Сергей Черняховский: Прообраз большой коалиции
Национальная ассамблея уже фактом своего собрания стала реальным действием по структурированию гражданского общества в России. Важна даже не ее оппозиционность, а сам факт живого и инициативного движения в противовес декоративным начинаниям власти и умирающим партийным структурам.
В излагающих общедемократические позиции и требования документах, принятых Национальной ассамблеей, обращает на себя внимание утверждение о нелегитимности власти с одновременным чуть ли не клятвенным заверением в недопустимости использования в борьбе с ней насильственных средств.
О нелегитимности власти заявляется на основании всех тех претензий, которые, вполне естественно, имеются к последним парламентским и президентским выборам. То есть оспаривается наличие конституционно-юридических оснований существования нынешней власти. Но к легитимности это имеет мало отношения.
Легитимность – лишь факт того, что массы соглашаются на подчинение существующей элите и власти.
Там, где они согласны на такое подчинение, и для его обеспечения не требуется особое специальное подавление – там присутствует легитимность. Там, где нет легитимности – нет и согласия на подчинение.
Наивность участников Национальной ассамблеи (а это представители оппозиционных организаций как либерального, так и левого толка) заключается в том, что собственное отношение к власти принимается за отношение к ней всего общества. И
собственное желание видеть (а точнее – просто объявить) власть нелегитимной принимается за реальное положение дел: то есть желаемое выдается за действительное.
Не замечать того, что в силу тех или иных причин современная российская власть не вызывает отторжения общества, что ее высшие носители популярны и пользуются широкой общественной поддержкой, значит, пребывать в полном отрыве от действительности, жить в вымышленном мире.
Примерно так же обстоит дело с клятвами неприменения насилия. Там, где они касаются декларации целей, норм отношения с теми, кто сам готов к отказу от насилия – там они уместны. Там, где они возводятся в абсолют, они не только наивны, но и просто говорят о незнакомстве с политическими и историческими фактами.
Все развитые современные демократии имеют в своей основе историческое насилие народа по отношению к власти.
Лежащая в основе многих современных представлений о правах человека и народном суверенитете Великая хартия вольностей, подписанная английским королем Иоанном Безземельным в 1215 году, напрямую фиксировала право на поднятие народом оружия против суверена, к чему имел право призвать англичан особый Комитет из 25 баронов. Привычка современных британских королей назначать премьером лидера парламентского большинства и соблюдать права граждан основывается на отрубленной голове Карла Первого как вечном напоминании, что ждет монарха, выступившего против своего парламента и своих граждан.
Великолепная французская демократия базируется на отсеченной голове Людовика XVI, безостановочной работе гильотины в 1793 году и полудюжине революционных свержений власти.
Великая американская демократия началась именно с признания права народа на восстание.
И осуществив такое восстание, американцы записали в Билль о правах право гражданина на ношение оружия, в первую очередь, ради защиты от возможного угнетения со стороны власти.
Речь, разумеется, не идет о том, чтобы сегодня призывать к чему-либо подобному: это лишь историческая справка. Но это и свидетельство того, что
никакая власть не уходит, напуганная «ненасильственным протестом»: она отвечает на него откровенным и массированным насилием.
Сторонники абсолютизации идей ненасилия в политике ссылаются на опыт конца 80-х годов в Восточной Европе. Но не видеть разницы между Горбачевым и Путиным, верить, что жесткая и не страдающая комплексами путинская команда может сбежать от власти так же, как это сделало выродившееся позднесоветское руководство, значит, просто не понимать происходящего в стране. И обманывать как себя (что плохо), так и своих возможных сторонников (что уж совсем безнравственно).
Но, несмотря на наивность, Национальная ассамблея сделала важнейшие шаги вперед для развития современной российской политики. Первый важный шаг и плюс ассамблеи, что уже фактом своего собрания она стала реальным действием по структурированию гражданского общества в России. Безусловно, Национальная ассамблея представляет очень небольшое меньшинство граждан, пусть и активных. Но в условиях, когда структур гражданского общества, действующих не под контролем государства и не по его инициативе, практически нет, это собрание может дать толчок дальнейшей активизации общества. Притом, что все остальное либо откровенная декорация, подобно назначенной властью Общественной палате, либо потихоньку теряет значимость и умирает, как остатки старой партийной системы. И здесь важна даже не оппозиционность ассамблеи, а сам факт нового живого и инициативного движения. Второй
важнейший плюс и успех ассамблеи – шаг в преодолении раскола либерализма и коммунизма.
В силу определенных обстоятельств, противостояние этих двух идеологий играло главную роль в мире как минимум с момента окончания Второй мировой войны. Это относительно нормально в условиях, когда остальные противники и конкуренты двух данных версий прогрессизма, выросших из Века Просвещения, устранены от политического противостояния. Но в современной России, где в значительной степени поставлена под вопрос сама ценность прогресса и наследия Просветителей, где запущен механизм регресса, скорее, стоит задача союза этих двух прогрессистских мировых проектов. Третий
успех и плюс ассамблеи в том, что она является попыткой создания и отработки принципов «большой коалиции» на основах полиархии, объединяющей все основные секторы расколотого общества.
То есть такой формы организации общественного и властного сотрудничества, где подчас противоположные силы начинают взаимодействовать, поставив во главу угла не то, что их разъединяет – а таких вещей всегда остается достаточно много – а то, что их объединяет, то, в чем они могут быть едины в решении общественных проблем. Считается, что именно такая форма организации власти наиболее успешна в условиях многосекторных расколов социума (а современная Россия, в конечном счете, является расколотым обществом). Что из этого получится, и насколько участники сумеют соблюсти принятые правила игры – отдельный вопрос. Но попытка этого – уже есть шаг вперед.
Четвертый успех и четвертый плюс – это сама достигнутая идеологическая конфигурация ассамблеи. Ее определили коммунисты, либералы и консерваторы (поскольку сила, определяющаяся официально как патриотизм – а такой идеологии, в общем-то, не существует – идеологически является традиционалистским консерватизмом).
И это, если брать исторические примеры, как раз идеологическая конфигурация антигитлеровской коалиции: Англия и Черчилль как носитель консерватизма, США и Рузвельт как либерализм, СССР и Сталин – как коммунизм.
Это, правда, не означает согласия с теми депутатами Ассамблеи, которые в угоду некой театральности успели объявить современную Россию фашистским государством: хотя бы потому, что будь она таковой – им не удалось бы собраться на свое заседание. Есть много типов переходных градаций режимов. Признать современную Россию страной демократической сложно – в ней, конечно, установился авторитарный режим. Хотя, по авторитарным меркам, весьма мягкий.
Это старая ошибка немецких коммунистов: к приходу к власти Гитлера они уже несколько лет объявляли все предыдущие правительства «фашистскими» – а в результате не усмотрели качественного изменения ситуации после 1933 года и оказались абсолютно неготовыми к настоящему фашизму.
Конечно, при всем сказанном, ход работы ассамблеи в значительной степени оставил отрытым вопрос о том, какими реальными механизмами ее участники намерены обеспечивать решение декларированных ими целей.
Однако собравшись и создав Ассамблею, они уже сделали много, уже перешли черту, ранее считавшуюся непреодолимой. И, в конце концов, политическое будущее данного учреждения зависит уже только от того, насколько она сумеет реализовать созданный ею же политический шанс.
Источник: Газета.Ру