десятки раз отступались социал-демократы – отступались, потому что хотели осуществить свою революцию, не выходя  за рамки демократии. Национал-социализм – это то, чем мог бы стать марксизм, если бы освободился от всякой абсурдной искусственной связи с демократическим устройством»^[15]. К одной из «секретарских душонок»  Гитлер тогда явно относил Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталина. Следует иметь в виду, что ни Гитлер, ни Геббельс, ни другие нацистские бонзы (кроме «знатока» русского языка и литературы А. Розенберга) в России и СССР не бывали, но бессовестно судили о стране и ее народах. Никто из них не признавался в чтении сталинских произведений. Сталин же «Майн Кампф» Гитлера и  документы о германском нацизме читал с карандашом в руке.

До революции Сталин Германию иногда посещал, приезжая на большевистские партийные съезды. Тогда он не блистал в марксистской теории (как и ни в какой иной), предпочитая заниматься партийной организационной работой в Закавказье. Партийных «теоретиков», по собственным признаниям, не любил и с гордостью называл себя в письмах и в разговорах «практиком». Позже с особым тщанием уничтожал тех, кто умел рассуждать на марксистские и вообще на философские темы. Достаточно вспомнить трагическую судьбу Густава Шпета, Павла Флоренского или Михаила Бахтина, и многих других мыслителей. Сталин систематически читать марксистскую литературу начал только после революции, да и то тогда, когда был назначен на должность секретаря ЦК ВКП(б). В его библиотеке сохранилось несколько десятков произведений К. Маркса и Ф. Энгельса, а также переводные издания немецкой социал-демократии и популяризаторов марксизма. Русских социал-демократов не читал (за исключением Г. Плеханова и А. Богданова), внимательно изучал произведения всех будущих «врагов народа»: Л. Троцкого, Г. Зиновьева, Л. Каменева, Н. Бухарина, его учеников  и др. Активно участвовал в партийной полемике 20-30 гг., поэтому произведения В. Ленина (отдельные издания и из собраний сочинений) перечитывал несколько раз и часто на свой лад цитировал, втолковывая ленинизм оппонентам. Известных трудов К. Маркса  так толком и не смог осилить, хотя многие из них с пометами находятся в его библиотеке. Между тридцатыми и сороковыми годами пытался читать немецких военных теоретиков К. Клаузевица и Г. Леера, мемуары Э. Людендорфа, изучал произведения бывшего генерала царской армии А. Свечина, перешедшего на сторону красных, и, конечно же, позже, расстрелянного вождем. Читал популярную литературу о современных вооруженных силах Японии, Германии, Франции. Гитлер так же знакомился с работами немецких военных теоретиков, бывало, предлагал неординарные решения проведения боевых операций, но, импровизируя, часто по-дилетантски увлекался и проигрывал. Имел фронтовой опыт, ранения и боевые  награды, отличившись в боях на Западном фронте Первой мировой войны. Сталин лично ни в одной военной операции не участвовал ни в Первую мировую, ни во Вторую мировую войну. Был представителем ЦК партии на фронтах гражданской войны, но значительных боевых успехов не достиг – скорее, наоборот. На фронтах Отечественной войны, там, где он активно вмешивался в планирование операций, часто настигала неудача. Выработанная им во время войны система принятия решений требует отдельного разговора. Это же относится и к системе принятия решений Гитлером.

Гитлер к философам относился бережнее, специально их не выслеживал и не уничтожал, даже пощадил и не отнял жену-еврейку уважаемого им Карла Ясперса, а некоторых философов опекал лично. При Гитлере существовал небольшой придворный кружок, в который входили известные философы братья Юнгеры и др. При нем крупнейший философ ХХ века старик еврей Эдмунд Гусерль умер своей смертью в постели. Однако на совести Гитлера так же огромное число погубленных интеллектуалов разных национальностей не только Германии, но и многих государств Западной и Восточной  Европы. Политические судебные процессы, которые с конца 20-х годов постоянно затевал Сталин, обычно сопровождались пропагандистскими кампаниями против «врагов народа» и «вредителей» на производстве, в армии, в сельском хозяйстве, медицине и во всех остальных отраслях обычной государственной деятельности. Суды в СССР были заменены «тройками», работавшими по типу конвейера. Если Сталин получил карательные органы от предшествовавшего, ленинского режима, и только «чистил» и «совершенствовал» их, то Гитлеру досталась давно сложившаяся судебная система Германии, с традициями которой ему не всегда удавалось совладать. Скорее всего, по личной инициативе Гитлера 5 сентября 1939 г. было принято «Постановление против вредителей народа». Это постановление вводило в практику чрезвычайные суды с ускоренным разбором дела и немедленным приведением приговора в исполнение. Так же, как это практиковалось в СССР. Под действие этого «Постановления» подпадали и некоторые категории уголовных преступлений, но прежде всего к «вредителям народа» нацистская юстиция относила реальных врагов режима^[16]. Гитлер до войны во всем стремился догнать Сталина. Однако, советские «вредители» в подавляющем большинстве были мнимыми, т.е. обычными безобидными обывателями. Методика проведения репрессий Сталина и Гитлера отличалась: Сталин загребал народ «широким бреднем», т.е. сотнями тысяч и по разнарядкам, а Гитлер и его клика предпочитали менее масштабный метод уничтожения противников, за исключением массового уничтожения евреев. Как показала жизнь, и тот и другой метод не срабатывали в самые решающие моменты. Гестапо прозевало не только несколько реальных покушений (в том числе евреев) на Гитлера и его единомышленников, но и обширный заговор немецких офицеров в 1944 г. А даже в близком окружении Сталина (как и Гитлера) явно находились информаторы, передававшие важные сведения, кто Троцкому, кто Гитлеру, кто Великобритании, а кто США. После бессмысленных репрессий 30-х гг. Троцкий открыто писал, что получает информацию из СССР «через сеть сообщающихся сосудов». Одной из причин дикой подозрительности Сталина, шпиономании, мании секретности и даже массовых репрессий была неспособность его спецслужб пресечь поток информации.

В уголовном праве всех европейских стран есть статья, наказывающая за оставление людей  в беспомощном состоянии. Гитлер превзошел Сталина, став инициатором гибели миллионов пленных советских людей, которых он вместе со своим генералитетом сознательно оставил умирать под открытом небом от голода, морозов и болезней. В этом вопросе Сталин начал догонять Гитлера только после войны, когда немецкие пленные массово отправляюсь в СССР на стройки и в лагеря и там так же массово погибали по тем же причинам. Какую бы проблему военной или мирной жизни мы ни затронули, предположим, в Германии, она тут же эхом откликается в СССР и наоборот.

О сталинских библиотеках известно больше, чем о библиотеках Гитлера. О них и некоторых книгах с пометами Сталина я уже писал, а в этой книге заканчиваю анализ всех сохранившихся изданий с его пометами. Везде, где жил Сталин, у него были библиотеки, но наиболее значительные находились в личном кабинете в Кремле и на Ближней даче в Кунцево. Из 24,5 тыс. томов главной сталинской библиотеки до нашего времени дошло только 5,5 тыс., в том числе более трех сотен томов с пометами. Последние хранятся сейчас в его личном архивном фонде в РГАСПИ^[17]. Несмотря на обширные библиотеки и склонность к хаотичному чтению, Сталина и Гитлера нельзя считать ни образованными, ни природными интеллектуалами-самоучками. Ими двигала врожденная интуиция, наблюдательность, переросшие у Сталина в манию преследования и комплекс неполноценности; он считал нужным все время всем доказывать свою гениальность. У Гитлера же была безграничная вера в свое умение предвосхищать, во что поверило близкое и дальнее  окружение, что выродилось в манию величия^[18]. В начале века книга была единственным источником знаний, владение ею было признаком напряженной интеллектуальной жизни. Книги Сталину доставались даром, т.е. за государственный счет, как и все материальные блага. Вождь жил при «коммунизме». Платил ли Гитлер из своего кармана за приглянувшиеся издания, я не уверен, хотя в Германии разницу между своим и государственным имуществом понимали лучше. Впрочем, диктатура и мораль несовместимы даже в малом. Оба были убеждены, что способны разобраться в любой сфере человеческого знания и деятельности. Мания величия Сталина  никогда не была органична: свой культ личности он лепил собственными руками, т.к. был полон внутренних сомнений. Выглядя неказистым, небольшого роста, будучи плохим оратором со слабым голосом, говоря по-русски с грубым грузинским акцентом, ему было трудно очаровать русские народные массы, любящие внешний эффект и горячее слово. Тем более, что он действовал в голодной и нищей стране, чье население со времен гражданской войны постоянно принуждалось к мобилизационной форме существования. И все равно вождями Октября 1917 г. многие восхищались искренне, т.к. среди них было много хороших ораторов и ярких людей, предлагавших соблазнительные и понятные идеи. В то время Сталин к сомну великих  вождей не принадлежал. С 1929 г. уже единоличного Вождя СССР в основном боялись, а по мере разрастания репрессий боялись все больше и больше, пока этот страх не выродился в обожание: истеричное, нарочитое, фальшивое. Его образ, история его жизни приобретали все более абстрактные черты «кремлевского горца» (Мандельштам), до такой степени, что он стал кокетничать перед родными и близкими (С. Аллилуевой, В. Молотовым и др.), заявляя, что «Сталин» – это символ, а он, Иосиф, человек. Но этому человеку, культу его «символа» воздвигались бесчисленные монументы, его именем назывались тысячи улиц, районов, предприятий, многие города. О нем ежедневно писались сотни статей, книг, ему посвящались художественные полотна, кинофильмы и иные панегирики. «Гений всех времен и народов» – таков был один из официальных и не самых пышных имязаместителей вождя. За неуважение к «символу» реально расстреливали и надолго сажали. Пожалуй, только после убийства Троцкого, победоносного завершения войны и смерти Гитлера Сталин, наконец, сам стал верить в свою исключительность, но жало репрессий никогда не остывало.

