Европа: окончить холодную войну
Политолог Сергей Караганов — о причинах украинского кризиса и о том, в чем состоит стратегическая цель российской политики в новую эпоху
Сергей
Караганов. Фото: karaganov.ru
Обсуждение
кризиса в отношениях России и Запада крутится вокруг присоединения Крыма и
реакции на него, судьбы Украины, санкций. Рискну утверждать, что это хоть и
важные, но второстепенные вопросы.
Главный же —
жесткое намерение Москвы изменить правила игры, которые ей навязывал Запад
последние четверть века. Не сумев, да и не пожелав подстроиться, Россия
отказывается от попыток стать частью Запада.
В силу своей
географии, истории и культуры Россия привычно оказалась на хребте очередного
перелома и бросает вызов сложившимся после холодной войны обстоятельствам
фактически уже от имени всего не-Запада, а не в собственном качестве.
Перелом
начался еще в 1990-е года с подъема Азии, но тогда это явление осталось в тени
антикоммунистической революции, которая дала Западу мощную экономическую и
моральную подпитку.
Спущусь с
высоты теоретических рассуждений к прочтению конкретных факторов, приведших к
нынешнему кризису.
Главный из
них — отказ Запада де-факто и де-юре закончить холодную войну, на словах
завершившуюся четверть века тому назад. Запад систематически расширял зону
своего влияния и контроля — военного и экономико-политическую (расширение НАТО
и ЕС соответственно).
С интересами
и возражениями России демонстративно не считались, вели себя с ней как с
побежденной державой. Русские же побежденными себя не считали. России
навязывалась версальская политика в «бархатных перчатках» — без жесткого отъема
территорий или обложения формальными контрибуциями, как с Германией после
Первой мировой войны, но с однозначным указанием России на ее место в
международной системе — весьма скромное.
Эта политика
неизбежно порождала подобие «веймарского синдрома» у великой нации, чье
достоинство и интересы попирались.
Особое
раздражение у российского политического класса вызывали систематический обман и
лицемерие, когда обещания не выполнялись, а сама идея о наличии в мировой
политике сфер контроля и влияния объявлялась устаревшей и не соответствующей
современным реалиям концепцией.
Между тем
Запад «несуществующую» сферу своего влияния планомерно расширял. Знаю: многие
западные коллеги верили или хотели верить в свои слова. Но в России, да и во
всем остальном мире, живущем совсем по другим правилам, они вызывали либо
насмешку, либо недоверие.
Москва
предлагала присоединение к западным структурам, их переформатирование в
общеевропейские. Борис Ельцин говорил о желательности членства в НАТО. Этот
вопрос ставил и Владимир Путин, в начале своего правления он безуспешно
предлагал и кардинальное сближение с ЕС. Неизменно негативным был ответ на
многочисленные предложения (от Ельцина до Медведева) заключить новый договор о
европейской безопасности либо о создании единого человеческого, экономического,
энергетического пространства от Ванкувера до Владивостока — Союза Европы, или
Большой Европы.
Если бы
такие договоренности воплотились в жизнь, они, помимо прочего, зафиксировали бы
новый статус-кво и прекратили борьбу за передел сфер влияния.
Имитация
расширения Евросоюза на Украину была нужна европейцам, чтобы доказать самим
себе и миру, что их проект еще привлекателен и жизнеспособен.
Были и менее
уважительные причины украинского наступления ЕС. Некоторые европейцы и стоящие
за ними силы (не буду называть имен и стран, чтобы ограничить, насколько
возможно, участие в нынешней войне обвинений и контробвинений) хотели насолить
Москве, отомстить за поражения прошлого, связать руки, втянув в кризис. Присутствовало
желание снизить внешнеполитическую капитализацию России, взлетевшую в последние
годы за счет сочетания мастерства дипломатии и политической воли и позволившую
стране играть на международной арене роль, которая кратно превышает ее
экономические возможности.
Недавних
победителей раздражало демонстративное неприятие Москвой многих новейших
западных ценностей и даже высокомерие руководства страны, еще недавно униженно
просившей милостыни и набивавшейся в ученики. Хотелось «сбить спесь».
Наконец,
было и стремление сорвать российский евразийский проект, который состоял в том,
чтобы через вполне вегетарианские Таможенный и затем Евразийский экономический
союзы восстановить в новом, преимущественно экономическом обличье большую часть
пространства Российской империи или СССР и усилить таким образом свои и
партнеров конкурентные позиции в мире, распадающемся на экономические блоки.
Заодно подлечив постоянно разжигавшийся политикой Запада «веймарский синдром»
большей части российской элиты и населения.
