В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Евгений Ясин комментирует проблему долгов предприятий государству.
О. БЫЧКОВА – Добрый вечер, у микрофона Ольга Бычкова, и вновь вечером по четвергам на «Эхе» Евгений Ясин, научный руководитель Государственного университета Высшая школа экономики. Добрый вечер, Евгений Григорьевич.
Е. ЯСИН – Здравствуйте, Оля. Я очень рад, что мне, наконец, удалось вернуться на четверг после перерыва.
О. БЫЧКОВА – Да, традиционный четверг. И как всегда Евгений Ясин, который рассказывает истории из истории российской, и не только российской экономики, а также комментирует текущие события. И вот одно из них. Вернее, одна из новостей. Я сегодня попросила Евгения Ясина прокомментировать сообщение, которое я нашла в «Независимой газете»: «долг предприятий государству составляет на первое июля этого года около 500 млрд. рублей». Об этом сообщил начальник Управления по налоговой задолженности министерства по налогам и сборам. Говорят также о том, что государство может использовать эти долги в качестве предлога для ликвидации бизнеса и последующего передела собственности. Что это за цифры, сотни млрд. рублей? И что это за долги, и насколько это вообще серьезно?
Е. ЯСИН – Ну, вообще, конечно, долги не маленькие, но и ничего такого, необычного, для российской экономики они не составляют. Они несколько выросли по сравнению с прошлым годом в относительном выражении. То есть, например, по отношению к ВВП или к промышленной продукции. В сущности, речь идет о налоговой недоимке предприятия. И так же о тех задолженностях, которые она имеет с прошлых периодов. Насколько я понимаю, примерно пополам делится. Около 250 млрд. это текущая задолженность, то есть, та, которая образовалась в этом году, и задолженность прошлых лет, это еще примерно столько же. С точки зрения в целом функционирования экономики это не страшно. Хотя для значительного количества предприятий это будет проблемой, в особенности после того, как начиная с 99-го года, особенно в 2000-м году, мы пользовались благоприятной мировой конъюнктурой и преимуществами заниженного курса рубля, вследствие чего у многих предприятий появились финансовые ресурсы, при том, что им практически ничего самим не пришлось делать для повышения своей конкурентоспособности, освоения новых изделий, и так далее, и тому подобное. Ну, сейчас ситуация такая, что преимущества, которые шли от девальвации рубля в 98-м году, они все меньше и меньше, зарабатывать становится труднее, чем это было раньше. Высокие цены на нефть, хотя и есть, но они не такие, как в 2000-м году, а это означает, что поток перераспределяемых доходов от экспортных отраслей на всю экономику тоже существенно меньше, это приводит к тому, что финансовые показатели этого предприятия ухудшаются. Они по привычке первым делом перестают платить налоги. Вот такая моя оценка, в общем, ситуации. А что касается опасности банкротств, то в течение многих лет государство делало все, что возможно для того, чтобы большинство российских предприятий, которые заслуживают этой судьбы, избегало банкротства. Я не вижу оснований для того, чтобы думать, что каким-то образом сейчас наше правительство, соответствующие органы изменят свое отношение. Хотя я считаю, что это необходимо. Я вернусь к мысли, которую я высказал раньше, что все те благоприятные условия, которые сложились в предшествующие три года, создали некую такую эйфорическую ситуацию, когда многие предприятия, чуть-чуть оживившиеся, они думают, что теперь все пошло на лад, и так далее. Но я должен напомнить, что все время, пока мы купались в кризисе и так далее, мировая экономика шла вперед. Росла производительность, росла эффективность, улучшался менеджмент, и так далее. У нас этого ничего еще пока не происходит, за исключением отдельных островков. Поэтому этот процесс должен наступить. Поэтому, если государство, а также и другие кредиторы, потому что задолженность не только государству, у многих предприятий задолженности другим предприятиям, другим компаниям. Если они будут предъявлять больше требований и если процесс естественного отбора эффективных и конкурентоспособных предприятий усилится, для российской экономики и для нашего общества в целом от этого будет только лучше. Это, может быть, несколько жесткое заявление, не всем понравится, но экономика вообще жесткая штука. Если вы живете в такой экономике, которая не проявляет своего жесткого нрава, значит, ждите подвоха. На каком-то очередном перегоне вас обязательно ждет катастрофа.