Формирование культа Гитлера шло ассиметрично развитию культа Сталина. О силе его ораторского искусства написано давно и много. Не зная немецкого языка, мне трудно судить о смысле и эффективности его речей. Свидетели и достойные доверия исследователи в один голос говорят о магическом воздействии его выступлений практически в любых аудиториях. Сила жеста и мимики, язык тела Гитлера действительно говорят, что он был одаренным и хорошо тренированным манипулятором. Сохранившиеся кадры кинохроники демонстрируют не только внешнюю сторону его ораторствования, но и бурную положительную реакцию слушателей. Его ораторским искусством значительная масса немцев стала восхищаться примерно в те же годы, когда на съездах ВКП(б) и других форумах многие советские люди кричали: «Да здравствует великий Сталин!». В русской транскрипции параллельный клич воспроизводится как «Хайль Гитлер!» Но подлинного расцвета культ Гитлера достиг только после ликвидации безработицы, оккупации Европы и победоносного начала войны с СССР. В 1942 г. во время очередного дня рождения фюрера Пикер уже писал:

«В полночь состоялось празднование дня рождения фюрера. (…) Сам шеф не присутствовал. Проработав весь вечер, он в 23 часа удалился к себе. Фельдмаршал Кейтель произнес речь по случаю дня рождения фюрера, сказав: все мы, в меру своих слабых сил, должны поддерживать «гениального полководца». (…) Генштабист и военный историк ОКВ в штаб-квартире фюрера полковник Шерф презентовал всем свою книгу «Гений вблизи» – собрание цитат о сущности гения, настоящий подарочный букет, по сути дела, выражение приверженности Гитлеру»^[19]. До очередного поражения «гениального полководца» Гитлера оставалось несколько месяцев, а «гениальный полководец» Сталин в это время уже начал бег до Волги и Центрального Кавказского хребта.

В какой-то мере культ Гитлера сохранялся у большей части немцев, переживших войну. После конца нацистской  Германии, как и после конца СССР, кто-то вспоминал «свой» тоталитаризм как эпоху расцвета государственности и «величия» нации. Запах гниения жертв режимов, бесчисленных трупов главным образом молодых людей, устлавших земной шар с запада на восток – от  Испании до Курильской гряды, а с юга на север – от Северной Африки до Великобритании и берегов Северного Ледовитого океана – с годами все меньше вспоминается или считается вполне оправданным. Гитлер и Германия не были причастны к Тихоокеанскому фронту мировой войны. Сталин и СССР только в конце войны приняли участие в разгроме Японии и гоминьдановского Китая. Но этот театр военных действий выходит за рамки моего повествования.

 ***

Политическая судьба Гитлера больше напоминала судьбу Ленина: создал особенный синтез национального социализма, но ориентированного на возведение мировой германской империи, тогда, как Ленин и первое время Сталин ориентировались на мировую пролетарскую революцию, т.е. на общечеловеческий прогресс. Империй с замахом на мировое господство в истории человечества было немало, еще больше было желающих возродить или скопировать какую-либо из них. Поэтому, когда сам Гитлер и его последователи с некоторым вызовом называли себя «революционерами», «социалистами» и националистами, то они подразумевали революцию и социализм не во имя светлого будущего, а «консервативную революцию» в духе Эрнста Юнгера и патриархальный «социализм», осуществляемый под символами прошлого, т.е. как патернализм. Гитлеровский социализм – это не переходная ступень к коммунистической формации человечества, а внеклассовое гармоничное существование одной единой нации со всеми классами и группами, паразитирующей на покоренных нациях: что-то вроде спартанского общества, раздувшегося до планетарных масштабов. Гитлер считал, что частная собственность при руководящей и контролирующей роли нацистского государства идет только на пользу этому государству, поскольку классовая борьба ему не страшна. Здесь видна прямая аналогия с эпохой НЭПа в СССР или с нашим госкапитализмом в постдемократической России. Гитлеру была свойственна необузданная эклектика. Фюрер говорил: «Я изучал революционную технику Ленина, Троцкого, прочих марксистов. А у католической церкви и масонов я приобрел идеи, которых не мог найти ни у кого другого. Только дурак не учится у своих врагов. Только слабый человек боится потерять при этом свои собственные идеи»^[20]. Ленин ориентировался на будущее, которое надо было еще прозреть, на то будущее, когда нации и государства исчезнут. Гитлер, тоже считал нации историческим пережитком: неполноценные нации подлежат частичному истреблению и покорению, а из германских наций необходимо искусственно сформировать путем племенного отбора арийскую нацию господ. Ленин умер, так и не увидев даже контуры мирового коммунизма, хотя в течение пяти лет до своей смерти во имя светлого будущего успел уничтожить с помощь органов ЧК не менее 200 тысяч человек^[21], не считая причастности к уничтожению нескольких миллионов в ходе гражданской войны. Ленин призывал массово уничтожать людей по классовому признаку («эксплуататоров»), Гитлер – по расовому, а Сталин – по тем и другим  признакам, добавляя к ним признак «свой-чужой» ему лично. Гитлер покончил с собой, наблюдая полное уничтожение на две трети отстроенной мировой «империи германской нации», которую он, к счастью, не успел преобразовать в империю «арийскую». Так что историческая судьба Гитлера больше напоминает судьбу Ленина, нежели Сталина, но с разными идеологическими потенциалами и возможными последствиями. Сталин же начал как последователь Ленина, затем Троцкого, продолжил как эпигон Бухарина и его идей построения социализма в одной отдельно взятой стране, т.е. национального социализма. Закончил же свою эволюцию сторонником консервативной революции с русскими атрибутами, превзойдя Гитлера в его имперских планах. Гитлер мечтал о мировой системе федеративных государств-сателлитов и подчиненных территорий под эгидой Германии, а Сталин практически создал подобную империю на просторах Евразии. Впрочем, по историческим меркам ненадолго.

