Сбыт. Налоги. Неучтенная наличность
Основные средства к существованию большинству сельских жителей дает произведенная ими продукция. Доход от ее реализации позволяет также заплатить налоги. Крестьянин получает тем большую прибыль, чем выгоднее удастся ему продать то, что он произвел, и чем меньшую сумму налогов ему придется заплатить. Возможность же сократить налоги или вовсе уйти от них зависит от того, насколько избранные пути реализации продукции подконтрольны органам фиска или, более конкретно, насколько ими контролируются соответствующие денежные потоки. Таким образом, три проблемы оказываются тесно переплетены между собой: сбыт, хождение неучтенной наличности и уклонение от уплаты налогов. Эти три проблемы, пожалуй, имеет смысл рассматривать одновременно.
Практически любой сельский житель является участником рыночных операций. Даже одинокая пенсионерка, обрабатывающая крошечный приусадебный огород, при хорошем урожае получает больше, чем ей необходимо для личного потребления, и этот излишек выносит на рынок (7). Удивительная крестьянская способность так рассчитать свои трудовые усилия, чтобы не только себя обеспечить продуктами, но еще и обязательно оставить на продажу, давно отмечена исследователями, изучавшими русскую деревню (8). Память о том, как приусадебное хозяйство кормило крестьянина в недавнем прошлом, еще жива в сознании современных сельских жителей: «В советские времена мы коров не держали. Работали в колхозе и так же, как и сейчас, занимались овощами. Свои овощи сдавали или в свой же колхоз, либо муж меня до работы «выбрасывал» на рынок, и я успевала продать овощи. Тогда я в бухгалтерии колхоза работала, потом чувствую, что не успеваю ни работать в конторе, ни овощами заниматься, так я уборщицей устроилась. До уборки помещений я успевала на рынок съездить и продать кое-что. И в город Шахты (80 километров от хутора), и в Константиновск (20 километров), и в станицу Николаевскую (55 километров) раньше ездили овощи продавать. Вот в три утра поднимаемся, и муж меня везет на рынок. Так заработанных за сезон денег нам хватало на целый год, да еще и оставалось» (Л.П., домохозяйка, Ростовская обл.).
Современный сельский житель сохранил и укрепил традицию вести личное подсобное хозяйство как товарную микроферму — тем более, что теперь сняты ограничения на размеры обрабатываемых в подсобном хозяйстве площадей, на количество скота и, что особенно важно, на сам образ жизни (напомним, что теперь, чтобы иметь право вести подсобное хозяйство, не обязательно где-то официально числиться на работе, как это было при коммунистическом режиме). Более того, в наши дни иные крестьяне не просто живут тем, что продают продукцию своего подсобного хозяйства, но склонны подвести под этот образ жизни определенную хозяйственную философию, как это делает, например, Н.К., сельский житель из Ростовской обл.: «Я вообще смотрел по сторонам и видел, что на хуторе можно, и не работая в колхозе, прожить нормально» (9). В подсобном хозяйстве ведь у меня две коровы, четыре поросенка, утки… Участок с огородом 18 соток. На огороде помидоры выращиваем — в этом году очень хорошо уродились, также «синенькие» (баклажаны), кабачки. Виноград есть, яблони, сливы. У родителей участки есть, они их тоже обрабатывают, получают урожай. Так я все лето в разъездах. Свои помидоры-баклажаны гружу на прицеп — и вперед! Подсобное хозяйство для меня и основная, и дополнительная, и всякая другая работа одновременно».
Хозяйственная философия, которую исповедует Н.К., сорокатрехлетний здоровый и работящий мужчина, отец двоих детей, видимо, вполне соответствует его характеру и подсказана всем опытом его жизни. Познакомимся с этим человеком поближе и попробуем понять мотивы его экономического поведения. По своей основной специальности Н.К. — механик судов типа «река — море». Окончил Ростовское речное училище. 12 лет ходил в плавания по стране и за рубежом. После реорганизации Волго-Донского речного пароходства ушел из плавсостава и вернулся в родные места. Несколько лет проработал в колхозе механизатором. Когда колхоз стал разваливаться, проявил инициативу и совместно с родственниками и знакомыми механизаторами основал СХА (сельскохозяйственную артель). Проработав в СХА несколько лет, ушел и вдвоем с женой занялся исключительно ведением подсобного хозяйства. Со своей продукцией выезжает на личном автомобиле торговать в другие регионы России — вплоть до Санкт- Петербурга.
