Страна невыученной истории.Что знает о ней современная российская молодежь?
фото:
ru.wikipedia.org
Прошла
«полукруглая», 75-летняя годовщина начала Второй мировой войны. Его
обстоятельства, прямо связанные с союзническими отношениями, возникшими после
подписания пакта Молотова–Риббентропа в августе 1939 года, с германскими
провокациями на польской границе, послужившими поводом для военной агрессии, с
последующим разделом Польши между гитлеровской Германией и сталинским Советским
Союзом, вызывают сегодня, в контексте нынешней ситуации, особенно острый, чтобы
не сказать пристальный интерес.
Не менее
пристальный интерес в связи с этой крупной и зловещей датой вызывает
историческая грамотность россиян — прежде всего молодого поколения. Поскольку
давно известно, что без этой грамотности, под которой следует понимать не
умение бойко выдать на экзамене вызубренный абзац из учебника и пару трескучих
патриотических фраз, а простенькую, самую поверхностную ориентацию в
историческом пространстве, — молодой человек не может зряче оценивать текущую
ситуацию и принимать ответственные гражданские решения. Т.е. не способен стать
полноценным гражданином своей страны, а обречен — вне зависимости от возраста,
материального положения и социального статуса — оставаться куклой, пассивным
объектом приложения пропагандистских усилий.
Мой опыт
преподавательского общения со студентами и абитуриентами не вселяет большого
оптимизма в том, что касается культурно-исторических представлений нашей юной
смены.
При этом
сразу следует сделать две извиняющих оговорки.
Во-первых,
степень возмущения юношеским невежеством — есть величина постоянная в течение
последних двух-трех тысяч лет, начиная с древних греков.
Во-вторых,
речь в данном случае идет о студентах-журналистах, которые, оставаясь,
разумеется, гуманитариями, в сравнении с будущими историками или философами
все-таки больше ориентированы на практические профессиональные навыки, чем на
фундаментальные знания.
Впрочем,
здесь приходится говорить скорее не о фундаментальных знаниях, а о том, что
называется элементарным общим уровнем.
Так вот.
На
предложение назвать российских лидеров ХХ века наиболее популярный ответ —
«Сталин и Путин». Причем Путин идет сразу после Сталина, без паузы, встык. Если
напомнить про Брежнева, радостно закивают головами: помнят такого! И Ленина,
оказывается, помнят. Но когда он был, Ленин, — уже нетвердо. Не в смысле точных
дат жизни, а в смысле вообще — когда.
Несколько
хуже с ситуацией до 1917 года. После напоминания, что Россия была империей, и
пары наводящих фраз довольно уверенно утверждают, что был царь. Звали —
Николай. С нумерацией сложнее. Приходилось слышать и про Николая III, и про
Николая IV. При этом Николая II относят куда-то к временам Екатерины Алексеевны
и Павла Петровича, отказывая, таким образом, Николаю I в существовании в
принципе.
Интересный
диалог со студентами состоялся по поводу Бородинского сражения. Я не стал
мелочиться с датами, а сразу взял быка за рога: «С кем сражались?» Студенты (II
курс, журфак одного коммерческого вуза) замерли. Я — тоже. Предложил варианты:
татары, немцы, американцы. Выразил готовность рассмотреть и другие идеи.
Наконец, один молодой человек робко, умоляюще выдохнул: «Французы?..» Я
похвалил и задал следующий вопрос: «А кто у них был главный?» Молодой человек
сразу ответил: «Наполеон». — «А у наших?» Молчание.
Я закрыл
ладонью правый глаз. Не помогло. М.И.Кутузову так и не повезло. Уже безнадежно
я спросил, когда происходило это самое сражение с Наполеоном. Сначала — про
год. Мимо. Потом — про век. С тем же результатом. При этом вспоминать пытался
только тот парень, который блеснул с французами и Наполеоном. Его однокурсники
сочувственно молчали. Сочувствовали парню — что он так нелепо высунулся со
своей эрудицией и влип. Мне — что я выжил по старости из ума и сдвинулся на
какой-то никому не нужной фигне. И себе — что они, в подавляющем большинстве барышни,
и прехорошенькие, рожденные для того, чтобы их показывали по телевизору, должны
сидеть тут и слушать эту зевотную лабуду в то время, как жизнь проходит мимо.
Между тем
понятно, что девственная чистота в том, что касается 1812 года, — это не просто
локальный пробел в исторических знаниях, а зияющая, сквозная культурная дыра.
От Пушкина, Лермонтова, Толстого до кинофильма «Гусарская баллада».
Кстати, о
Толстом. На собеседовании при поступлении на журфак престижного московского
вуза речь зашла о литературных пристрастиях, и абитуриентка объявила себя
поклонницей сочинений графа Льва Николаевича. «А больше всего что нравится у
графа?» — «Роман «Анна Каренина». Я возрадовался, сообщил, что и сам с
симпатией отношусь к данному произведению указанного автора, и, приготовившись
к приятному диалогу, попросил высказать свое мнение о главных мужских
персонажах романа. Девочка охотно ответила, что Левин был трудолюбив и что
Толстой писал этот образ с себя, свидетельством чему является фамилия Левина,
со всей очевидностью, — производная от имени великого писателя. Этот тезис
сразу навел меня на мысль, что барышня не столько любит роман, сколько
аккуратно проштудировала несколько параграфов школьного учебника по литературе.
Мысль я отогнал как неизящную и постыдную, но все же попросил как-то обозначить
тех двух мужчин, между которыми, собственно, мечется героиня Толстого.
Увидел
вопросительно вскинутые прекрасные глаза.
Уточнил. В
том смысле, что у Анны ведь был муж и был возлюбленный. Назовете их? Молчание.
Тут я озверел.
Ведь никто не тянул ее за язык, она сама сказала, что любит роман! Озверение
выразилось в том, что я в прямой форме предложил абитуриентке назвать фамилию
мужа Анны Карениной. Она не смогла. Я пришел на помощь: «Ну, смотрите. Анна
Каренина. Какая фамилия у ее мужа?»
И вот тут,
наконец, прямо у меня на глазах, произошло счастливое открытие. «Каренин?..» —
неуверенно предположила барышня. Ну, слава Богу! Да, старик Каренин! Мы были
счастливы оба.
Ну, и
возвращаясь уже непосредственно к истории. Причем к истории относительно
недавней, той, не знать которую у нас считается постыдным со всех точек зрения.
Я спросил у
студентов дату начала Великой Отечественной войны. Год ответили правильно.
Месяц, подумав, тоже выдали. На числе сломались.
«22 июня
1941 года» — не ответил никто.
Т.е.
страшное число 22 июня никому ни о чем не говорит. А ведь это не просто дата.
Это трагический национальный пароль, который должен был войти в кровь, стать
частью генетического кода. Это не надо зубрить на уроках, это должно передаваться
в семьях с молоком матери. От родителей — к детям, от детей — к внукам.
Значит, не
передается. Значит, «порвалась связь времен», и пафосный, барабанный бой нашей
пропаганды, столь эффективный, когда надо накачать рейтинг начальника или
ненависть к соседней стране, оказывается беспомощным перед задачей объединения
нации на основе общей памяти и действительно общих ценностей.
Миссия не
выполнена.
http://www.mk.ru/politics/2014/09/01/strana-nevyuchennoy-istorii.html
Источник: Московский комсомолец