Как социализм, так и национализм Гитлера отличался от традиционного национализма и расизма ХIХ века. Он действительно мечтал вывести новую породу людей – расу господ, чем–то похожую на спартанцев или древних римлян. Подражая ему, многие нацистские бонзы увлекались историей античного мира, считая, что всем достижениям человечество обязано неведомой «нордической расе». Поэтому, предполагая вырастить расу господ, Гитлер поддерживал евгенику и содействовал развитию генетических исследований, благосклонно относился к Италии и даже к непокорной Греции и их народам. В узком кругу он говорил, что современные немцы кажутся ему не пригодными для роли господ. Может быть, поэтому он и не очень щадил своих соотечественников, бросая сотнями тысяч в топку мировой войны? Отсюда не только появление «номерных» отборных эсэсовцев (порядковый номер «чистокровного арийца» татуировкой  ставился на тыльной стороне плеча), но и так называемые расовые Нюрнбергские законы, биологические опыты на людях и натурные  племенные опыты по выведению «чистокровных» арийцев (некоторые из них живы до сих пор). О «расе господ» он заговорил очень рано, еще в начале 30-х годов, чем немало удивил соратников^[22]. В начале своей государственной карьеры Гитлер «философствовал» и делился с Раушнингом практическими планами: 

«Понятие нации стало пустым. Мне еще придется иметь с ним дело, по исторически обусловленным причинам. Но я с самого начала буду сознавать, что это может обеспечить мне лишь временную значимость… «Нация» — это политическое орудие демократии и либерализма. Мы должны снова упразднить это ложное понятие и заменить его понятием породы, которая еще не затаскана политиками. Ключевым понятием будущего станет не «народ» – это понятие давно ушло в прошлое, и поэтому перестраивать и уточнять нынешние границы населенных областей просто бессмысленно. На первый план выйдет скрытое за ним понятие породы… Конечно, я лучше всех этих высоколобых интеллектуалов знаю, что в научном смысле человеческих пород не существует. Но вы занимались сельским хозяйством и животноводством и знаете, что без понятия породы едва ли можно упорядочить результаты селекционной работы. И мне как политику нужно понятие, которое позволит мне разрушить порядок, до сих пор основывавшийся на исторических связях, а затем стимулировать и теоретически поддержать новый антиисторический порядок. Вы понимаете, что я имею в виду?» – здесь он прервался. – «Я должен освободить мир от его исторического прошлого. Нация – это наглядные формы нашей истории. Значит, мне следует переплавить эти нации в образования высшего порядка, если я хочу стряхнуть с себя хлам превратившегося в абсурд исторического прошлого. И для этого мне вполне подходит понятие породы. Оно разрушает старые связи и дает возможность создать новые. С помощью понятия «нации» Франция вынесла великую революцию за свои границы. С помощью понятия «породы» национал-социалисты возглавят революцию, которая преобразует весь мир… Подобно тому, как оно подготовило введение биологического термина «народ» – так и наша революция будет еще одним шагом, или даже последним шагом к преодолению историзма и признанию чисто биологической ценности. И я начну новый отбор – по всей Европе и по всему миру; пример такого отбора уже продемонстрировал германский национал-социализм. Во всех нациях, даже самых древних и прочно сбитых, разыгрываются процессы распада и перераспределения. Активная часть нации, нордическая, готовая к борьбе, восстанет вновь и станет господствующим элементом над этими торгашами и пацифистами, этими пуританами и делягами. …И когда-нибудь мы объединимся с этими новыми людьми в Англии, Франции, Америке. Конечно, в том случае, если они включатся и будут добровольно сотрудничать в гигантском процессе всемирного перераспределения. И тогда уже от нашего местного национал-социализма останется очень немного – даже у нас в Германии. Но для этого нужно, чтобы между разноязыкими представителями единой породы господ существовало взаимопонимание»^[23].

Гитлер каждый раз подчеркивал, что его планам не смогут помешать ни либералы, ни демократы, «ни жидовский Бог»^[24]. Такова была истинная расистская «созидательная» программа Гитлера; программа уничтожения «неполноценных» наций еще только намечалась. Евреи были первыми, сразу за ними шли славяне (чехи, поляки, русские…), но в перспективе была Северная Африка, Ирак, Иран, Индия… Таким образом, если рассмотреть составляющие «национал-социализма» в гитлеровской интерпретации по отдельности, то и национализм то у него без любимой нации, и социализм без равенства возможностей, без заботы о слабом и демократии. Типичная политическая симуляция. Даже красный флаг заимствован у большевиков. Своя только свастика, да и та древнеиндийского происхождения, развернутая лучами наоборот.

Гораздо шире известно, что Сталин был признанным интерпретатором понятия «нация» в марксистском духе. Гитлер или не знал этого, или демонстративно пренебрегал писаниями советского  партийного «секретаря». Если фюрер утверждал, что изучал марксизм и был в  боевом контакте с немецкими коммунистами 20-х — 30-х гг., то он не мог не знать, как трактуют коммунисты-коминтерновцы одно из базовых для нацистов политических понятий. Значит, Гитлер сознательно пренебрегал сталинскими писаниями? Ссылок на них у Гитлера и у других нацистов я не нашел, хотя не все доступно в нашем подцензурном пространстве. Я уже писал о том, как Сталин в 1913 г. в Германии трудился над своей известной статьей «Марксизм и национальный вопрос»^[25]. Именно в ней были выдвинуты пять знаменитых признаков буржуазной нации: единство территории, языка, истории, психического склада, общенационального рынка. Сталин очень гордился этой работой, которая вывела его в теоретики большевизма. Понятно, что она не имеет ничего общего с нацистской интерпретацией нации, но ровно до тех пор, пока вождьт не поставил перед партийно-пропагандистскими органами цель: преобразовать совокупность советских наций в  новую «историческую общность людей», а советского человека воспитать, как стойкого идейного бойца и Героя (желательно голубоглазого блондина). Тогда же, в 1913 году, из состава полноценных наций Сталин вывел евреев, не подходивших под большинство из его критериев нации. Различие между гитлеровской моделью и сталинской лежит  в приоритете того что брать за основу: биологию или социальную среду. Еще раз отмечу: оба вождя не имели никаких знаний, ни в области биологии, ни социологии, ни истории, но обладали наглым самомнением «великих личностей», присвоивших право ставить социальные и биологические опыты на людях. Гитлер предполагал вырастить нового человека-арийца так, как выращивают племенной скот, или используя возможности только нарождавшейся генетики. До войны и во время войны нацисты поддерживали генетические исследования русского ученого Н.В. Тимофеева-Ресовского. После войны он тем же занимался в сталинских лагерях и «шарашках» в связи с атомным проектом – исследовал воздействие радиации на живые организмы.

Сталин, как известно, еще до войны и в разгар дружбы с нацистской Германией начал кампанию против советских генетиков, разгромил научные центры, посадил известнейшего русского генетика того времени академика Н.И. Вавилова и поднял на щит «народного академика»-селекционера Трофима Лысенко. Гитлеровская «теория» поиска «чистых линий» арийцев в различных частях света чем-то напоминала научный метод Вавилова, поиска первородных линий древних зерновых культур, которые ученый обнаружил в древних очагах цивилизации. Фюрер пытался выдать этот метод за свой, но апробируемый на человеческом материале. Сталин опирался на широко распространенные в марксистской социологии взгляды на определяющую роль социальной среды в процессе формирования человека. Марксистская доктрина была близка к дарвинизму и гласила: измените среду обитания, измените социальные связи между людьми и получите человека нового типа, человека новой общественно-экономической формации. Для этого и нужна была социальная революция как положительная модель развития человечества. Сталин вслед за Лениным довел эту модель до абсурда: уничтожал «чуждых» строю людей целыми «паразитическими» классами и группами, других «перевоспитывал» рабским трудом в ГУЛАГе, формировал «нового» человека одуряющей пропагандой в замкнутых границах СССР. Гитлер был менее жесток к немецкому народу до тех пор, пока не возникла необходимость умирать за фюрера на многочисленных фронтах Второй мировой войны, и не встал вопрос о практическом выведении породы чистокровных «арийцев». Окончательно решить «немецкий вопрос» с помощью собственного ГУЛАГа Гитлер не успел. Помогла война, уничтожив недостойных своего фюрера подлинных арийцев.