Н.К. — человек активный, деятельный. Он четко оценивает любую ситуацию с точки зрения выгоды для себя и своей семьи. Именно расчет выгоды и заставил его уйти из артели: «Мне к тому времени и самому надоело с этими проблемами возиться. Налоги платить — надо законы знать; потом прибыльность упала зерновых». Уходя из СХА, он оставил там свой земельный пай, за пользование которым получает определенное количество фуражного зерна, что служит существенным подспорьем в подсобном хозяйстве.
Мы так подробно говорим о личности Н.К., потому что он является своего рода идеологом теневых экономических отношений. Пройдя через многие профессии и статусы, он в конце концов пришел к тому, что организовал частное микропредприятие по интенсивному выращиванию и сбыту овощей (о предприятии можно говорить тем с большим основанием, что Н.К. продает не только свои овощи, но берет на продажу продукцию родственников и соседей — за умеренные комиссионные). Как формальная хозяйственная единица предприятие Н.К. нигде не зарегистрировано. Как предприниматель он ни перед кем не отчитывается. Его деловая активность не то чтобы нарушает действующие законы, но попросту в них не вписывается. В частности, к нему не имеет отношения обязанность платить налоги — хотя бы те, что взимаются с физических лиц. И дело не только в том, что он сам не торопится заявить в налоговую инспекцию о своих предпринимательских доходах, но также и в том, что и налоговые органы не обращают на него внимания: для них он не предприниматель, но человек, ведущий свое личное подсобное хозяйство, а оно по закону налогом не облагается, — принято считать, что вся его продукция идет на личное потребление крестьянской семь .(10).
Опыт предпринимателя Н.К. и других сельских жителей, ведущих активное микрофермерское хозяйство на основе приусадебного огорода, указывает на ту «серую нишу» в правоприменительной практике, в которой теневая экономическая деятельность получила особенно широкий размах. Наш предприниматель чувствует себя здесь тем более уверенно, что он не один: «Этим занимаются почти все здоровые мужики, у которых машина есть и которые в дороге не «бухают», — утверждает он. — Полхутора ездят с продуктами». Крестьяне отлично понимают сложившуюся правовую практику и чувствуют себя в этой экономической тени вполне безопасно: «Я хоть сейчас на пенсии, на огороде вкалываю с утра до вечера; потом продаю на рынке свои продукты, — рассказывает шестидесятидвухлетний Ф.Г. (Ростовская обл.). — Приусадебный участок вместе с огородом у меня 22 сотки. Мне этой земли достаточно. На огороде я выращиваю картофель. Овощи мы в основном продаем… Налог я плачу, кажется, только один, за землю. А то, что я на рынке продаю, это же налогом не облагается, такого закона нет. Я продаю свои излишки, это мое личное. Растению ведь не прикажешь, чтобы оно принесло плодов только мне на пропитание. Цель моего хозяйства — прокормить себя. Если что и остается, то продаю» (11).
От одного географического района к другому, от одной административной области к другой меняется номенклатура товаров, но не практика продажи продуктов, произведенных в личном подсобном хозяйстве. Эта практика всюду приносит продавцу чистый доход, не облагаемый никакими формальными налогами: «Я вожу в Новгород на центральный рынок творог и сметану, это гораздо выгоднее, чем натуральным молоком торговать. Молока продаю всего литров двенадцать, есть уже постоянные покупатели, которые каждую неделю у меня забирают. Им же по предварительной договоренности привожу понемногу картошки и овощей, но это мелочь, главный источник дохода — молочные продукты» (В., сельский механик, Новгородская обл.).
Такими же путями — полностью вне контроля административных и фискальных органов — могут быть проданы не только произведенные в личном подсобном хозяйстве овощи или молоко, но и значительная часть продукции фермерских хозяйств. Здесь счет идет уже не на сотни килограммов, но на десятки и даже сотни тонн: «Мы занимаемся в основном растениеводством. Выращиваем зерновые, подсолнечники, немного бахчи для себя. Для личного потребления оставляем не больше 10%, остальное — на продажу. Проблем с реализацией сейчас нет ни у кого. К посредникам не обращаемся, рынок у нас рядом. Селяне знают, что у нас есть. Уже сейчас спрашивают, есть ли у нас зерновые, хотя их еще нет. Мы можем сами продавать, зачем нам кто-то. Бывает, если нужна, например, человеку тонна, мы ему на дом сами привозим, лишнюю плату за это не берем. Можем и подешевле продать, когда срочно наличные средства нужны… Иногда только семечки отвозим на маслоцеха, — и там все официально оформляется. Но там, конечно, они себе берут хорошо — 20-30%» (Е.М., женщина-фермер, Ростовская обл.).
Когда речь заходит о способах сбыта продукции, выгодных для фермерского хозяйства, оказывается, что географические и административные различия и здесь несущественны, и Рязанская или Новгородская области мало чем отличаются от Ростовской: «Торгуем мы частным порядком. Картошку и капусту продаем населению прямо здесь, в райцентре, иногда сдаем и в организации. Легче оптом свезти машину, чем понемногу распродавать. Возили в Малую Вишеру в школы по три пятьдесят за килограмм, хотя расплачиваются бюджетники плохо, с опозданием. Ездил сам в Крестцы, продавал семенной картофель по 25 рублей ведро. Раннюю капусту на рынке продавали. Работать можно только на овощном рынке, на молоке и мясе фермеру невыгодно сидеть. Раннюю картошку продаем на трассе — это самый выгодный рынок. Ежедневные деньги, к тому же, конечно, неучтенные. Молока немножко продаем только летом, тоже на дороге, проезжающим» (Б.К., член крестьянского хозяйства, Новгородская обл.).
Технически реализация продукции фермерского хозяйства за наличные «из рук в руки» никаких трудностей не представляет: если есть покупатель, можно хоть и на дом привезти ему товар. Никакого криминала в такой операции не видят ни продавец, ни покупатель. Да и вообще необъятный рынок неучтенной сельскохозяйственной продукции никак не назовешь рынком нелегальным. В современной российской рыночной экономике нет и не может быть никаких юридических запретов на то, чтобы крестьянин — будь то фермер или работник иного формального статуса — продал продукт своего труда там, где считает это необходимым. Однако закон требует от фермера — поскольку тот ведет производительное товарное хозяйство и получает прибыль, — чтобы сделки с его участием были так или иначе зарегистрированы и чтобы были уплачены все налоги. На деле же требование это оказывается пустой формальностью. Как отличить, например, помидоры, выращенные на фермерском поле с целью их последующей реализации и извлечения прибыли, от помидоров, выращенных тем же фермером в своем подсобном хозяйстве с целью личного потребления? «Товарные» помидоры должны облагаться налогом, «огородные» же — нет. Крестьянин прекрасно ориентируется в тайнах этой правовой ситуации: «Секрет простой: у нас наряду с крестьянским хозяйством есть и личное подсобное: 50 соток, корова, — с него налоги не платим. Тут, конечно, есть кое-какие возможности для маневра. Кто там разберет, что мы произвели в подсобном хозяйстве, а что — в крестьянском? Проще всего просто продукцию не показывать», — объясняет уже знакомый нам Б.К.
Внешний, государственный контроль за количеством продукции, произведенной фермерским или крестьянским (товарным) хозяйством в каждом поле, оказывается делом технически весьма сложным и ведется, кажется, не слишком строго. По крайней мере, никто их наших респондентов-фермеров не указал на такой контроль как на непреодолимое препятствие для сокрытия произведенной продукции и сбыта ее на теневых рынках. Более того, даже если о таком контроле и вспоминают, то тут же указывают и на способы его нейтрализации. Послушаем уже хорошо знакомого нам прекрасно информированного фермерского сына А.: «Из налогов наше хозяйство платит налог на землю, потом какие-то районные налоги. И все. Мне кажется, что больше мы вообще никаких налогов не платим. Расплачиваемся со всеми наличными, зарплаты-то у нас нет — есть семейный доход. Может, после продаж семечки папа что-то и платит, но скорее договаривается с кем-нибудь из начальства, чтобы ничего не платить. Можно пару машин вывезти для того, кто эти налоги считает, и все будет тихо».
Сокрытие урожая практикуется не только в фермерских, но и в крупных коллективных хозяйствах. Тот же А. рассказывает о том, как это происходит: «Иногда приезжает комиссия из сельхозуправления района и проверяет, сколько засеяно реально на колхозных полях. Потому что в «статистику» (ЦСУ района) дают одни цифры, а реально все по-другому обстоит. Я, например, был свидетелем одного случая. Колхоз должен был оставить под пар несколько гектаров пашни. По бумагам все так и было, но проезжал кто-то из района мимо полей и увидел, что они засеяны. Этот начальник мог, конечно, сообщить куда надо, и на колхоз бы штрафы наложили. Но все же понимают, что эти суммы просто уйдут из района и все останутся в проигрыше — и председатель, и начальник, который, естественно, поссорится с председателем. В общем, этот начальник нашел главного агронома колхоза и сказал ему: «Я на это закрою глаза, но когда будет уборка на этом участке, то приедут две машины и ты отсыпь в них зерна». Так оно и было: машины приехали, и агроном лично проследил, чтобы из бункера комбайна, который работал на этом поле, отсыпали зерна. Несколько раз отсыпали, так как в бункере — примерно 800 килограммов… И еще. Если какая комиссия и приедет в колхоз, о ее приезде знают уже за десять дней и готовятся: водка закупается, шашлыки и пр.».
Логика теневых отношений такова, что нелегально произведенный товар может быть реализован только на неконтролируемых государством, то есть теневых, рынках и за него может быть получена только неучтенная наличность. Основными операторами всеобъемлющего теневого рынка сельскохозяйственной продукции являются перекупщики. Перекупщик в понимании наших собеседников — это некая безличная функция, с помощью которой можно реализовать свой товар за наличные деньги. У перекупщиков, — у этих «теневых купцов», — как правило, лишь две характеристики: постоянство их появления и уровень цены, которую они предлагают за товар. Перекупщик — фигура желанная, его услуги удобны сельскому жителю: «В принципе, мы бы не хотели иметь дело с рынком. Это расходы на бензин, и за место надо платить, и времени жалко. Лучше было бы, если бы можно было сдавать оптом заготовителям», — объясняет В., механик ООО из Новгородской области.
Разницу между операциями с посредником зарегистрированным и незарегистрированным хорошо объясняет Т.Ф., председатель того же ООО: «Основной источник дохода нашего хозяйства -молоко. На ближайший новгородский молокозавод «Лактис» мы его не сдаем, потому что нас не устраивают их условия. Чтобы с ними работать, надо это делать постоянно. У нас молоко идет первым сортом, но жирность не дотягивает. А мы продаем предпринимателю Ж., у которого в городе пять или шесть ларьков с разливным молоком. Летом он у нас весь объем не выбирает, тогда возим и на «Лактис». Ж. чем хорош — он деньги отдает сразу, а может даже и вперед дать. Берет у нас по пять пятьдесят. Это наша единственная ежедневная выручка. Мясо продаем в основном частникам. Есть постоянные покупатели-перекупщики, у которых свои места на рынке. Связываемся с ними по телефону, когда есть мясо, они приезжают и забирают. Эта продукция из-под налогов уходит. А молоко — нет, потому что тот предприниматель зарегистрирован».
Впрочем, сам факт, что продукция продается официально зарегистрированному покупателю или даже вообще сдается по каналам государственной системы заготовок, еще не значит, что крестьянин гарантирован от участия в теневых операциях. Красноречивый рассказ ростовского фермера Е. о его мытарствах при сдаче зерна на элеватор показывает механизм такого рода операций: «С этим элеватором сплошные проблемы были и в прошлые годы. Они при приемке зерна до 50% сельхозпродукции бракуют. Например, в прошлом году кошу я подсолнечник, но дожди мешали. Время под зарез — скоро снег. Сдаю на элеватор в три часа дня машину семечки. А они на элеваторе начали крутить-вертеть: «У тебя семечка влажная, сора много. Но мы тебя знаем, ты трудишься, так и быть, примем». Но при приемке в итоге «срезали» очень много (занизили тоннаж). А в тот же день до 12 ночи я накосил еще машину семечки и загнал ее в ангар. Она стояла десять дней в ангаре, потому что были у меня дела, и я не мог сдать ее на элеватор. Я уже думал, что эта семечка прорастет. Привожу в итоге ее на элеватор, а они мне говорят: «Вот эта семечка что надо, сухая; не то что в прошлый раз». Я чуть не упал, та же семечка — но отношение другое. То ли они протрезвели не вовремя, то ли у них стратегия такая… К ним приедешь на элеватор -сидят, плачутся в лаборатории, что зарплата маленькая, что дети подрастают. Но такие домики они себе построили за один сезон, которые мне и не снились. Естественно, им «отстегиваешь», чтобы приняли побольше».
Возможностей получить неучтенный доход в наличных деньгах у фермера, конечно, больше, чем у руководителя крупного коллективного хозяйства: фермер от административного контроля практически совсем независим. И «теневые купцы» широко пользуются этой неподконтрольностью фермерских рынков сбыта. Тот же Е., помытарившийся на элеваторе, рассказывает: «Перекупщиков много. В прошлом году около соседнего совхоза их машин штук пятьдесят стояло. Трудно было тогда зерно пристроить, а эти ребята за границу все вывозили. Это ростовские ребята из фирм. Они в этом году уже семечку закупали и на баржи в Турцию потом грузили. Я видел у них деньги -хрустят, только что из банка. По полмиллиона, по миллиону рублей сразу отдают за сельхозпродукцию в хозяйствах на месте… Все-таки они помогают. В прошлом году пшеницу вообще некому было сдать. За 320 рублей тонну сдать — за счастье считали. Это в этом году она «подпрыгнула» в цене. А тогда очень дешево. Эти ребята только и решали проблемы. Я тоже бегал, пытался пристроить свою продукцию. Но сколько там у меня тонн — десять-двадцать, мне легче их сдать. А в хозяйствах большие объемы и хранить негде… Эти ребята-перекупщики вот уже три года приезжают к нам в станицу и каждый год на новых «джипах»».
Операцию по продаже неучтенной продукции нигде не зарегистрированному покупателю за неучтенные наличные деньги следует рассматривать не как конечный акт получения дохода и извлечения прибыли, но лишь как начальный шаг при вхождении предпринимателя в теневой рынок. Перед теми, кто имеет на руках неучтенную наличность, открывается широкая перспектива последующих теневых операций. Неучтенная наличность дает возможность вести теневые кредитные операции, которые значительно более дешевы, чем проводка денег через легальные банки. Неучтенная наличность позволяет и труд купить намного дешевле, чем если бы за него пришлось расплачиваться через платежную ведомость. При покупке за наличные более дешевыми оказываются и другие факторы производства. Это удобство операций в теневой сфере прекрасно понимают все, включая даже и руководителей крупных коллективных хозяйств, которые унаследовали от колхозов не только землю и некоторые активы, но отчасти жесткий контроль сверху. Вот, например, ГГ., директор СХА в Ростовской области, чувствуя на себе внимательный взгляд районной администрации и, может быть, не в последнюю очередь из-за этого предпочитая рассчитываться безналичными («Наличные, во-первых, прилипают к рукам. Во-вторых, зачем нам тогда в банке деньги держать? У нас два счета открытых. Вообще, кто пользуется наличными — то не от хорошей жизни»), тут же готов к компромиссу: «Вы спрашивали о посредниках, так я скажу, что нам без некоторых из них никак нельзя. Если говорить осторожно, то они выручают. Где я возьму сегодня 4000 рублей? Вывезти я не могу на продажу зерно: лицензия нужна на автомобиль, разрешение на вывоз зерна нужно ехать оформлять. Но посредники, правда, дорого стоят. Хорошо с ними иметь дело мелким хозяйствам, например, фермер из-за двух мешков удобрений не поедет в Невинномысск. А я могу поехать. Там, на месте, я, допустим, эти удобрения куплю у работников завода, который их производит. Ведь рабочие этого завода получают зарплату удобрениями. И все довольны: я купил дешево — и они деньги себе вернули».
Это последнее замечание кажется нам чрезвычайно важным, поскольку позволяет увидеть, как в единую общероссийскую систему оказываются закольцованы и неучтенные операции с сельскохозяйственной продукцией, и характерный для теневых отношений в промышленности рынок бартера. Здесь мы и вторгаемся глубоко в единую всеохватную систему теневых экономический обменов.