Николай Петров: Голосуй? Не голосуй?
Выборы в условиях суверенной демократии богаты парадоксами. Партий по существу нет, а парламент формируется по партийным спискам. Шансов перепрыгнуть через семипроцентный барьер большинство из этих списков не имеют, а заплатить два с лишним миллиона долларов за регистрацию готовы. Президент считается беспартийным, но возглавляет список одной из партий, к которой, по его словам, «примазываются всякие проходимцы», но «лучше все равно у нас ничего нет». Все представители власти собрались в одной партии, у которой вместо программы план уходящего президента. Президент уходит и при этом просит граждан о доверии.
В ситуации управляемых или даже сверхуправляемых, как у нас, выборов, результат предопределен заранее. Это не может не порождать проблем с участием: зачем избирателю идти голосовать, если и так все ясно? Имея в виду такое снижение интереса, власть приняла меры: теперь, согласно избирательному законодательству, явка не имеет значения. Но это в обычное время, а не теперь, когда выборы подаются как вотум доверия президенту и власти в целом.
В чем может состоять интрига выборов 2 декабря? В уровне приписок, которые неизбежны, когда речь идет о голосовании за партию, список которой возглавляет высший чиновник страны, а региональное подразделение — высший чиновник региона? В том, какой результат покажут ЕР — путинские 70% или казахстанские 90%? В том, пройдет ли в Думу третья партия?
Добавим, что теперь, когда выборы подаются как демонстрация доверия президенту и губернатору, а число приходящихся на регион мандатов прямо зависит не от процента, а от общего количества голосов, будут завышать и цифры участия, и долю голосующих за «Единую Россию». Со всей определенностью можно утверждать, что положительная корреляция между участием и долей голосов за ЕР, сигнализирующая если не о прямых приписках, то о давлении на избирателей, будет сейчас сильна как никогда.
Действенного общественного контроля на выборах нет. Есть только партийный, причем КПРФ — единственная сила, способная выставить наблюдателей на большинстве из почти 100 тысяч российских участков, — заранее объявила о том, на какой результат она готова согласиться, не поднимая скандала. Что касается избирательных комиссий разного уровня, то теперь они находятся под двойным жестким административным контролем: и сверху — в рамках «вертикали», и сбоку — от администраций всех уровней.
На выборы не пустили профессиональных экспертов из ОБСЕ (будут только европейские парламентарии). Однако в этот раз, как представляется, не нужно будет включенного наблюдения, чтобы оценить честность и свободность выборов. С одной стороны, есть почти полностью лишенная содержательного смысла кампания, основной интригой которой стали маневры президента и вопрос о том, в каком качестве он останется; с другой, будут обнародованные результаты, анализ которых может сказать больше о масштабах фальсификаций, чем даже армия наблюдателей.
После прошлых выборов избирательная система претерпела существенные изменения. В ней существенно повысилась цена за вход и существенно уменьшилось число игроков, которым к тому же теперь запрещено создавать блоки. Партийные силы разобщены, а административный ресурс, наоборот, предельно консолидирован. И это не только разные этажи собственно администраций — от президентской до муниципальной; это и избиркомы, суды и следственные органы, собранные в одном кулаке, позволяющем по всей строгости изощренного избирательного закона карать одних и миловать других. Благо и избирательное законодательство, и связанные с выборами поправки к законам о политических партиях, о борьбе с экстремизмом и др. дают возможность на совершенно законных основаниях не допустить к выборам или снять с них любую политическую силу.
Что в этих условиях остается делать бедному избирателю?
Вот что говорит президент Путин: «Если люди проголосуют за «Единую Россию», список которой я возглавляю, это значит, что в принципе подавляющее большинство граждан мне доверяет». Логика несколько причудливая, но оставим ее в стороне. Главное здесь — подавляющее большинство. Зададимся вопросом о том, какова альтернатива для тех, кто к нему не хочет относиться. Как голосовать «за», всем понятно. А как голосовать не «за»? Вот основные возможные варианты:
Пассивный протест, абсентеизм — просто не идти голосовать. Это игра на снижение роли голосования как вотума доверия, но есть риск, что «за тебя проголосуют».
Активный негативный вариант-1 — прийти, взять бюллетень и унести с собой. Это может сыграть на уменьшение цифры участия, которая считается и по выданным, и по обнаруженным в урнах для голосования бюллетеням, но есть риск подбрасывания бюллетеней или приписывания голосов.
Активный негативный вариант-2 — взять бюллетень, испортить его, вписав туда все что угодно — от названия не участвующей «Другой России» до пожелания в адрес власти, просто перечеркнув или отметив больше одной партии. Такой вариант вместо опции «против всех» предлагает глава ЦИКа Владимир Чуров, это же рекомендует Гарри Каспаров. Результат: участие повышается, но растет и доля недействительных бюллетеней.
Активный позитивный вариант-2 — проголосовать за альтернативу ЕР, будь то КПРФ, СПС, «Яблоко» или кто-то еще. Нынешние выборы уникальны тем, что не следует бояться «потери» голоса, отданного за «слабую» партию, — можно смело поддерживать тех, кто наиболее вам симпатичен. Электоральная социология важнее сейчас, чем состав Думы, где у ЕР при любом раскладе будет конституционное большинство.
Итак, от немассового избирателя на этих выборах ничто не зависит: политическая машина действует исправно, и подавляющее большинство она обеспечит. Беда — и не только для общества, но и для власти — заключается в том, что такие выборы, как нынешние наши, не выполняют большей части функций.
Зачем в принципе нужны выборы?
Во-первых, для легитимизации власти в глазах как граждан, так и мирового сообщества. Это единственная задача, с которой выборы у нас худо-бедно справляются. Во-вторых, для обеспечения прямой и обратной связи между властью и обществом, для оценивания эффективности власти на местах. Эту функцию нынешние выборы выполняют в минимальной степени.
В-третьих, выборы — это механизм осуществления политической конкуренции кандидатов и программ. Этого у нас нет вовсе: власть, уйдя от выборных дебатов, не представляет и не защищает свою программу и не слушает оппонентов, делая себе сейчас жизнь легче, но теряя форму и становясь все менее эффективной. Наши выборы не просто не делегируют во власть способных и ярких людей, но, как кажется, действуют ровно наоборот, выталкивая таких людей из политики.
В-четвертых, выборы позволяют выявлять и отчасти сбрасывать социальную напряженность. С этим у нас тоже проблемы. Наконец, выборы — это катализатор политического развития в целом. Это происходит и у нас: политическое развитие ускоряется, беда лишь в том, что оно идет не в ту сторону.
Власть может, конечно, использовать выборы как социологический опрос, позволяющий выявить популярность отдельных лозунгов и позиций, как экзамен для региональных лидеров на лояльность и степень их контроля над ситуацией в регионе. Это, однако, не меняет главного: выборы наряду со всеми демократическими институтами в стране, чахнут и все менее способны поддерживать политическую систему, обеспечивая интересы как граждан, так и власти.
Источник: Грани.Ру