А у Сталина  сформировалась своя разрушительная и рационально не мотивированная не только социальная, но и личная фобия: в каждом человеке прячется потенциальный враг. Эта фобия овладела им не случайно: всю жизнь, вплоть до уничтожения последних признаков политической оппозиции, он чувствовал свою умственную и душевную обычность, на которую накладывалась физическая неполноценность. В одной из книг я отмечал то, что Сталин с раннего детства был очень обидчив и злопамятен^[26]. В зрелые годы, используя государственную силу, он массово убивал людей,  используя в качестве предлога все: классовые или расовые различия, пол, возраст, социальное положение и даже заслуги. Организовал государственную машину массового убийства исключительно ради подавления своего личного страха и нагнетания страха в обществе. Говорят, это была паранойя, признаком которой как раз является мания преследования и патологическая подозрительность. Нет. И мания преследования, и патологическая подозрительность не подконтрольны воле больного человека, а Сталин хорошо себя контролировал и легко дирижировал как волнами репрессий, так и временными ослаблениями их. В ряде случаев, когда считал нужным, выпускал из тюрьмы отдельных людей и потом никогда  не вспоминал об их «вине». Массовыми репрессиями он разобщал людей, делал их трусливыми, подозрительными и депрессивными. Многие иностранцы писали, что советский человек на улицах не смеётся и даже не улыбается. П. Шмидт, переводчик МИД Германии, побывал вместе с Риббентропом в 1939 г. в Москве: «Со своими большими широкими проспектами, площадями с церквями, переполненными трамваями, оживленными улицами, запруженными автомобильным и конным транспортом, город на первый взгляд поражал почти ошеломляющим сходством с другими большими европейскими  городами. Лишь присмотревшись пристальнее, я был поражен главным отличием. Жизнерадостное выражение на лицах людей, привычное для меня в толпе на улицах Берлина, Парижа или Лондона, казалось, отсутствовало здесь, в Москве. Люди смотрели прямо перед собой серьезно и почти отрешенно. Очень редко во время моей многочасовой прогулки по Москве мне встречалось улыбающееся лицо»^[27].

Людей разобщал страх преследования и апатия повседневной удручающей нищеты. Лев Троцкий, пристально следивший за состоянием дел в сталинском СССР, писал из убежища в Мексике: «Надежды масс обмануты. В СССР есть 12-15 миллионов привилегированного населения, которое сосредотачивает в своих руках около половины национального дохода и называет этот режим «социализмом», но, кроме того, в стране есть около 160 миллионов, которые задушены бюрократией и не выходят из тисков нужды»^[28].

Гитлер, напротив, своим антисемитизмом и дерзкой захватнической геополитикой, наконец, накормивший изголодавшихся немцев Веймарской республики, сплачивал их вокруг своей персоны от фельдмаршала до члена Гитлерюгенда, в коллективную личность, истово преклонявшуюся перед ним. У Гитлера тоже был свой, так же как будто параноидальный страх, но перед евреями, как личными врагами и носителями мирового зла. В литературе установилось почти единодушное мнение, что антисемитизм Гитлера носит иррациональный, болезненный характер, сформировавшийся еще в молодые годы. И это заблуждение. Гитлер исходил из двойной, пусть ложной, но рационально объясняемой посылки: евреи, благодаря распространению идей монотеизма, приобрели неимоверно большое влияние в античной Европе, а после распространения христианства это влияние усилилось многократно. Христианство, считал Гитлер, как религия рабов вредит возрождению национального  самосознания германского народа. Значит, для того чтобы уничтожить влияние христианства, а с ним влияние евреев на другие народы, надо физически уничтожить носителей этой идеологии, т.е. самих евреев, что «хорошо» согласуется с требованиями расистской теории и с признаваемым им социал-дарвинизмом. Вот как Гитлер рассуждал, согласно записи Раушнинга: «Еврей – это принцип» (не раз провозглашал он – Б.И.). «Ибо борьба за мировое господство ведется между двумя нациями – между немцами и евреями. Все остальное – лишь обман зрения. Израэлиты стоят за спиной Англии, Франции, США. Даже если мы изгоним евреев из Германии, они все равно останутся нашим противником в мировом масштабе». «Я спросил, не значит ли это, что евреев вообще следует уничтожить. «Нет, – ответил Гитлер. – В таком случае их пришлось бы изобрести. Людям нужен зримый образ врага, а не только воображаемый… Еврей всегда сидит у нас внутри. Гораздо легче бороться с живыми евреями, чем с этим незримым демоном. …Разве вы не заметили, что евреи везде и во всем – прямая противоположность немцам, и в тоже время, так на них похожи, как могут быть похожи родные братья?» «Два народа не могут быть избранными одновременно. Сейчас мы – народ Божий. Вы понимаете, о чем идет речь?..»^[29]. Гитлер был не первым, кто пытался отобрать у евреев «первородство» и избранность перед Богом. Начиная с самаритян, древняя и новая история полна такими рассказами. Фактически христианство и ислам несут в себе этот же посыл «избранного народа», относя предыдущий «завет» к «ветхому». На протяжении столетий, ревнуя, пытались уничтожать его разными путями: от костров инквизиции, погромов и до изгнания. Но только Гитлер от теоретических обоснований якобы непримиримого соперничества двух народов (почему только их?), дошел до практического «окончательного решения еврейского вопроса» сначала в Европе, а потом и во всем мире. Так что Гитлер (как и Сталин) сверхрационален и, как известно, к концу войны технологически «преуспел», уничтожив 6 млн человек, уверовав в их всемирное вредоносное могущество. Сталин в этом вопросе прошел свой, не менее мрачный, но отличный от Гитлера путь.

Сталин и Гитлер, совершенно разные типы, использовавшие противоположные тоталитарные механизмы, но для одной и той же цели – тотального господства над людьми. Поэтому один внимательно наблюдал теперь за другим и оба многому учились друг у друга. Их знания были недостоверны или приблизительны, но их власть была почти абсолютна и очень конкретна. Их объединяла главная общая черта – они были рабами смертного греха гордыни.

***

Как известно, после первой мировой войны Россия и Германия одинаково, хотя и по разным причинам оказались среди государств-изгоев: Германия потому, что проиграла войну странам Антанты, а Россия в связи с тем, что вышла из неё, заключив сепаратный мир с Германией, на год отсрочивший ее разгром. Советская Россия и Веймарская республика хотя и настороженно относились друг к другу, в то же время и явно и тайно помогали друг другу, особенно в дипломатической и военной областях. Многие будущие офицеры и даже фельдмаршалы нацистской Германии проходили подготовку в военных лагерях на территории СССР; многие советские офицеры и будущие маршалы посещали Германию, инженеры и конструкторы получали там стажировку. Оттуда же шло заводское оборудование, а из СССР сырье. Это не мешало СССР поддерживать немецких коммунистов в борьбе за политическую власть и в то же время боровшихся против набиравших силу нацистов, а с другой стороны и против «социал-фашистов», т.е. социал-демократов.  Все изменилось в 1933 году, когда к власти пришли нацисты во главе с Адольфом Гитлером.

Среди многих гласных и негласных пунктов, которые выдвинул фюрер в программе действий, которую он опубликовал еще в своей давней книге «Моя борьба», одним из главных было уничтожение «еврейско-коммунистической» опасности, угрожавшей, по его мнению, всей Европе. Он действовал против коммунистов, в которых видел своих идейных предшественников точно так же, как Сталин, знавший об идейной общности большевиков с социал-демократами, особенно ожесточенно действовал против последних. Более конкретно это означало борьбу с Россией, как источником коммунистической заразы. Идейная неприязнь к старшему идеологическому «собрату» подкреплялась в «Майн Кампф»  призывом захватить «жизненное пространство» для немецкой нации на Востоке, т.е. у той же России. Гитлер писал, что Германия веками устремляла свои интересы на юг и запад  Европы, потом на Африканский континент, тогда как на востоке лежат огромные плохо охраняемые и обрабатываемые  просторы. В «Майн Кампф» он надиктовал: «Нам нужна не западная ориентация и не восточная ориентация, нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа»^[30]. Иначе говоря, Германии давно пора двинуться на Россию, захватить плодородные черноземы, полезные ископаемые и, заодно раздавить коммунизм. Так, наряду с евреями, Гитлеру в борьбе за господство стали мешать славяне (восточные и западные, русские и поляки, перекрывавшие путь к восточным богатствам), которых он в соответствии со своей расовой доктриной и практическими политическими задачами считал очередными «недочеловеками». С запасом этих и других далеко идущих идей Гитлер пришел к власти и начал строить внешнюю политику. Знал ли Сталин об этом? Конечно, знал.

