В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Евгений Ясин, научный руководитель Государственного университета Высшая школа экономики: «… для России год был хорошим, и заканчивается он тоже с неплохими итогами».
О.БЫЧКОВА: Закончился год, начинается новый. 2001 год был не из легких — Соединенные Штаты в рецессии, Аргентина в жутком кризисе, в России доллар вздорожал к концу года неимоверно – что происходит и каковы перспективы?
Е.ЯСИН: Лично я за новогодним столом провожал старый год добрым словом. Потому что цены на нефть стали падать не с начала года, и про это еще ходят разные мнения – хорошо это или плохо для нас. Это пока вопрос. Год был нелегкий, ну а какой был легкий? Я что-то не припомню. Поэтому думаю, что для России год был хорошим, и заканчивается он тоже с неплохими итогами – 5,5% рост ВВП, несмотря на довольно серьезные испытания, все-таки экономика держится на плаву, и полагаю, что на будущий год нам тоже обеспечена более или менее стабильная ситуация с небольшим ростом. Плохо не у нас. Я должен сказать, что 2001 год ужасен событиями 11 сентября, последствия которых мы еще не осознали – во-первых, потому что мы не американцы – они очень переживают, в Европе им все сочувствуют, у нас же далеко не все сопереживают, и уж некоторые точно не сочувствуют. Но для всех нас это большая трагедия, которая заставит нас осознать новые реалии 21 века. И то, что будет расти ксенофобия, будет расти закрытость и национализм – боюсь, это наиболее вероятное развитие событий, которое обозначилось как главная на сегодняшний день веха. Но кризис в США начался раньше, по-моему, мы уже с вами говорили, что кризис или рецессия – это следствие того, что в экономике США, да и всего мира, был десятилетний период очень высокого экономического роста. И когда-то это должно было кончиться. Перед этим дискутировали про так называемую «bubble economy». Что по-русски означает «экономика мыльного пузыря» – он и лопнул. Да, может быть, 2001 год был не так хорош, как 2000 или год перед ним, но не будет ли так, что 2002 будет намного хуже?
О.БЫЧКОВА: По крайней мере, прогнозы сроков выхода из рецессии США, а вместе с тем и значительной части остального мира, потому что многие страны зависят от Америки – сроки этого выхода постоянно отодвигаются, то есть конечную точку называют все более и более поздней.
Е.ЯСИН: Я вспомнил, как я был министром, и хотя мне очень хотелось перед согражданами быть честным и говорить только то, что я на самом деле думаю, у меня было неудержимое желание приукрашивать ситуацию – мне казалось, что это сопряжено с моими обязанностями министра. Я не очень приукрашивал, но все-таки я это делал. И теперь я слушаю моих коллег из США – из правительства, МВФ и так далее, и думаю, что они на самом деле делают то же самое. Почему я это делал? – я хотел, чтобы у людей было лучше настроение, больше доверия, веры. Потому что вера и надежда влияют на экономику. То же самое делают и они – они говорят, что, скажем, к середине года ситуация начнет выправляться, начнется подъем, и вообще, что рецессии нет, а просто они будут иметь низкий рост.
О.БЫЧКОВА: Раньше говорили про первый квартал.
Е.ЯСИН. Мне кажется, что у американской экономики действительно имеется достаточно большой запас прочности, и можно выехать, в принципе, из этой ситуации. Но опубликованный несколько дней назад новый прогноз МВФ показал довольно существенное сокращение этих показателей. Ну, скажем, для США прогноз по росту ВВП на 2002 год составляет 0,7% — я напомню, что в 2000 году там был рост в 4,5%. В этом году ожидается 1,8. Значит, ситуация весьма тревожная. И по другим странам тоже прогнозы МВФ уменьшил. Но, что интересно, – за исключением России. У России среди стран первой двадцатки – самые высокие темпы роста. У нас и у Китая. Нам прописали 3,6% роста ВВП. Я думаю, что будет 4,4 – вот посмотрим, если я буду жив и здоров в конце этого года, – сбудется ли мой прогноз. Но у меня такая неистребимая вера в то, что у нас при всех трудностях мировой экономики дела будут идти потихонечку на лад. С проблемами и трудностями, конечно. Вот падает рубль, и это всех волнует – правильно, что волнует. Но если брать наших производителей, то они все тихо радуются, потому что у них поддерживается конкурентоспособность, и ничего не надо делать – ни заниматься инвестициями, перевооружениями и так далее. Потому что если предоставляется некоторая отсрочка, то русский человек, как правило, не будет в это время готовиться к тому, чтобы завтра предупредить худший оборот событий. Он просто отдохнет. А потом, когда придут эти события – гром грянет, и мужик перекрестится. К сожалению, так. К сожалению, потому что пора уже набираться ума. Но, тем не менее, я считаю, что падение рубля – это прямое следствие падения цен на нефть. У нас между этими показателями прямая связь. Потому что платежный баланс России основан на нефти, газе, полезных ископаемых, и если там падают цены, то тем самым произойдет то, чего мы опасались. А опасались мы, что у нас укрепляется рубль, потому что у нас голландская болезнь – цены на нефть растут, соответственно, укрепляется рубль, а раз укрепляется рубль – падает конкурентоспособность всех остальных отраслей экономики, и Россия впадает в анабиоз. Вот сейчас ничего не будет, и надо радоваться – потому что цены на нефть низкие, рубль падает, стало быть, лишних денег в стране не будет, и все другие отрасли, по крайней мере, будут чувствовать себя лучше. Но это поверхностный взгляд, потому что, на самом деле, России прописано, чтобы рубль потихонечку укреплялся, и чтобы наши предприятия чувствовали постоянно давление конкуренции. Может быть, мы будем медленнее расти, но этот рост будет здоровым – это будет набирание крепкого веса и костяка. Я не вижу в этом ничего опасного. Тем более что если вы посмотрите на динамику курса вместе с динамикой инфляции, то увидите, что в конце года произошла коррекция: мы вошли в тот же самый темп, какая у нас была инфляция. Поэтому я тут не вижу больших опасностей. Хотя они есть. И их очень много, но они не связаны с ценами на нефть, с падением рубля, и даже в небольшой степени они связаны с рецессией в США. Они связаны с нашими внутренними стратегическими проблемами, о которых мы уже говорили – банковская система, финансовые рынки, естественные монополии и не равновесие относительных цен, благодаря чему субсидирование целого ряда отраслей продолжается через цены на продукцию естественных монополий. Краткосрочный период это может быть и выгодно, а стратегически это потеря темпа. И, собственно говоря, всегда есть этот выбор. Я часто размышляю – что такое гражданское общество? С моей точки зрения, это когда граждане думают об общественных делах. Тогда они — граждане, а не просто обыватели. Но что значит думать об общественных делах? – это значит не только думать, но и что-то предпринимать, проявлять активность. В данном случае я полагаю, что гражданин должен всегда взвешивать различия между стратегическими проблемами и текущими проблемами – и не только своими личными, но и проблемами общественного масштаба. Потому что всегда, даже на уровне гражданина, нужно принимать решения, которые касаются всех – предположим, на самоограничение. Вот если бы мы смогли опереться на такое сознание граждан, мы могли бы сказать – сегодня надо отложить 5-6 миллиардов долларов, отдать их пенсионному фонду для того, чтобы он срочно мог перейти на накопительную систему. Но мы этого не можем сделать, поскольку это означает, что тогда нужно напрямую понизить зарплату или пенсию, или ввести больше налогов. Мы не можем собрать эти деньги и отложить – мы упираемся в то, что это встречает сопротивление. Власти в демократическом государстве обязаны считаться с этим обстоятельством. И если мы переходим через определенный порог, то власть становится популистской – она считается только с текущими настроениями граждан, и если граждане не проявляют сознательности, нарастают проблемы. Вот эта сторона меня беспокоит. Ведь сегодняшние наши проблемы не носят краткосрочного характера, это стратегические, долгосрочные проблемы. А сегодня мы можем расслабиться, и весело встретить старый Новый год.
Источник: «Эхо Москвы»