Ирина Ясина: «То, что происходит сегодня с системой социальных льгот, — результат государственной жадности, лени и неуважения к нам с вами».
Скупердяи и лентяи
Впервые за пять лет президентства Владимира Путина рейтинг доверия к нему опустился ниже отметки в 50 процентов. Причиной стали не Чечня и не погром ЮКОСа, а законопроект о монетизации льгот, победно прошествовавший через Думу. Однако впервые все против — от коммунистов до либералов. Для коммунистов противодействие любым переменам в системе социальной помощи, нимало не изменившейся со времен СССР — природный рефлекс. А чем недовольны реформаторы? Ведь это благая цель — навести порядок в бестолковом и запутанном деле, привести всё к денежному знаменателю, создать для огромных масс людей и институтов нормальные стимулы.
Первая причина, по которой, мне кажется, власть успешно начала пилить тот сук доверия, на котором сидела все эти годы, — жадность. Вся страна, включая малограмотных, знает про уровень цен на нефть. Знают, что власти просто подфартило со страшной силой. Не очень разбираются в общих объемах фарта, но понимают, что речь идет об огромных доходах. Про растущие резервы Центрального банка стараниями всех государственных телеканалов тоже знают. И вдруг — такое крохоборство. Несколько сотен рублей на медикаменты инвалидам и ветеранам, у которых пузырьки и баночки — главный элемент домашнего пейзажа. В стране, где отсутствует система медицинского страхования, а старики поколениями привыкли к бесплатным лекарствам, стоит, наверное, скопидомствовать по какому-нибудь другому поводу.
Вторая причина — абсолютное неуважение, бесконечно проявляемое властью по отношению к собственным гражданам.
В 1997 году мне довелось заниматься в Центральном банке разъяснительной программой по деноминации рубля. Сейчас про отброшенные три нолика все забыли, а тогда это была большая психологическая и социальная проблема. Ведь на уровне подсознания сидела мысль о том, что любая денежная реформа — грабеж, а опыт 1947, 1961, 1991 и 1993 годов говорил о правильности этого ощущения. Что мы делали, борясь с этими мифами и воспоминаниями? Проводили социологические исследования среди разных возрастных и социальных групп, искали людей, которым поверят. Кстати, любопытный результат наших тогдашних поисков — ни одного политика среди вызывавших доверие не оказалось. Мы потратили много сил на то, чтобы найти нужные слова, несколько месяцев работы. А потом эти слова были и в газетах, и на радио, и на ТВ. Для пенсионеров — свои, для молодежи — свои, для военных — свои. В Башкирии — по-башкирски, а в Дагестане — на шести разных языках. Ко всем сразу, наверное, обращалась одна Алла Пугачева, которая сама искала нужные слова.
В сентябре 1997 года у 70 процентов населения предстоящая реформа вызывала ужас, а кое-кто собирался зимой жечь ночами костры около Сбербанка. А после Нового года ничего не произошло. Никого не обманули. Мы говорили правду о безопасности деноминации. А главное, мы уважали тех, кому предстояло взять в руки новенькие бумажки и непонятную мелочь.
То, что происходит сегодня с системой социальных льгот, — результат государственной жадности, лени и неуважения к нам с вами. Впрочем, этого неуважения мы вполне заслуживаем. Мы ни разу всерьез не спросили про войну в Чечне — она идет. Фактическая ликвидация Совета Федерации и монополизация Госдумы нас не заинтересовали. Нам ничего не объяснил министр Зурабов про махинации с пенсионной реформой — мы и это проглотили. Теперь нам ничего не объясняют про льготы. Нам обидно и страшно. Жлобы и лентяи, почувствовавшие собственную безнаказанность, других чувств вызвать и не могут. Но справиться с ними может только общество — через четыре года. Впрочем, уже раньше.
Источник: Московские новости