Когда Сталин заприметил Гитлера на политической сцене Германии, установить нелегко, хотя он с середины 20-х годов следил за становлением фашизма в Италии, а затем национал-социализма в Германии. Наиболее раннее упоминание, которое мне удалось найти, относится к критичному для партии Гитлера 1932 г., когда решалась вся его государственная  карьера. Без сомнения Сталин задолго до этого года стал наблюдать за крикливым лидером национал-социализма. Летом 1932 года Сталин играл на даче в городки с одним из деятелей коммунистического движения. Во время игры партнёр стал ёрничать, заявляя, что каждая брошенная бита уложила наземь то Геббельса, то Геринга, а теперь вот упал и сам Гитлер. Сталин в сердцах оборвал его: «Прекратите, Нейман! По-моему этот Гитлер чертовски шустрый парень!»^[31]

Придя к власти, «шустрый парень» прекратил всякие неофициальные контакты с СССР и по примеру его властителей запретил у себя все политические партии, а лидеров, включая коммунистов, посадил в концлагеря. Но он же одновременно  дал команду принимать без ограничений  в партию нацистов и в Рейхсвер рядовых членов компартии. И не ошибся! Еще до прихода к власти Гитлер говорил: «Из мелкобуржуазного социал-демократа и профсоюзного бонзы никогда не выйдет настоящего национал-социалиста, из коммуниста – всегда»^[32]. На советском фронте бывшие коммунисты были наиболее стойкими и жестокими солдатами, поскольку, как считал Гитлер, своими глазами увидели прелести жизни в СССР. Но не исключено, что они боялись возмездия своих бывших соратников по партийной идеологии. В Советском Союзе физическое уничтожение остатков всех партий, включая ленинскую, продолжалось до смерти вождя. В этих делах Иосиф Виссарионович был жестче, да и людей  под рукой было у него побольше – официально в СССР к 1941 г. проживало 198 миллионов человек, а в рейхе тех, кого его вожди отнесли к германцам, около 80 миллионов. Гитлер рассчитал, что окончательно утвердит господство в Европе (до Зауралья) только тогда, когда численность немцев превысит 150-200 миллионов человек^[33].

В 1934 г. произошло еще одно событие, знаменовавшее собой признаки синхронизации радикальных поворотов истории двух стран. В середине лета 1934 г. в Германии была проведена политическая «чистка» – военно-полицейская операция во главе с Гитлером по уничтожению оппозиции в рядах собственной партии. В период операции было уничтожено «всего» от 150 до 200 человек, как бывших сподвижников Гитлера, так и случайных людей. Гитлер уничтожил лидеров «левого» крыла своей партии, видевшей, как, например, Рем и Георг Штрассер в большевизме и СССР, источники заимствований идей социализма. По свидетельству переводчика Сталина В.М. Бережкова, сославшегося на А.И. Микояна и подтвержденного другими свидетельствами, вождь, узнавший об этом, якобы заявил: «Какой молодец! Вот как надо расправляться с политическими противниками!»^[34]. Через десять лет, незадолго до самоубийства, Гитлер ответно похвалит Сталина за то, что тот вовремя, с его точки зрения, расправился со своими военачальниками, а он, Гитлер, этот момент упустил, в 1944 г. получил покушение и проиграл войну. В действительности, конечно, все было не так.

Спустя полгода после «Ночи длинных ножей» в Германии 1 декабря 1934 г. было совершенно убийство С.М. Кирова, которое, как, известно, привело к широкомасштабным репрессиям как гражданских и партийных лиц, так и военных. Не сотни, а сотни тысяч людей были расстреляны, отправлены в лагеря и ссылки. По официальным данным в СССР до 1941 г. было расстреляно 42 тыс. офицеров, включая трех маршалов. Расстрел группы М. Тухачевского в 1937 г., а затем Н. Бухарина в 1938 г. и вал массовых немотивированных ничем репрессий не только окончательно освободил советского диктатора от страха перед возможным переворотом, но и привел к полной деградации массового народного сознания. Такой же всепроникающий контроль осуществлялся и в нацистской Германии, проводимый, впрочем, более изощренными методами доктора Йозефа Геббельса и имперским руководителем печати Отто Дитрихом. До войны немцы были более образованы, чем народы СССР, из которых большая часть во втором, третьем поколении только-только выходила из крепостного состояния, а другая часть – даже из начальных стадий феодализма. Царизм катастрофически задержал развитие капитализма  в стране и обретение связанных с ним политических свобод и массового образования.

Гитлер тогда же, в 1937 г., узнав о расстреле маршала Тухачевского, был изумлен, а много позже все еще размышлял об этом труднообъяснимом событии. Одна из причин, побудившая его напасть на гигантскую страну, имевшую огромную по численности армию, была именно та, что Сталин собственными руками обезглавил ее командный состав. В 1942 г. Пикер записал: «По поводу происходивших в свое время в СССР событий, и, в частности, произведенной грандиозной чистки Сталиным генералитета, шеф заметил, что до сих пор так и не выяснено, действительно ли разногласия между Сталиным, с одной стороны, и Тухачевским и его сообщниками – с другой, зашли настолько далеко, что Сталину пришлось всерьез опасаться за свою жизнь, угроза которой исходила от этого круга лиц. Трудно представить себе более разных людей, чем Сталин и бывший царский офицер Тухачевский»^[35]. Размышление интересно еще и тем, что оно доказывает невиновность осужденных на смерть, которых обвиняли  в шпионаже и в заговоре совместно с германскими нацистами против Сталина и СССР, о чем, как выясняется, даже нацистским главарям не было известно. До сих пор оголтелые сталинисты утверждают, что сговор советских офицеров реален, и репрессии были обоснованы. В 60-х годах ХХ века бытовала еще одна версия, согласно которой документы, изобличающие группу Тухачевского, были изготовлены Гестапо и подкинуты НКВД для того, чтобы спровоцировать подозрительного Сталина на уничтожение собственного генералитета. Всего этого не было, а в недрах советских органов фальшивки сфабриковали своими силами, сами уничтожили костяк армии, что, без сомнения, сильно помогло немцам в первые годы войны. Сталин очень боялся военного заговора и потому не доверял командирам, выдвинувшимся благодаря революции, Ленину, Троцкому и другим старым большевикам. Страх и ненависть Сталина к этим людям, к «троцкистам» были намного выше, чем неприязнь Гитлера к своему генералитету, зараженному кастовой чванливостью и высоким самомнением. Сталин явно не читал книгу Макиавелли «Князь» или не считал правильной его рекомендацию привлекать к себе людей, хорошо служивших врагам, поскольку именно они будут самыми верными слугами нового господина. Гитлер, хотя и в меньших масштабах, но следовал тем же сталинским путем, особенно после заговора Клауса Штауффенберга (20 июля 1944 года).

До 1937 г. даже очень проницательные умы не всегда осознавали, что нес с собой Гитлер для остального мира, расценивая до-мюнхенскую внешнюю политику фюрера, как естественное восстановление исторической справедливости в деле воссоединения немцев и территорий, после Первой мировой войны утраченных Германией. Уинстон Черчилль, самый упорный противник нацизма и гитлеризма, написал в 1937 г. строки о Гитлере, которые позже с тайным злорадством цитировали, главным образом, немецкие историки: «Можно презирать систему Гитлера и все же восхищаться его патриотическим достижением. Если наша страна будет побеждена, то я надеюсь, что у нас тоже найдется столь достойный восхищения вождь, который вновь вселит в нас мужество и вернет нам наше место среди других наций»^[36]. Когда пришло время, Черчилль так же восторженно отозвался о своем союзнике маршале Сталине. Пока Гитлер, вопреки международным договорам и Пакту о капитуляции в Первой мировой войне, последовательно и часто на грани фола присоединял друг за другом Эльзас и Лотарингию, Австрию, земли, населенные немцами в Чехословакии, многие, как Черчилль, предполагали, что речь идет о восстановлении исторической справедливости. Хотя уже расчленение Чехословакии, колонизация чешских территорий и Словакии, превращенной в сателлита Германии, вызывали массу протестов, которые с трудом удалось замять благодаря купленному у Германии миру в Мюнхене. В СССР политику Гитлера по «собиранию земель» и «воссоединению германской нации» восприняли очень благосклонно, ей были посвящены статьи в центральных газетах, а ближе к 1938-1939 гг. стали все откровенней заявлять о необходимости воссоединения «своих» территорий, входивших когда-то в Российскую Империю.