И российские
государственные деятели, и эксперты предупреждали, что попытка втащить Украину
в западную зону влияния через Соглашение об ассоциации (а за ней снова
замаячила НАТО) обрекает народ страны на бедствия и жертвы, тем более что
противодействие России в данном случае было гарантировано. Но русских не
слушали, стремились продлить инерцию прошлых десятилетий, делая украинцев
пушечным мясом очередной геополитической битвы.
Повторю:
глубинной основой кризиса была незаконченность холодной войны, сохранение в центре
Европы геополитически «спорных» территорий. В первую очередь Украины, но и
Молдавии, стран Закавказья. В Европе сохранялась «открытая рана», на которую
«садилась» любая инфекция.
В России
Украина, пусть и независимая, считалась неотъемлемой частью русского
исторического пространства. Колыбелью нашей государственности и цивилизации.
Значительная часть украинского населения исторически тянется к России. За
двадцать с лишним лет после распада СССР на Украине не сложилось
государствообразующей элиты.
Запредельное
воровство и коррупция, бедность, безысходность не могли не раздражать
большинство украинцев. И когда их поманили в Европу, даже реально не предлагая
ничего, они захотели поверить, что это возможно. К тому же российская модель и
уровень развития привлекали гораздо меньше.
Очередной
правитель — Виктор Янукович — стал разыгрывать карту, которую использовали все
его предшественники: шантажировать Европу и Россию, пытаясь выбить очередные
подачки за демонстрацию «пророссийской» или «проевропейской» ориентации. На
этот раз больше предложила Россия, и он «кинул» Евросоюз. Униженные
рассерженные горожане вышли на майдан. К ним присоединились подготовленные
боевики. Остальное известно. Противостояние закончилась кровавой бойней.
Украина еще глубже провалилась в неуправляемость и экономический коллапс.
Помимо
«открытой раны» важнейшей причиной остроты кризиса вокруг Украины, его
пропагандистской ожесточенности был тупик развития, в котором оказались все его
участники. Европейцы очевидно неспособны в существующих идеологических и
институционных рамках выйти из глубокого комплексного кризиса европроекта.
Кризис выражен по-другому, но очевиден и в США. Россия уже 6 лет после
окончания периода восстановления не может сформулировать для себя ни стратегии
развития, ни национальной цели. Становилось понятно, что при нынешней
бюрократии, коррупции, расколе элит, их непатриотизме, уменьшающейся
численности и ухудшающемся качестве человеческого капитала работающей модели не
то что развития страны, но и удержания ее долгожданного суверенитета обеспечить
нельзя.
Похоже, что
внешнего врага, толчка, идущего извне кризиса явно или подсознательно хотели
все. На протяжении 2012–2013 годов западная пропаганда становилась всё более
негативной и даже тотальной. И ложилась на горький опыт последних 20 лет. Пик
пришелся на Олимпиаду. У меня, как, полагаю, и у других, гораздо более
официальных наблюдателей, сложилось однозначное впечатление. Запад готовится к
новому туру политики сдерживания и отбрасывания по модели холодной войны. И
России в этой ситуации терять собственно нечего. Не исключаю, что такой вывод
отражает традиционную русскую идиосинкразию насчет внешней угрозы.
Россия
подготовилась. Промежуточные результаты оказались благоприятны. Мастерски
присоединен Крым. Захвачена и удерживается инициатива. Не признано руководство,
пришедшее в результате переворота. Оставлена возможность непризнания будущих
выборов, если они (почти неизбежно) будут проводиться в условиях беззакония,
угроз со стороны вооруженных крайне правых. Не отвергнута теоретическая, но
подкрепленная решениями парламента возможность направления на Украину
вооруженных сил в случае массового и кровавого насилия.
Москва,
похоже, на этот раз решила не отступать, пока не добьется цели. Среди целей
России, надеюсь и полагаю, не просто духоподъемное воссоединение с Крымом или
тем более иными землями, временно укрепляющее легитимность власти. Основная
цель — завершить неоконченную холодную войну, которую Запад де-факто продолжал
вести. И в оптимальном варианте — даже заключение мирного договора на выгодных
условиях. Программа-минимум — создание условий, делающих невозможным или
запретительно затратным дальнейшее одностороннее распространение зоны влияния и
контроля Запада на регионы, которые Москва считает жизненно важными для своей
безопасности.
В число
целей Москвы входит и сохранение, насколько возможно, единой (уже без Крыма)
федеративной Украины. Только такое устройство позволило бы сохранить хотя бы
формальную целостность государства с его языковыми, культурными, экономическими
различиями и почти без исторической памяти реальной государственности.
