Тускнеющее очарование сталинизма
Тоска по сталинизму,
да и вообще по всему советскому того и
гляди перестанет быть государственной
идеологией. Сбывается мечта либерала.
И притом сбывается без всяких усилий
со стороны прогрессивной общественности.
Простым нажатием кнопок, управляющих
нашей политической системой.
Еще так недавно думский
депутат слыхом не слыхал ни о
каких «опубликованных материалах,
многие годы хранившихся в секретных
архивах», из которых следовало,
что «катынское преступление было
совершено по прямому указанию Сталина
и других советских руководителей». А
на днях он без раздумий проголосовал
за заявление, содержащее эти невиданные
слова, и играючи отрекся от вождя.
Мало того. Вхожие в
Кремль люди уверяют, что в январе
президент Медведев соберет свой совет
по правам человека, чтобы вплотную
потолковать о десталинизации,
о «преодолении нацией пережитков
прошлого» и даже чуть ли не о провозглашении
НКВД преступным сообществом.
Такая вот нынче на дворе
десталинизация, и даже шире того —
десоветизация. Если еще и не происходит,
так уже спокойно обсуждается. Как
очередной начальственный проект.
Чаще всего это объясняют
конъюнктурой. Внешней — чтобы умаслить
Польшу в частности и Запад в целом. И
внутренней — чтобы закрепить за
президентом образ передового лидера.
Но эта конъюнктура опирается на реальный
и глубокий сдвиг, который происходит
сейчас в умах. Никакая мода, в том числе
и мода на советизм-сталинизм, не может
быть вечной. Советика уже утомляет, она
перестает приносить те острые
идеологические ощущения, за которые
начальство так ценило ее последние лет
пятнадцать. И не просто ценило, а
подстраивало под советский стандарт
образ власти.
«Что-то недосказанное
осталось после СССР», — метко сказал
один аналитик. Именно так. И не только
потому, что СССР сошел со сцены раньше,
чем большинство сограждан осознало
неизбежность этого события. Но еще из-за
того, что старый режим по своему чудачеству
и застенчивости сам о себе многое
старался недосказывать. Не давал,
например, сталинистам открыто упиваться
Сталиным со всей безоглядностью любящих
сердец. Мешал эстетам наслаждаться
произведениями соц-арта, смакующими
советский образ жизни.
Волны советской
ностальгии должны были прийти, и они
стали накатывать одна за другой — каждая
со своим реставраторским замахом и
своей манерой досказывать недосказанное.
В первой ностальгической
волне, поднявшейся в середине девяностых,
тоска по утраченной державе слилась с
гурманским умилением деталями советского
быта, которые, уйдя в прошлое, стали
вдруг казаться удивительно трогательными.
Это были времена «Старых песен о
главном», частичного возврата в
официальный обиход красного знамени (под
корректным именем Знамени Победы) и
ритуальных призывов вернуть на Лубянку
статую Дзержинского.
В нулевые годы накатила
вторая волна — путинского неосталинизма.
От михалковского гимна до школьных
учебников, сюсюкающих над «эффективным
менеджером». И «Сталин LIVE» во всех
его воплощениях, как главная
агитационно-развлекательная программа
десятилетия.
Сталин оказался идеальным
духовным допингом для всех. Той ушедшей
уже эпохе, эпохе потерянного времени,
был нужен символ неподвижности и отказа
смотреть вперед. А что лучше виртуального
Сталина могло заслонить реальные
проблемы грезами о прошлом? Он давал
то, чего никогда не давал при жизни.
Низам — чувство причастности к великой
державе, но без обязанности жертвовать
собой ради ее величия. Верхам — возможность
ощущать себя вершителями мировых судеб,
но без упорных трудов и ежечасного
животного страха перед тираном.
Сталина вводили в
лошадиных дозах. Кажется, даже в годы
правления его не поминали так часто. Но
именно поэтому потребность в нем должна
была пойти на убыль. А заодно и более
широкая потребность снова и снова
мусолить воспоминания обо всем советском.
Нет того очарования.
Все идеологии стираются
и тускнеют от частого употребления. И
советика тоже как все. Ее ресурс не
бесконечен и подходит к концу. Конечно,
ничто большое не уходит сразу. Но
присмотритесь: что сейчас вышло на
первую линию в увядающей моде на
советское? Дряхленький застой. Застой
— писк сезона. Что слышим со всех сторон?
Воспоминания о застое. С чем сравнивают
нынешние дни? Ну конечно, с застоем.
Скоро Новый год? Что может быть веселее,
чем елка с двойником Брежнева!
Сентиментальное
путешествие по советскому прошлому
идет к финишной черте. Следующая фаза
— это уже забвение.
Тихо угасают советские
праздники. Новому поколению они уже
мало что говорят. Все чужероднее звучат
советские названия. Свердловскую и
Ленинградскую области никак не получается
переименовать, но всеми уже более или
менее чувствуется, что эти слова —
анахронизм и будут заменены.
Милиция станет полицией,
и, хотя мало кто верит, что это пойдет
ей на пользу, никто не взывает к
терминологии революционной эпохи. Да
и Министерство внутренних дел ведет
теперь отсчет своего существования не
от революции, а от манифеста Александра
Благословенного, учредившего его в 1802
году.
Интереснее с ФСБ.
Последний юбилей, который она праздновала,
— девяностолетний в 2007-м. Свое происхождение
она ведет от ВЧК и Дзержинского, сотрудники
называют себя чекистами, а в череде
официально признанных начальников
сталинские наркомы Ягода, Ежов, Берия,
Абакумов.
Десоветизация ФСБ
возможна примерно двумя способами. Либо
вернуться к истокам. Это значит, пополнить
череду ведомственных авторитетов как
минимум графом А. Х. Бенкендорфом, а как
максимум дотянуть ее до Г. Л.
Скуратова-Бельского (в просторечии
Малюты Скуратова). Недемократично, зато
исторично. Либо, наоборот, поступить
неисторично, однако с прицелом на
демократию, то есть определить себя
просто как новую структуру в новом
политическом режиме.
Эта выбор многое
объясняет насчет возможных вариантов
всей нашей предполагаемой
десоветизации-десталинизации. Почему
она обязательно должна быть либеральной?
Ею рулят не либералы, а начальство. Она
пока что дело режима, а не общества. Наш
режим понемножку созревает для того,
чтобы сменить идеологический фасад. И
действительно, пора. Прежний, в стиле
сталинского ар-деко, обветшал, да и с
самого начала ясно было, что он временный.
Каким будет новый?
Охранительно-православным? Европейского
образца? Или смешением того и другого?
В 90-е годы страна с
головой ушла в ностальгию, отказываясь
искать выход из советского прошлого.
Сейчас приходится начинать с того места,
на котором затормозили.
Адекватность
государственной машины, конечно, не та,
что была тогда. А в остальном, опасности
и надежды прежние.
Источник: Газета.ру