До осени 1938 г. между СССР и Германией продолжалась открытая идеологическая и дипломатическая борьба, достигшая своего апогея во время гражданской войны в Испании. До этого Гитлер ни на какое сближение со Сталиным не шел, видя в СССР главного идеологического и геополитического противника. Его высказывания того времени о советских вождях неизвестны, но известны откровенные и агрессивные выступления в рейхстаге, в которых заявлялись претензии на земли Украины и другие территории СССР, простиравшиеся вплоть до Урала. Сталинский маршал Клим Ворошилов как-то с насмешкой публично предложил Гитлеру «попробовать», но советское правительство по дипломатическим и иным каналам, страшась войны и растущего могущества Германии, все более активно пыталось навести мосты между двумя государствами. Как засвидетельствовал советник посольства Германии в СССР Густав Хильгер, осенью 1938 г. напряжение между двумя странами достигло апогея, а это могло привести к военному столкновению. Правда, он не поясняет, как оно могло произойти при отсутствии общих границ. Между Германией и СССР довольно мощным барьером располагалась Польша. Она в 1934 г. заключила договоры о ненападении и с Советской Россией, и с Германией. Пакт о ненападении Польши с Германией по своей схеме очень напоминал будущий Пакт Гитлера со Сталиным, но без тайного протокола о разделе территории. После Мюнхенского сговора и расчленения Чехословакии Польша оккупировала часть ее территории, заселенную поляками, что в то время гарантировало Германии свободу рук со стороны Востока, т.е. той же Польши. Когда в 1939 г. наступит очередь самой Польши, Сталина это монотонное повторение дипломатических ходов Гитлера не встревожит и не остановит. А Гитлер был человеком «схемы»: один раз найдя удачное решение, он воспроизводил его на другом материале и в иное время и тогда часто терпел поражение. Так он вел себя не только на почве дипломатии, но и во время войны, повторяя схемы главных сражений и на Востоке и на Западе до тех пор, пока враг не находил собственного оригинального метода противостояния и не подстерегал его. Часть исследователей и  не только Германии считают фюрера очень динамичной и неординарной натурой, свихнувшейся на идее мирового господства и расизме. Но гений, даже «гений» зла, ни в чем не повторяется, а стратегические планы Гитлера удивительно однообразны.

***      

Вплоть до 1938 г. отношения между двумя государствами осложнялись столкновениями за господство в Испании. И хотя СССР проиграл, но не успели закончиться бои республиканцев с испанскими фалангистами, как опять продолжились поиски контактов с нацистской Германией. Все эти годы (1933-1938) печать и массовые средства пропаганды того времени выставляли лидеров двух стран в самом неприглядном и карикатурном виде. Но, неожиданно, в октябре 1938 г. между наркомом по иностранным делам СССР М.М. Литвиновым и послом Германии графом Шуленгбургом «была достигнута договоренность о том, что пресса и радио обеих стран в будущем должны воздерживаться от прямых нападок на глав государств»^[37]. В данном случае ни нарком, ни посол не посмели бы проявить личную инициативу, не получив прямых указаний, как от Сталина, так и от Гитлера. Литвинов уж точно не посмел бы проявить подобную инициативу. Как вспоминал будущий нарком по иностранным делам В. Молотов: «…Наша дипломатия 30,40,50-х годов была очень централизованной, послы были только исполнителями определенных указаний»^[38]. В таком же положении находились германские послы и министры. Именно с этого момента началось сближение двух стран и их лидеров, а Пакт о ненападении и Договор о дружбе 1939-1940 гг. стали только высшими точками их сближения. Кто конкретно был инициатором первых попыток сближения? Считается, что инициатором был Сталин, который в марте 1939 г. на очередном ХVIII съезде партии произнес слова, воспринятые немецкой стороной (послом Шуленбургом и министром иностранных дел Риббентропом), как дружеское послание^[39]. Но я обнаружил поразительное  признание самого Гитлера, которое тот сделал, выступая на секретном совещании высшего генералитета вермахта в Оберзальцберге 22 августа 1939 г., т.е. накануне заключения Пакта о ненападении: «С осени 1938 г. [принял] (…) решение идти вместе со Сталиным». И продолжил: «В сущности – только три великих государственных деятеля во всем мире: Сталин, я и Муссолини. Муссолини – слабейший. (…) Сталин и я – единственные, кто видит будущее»^[40]. Такую высокую оценку Сталину Гитлер дал, выступая перед своим генералитетом, которому скоро предстояло воевать с армией, руководимой равным фюреру «великим государственным деятелем». От этих слов Гитлер не отказался до последнего своего часа, а пока был жив, много раз подтверждал свое восхищение советским вождем. Почему?

Итак, не в августе 1939 года, а с осени 1938 года началось закулисное сближение Берлина и Москвы, и началось оно при непосредственном участии Сталина и по ответной инициативе Гитлера, который в том же 1938г., т.е. накануне установления дружеских отношений, долго размышлял: а не напасть ли ему все же на СССР, пока тот еще очень слаб? Но, подумав, фюрер, решил, что и Германия все еще не готова. О своей ненависти к большевизму и коммунизму он твердил постоянно и, видимо, искренне. К тому же в тот год он очень опасался, что Великобритания и США, заключив союз с СССР, сообща бросятся на Германию, а он, учитывая опыт Первой мировой войны, больше всего опасался борьбы на два фронта^[41]. Эти мысли мучили фюрера еще до расчленения Чехословакии и Польши и до появления общих границ с СССР. Во время Отечественной войны, в период поражений он в разговорах много раз возвращался к предвоенным годам и все никак не мог решить – в какой момент надо было напасть на СССР? О том, чтобы совсем не воевать с Россией, Гитлер никогда не думал. В Германии именно он первым заговорил о непримиримой идеологической борьбе национал-социализма и коммунизма. Сталин в своих речах ответил тем же, но раньше него и очень искренне об опасностях фашизма и нацизма заговорил Бухарин. Знал ли Сталин о замысле Гитлера военной силой уничтожить Россию и большевизм, как раз в те годы, когда сам добивал командный состав собственной армии? Знал и это, Гитлер свою ненависть к СССР никогда не скрывал, говорил и писал о ней открыто; «Майн Кампф» печатался миллионными тиражами, только для членов правительства, т.е. тайно, издавался и на русском языке. Сталин читал книгу фюрера, как всегда, с карандашом в руке. Она до сих пор находится в архиве Сталина и в архивах других членов сталинского Политбюро. На что же тогда рассчитывал «Великий Вождь»? Обмануть Гитлера? Договориться с заведомо непримиримым врагом, «благородно» протягивавшим пальмовую ветвь? Гитлер, со своей стороны, действительно рассчитывал обмануть Сталина: все гитлеровское окружение (за редким исключением) понимало, что он ведет двойную игру и с Англией, и с Францией, и со своими союзниками, и, тем более, начинает нагло блефовать с СССР. Военно-политическая верхушка одобряла его, признавая фюрера гениальным политическим и военным стратегом. Во время непримиримой борьбы не на жизнь, а на смерть обман, хитрость и коварство циничными политическими деятелями до сих пор только приветствуются. Конечно, и Сталин понимал игру Гитлера. Для этого совсем не обязательно слыть гением. Я думаю, что Сталин со времени появления Гитлера на вершине власти, стал задумываться о чем-то большем, чем о простой дипломатической игре, замешанной на идеологии. Сталин был очень подозрительным, крайне недоверчивым человеком, но в редчайших случаях он мог так увлечься, что терял голову и чувство опасности. С ним и раньше случались такие «затмения». Кажется, Сталина что-то особенное привлекало в Гитлере. Когда же Гитлер впервые увидел Сталина (это было в предвоенной  кинохронике), он ему так же стал симпатичен, в чем немедленно признался окружающим. Еще в тридцатых годах между ними возникла эмпатия: у них был один исток и одно  общее качество, которые каждый видел и в себе и в своем визави. Они оба считали себя гениальными и очень успешными самородками из социальных низов.

