«КРАСНЫЕ ЛИНИИ» И СТРУКТУРНЫЕ ОПОРЫ ВЯЛОГО РОСТА
На мой взгляд, у путинской России никогда на протяжении 20 лет существования не было внятной модели роста. Период 2000– 2008 гг. стал результатом сочетания нескольких благоприятных факторов, которые сменяли друг друга (девальвация 1998 г.; «плоды приватизации» — рост добычи нефти (на 50 %) и металлов (на 30–35 %) в 2000–2004 гг.; рост цен на нефть, бурные внешние заимствования), но которые даже при повторении (девальвация 2009 г. или 2014–2015 гг., рост цен на нефть в 2010–2014 гг.) не смогли привести к сопоставимым темпам роста в силу разрушения институциональной структуры государства. Поэтому говорить о восстановлении модели роста просто не имеет смысла, нельзя восстановить то, чего не было.
Рис. 1. Рост российской экономики (ВВП), 2000–2020 гг. (100 — 2000 г.)
«Красные линии» президента Путина по странному стечению обстоятельств совпадают с теми ограничениями для роста российской экономики, преодоление которых (одного или нескольких) могло бы привести к выходу из состояния вялости (средний рост на уровне 2 %). К ним относятся:
1) политическая конфронтация с Западом, экономическая и технологическая автаркия;
2) огосударствление «командных высот» в экономике (их становится все больше и больше);
3) отсутствие верховенства права и, как следствие, незащищенность прав собственности;
4) отсутствие политических институтов для защиты интересов различных слоев частного бизнеса.
Поскольку эти «красные линии» начерчены лично Владимиром Путиным, то на их «порозовение» или смещение надеяться вряд ли имеет смысл. Более того, хорошо видно, что по мере старения Путина его взгляды (или их интерпретация ближайшим окружением) становятся все более и более реакционными.
Существующая экономическая система является неэффективной, но это не означает, что она является неустойчивой. Ее устойчивость базируется на стабильно растущем спросе на сырье со стороны мировой экономики, а также на свободе цен и валютного курса, которые позволяют абсорбировать внешние шоки, связанные с изменением мировой конъюнктуры. Путинская экономическая система может спокойно просуществовать 15–20 лет, если Путин проживет столько и будет в состоянии сохранять контроль над политической системой, или же на его место придет преемник, который сможет сохранить контроль одновременно над политической системой и репрессивным аппаратом. В принципе, этот период может быть и больше, но по всем оценкам в районе 2035–2040 гг. в мире произойдет радикальный перелом, который приведет к падению спроса на нефть, что вызовет серьезнейший долгоиграющий кризис в России.
Единственным вариантом ускорения темпов роста в рамках существующей системы является наращивание инвестиций, которые будут финансироваться за счет средств, которые сегодня накапливаются в ФНБ. По прогнозам Минфина, при текущем уровне цен на нефть ($60–70/барр.) ежемесячно ФНБ может пополняться на 180–200 млрд рублей. Поскольку сегодня 7 %-я планка отношения ликвидной части ФНБ к ВВП уже пройдена, то можно предположить, что в пределе все эти средства (2 % ВВП в год) могут пойти на инвестиции. При прочих равных условиях это будет эквивалентно 1–1,2 % дополнительного роста (с учетом импорта оборудования), что, однако, не приведет к аналогичному росту доходов населения. Но сегодня эта проблема, хотя и стоит на повестке дня, не осознается как самостоятельная — считается, что рост ВВП автоматически будет приводить к аналогичному росту доходов населения.