Я не уверен
в жизнеспособности украинского государства даже в его нынешних, немного
усеченных уходом Крыма, границах. Им управляет недееспособная и
безответственная элита, никакого обновления которой, судя по фаворитам
президентских выборов, не ожидается. Но развал, особенно насильственный, несет
запредельные риски и издержки для всех украинцев, россиян, других европейцев.
Ведь на территории Украины — 15 энергоблоков, множество опасных производств,
уязвимых и предельно изношенных систем жизнеобеспечения.
Среди целей
нынешней линии Москвы в евро-украинском кризисе — желание обеспечить условия
реально выглядящей внешней угрозы для жестких реформ, в том числе борьбы с
бюрократией, офшорной аристократией, сытым засыпанием всех — антилиберальных и
либеральных элит. Тех, что за последние годы не смогли предложить дееспособной
программы развития страны.
У части
российской элиты, вероятно, есть и программа-максимум — воссоединение в той или
иной форме с большей частью Украины. Думаю, что она нереалистична и недопустима
дорога. Во всяком случае, пока Россия не станет богатым эффективным
государством и привлекательным обществом, присоединиться к которому захочет
большая часть жителей Украины. Пока, полагаю, хватит Крыма, окончания холодной
войны в Европе и начала, наконец, нового раунда реформ, включая ударную
либерализацию условий для малого и среднего бизнеса, создание независимых
судов, эффективно защищающих частную собственность, жесточайшую борьбу с
коррупцией, вложения в образование, молодежь, упор на улучшение качества
человеческого капитала нации, определяющего конкурентоспособность стран и
обществ в мире. Только такой сценарий позволит эффективно использовать новую,
обретенную благодаря крымскому подъему, легитимность российского руководства и
сделает инструментально полезной риторику о необходимости противостоять
«враждебным силам на Западе».
Такой
сценарий обеспечит де-факто превалирующие позиции России на востоке и
юго-востоке Украины, полуавтономию западным территориям. Но он станет возможен,
только когда и если Москва и Берлин, Россия и Евросоюз поймут бессмысленность и
контрпродуктивность борьбы с нулевой суммой. И начнут не сражаться за
одностороннее включение Киева в зону своего влияния.
А, наоборот,
совместно спасать Украину, превращая ее, как и другие сходные территории, из
яблока раздора в инструмент сближения. Это и гуманная миссия. Элиты стран, за
которые велась борьба, лишатся возможности, играя на противоречиях между
Россией и Западом, провозглашая то «пророссийский», то «прозападный» курс,
грабить и унижать свои народы. Придется, наконец, заняться развитием.
Пока,
разумеется, на фоне взаимной ругани и угроз мои мечты о Союзе Европы,
заканчивающем холодную войну и закладывающем основу для слияния мягкой и
технологической силы Европы и ресурсов, жесткой силы и воли России, выглядят
прекраснодушными. Хотя объективно и рационально такая интеграция выгодна
России, она будет препятствовать ее дальнейшему отрыву от материнской —
европейской — цивилизации. Выгодна она и Европейскому союзу, не способному без
новой цели развития вырваться из своего внутреннего кризиса, обрекающего ее на
международную третьесортность. И миру — появился бы третий в дополнение к Китаю
и США столп будущего миропорядка, делающий последний гораздо более устойчивым.
Может быть,
отрезвит украинская встряска, которая далеко еще не закончена и почти неизбежно
несет в себе новые драматические повороты? Понятно, что на обозримое будущее
Россия отбросила надежды на вхождение в Запад. Но еще не сделала выбора в
сторону анти-Запада и тем более — в сторону антиевропеизма.
И самое
главное. Будет уже не международной, а российской драмой, может быть, даже
настоящей трагедией, если кризис в отношениях с Западом, созданный Москвой во
многом сознательно, не приведет к курсу на серьезные реформы, убыстряющие
развитие, дающие перспективу стране и людям. Или если увлечение Крымом отвлечет
от начатого, но затухающего на глазах, хотя и так запоздавшего на десятилетие
экономического поворота к Азии через новое освоение Сибири и Дальнего Востока.
Страна уже
не использовала для реформ кризис 2008–2009 годов. Будет совсем грустно, если
мы прохлопаем и нынешний подъем патриотических чувств, легитимности и
популярности руководства страны. В очередной раз «чижика съедим».
Автор —
декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, почетный
председатель Президиума СВОП
Читайте далее: http://izvestia.ru/news/568861#ixzz2yM1lmx7f
Источник: Известия