***

С тех пор, т.е. с 1938 г. не только в мирное время, но, что удивительнее, и во время войны, Сталин и Гитлер не позволили себе слишком грубых выпадов в личном плане, а Гитлер в узком кругу и в начале, и в конце войны, когда уже безнадежно проигрывал, высказывался о противнике восторженно. О других мировых лидерах, даже союзниках, Гитлер всегда говорил неприязненно или с издевкой, особенно не стеснялся хамить в адрес Черчилля и Рузвельта. Сталин вел себя сдержаннее и таинственнее, но и он не говорил о фюрере брезгливо или ругательно. Еще раз хочу подчеркнуть, что это не мешало официальной пропаганде обеих стран во время войны всячески поносить лидеров противника, и особенно зло характеризовать идеологию коммунизма или национал-социализма. Расистские выпады против славян и русских, немцев и их сателлитов стали во время войны вполне обычными для них лично и пропаганды двух стран. Оба лидера особенно злобно высказывались по этим вопросам, как публично, так и в узком кругу. Гитлер в своей ненависти был более искренен и последователен: он умел ненавидеть целые народы и призывать к их уничтожению и все это, якобы, ради блага Германии и немцев. Сталин делал то же самое, но обставлял свою нелюбовь рациональными объяснениями и текущей политической необходимостью. Этим он «тихо» занимался перед войной, во время и после войны. О преследовании в СССР целых народов знали многие, но до 1953 г. об этом нельзя было ни говорить, ни писать. Но не знать об этом было нельзя хотя бы потому, что чуть ли ни каждый третий-пятый брак в СССР в крупных городах был уже до войны национально смешанным. В Германии Гитлер объявил детей от смешанных браков арийцев с не-арийцами расово неполноценными, запретил им служить в армии и в государственных учреждениях. Он взял на себя смешную роль расового провидца – лично решал, сколько и какой крови намешано в том или ином человеке. Геббельс описал смешной случай, когда фюрер принимал у себя некоего немецкого аристократа. Во время приема он несколько раз обошел гостя и на глазок обнаружил у него еврейскую примесь. Геббельс восхитился вождем, когда узнал, что триста лет тому назад в родословной гостя среди предков действительно значилась прапрабабка-еврейка. Сталин таким же способом обнаруживал «врагов народа» в своем окружении. Все это очень похоже на мистификации и бездарные инсценировки на крови.

Второй шаг к сближению был сделан 19 декабря 1938 г., когда подписали торговое соглашение между Германией и Советским Союзом. Хотя речь шла только о пролонгировании на следующий год действовавшего соглашения, стремительность, с которой он был подписан, привлекло внимание дипломатов и прессы. Но обе стороны позже считали, что решающее слово, приведшее к сближению, было все же сказано Сталиным в докладе на ХVIII съезде партии 10 марта 1939 г., проходившем в дни оккупации немцами Чехословакии. На нем Сталин заявил, что Англия, Франция и США, т.е. демократические страны, пытаются натравить Германию на СССР, распускают слухи об ее агрессивных намерениях, и выразил уверенность, что этого им сделать не удастся. На самом деле, ничего кроме доброжелательного тона по отношению к Германии и сарказма в адрес других стран, в сталинском докладе не было, и никто в дипломатических кругах, кроме немецкого посла Шуленбурга, сталинскую речь иначе и не воспринял. Последний, в отчете о ХVIII съезде ВКП(б), направленном министру иностранных дел Риббентропу, сознательно заострил доброжелательный сигнал Сталина, поскольку был сторонником союза двух тоталитарных государств^[42]. Не с подачи ли обоих вождей Шуленбург правильно «расшифровал» выступление Сталина? С этого началось быстрое развитие событий: обе стороны пошли навстречу друг другу, при этом каждый спешил, преследуя свой интерес. И хотя не все исследователи так же согласны  с тем, что именно эта речь Сталина стала решающим сигналом к сближению двух стран, сам Сталин в присутствии нескольких лиц это подтвердил в момент подписания Пакта 1939 г. Все это очень похоже на сговор, первые признаки которого следует искать не в 1939, а, по крайней мере, в 1938 году.

Следующий шаг опять был сделан Сталиным. М.М. Литвинов работал заместителем наркома иностранных дел с 1921 г., а с 1930 г. заменил Г.В. Чичерина, заняв его место во главе наркомата, т.е. был назначен на эту должность именно Сталиным, уже полностью овладевшим диктаторскими полномочиями. Целый ряд исследований создали Литвинову славу самостоятельного руководителя дипломатической службы страны, старавшегося сплотить против нацистов союз демократических государств. На самом деле Литвинов был исполнителем воли Сталина и не имел возможности самостоятельно формировать внешнеполитический курс и решать многие другие вопросы, включая кадровые. Достаточно напомнить, что с 1934 по 1938 гг. были  арестованы и расстреляны четверо его заместителей. Литвинов не посмел или не захотел возражать, как и против ареста других известнейших советских  дипломатов. А если бы посмел заступаться, то кончил бы и свою жизнь на Лубянке, не смотря на то, что был членом ЦК.

Первым вопросом, который обычно ставился Сталиным на заседаниях Политбюро, был внешнеполитический. Внешняя политика еще с ленинских времен была полностью подконтрольна правящей верхушке. Так же как Риббентроп в Германии выполнял политическую волю Гитлера, так и Литвинов еще в большей степени был дипломатическим оформителем указаний Сталина, закамуфлированных решениями Политбюро. Литвинов, конечно же, по указанию Сталина вел фальшивые переговоры о создании антигитлеровской коалиции с представителями Англии и Франции, который использовал их в качестве дымовой завесы. Когда же двойная игра начала давать результаты, и курс на сближение с Германией стал определяющим, Сталин перешел «к ручному управлению» всей внешней политикой и в первую очередь в сношениях с Германией. В январе 1939 г. Наркомат иностранных дел (т.е. Литвинова) лишили прямого доступа к советскому представительству в Берлине, а от тамошних дипломатов потребовали с этого момента докладывать непосредственно Стали­ну. Если Сталин в январе 1939 г. действительно распорядился таким образом решать дипломатические вопросы, то сообщения могли поступать к нему напрямую и не обязательно только в письменном виде^[43]. В современном архиве Сталина в открытой части нет документов, раскрывающих этот момент. Но в закрытых для исследователей архивных делах его фонда содержатся, в том числе дипломатические шифрограммы и донесения заграничных агентов, относящиеся к рассматриваемому вопросу. До сих пор засекречена и большая часть дипломатической переписки с фашисткой Германией за предвоенные и военные годы. Там же хранится комплекс книг и брошюр нацистских лидеров и литературы, посвященной истории национал-социализма. Отстранение наркома от германских дел не спасло его от полного увольнения. Сталин и номинальный глава Правительства СССР В.М. Молотов под надуманными предлогами стали открыто проявлять недовольство деятельностью Литвинова, в результате 3 мая 1939 г. его сместили с должности. Существует мнение, что реальным предлогом, послужившим для отстранения наркома, стало его еврейское происхождение: мол, как тот будет участвовать в переговорах с заведомыми антисемитами-нацистами?^[44]. При этом никогда не ссылаются на антисемитские выпады нацистских лидеров или дипломатов конкретно  в адрес Литвинова. А вот то, что Сталин сам, возможно еврейского происхождения и окружил себя евреями, Гитлер и Геббельс заявляли и не раз. Но никто и никогда открыто не утверждал, что это обстоятельство мешает дипломатическим отношениям. Германское посольство в Москве и после назначения Риббентропа министром иностранных дел вело обычную дипломатическую работу и без проблем общалось с наркомом Литвиновым с момента его назначения в 1934 г. Патологическим антисемитизмом Гитлера воспользовался в своих целях Сталин, и это важнейшая отправная точка для объяснения его дальнейшей пронацистской и самостоятельной антисемитской политики.

Молотов до конца жизни относился к  своему заместителю и послу в США (в военные годы) Литвинову неприязненно, считал его политическим двурушником. По его словам, как-то во время войны был подслушан и записан на пленку  разговор Литвинова  с американским корреспондентом, где он говорил о безотрадной доле советских людей,  не имеющих возможность изменить политическую ситуацию в стране, без помощи извне. Молотов скорее всего лгал — вряд ли такой разговор мог себе позволить опытный дипломат сталинской школы. Молотов вспоминая этот странный инцидент в середине 70-х годов ХХ века злобствовал: «Он заслужил  высшую меру наказания со стороны пролетариата. Любую меру… Да, да. Литвинов только случайно жив остался»^[45]. Но добавил, что  к Сталину  Литвинов хорошо относился.

После отставки Литвинова Молотов приступил к масштабной «чистке» наркомата от многолетних сотрудников-евреев, из которых многие закончили жизнь у расстрельной стены или сгинули в ГУЛАГе^[46]. К этому шагу никто извне не побуждал ни Сталина, ни Молотова, как ни принуждал сталинскую власть к чистке других государственных учреждений от различных «сомнительных» этнических и национальных элементов, от латышей и поляков и до немцев, татар, греков^[47]. В этой трагической и позорной для Молотова истории присутствовала и некая «пикантность». Его жена Полина Жемчужина была еврейкой, заметным государственным деятелем сталинского правительства и его окружения. Многонациональной крови на руках Молотова было не меньше, чем на руках Л. Кагановича, А. Жданова, Н. Ежова, А. Микояна и остальных членов Политбюро. Может быть, только на руках Сталина ее было больше, чем у других, но кто способен измерить и сопоставить с другими омывавшие его руки потоки? 

