Выводы

Информация, полученная в ходе исследования, дает ос­нования утверждать: современное сельское хозяйство России опирается не только, а часто и не столько на легальные рынки капитала, орудий труда и рабочей силы, сколько на широко развитые теневые рынки этих факторов аграрного производ­ства. В некоторых случаях в нелегальный оборот попадает также и земля: при всем том, что ее купля-продажа законом не пре­дусмотрена вообще, в современной российской деревне существует не только теневой рынок арендных прав на мелкие уча­стки, но и теневой рынок административных решений, опре­деляющих судьбу больших земельных массивов. Судить о мас­штабах этого явления наши данные не позволяют, но наличие его явных симптомов сомнений не вызывает.

Стихийное развитие сельских теневых рынков, как показывают свидетельства, имеющиеся в нашем распоряжении, сопровождается достаточно глубокими институциональными процессами. В постсоветской деревне возникает своя теневая юстиция, складывается свое специфическое контрактное право, заявляют о себе новые, отсутствовавшие при советской власти, агенты рыночных отношений — теневые купцы, теневые банкиры, поставщики теневых производственных услуг (частные микро-МТС), теневая рабочая сила. Есть все основания утверждать, что в деревне складывается новая — рыночная по своей природе — экономическая реальность, позволяющая многим людям не просто выживать, но и достаточно успешно развивать принадлежащие им хозяйства. Поэтому любые попытки обуздать эту нелегальную рыночную стихию методом административного нажима могут принести только вред и обернуться очередным движением вспять. Зарождающийся в теневой сфере новый экономический уклад имеет значительный потенциал, однако его реализация должна быть обеспечена соответствующими юридическими нормами, которые в наибольшей степени способствовали бы его легализации.

Судя по высказываниям наших собеседников, новые агенты сельских стихийных теневых рынков обладают относительной — порой значительной — самостоятельностью по отношению к сохранившимся с советских времен и приспособившимся к новым условиям нелегальным бюрократическим рынкам. Однако пока два этих рыночно-теневых сегмента составляют все же единую систему; новые игроки оказываются нередко вынужденными вступать со старыми (чиновниками) в нелегальные или полулегальные отношения, покупая нужные им административные решения или оплачивая невмешательство чиновников в их повседневную хозяйственную жизнь. Кроме того, экономическая деятельность за пределами правового поля неизбежно обора­чивается зависимостью от правоохранительных органов, извле­кающих из этого факта определенную теневую ренту и даже более того, нередко действующих в тесном взаимовыгодном контакте с откровенным криминалом.

При всем том, что частный капитал проникает на сельские теневые рынки (субсидирование закупок неучтенной продукции, частное кредитование и т. п.), приток этого капитала остается относительно незначительным. При сохраняющейся в деревне практике административного управления хозяйственными процессами и отсутствии надежно гарантированных прав собственности (прежде всего на землю) крупный капитал, без которого деревне, видимо, не встать прочно на ноги, сюда не идет и не пойдет. Косвенно об этом свидетельствует практика государственных кредитных капиталовложений, которые по каналам бюрократических рынков нередко направляются в заведомо неперспективные хозяйства, чтобы затем быть списанными. Картина прогрессирующего развала таких хозяйств, процветающее в них воровство, о чем поведали наши собеседники, —
это едва ли не самые красноречивые свидетельства как заинтересованности чиновничества в сохранении административного управления сельской экономикой и сопутствующих ему теневых рынков административных решений, так и крайней расточительности и бесперспективности такого способа управления.

Возникновение в российской деревне параллельно с бюрократическим рынком теневых рынков различных факторов производства (капитала, труда и др.) можно рассматривать как существенные шаги в сторону свободной экономики. И все-таки их значение не следует переоценивать. Во-первых, как показывают свидетельства наших респондентов, этот рыночно-теневой сектор, будучи мелкотоварным, находится на периферии сельской экономики; возможности приложения капитала (а значит, и перспективы его роста) здесь ограничены. Во-вторых, многие индивидуальные сельские производители зависят от ресурсов коллективных хозяйств; самостоятельно выжить им было бы непросто. В-третьих (и это, быть может, самое главное), среди сельских предпринимателей и в кресть­янских хозяйствах, не испытывающих давления налогового пресса, не обнаруживается каких-либо явных симптомов, свидетель­ствующих о потребности в переходе от нынешних теневых по­рядков к порядку правовому, без которого становление разви­той рыночной экономики попросту немыслимо.

В совокупности же все это означает, что без преобразования нынешних — чрез­вычайно неопределенных и запутанных — отношений собствен­ности российское сельское хозяйство имеет очень немного шансов выбраться из того промежуточного состояния между колхоз­ной и рыночной системами, в котором оно сегодня находится. Что касается теневых отношений, то они при таком состоянии скорее органичны, чем противоестественны.

 

(1)К слову сказать, даже в советские времена, в условиях полного запрета и на частную собственность, и на частную инициативу, подобное «рыноч­ное самосознание» было характерно для сельских жителей. В те времена существенным, если вообще не основным источником дохода крестьянина было личное подсобное хозяйство, которое многие стремились вести имен­но как хозяйство рыночное — соответствующим образом рационально пере бирая варианты поведения (см.: Тимофеев Л.М. Институциональная корруп­ция. Очерки теории. М.: РГГУ, 2000. С. 236-313). Экономическое мышле­ние современного крестьянина отличается лишь значительным увеличением количества возможных вариантов выбора и значительно большей свободой для их реализации).

(2)Характерно, что иные руководители рассказывают о своей работе с ин­тонацией, которая не оставляет никакого сомнения насчет стиля хозяйство­вания: «Я тогда 500 гектаров сдал в районный резервный фонд, испугав­шись, что поднимут налог на землю… Я и со своим молокозаводом связался, чтобы живые деньги каждый день были… А сейчас у меня свой магазин в райцентре, выездную торговлю тоже организуем. Летом у меня две машины выезжают, сейчас — одна… Практически я никого не уволил, ушли сами по­тихоньку. Птичницам своим всем дал работу, ведь много лет проработали с ними вместе, некоторым осталось год-два до пенсии, как же я мог их выг­нать? У меня и сейчас работают «лишние» люди, по нынешнему объему про­изводства мне бы хватило 100 человек, но ведь если я кого-то уволю, им некуда здесь пойти. Пускай работают, не на биржу же им идти» (К.П., ди­ректор госптицесовхоза, Новгородская обл.)

(3)Впервые такие аукционы были проведены в 1998 году в Саратовской области. Подробнее см.: Штейнберг И.Е., Бахтурина Л.В. Первые аукцио­ны земли сельскохозяйственного назначения в постсоветской России // Крестьяноведение. Теория. История. Современность: Ученые записки / Под ред. В.Данилова и Т. Шанина. М., 1999.

(4)Во что обходится земля «случайному» в поселке человеку, мы можем судить по свидетельству горожанина, ростовчанина В.Ю.: «Моему родственнику, городскому жителю и человеку небедному, необходимо было  не так давно организовать фермерское хозяйство… Он проплатил долларами директору совхоза за аренду выгодной неистощенной земли и этому же директору — за использование техники для сельхозработ. Да еще и поделился тридцатью процентами урожая с этим же директором».

(5)»За два года восемь человек забрали свои земельные паи, в основном ради сенокосов» (Т.Ф., председатель ООО, Новгородская обл.).Заметим еще раз, что рынок административных решений не может не быть теневым рынком: любое административное решение номинально явля­ется общественным достоянием и, следовательно, не может быть  . куплено или продано с целью извлечения частной выгоды. Акт купли-продажи тако­го рода может состояться только вне закона, то есть в сфере теневых эконо­мических отношений.

(6)Заметим еще раз, что рынок административных решений не может не быть теневым рынком: любое административное решение номинально явля­ется общественным достоянием и, следовательно, не может быть  . куплено или продано с целью извлечения частной выгоды. Акт купли-продажи тако­го рода может состояться только вне закона, то есть в сфере теневых эконо­мических отношений.

(7)О рынке говорим в данном случае как об экономическом институте, а не как о торговой площади.

(8)См., например: Тимофеев Л.М. Черный рынок как политическая систе­ма. Публицистическое исследование. Москва; Вильнюс, 1992. С. 21-29.

(9)Словом «колхоз» наш респондент по старой памяти называет любое крупное коллективное хозяйство, как бы оно теперь ни называлось, унасле­довавшее от бывшего колхоза (или совхоза) землю и собственность. Не вдаваясь в юридические частности, и мы время от времени будем обозначать крупные коллективные хозяйства по их родовому признаку — именно как колхозы.

(10)Вот как Н.К. говорит о налогах, которые ему приходится платить: «Смотрите сами, со своего личного хозяйства я плачу налог на землю. Вот на корову ввели налог — по пять рублей. Хотя нет, это не налог, это за газ. Я вам пояс­ню. Вы видели — у нас на хуторе почти у всех проведен природный газ. Мы с человека платим три шестьдесят в месяц за пользование газом. А местные власти придумали, чтобы мы пять рублей за корову платили. Так мы что ей, оврщи варим? А со свиней — по два пятьдесят в месяц. Ну свиньям, может, и подогреваем воду. А корова-то этого газа и не видит. Я так думаю, что чаши коровы на президентские выборы работают. За год наши две телки 120 рублей внесут. Дорожный налог плачу. За пастбище налог, хотя этих пастбищ У нас и нет. Еще платим за содержание коров в стаде, но это уже не налог, а дело  добровольное».

(11)Интервьюер, непосредственно беседовавший с Ф.Г., вынужден был от­метить, что тот несколько лукавит: товарное хозяйство поставлено у него на широкую ногу, и это дает ему возможность помогать сыну и внуку день­гами и сельхозпродукцией, да и сам Ф.Г. с женой живут в достатке, не со­поставимом с размером пенсии.

(12)Более подробное теоретическое обоснование понятия теневых возмож­ностей официального статуса см.: Тимофеев Л.М. Институциональная кор­рупция. Очерки теории. М.: РГГУ, 2000. С. 106-123.

(13)В нашем распоряжении имеется интервью с весьма успешной фермер­шей из Новгородской области, имеющей полный парк необходимой сельхозтехники. Секрет этого ее богатства прост: в момент раздела колхозного иму­щества она была главным агрономом и, быстро оценив ситуацию, вышла из колхоза первой, получив все лучшее из колхозного машинно-тракторного парка.

(14)Впрочем, одно характерное свидетельство все же стоит привести: ‘»Мя­сом пытались торговать на Выползовском рынке, там на нас «наехали». По­требовали денег. Там даже к частникам сразу подходят и требуют платить. Там большой поселок и военный городок рядом. В Валдае весь рынок под контролем чеченцев и других кавказцев. Мясо заставляют продавать и сами скупают за копейки» (председатель кооператива, Новгородская обл.).

Поделиться ссылкой: