Выступление на презентации фонда «Либеральная Миссия»
Главная беда бывшей советской экономики, — как и нынешней — это идеологизированность. До 1991 года нам то и дело говорили: «Да, вы правы, но это не соответствует социалистическим принципам». Теперь говорят: «Это совершенно не соответствует принципам либерализма, а особенно рыночной экономике». Когда твердили о не соответствии социализму, я понимал — они туда, в ЦК КПСС, для этого были поставлены. А сейчас мне втолковывают о эторыночных принципах. Но почему это поручили определять Евгению Григорьевичу, а не мне?..
ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА: Евгению Григорьевичу никто ничего не поручал.
…Вот я и говорю, он взял на себя это бремя и несет его. Сейчас довольно много людей, которые говорят, что мне надо делать и чего не надо. Я должен поддержать молодых реформаторов вот в чём: если бы это были не они, молодые реформаторы, а старые профессора, лучше бы не было. Дело в том, что исследовать экономику и управлять экономикой — совершенно разные жанры -. И не важно, старый или молодой. Важно, умеет или не умеет.
И еще. Основная беда заключалась в том, что меры, которые предпринимались, были не только не либеральными, они были неадекватны той реальности, с которой мы имели дело. Это были очень хорошие методы для другой экономики, — не для нашей. В результате получались безграмотные вещи. Вот например, в 1992 году — надо же было учудить кризис наличности!. Это же стыдобища! А в 1998 году учудили дефолт вместе с девальвацией. Такого же не бывает! В октябре 1997 года всем же было ясно, а вместо девальвации занимались деноминацией. Но причем здесь либерализм?
Покончить с идеологизацией экономики, заняться делом — вот это первое и главное условие нормальной жизни.
Второе главное условие — перестать иметь дело с неудачниками. У них либо бутерброд падает маслом вниз, либо кирпич на голову, а потом они разгадывают, почему не получилось. Нужно иметь дело с людьми, у которых ничего не падает. Что мы берем в аналитике? Мы долго рассуждаем — здесь не получилось, там не получилось — будем менять меры. Слушайте, а почему в пивной промышленности все отлично? В стране есть пиво, и не только в Москве, пиво разного качества, в разную цену, — а желающие пить из импортных банок тоже имеют возможность это делать. И никто не вякает по поводу инвестиционного климата в пивной промышленности. Нужно объяснить, почему же там все нормально, а в машиностроении нет?. Я сейчас не хочу долго рассказывать, думаю, Яков Моисеевич [Уринсон] объяснит вам разницу.
Далее. Читаем про структурную перестройку. Но это же никакого отношения к структуре не имеет, речь идет об институциональных преобразованиях, а структура — это совершенно другое. Мы к 1991 году имели колоссальную милитаризованную экономику, которая прекрасно работала на свои цели. Разговоры о том, что населению было худо ни к чему: — такой цели и не было, чтобы народу было хорошо.
Складывается впечатление, что наши реформаторы обнаружили у большевиков недостатки только к 1993 году. Вы о них не знали, что ли? Меры ведь были нужны совершенно другие! Не было бессмысленные дискуссии — отпускать цены или не отпускать, не об этом шла речь. Речь была о том, что нужна жесткая система, которая бы обеспечивала рост, а не падение.
Надо сказать, что в нашем Институте народнохозяйственного прогнозирования, мы, как правило, все достаточно точно определяли, но один раз точно просчитались. Когда в 1992 году бывший министр промышленности сказал, что экономика упадет на 50%, я возразил: .этого быть не может, потому что как человек не может потерять 50% крови, так и экономика не может. А она упала!
Подведу итог первой части своего выступления. Думаю, что мы действительно построили свободную экономику. Оставим в стороне — рыночную или нет, иначе мы тут же ввяжемся в дискуссию: одни скажут, что это рыночный мутант, а другие вообще грубо выразятся. Но она свободна в том смысле, что совершенно не похожа на ту тоталитарную экономику, какая была до 1991 года. У нее два недостатка — она воровата и неэффективна. Речь идет совершенно не о том, чтобы уходить от свободной экономики — нужно покончить с воровством и поднять эффективность. Для этого существует власть, потому что власть учинила все это безобразие— которое было, и которое есть. И не лезьте, ради Бога, в пивную промышленность. Там все есть, там без вас справятся.
Теперь более конкретные вещи. Прежде всего в докладе куда-то пропал военно-промышленный комплекс, и АПК тоже отсутствует. Правда, говорится о правительственных структурах. Вот три вещи, которыми надо заниматься всерьез. Почему? По двум причинам. Во-первых, нужно соединить деньги коммерческих структур и государства, для того чтобы мы имели более или менее приличную оборону, а затем коммерческие структуры получат те новации, которые есть в ВПК. Второе касается АПК. Мы над ним издевались с 1928 года — это точно. А сейчас говорим: «нет, ребята, теперь мы в ваши дела вмешиваться не будем, мы вам создадим равные конкурентные условия». Что за безобразие такое? Газификация, электрификация… Может, не все знают, что в Московской области нет устойчивого снабжения электроэнергией? Теплофикация и социальные структуры. А потом село само справится со своими проблемами. Предполагать же, что сегодня село само найдет инвестиции — это наивно.
…Моя супруга в свое время издевалась надо мной и моим коллегой, известным экономистом Юрием Васильевичем Еременко: мол, мы против разделения СССР, потому что ничего не знаем про РСФСР, а занимаемся только экономикой Советского Союза. Действительно, это было чудовищно, потому что никто не представлял, что такое ВВП России. Сегодня, действительно, это уже похоже на страну, и не учитывать этого нельзя.
Теперь я хочу сказать, в чем мы принципиально расходимся. Вот в докладе написано, по какому пути мы будем развиваться. Здесь чисто советский вариант — чем дальше, тем лучше. Ничего похожего не будет. И по простой причине. Что такое сегодня темпы в 20%? Вы видите статистику. Мы дали 20% с лишним роста промышленности от 1998 или 1999 года. Ну и что? Много, что ли? Есть такой Владимирский тракторный завод, он выпускает тракторов всего 8% от своей мощности. Дадут 500% роста, и получится только 40%. Весь вопрос в том, что начинается движение с сильного ускорения, сильными номинальными темпами. Это естественно. И темпы будут связаны с задействованным экономическим потенциалом, затем они упадут по той простой причине, что начнется инвестиционный рост, затем, если все удачно сделаем, то выйдем на рост 4-5-6-7%, может быть, и больше. Я говорю о рисунке траектории. Можно спорить по поводу высоты волны, но сначала будет волна, потом падение, некоторая площадка и уже потом дальнейший рост.
И последнее. Я должен сказать, что доклад: (а) хорошо литературно написан; (б) хорошо структурирован; (в) он написан с темпераментом, — с чем я и поздравляю.