О. БЫЧКОВА – Вот еще одна цифра в продолжение вашей мысли, это данный Госкомстата, которые опубликовал на днях «Интерфакс», прибыли российских предприятий в первом полугодии 2002-го года была на 40-45% ниже прошлогоднего аналогичного показателя. И в целом, как сообщает «Интерфакс» доля убыточных предприятий составляет в первом полугодии 2002-го года, нынешнего, 46, почти 47%. В то время, как, опять-таки, год назад их было почти в два раза меньше. И наиболее сложная в этом отношении отрасль, где больше всего таких убыточных предприятий, это ЖКХ, транспорт, сельское хозяйство, туризм, топливная промышленность.
Е. ЯСИН – Ну, я, прежде всего, хочу сказать, что из того, что я сказал ранее, ясно, что если у вас финансовые потоки обмелели и если сегодня финансовая ситуация в целом для экономики страны менее благоприятна, ну, нельзя сказать, что это кризисная ситуация, но менее благоприятная.
О. БЫЧКОВА – Ну, ситуацию, которая отражена в этих цифрах, можно назвать, по крайней мере, предкризисной?
Е. ЯСИН – Нет. И я сейчас вам объясню почему. В кризисной ситуации из перечисленных отраслей одна отрасль, это туризм. И это связано с объективными обстоятельствами текущего года. Наводнение, перед этим введение режимов полетов российских самолетов в Европу, затем кризис в Америке.
О. БЫЧКОВА – И психоз после 11-го сентября.
Е. ЯСИН – События 11-го сентября. Все это несколько ухудшило ситуацию на туристическом рынке. Кстати, я так полагаю, что внутренний туризм возрос по сравнению с тем, каким он был в прошлые годы, и по отношению к внешнему туризму. Это, действительно, там есть кризисные явления, связанные с этими обстоятельствами. Что касается остального, в течение всех лет после 92-го года и до 92-го года жилищно-коммунальное хозяйство традиционно убыточно. До кризиса 98-го года доля убыточных предприятий там была самая высокая и составляла 65%. Сейчас сколько вы назвали? Меньше.
О. БЫЧКОВА – 65 с небольшим.
Е. ЯСИН – Ну, вот, то же самое, ничего не меняется. Почему? Потому что с самого начала плата за жилье низкая, недооценка стоимости жилья. Результат – то, что платят люди, то, что составляет квартплату и плату за услуги, и так далее, это все покрывает только часть издержек. Остальное покрывается дотациями, как правило, из региональных или местных бюджетов. Это огромные суммы, которые достигают 20-30% всех доходов бюджета соответствующего уровня. Поэтому она не рентабельно. Сельское хозяйство, практически та же самая ситуация. Я прошу прощения за резкие слова, в особенности перед сельскими слушателями, я надеюсь, что они тоже нас слушают, но ситуация такая, что колхозы и нынешние, как теперь говорят, акционерные общества, они существуют для того, чтобы нести убытки. А все, что можно, забирают колхозники, или крестьяне, как их можно было бы назвать. И тащут к себе на двор. К себе, на свой участок. И колхозы, и совхозы им нужны в основном для того, чтобы получать государственные дотации, помощь, получать низкие тарифы на энергию, и так далее, и тому подобное. А тогда, когда все это дело получено, они больше никого не интересуют. Как правило, если ведутся какие-то работы в крупных хозяйствах, это некоторые отрасли растениеводства, это зерно, подсолнух, и прочее, прочее. На самом деле, ситуация такая это традиционно так. И если бы мы взяли сегодня и разделили бы все эти самые колхозы, совхозы, их земли, и так далее. Ну, при условии, что мы создали бы соответствующие кооперативы, которые затем на нужные функции объединяли бы людей, раздали бы землю, и так далее, то мы бы увидели, что эти убытки очень быстро бы исчезли. В действительности сегодня, в целом, сельское хозяйство не является убыточным. Вот реально не является убыточной отраслью. Это я говорю при том, что мы получили опять в этом году неожиданно большой урожай. Это еще раз бедствие, это падение цен на зерно, и так далее, и тому подобное, масса всяких трудностей, которые при советской власти себе представить просто было нельзя. Чтобы люди страдали о того, что вдруг большой урожай и низкие закупочные цены. Я прочитал недавно историю про то, как страдают нижегородские аграрии, потому что теперь вдруг оказалось, что выращивать зерно в Нижегородской области невыгодно, оно там намного дороже, чем в Краснодарском крае. Действительно, такая неприятность, люди старались, работали, они произвели много зерна, а эти убрали раньше, а у них издержки выше, они забили все элеваторы Нижегородской области. И что теперь делать крестьянам? Я теперь напомню вам, что в царской России были производящие районы и потребляющие районы. И как раз Кубань всегда относилась к производящим по сельскохозяйственным культурам, а Нижегородская к потребляющим. Она не специализировалась на выращивании зерна. Мы сейчас получили удар от рыночной, не мы, а нижегородские крестьяне получили удар от рыночной экономике. Ну, что делать, вот с такого рода неприятностями нам придется сталкиваться. Другие отрасли, которые здесь есть, я вам могу сказать следующее: средний показатель убыточности после кризиса российских предприятий, убыточность, я имею ввиду, такой специфический показатель числа убыточных предприятий по отношению к общему числу предприятий, это примерно 40% после кризиса и 60% до кризиса 98-го года. Как так получается? Ну, по разным причинам. Больше всего, я думаю, речь идет о том, что прибыль занижается, себестоимость завышается. И туда вписываются все возможные, невозможные издержки, потому что почти также, как в сельском хозяйстве официальное предприятие, которое не имеет уверенного собственника и такого собственника, который заинтересован в привлечении инвестиций, который хочет представить свою компанию как можно лучше, для того, чтобы его инвесторы полюбили, они все прячут прибыль. Потому, что если вам не нужны инвестиции, то для вас самая главная проблема, оказывается, это, как у нас теперь говорят, оптимизировать налоги. Ну, оптимизировать, читайте, просто уклониться от налогов. Это легче всего сделать, если вы занижаете прибыль. Вот у вас результаты. Правда, среди них есть определенная доля предприятий, которые просто работают неэффективно и их надо закрыть. По последним исследованиям, которые проводились Высшей школой экономики, мы исследовали не рыночный сектор по критерию допроизведенной и добавленной стоимости. Это показатель менее подвержен всякого рода воздействиям деликатным, по одной простой причине: он отсутствует в отчетности и с него не берут налоги, особо так он не влияет, поэтому он более объективный. Число в нашей выборке, там было 1000 промышленных предприятий, в 2000-м году доля таких предприятий, которые имели отрицательную добавленную стоимость, 2,5%. Это по нормальным критериям считается предприятия, которые приспособились к работе, к жизни в рыночных условиях. Но они не стали от этого прозрачными, они не стали от этого производителями конкурентоспособной продукции, это все правда. Поэтому для меня эти данные никаких тревожных сигналов не содержат, это наша жизнь. Она свидетельствует об общем затяжном нездоровье российской экономики. Но я просто понимаю так, что сегодня у нее все-таки есть определенные признаки оздоровления, она не собирается умирать. Ну, выздоравливает, к сожалению, медленно.
О. БЫЧКОВА – Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики на «Эхе» по четвергам.
Источник: «Эхо Москвы»