 

[‡] «Сравнительные жизнеописания» – очень древний жанр в западноевропейской исторической науке (Плутарх, Светоний и др.). У нас он представлен слабо. В этом жанре о Сталине и Гитлере первым перед войной начал писать Л. Троцкий. На Западе такие работы появились сразу после Второй мировой войны. Наиболее полное и профессионально написанное исследование принадлежит Алану Буллоку («Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Тт. I. II. Смоленск.»Русич». 1998). В Англии оно вышло в 1991 г. и с тех пор сильно устарело, т.к. уже после ее издания была открыта основная масса документов по данной теме. Буллок сравнивает судьбы диктаторов от рождения и до смерти, тогда как их формальные биографии не синхронизируются. Меня же интересует интеллектуальная составляющая в моменты наивысшего противостояния через линию государственной границы-фронта и ее движение как движение стрелки барометра, постоянно указывающей на «грозу».

[1] См. Илизаров Б. Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. М., Изд.7-е. 2019.

[2] См. Пикер Генри. Застольные разговоры Гитлера в Ставке. Смоленск. Русич. 1993.С.225. В СССР такие браки были запрещены сразу после окончания  войны.

[3] См. например: Рахшмир П.Ю. Происхождение фашизма. Изд.»Наука».М.1981.

[4] Цит. по: Черчилль. У. Вторая мировая война. Кольцо смыкается. т.5.М., «Терра-книжный клуб».1998.с.116. Геббельс почти всю сознательную жизнь вел дневник, частью переведенный и опубликованный у нас и частично уже запрещенный возродившейся цензурой.

[5] Фест Иоахим  К. Гитлер. Биография. Том 1. Пермь. Культурный центр «Алетейя».1993.с.31; (Цитата Тревора-Ропера Х.Р. из его предисловия к книге «Политическое завещание Гитлера» с.13. (Trevor-Roper H.R. Le Tetstament politigue de Hitler.p.13).

[6]Обнаружена личная библиотека Гитлера https://www.km.ru/glavnoe/2003/04/23/kommentarii-dnya/obnaruzhena-lichnaya-biblioteka-gitlera

[7] Агапов А.Б. Тайфун. Дневники Йозефа Геббельса (октябрь – декабрь 1941 г.) 2-е издание, исправленное. М. Издательско-торговая корпорация «Дашков и К».2020. с. 618, 620.

[8] Указ. Соч. с.621.

[9]  Там же.

[10] В июне 1941 года М. Борман подготовил доклад о действиях партии после завершения войны, в котором говорилось о несовместимости христианства и национал-социализма: «Все влияния, могущее ослабить или нанести ущерб руководству народом, осуществляемому фюрером с помощью национал-социалистической партии, должны быть уничтожены… Ее (церкви) влияние должно быть уничтожено полностью и окончательно… Таким же образом, каким государство ликвидирует и преследует пагубное влияние астрологов, предсказателей и других шарлатанов, должна быть полностью уничтожена возможность влияния церкви… До тех пор, пока это не будет выполнено, руководство государства не сможет оказывать влияния на отдельных граждан. До тех пор, пока это условие не будет выполнено, не будет обеспечена  навсегда безопасность народа и империи»/  Ржевская Е. Геббельс. Портрет на фоне дневника. Изд. «Слово» М.1994. С.266-267.

[11] Подробнее см.: Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М. 2002; Он же. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935 — 1945 годов. М. 2003.

[12] Геббельс записал в дневнике:  «21 октября 1925. Долгая болтовня о большевизме… Я хотел бы как-нибудь съездить на пару недель в Россию для изучения. Можно бы однажды как-нибудь это обтяпать…/ Ржевская Елена. Геббельс. Портрет на фоне дневника.С.50.

[13] Указ. соч. С.54

[14] Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. Изд. «Миф».М.,1993.с.149-150.

[15] Указ. соч. с.148.

[16] См. http://lawbook.by.ru/magaz/prtp/0307/16.shtml

[17] Илизаров Б. Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. М., Изд.7-е. 2019.

[18] Очень хорошо об том пишет И. Фест. Указ. соч. т.2.М..1993.кн.4.гл.1

[19] Пикер Генри. Застольные разговоры Гитлера в Ставке.с.142.

[20] Раушниг. Г. Указ.  соч. с.184.

[21] Буллок Алан. Гитлер и Сталин: жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание: в 2 т. пер. с англ. Смоленск. 1998. т.1. с.91.

[22] Фест И. Указ. соч.т.2.с.121.

[23] Раушнинг Г. Указ. соч. с.179-180.

[24] Указ. соч. с.180.

[25] Илизаров Б. Почетный академик И.В. Сталин и академик Н.Я. Марр. О языковедческой дискуссии 1950 г. и вопросах с нею связанных». Изд.2-е. / Илизаров. Б. Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого. М., 2015.

[26] См.: Илизаров Б. Тайная жизнь И.В. Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма. Изд.-7-е. М., 2019.

[27]Шмидт П. Переводчик Гитлера. — Смоленск: Русич, 2001. http://militera.lib.ru/memo/german/schmidt/05.html (дата обращения 20.05.2020)

[28] Троцкий Л. Двойная звезда: Гитлер – Сталин/ Л. Троцкий. Портреты революционеров. Изд. Московский рабочий.1991.с.152.

[29] Раушнинг Г. Указ. соч.  С.180,182, 185.

[30] Гитлер А. Моя борьба.  Изд.»Т-Око».1992.с.567.

[31] Невежин В. Застолья Иосифа Сталина. Книга вторая. Обеды и ужины в узком кругу («симпосионы»).М., АИРО-ХХ1, 2019.с. 332; Бубер-Нейман. М. Мировая революция и сталинский режим. Записки очевидца о деятельности Коминтерна в 1920-1930 гг.М.,1995.с.177.

[32]  Пикер Генри. Застольные разговоры Гитлера в Ставке. С.18.

[33] Указ. соч.с.417.

[34] См. Бережков В. «Так как же это было?»/ «Комсомольская Правда», 8 августа 1989.

[35] Пикер Генри. Застольные разговоры Гитлера. С.446-447.

[36]Churchill W. Great Contemporaries. New York, 1937, p. 226.  

[37] Хильгер Густав. Советник посольства гитлеровской Германии в СССР. Я ПРИСУТСТВОВАЛ ПРИ этом/ Тайны истории. Век XX. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи, дневники, воспоминания. Б.м. издат. «Терра», 1996.С.52

[38] Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М. «Терра». 1991.с.99.

[39] Риббентроп И. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. .Из его наследия, изданного Анелиз фон Риббентроп. Пер. с нем. Г.Я. Рудого. Изд. «Мысль». М.1996.с.134.

[40] Гитлер А.ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СЕКРЕТНОМ СОВЕЩАНИИ ВЫСШЕГО ГЕНЕРАЛИТЕТА ВЕРМАХТА В ОБЕРЗАЛЬЦБЕРГЕ 22 АВГУСТА 1939 г. / Тайны истории. Век XX. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи, дневники, воспоминания. Б.м. издат. «Терра», 1996.с.91-92.

[41] Риббентроп И. Имперский министр иностранных дел. Альянс и разрыв со Сталиным.(Из воспоминаний.)/ Тайны истории. Век XX. Откровения и признания.с.32.

[42] Фляйшхауэр Ингеборг. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939.М.,1998.с.52.

Гл. XVIII съезд ВКП(б)/ https://history.wikireading.ru/227290   (время обращения 16.03.2020).

[43]Указ. соч. Гл. Новогодний прием Гитлера.

[44] Хильгер Густав. Указ. соч.

[45] Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М. «Терра». 1991.с.96,97.

[46] См. Наумов Л. Сталин и НКВД. М. «Новый хронограф». 2010.с. 376-377 и др.

[47]  См. Петров Н.В., Рогинский А.Б. «Польская операция » НКВД 1937-1938 гг./ Репрессии против поляков и польских граждан. М.,1997; Охотин Н.В., Рогинский А.Б. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937-1939гг./Наказанный народ. М.1999: Степанов  А. Проведение  «кулацкой» операции в Татарии/ Юнге М., Биннер Р. Как террор стал большим. М.2003.   и др.

Поделиться ссылкой: