Элла Панеях: Тихий омут
В СМИ и экспертном сообществе сложился миф о “путинском застое” или, в зависимости от лояльности высказывающегося, о “путинской стабилизации”. Между тем политическая ситуация в стране в последние шесть лет меняется едва ли не быстрее, чем в 90-е гг. За полтора президентских срока люди лишились возможности избирать губернаторов, индивидуально выбирать депутатов Думы (а значит, уже не обратишься к своему депутату, когда местные власти вздумают, скажем, снести твой дом), озвучивать свои проблемы через независимые СМИ, почти лишились возможностей для уличного протеста и для создания общественных организаций. На фоне нефтяного экономического роста каждая из этих потерь не вызывает особого возмущения. Протестовать никому особо и не хочется. А между тем количество медленно, но верно переходит в качество: легальных, “системных” способов выразить недовольство властями — высшими или местными, по частному вопросу или по принципиальному — становится все меньше.
В ближайшее время будет отменена в избирательных бюллетенях и графа “против всех”. А ведь в России, где большинство населения еще помнит выборы без выбора, голосование против всех было способом выразить недовольство текущим состоянием дел, не становясь, что важно, в оппозицию к существовавшему государственному устройству в целом.
При сжатии политического спектра рейтинг кандидата Против всех изрядно подрос. Возьмем результаты первых попавшихся выборов разного уровня последних лет с сайта Центризбиркома. Выборы губернатора Санкт-Петербурга, июнь 2003 г., — против всех 11,75%. Выборы главы г. Торжка — 8,35%. Выборы депутатов Законодательной думы Хабаровского края, декабрь 2005 г., — 12,46%. Такой устойчивости результатов в регионах могла бы позавидовать и политическая партия. “Левада-центр” замерил рейтинги претендентов на следующих президентских выборах и получил 18% желающих голосовать против всех — почти в два раза больше, чем за лидера рейтинга Дмитрия Медведева с 10,3%. В общем, электорат графы “против всех” немаленький. И не самый политически пассивный: это люди, которые ценят свое право выбирать до такой степени, что им не лень явиться на участок специально, чтобы заявить:
“В этом бюллетене мне голосовать не за кого; но я ценю свое право выразить отношение к предложенному мне выбору и пользуюсь им”.
Правящая бюрократия, видимо, надеется, что в отсутствие легальных каналов для протеста недовольные заткнутся в тряпочку. Между тем потенциал общественной апатии не безграничен. Несмотря на благостную тишь в омуте, численность людей, заявляющих о готовности в случае чего принять участие в массовых акциях протеста, устойчиво колеблется, по данным “Левада-центра”, в районе 22-25%. Речь идет, конечно, исключительно о мирных демонстрациях. “В России выросло поколение, у которого в отличие от старших позднесоветских поколений нет идиосинкразии к насилию как средству решения общественных проблем”, — говорит сотрудник ФОМ Леонид Блехер. А если так, то, лишив активных людей возможности выражать недовольство мирно и хотя бы относительно конструктивно, можно однажды столкнуться с такими формами общественной активности, по сравнению с которыми скинхеды покажутся детишками в песочнице. Не из-за Противвсеха, разумеется. Просто по совокупности.
Автор — социолог, Санкт-Петербург
Источник: Ведомости