В прямом эфире «Эхо Москвы» Евгений Ясин, научный руководитель ГУ ВШЭ, тема беседы: государственный капитализм.
О.БЫЧКОВА:
Обычно выступление ваше связано либо с комментарием текущих экономических вопросов и ситуаций, либо с историей российской экономики. Как раз тему, которая связана с историей, и может быть, и современностью тоже, я хотела бы сегодня предложить: государственный капитализм. Это вещь из учебника в большой степени, это то, что все мы проходили по истории в школе, и более или менее смутное представление об этом имеем. Но, тем не менее, госкапитализм – это выражение, которое все чаще употребляется сегодня. Является ли государственный капитализм для сегодняшней России делом из учебника истории, или это реальность, или перспектива?
Е.ЯСИН:
Интересный вопрос, спасибо, Оля. Прежде всего, с исторической точки зрения — что такое государственный капитализм? Я бы сказал, что тут два основных понятия – первое — это рыночная экономика, в которой значительную роль играет государство. Есть государственный сектор в экономике. Есть предприятия, которые находятся в собственности государства, или же есть какие-то способы воздействия на частные предприятия, например, посредством обложения высокими налогами, благодаря чему государство оказывает очень высокую степень воздействия на развитие экономики. Классический пример государственного капитализма — это советская экономика первых лет советской власти. Например, времен НЭПа. Напомню, что в то время, после Гражданской войны, вводился НЭП, — большевики нуждались в оправдании своих действий перед своими же сторонниками, которые были уверены, что после Гражданской войны как раз и начнется строительство социализма, светлого будущего, в котором ни рынку, никаким товарным и денежным отношениям места не должно было найтись. И правительство тогда оправдывалось тем, что мы возвращаем определенную долю рынку, потому что мы живем в мелкой крестьянской стране, и мы не можем за каждым крестьянином бегать, и не должны, это хуже для экономики, но мы оставляем в своих руках командные высоты. То есть основные крупные предприятия находятся в руках государства. Государство тем самым выступает в роли предпринимателя. Вот государственное предпринимательство и является самым важным свойством государственного капитализма. Есть еще один момент, который с моей точки зрения, можно было бы считать как бы показателем – есть государственный капитализм, или его нету. Это доля, которую занимает государственный сектор в рыночном хозяйстве. Я хочу обратить ваше внимание – социалистическое плановое хозяйство и государственный капитализм это все-таки вещи разные. Социалистическое хозяйство рынок исключает, госкапитализм рынка не исключает, наоборот, он предполагает наличие рыночного сектора, но, как правило, ему отводится определенная роль. Например, малый бизнес, средний бизнес, тогда как командные высоты, или крупнейшие компании находятся под контролем государства. Так оно и было в годы НЭПа, затем, благодаря сохранению этих высот, рыночный сектор был подавлен, и на этом все как бы закончилось, мы перешли в фазу плановой социалистической экономики. Есть много случаев, примеров в истории, и в экономике других стран, когда там важную роль играл государственный сектор. Это особенно было характерно для периода после Второй мировой войны, когда, во-первых, военная экономика в значительной степени во всех странах была мобилизационной, увеличилась доля государственного сектора — прежде всего, это касается европейских стран, где к тому же было и большое увлечение советским опытом, советским планированием, — в особенности это касается таких стран, как Франция, Италия, Австрия. В Австрии до сих пор, по-моему, примерно 30% всей экономики находится в руках государства – просто государственные компании работают. Во Франции в последние годы доля госсектора резко снизилась, но я напомню вам, что еще в 82 г. Миттеран, придя к власти, национализировал крупные компании, банки, в силу чего французы столкнулись с национальной проблемой – бегством капитала тех людей, которые не хотели вкладывать в государственные компании. Надо сказать, что государственные компании, если они существуют в среде сильной рыночной конкуренции — они могут быть достаточно эффективными. В качестве примера в той же Франции мы можем привести такие крупные компании, контролируемые государством, как «Электрисите де Франс» – это типа нашего РАО «ЕЭС России», затем «Газ де Франс» – это тоже государственная компания, «Эйр Франс», авиационная компания, и целый ряд других. Но с тех пор многое поменялось, и в конце своего правления даже г.Миттеран уже стал распродавать активы и осуществлять программу приватизации. С тех пор, как во Франции появилось правое правительство, эта политика стала проводиться гораздо более интенсивно. Напомню также, что в Великобритании тоже был большой государственный сектор – национализация была проведена первыми лейбористскими правительствами послевоенных лет, таких, как Этли, Гарольд Вильсон и т.д., но потом появилась «железная леди», Маргарет Тэтчер, которая этот процесс повернула обратно, и в настоящее время практически роль государственного сектора в Великобритании очень резко снижена. Любопытно, что было в США — во время войны относительная часть мощностей была создана на государственные деньги, например, судостроительная промышленность и производство военной техники. И для Америки, где никогда не было заметного госсектора, это было необычное явление. После войны они все распродали, и это очень характерно – конечно, роль государства в американской экономике достаточно сильна, но она не опирается на госсобственности на средства производства. Преобладают частные предприятия, и их доля в общем объеме промышленных экономических активов составляет больше 95%. В руках государства, штатов и муниципалитетов находятся только те компании, которые необходимы им непосредственно для выполнения их функций – это, как мне кажется, должно было бы быть и нашей мечтой — мы должны были бы избавиться от всего этого государственного предпринимательства. У нас ситуация такая: вроде мы провели такую мощную приватизацию, уже есть за что проклинать Чубайса, — он себя увековечил, как говорится, навсегда, но на самом деле ситуация выглядит примерно так: 40% активов в нашей экономике принадлежит государству. Я имею ввиду, во-первых, достаточно большое количество государственных унитарных предприятий, государственных и муниципальных – их около 80 тысяч, и хотя существует программа сокращения их числа, но как всегда, дело идет очень медленно, потому что министерства и ведомства, муниципалитеты, региональные администрации очень не хотят от них избавиться – чиновникам удобно не нести ответственность, но иметь возможность использовать ресурсы предприятий, которые находятся под их управлением. Значит, другая, меньшая часть, — это доли государства в различных корпорациях, которые формально уже являются не государственными, а частными. В том числе, такие корпорации, как «Газпром» – это 38% госкапитала, и реально полный контроль государства над «Газпромом» — это, я думаю, такой кошелек государства, который он имеет помимо государственного бюджета. Это также РАО «ЕЭС», в котором государству принадлежит 52%, это Российские железные дороги. – новое акционерное общество, где государству принадлежат все 100%, таким образом, тут позиции в этом, естественно монопольном секторе, очень сильны, затем значительная часть активов других также принадлежит государству – я напомню, что вся практически бюджетная сфера, все бюджетные учреждения – это тоже госсектор. В общей сложности на долю государства по активам — это 40%, по продукции – около 50. Поэтому такая эйфория наших реформаторов, либералов, которые считают, что мы уже ухватили Бога за бороду и стали в чем-то близки к западным странам, она преждевременна. Я не хочу сказать, что у нас государственный капитализм – все-таки нет. Но я хочу подчеркнуть то обстоятельство, что роль государства в экономике очень сильна, и это обстоятельство препятствует нормальному, эффективному функционированию рыночной экономики. Потому что, как бы там ни было, государственные предприятия, или те компании, которые находятся под контролем государства, они в своей деятельности руководствуются какими-то еще… дополнительными мотивами, кроме тех, которые вытекают из природы бизнеса. С моей точки зрения, реальная опасность… то есть сейчас как бы говорят – вот президент Путин усиливает влияние государства во всех областях. Не приведет ли это к тому, что государство будет усиливать свои позиции в экономике, и как бы мы до сих пор строили рыночную экономику, а сейчас может оказаться так, что начнется у нас государственный капитализм. И, собственно, я так полагаю, что актуальность этой темы – и в историческом плане, и в других отношениях, мотивирована этим обстоятельством. Сравнительно недавно была дискуссия в журнале «Эксперт» — там они предложили для обсуждения за «круглым столом» сравнить три варианта развития российской экономики — олигархический вариант, когда ключевые позиции занимают олигархи, другой вариант — государственный капитализм, и третий вариант — это рыночная конкурентная экономика. И как бы нужно было обсуждать вопрос в таком ключе — какая из этих моделей для России лучше. Ну, я должен сказать, что у меня был несколько такой специфический взгляд, и я предложил рассматривать ситуацию таким образом: первая фаза российского капитализма это государственный и олигархический капитализм – когда высокая доля государства при масштабной приватизации, которая проводилась в значительной степени к выгоде олигархов, привела к созданию вот такой первой модели — государственно-олигархического капитализма. А можно сказать и олигархического, хотя я должен сказать, что в руках олигархов, если учесть эти самые естественные монополии, контрольного пакета в российской экономике никогда не было. И мне хотелось бы, чтобы мы как-нибудь продолжили разговор, сказали пару слов в защиту олигархов, которых все ненавидят — возможно, есть основания для этого?
О.БЫЧКОВА:
Возможно, в следующий раз мы вернемся к этой теме.
Е.ЯСИН:
Хорошо бы. А сейчас я продолжу. Вот у меня такое впечатление, что сейчас все боятся… ну, не все, а специалисты – боятся, что мы переедем в государственный капитализм. Я, честно сказать, этого не боюсь. Почему? – потому что не вижу, чтобы в планах правительства, в планах президента было увеличение доли госсектора, увеличение влияния государства в экономике. Наоборот, — проводятся меры по снижению налогов, как бы стимулируют частный сектор. В чем заключается, на мой взгляд, опасность? Опасность заключается в том, что государство хочет контролировать экономику не формально, — грубо говоря, чтобы сами бизнесмены больше денег тратили на социальные нужды, отдавали на нужды государства, чтобы они спрашивали государство, куда им вкладывать. Скажем, за границу не вывозить, вкладывать здесь, — вот в таком ключе. Так, чтобы… как мне один человек сказал, который был близок к правительственным кругам. Он сказал так: мы хотим, чтобы у нас была частная экономика, похожая на турецкую — там тоже частная экономика, а во главе — генеральный штаб. Ну, у нас не генеральный штаб, а спецслужбы, или выходцы из спецслужб – они говорят, что каждому нужно делать, и сколько заносить. Вот это действительно реальная опасность. Но я надеюсь, что эта третья модель, — рыночная конкурентная экономика, — в конце концов будет не просто одной из моделей для Россией, а третьим этапом развития российской рыночной экономики. Конечно, для этого придется сразиться… и добиться того, чтобы вторая модель не закрепилась. Опасность именно такой модели — не государственного капитализма, а с влиянием государства на рыночные силы через… ну, так, условно говоря — силовые структуры, — такая опасность есть, и с этим нужно бороться.
Источник: «Эхо Москвы»