В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Евгений Ясин, научный руководитель ГУ-ВШЭ, рассуждает о вероятности начала экономического кризиса в России.
О.БЫЧКОВА: Я хотела бы попросить вас внести ясность в такую совершенно иррациональную вещь – наши слушатели в течение последних недель вспоминают 97 г., некое затишье перед бурей, которая разразилась в 98-м. И к нам часто приходят вопросы, нет ли признаков того, что сейчас происходит нечто подобное, и не нужно ли заранее готовиться к чему-либо серьезному и опасному?
Е.ЯСИН: Вы знаете, спасительный инстинкт гражданина России заключается в том, что он привык бояться. Привык ожидать каких-то гадостей от властей, и вообще извне. Я хорошо понимаю это обстоятельство, но должен сказать, что ничего такого опасного на горизонте для российской экономики нет. Для убедительности давайте обратимся к 98 г., посмотрим, что тогда было, и были ли тогда основания для опасений. Первое, что характерно, — это то, что в России был острейший бюджетный кризис – бюджет был дефицитным, государство прибегало к большим заимствованиям для покрытия бюджетного дефицита за счет продажи своих государственных ценных бумаг, — я напомню тем, кто забыл, — они назывались ГКО. И это само по себе опасность, потому что вызывает недоверие и висит опасность финансового кризиса и дефолта. Начиная с какого-то момента, когда начался азиатский кризис, — я напомню, он начался в Гонконге, Корее, Таиланде, и это происходило осенью 97 г., он стал распространяться по всему миру. Это было, прежде всего, бегство капитала, «горячих» денег с развивающихся рынков. И куда бежали деньги? В спокойные гавани – в США, Европу, в Канаду, и т.д. Откуда? – там где была какая-то опасность. А у нас была опасность, потому что у нас был этот бюджетный кризис экономики, которая только начинала выходить из первой фазы трансформационного кризиса.
О.БЫЧКОВА: Но сейчас у нас тоже экономика выходит из чего-то, и вполне успешно это делает, и мы надеемся все на лучшее. Но, допустим, что роль ценных бумаг, которые резко падают в цене, играет теперь, например, нефть. И что-то происходит подобное, только в другом месте?
Е.ЯСИН: Я только закончу – я напомню, что у нас тогда объем валютных резервов в середине 98-го года составлял 8 млрд. рублей, а мировая цена на нефть составляла 8 долларов за баррель. И экономический рост в 97 г., впервые, начиная с 90 г., составил 0,5%. Что мы видим сейчас? Валютные резервы составляют 55 млрд. долларов, темпы экономического роста за два первых месяца этого года составили 6,9% по сравнению с двумя первыми месяцами 2001 г., — мы наблюдаем рост, рост, прежде всего, в нефтяной промышленности, можно сказать. В первом секторе – в цветной и черной металлургии, в экспортных отраслях. А объясняется это, прежде всего, тем, что в течение последних месяцев, в связи с напряжением вокруг Ирака, все время держатся очень высокие цены на нефть — на прошлой неделе они упали, а сейчас, в связи с тем, что пошли слухи относительно того, что война затягивается, и армия союзников терпит определенные затруднения, — цена опять подскочила. И начиная с октября прошлого года мы получаем сверхвысокую ренту от высоких цен на нефть. Поэтому у нас очень хороший платежный баланс. С этой точки зрения никаких опасений нет. Да, инфляция не такая низкая, как хотелось бы, но это очень тесно связано с тем, о чем я сказал – т.е. если у вас высокая цена на нефть, и это один самый главный экспортный товар, то ваша страна вызывает доверие. Если она вызывает доверие, у вас крепнет национальная валюта. Крепнет национальная валюта – значит, ослабевают позиции других отраслей промышленности, которые работают на внутренний рынок. Но при этом вам доверяют, — все в этом смысле хорошо, а те деньги, которые зарабатывает нефтяная промышленность, они распространяются в экономике – инвестиции растут, они заказывают оборудование в нашей машиностроительной промышленности, и т.д. Поэтому я таких уж больших опасений на ближайшее будущее высказать не могу. Есть какие-то конкретные, более или менее негативные процессы – в частности, высокая инфляция потому, что ЦБ должен покупать валюту, у него растут резервы, но в ответ он наводняет экономику рублями – поэтому растут цены. Думаю, что мы можем относительно спокойно относиться к происходящим событиям в течение всего 2003 года. Не вижу никаких проблем. И тревога – куда срочно девать деньги, — мне, кстати, очень нравится реклама, которая идет по телевидению, когда дама с сумасшедшими глазами вбегает в ювелирную лавку – «деньги заморозят», — это очень характерно для нас. Но для этого оснований нет. И поэтому я бы хотел успокоить наших граждан на ближайшее время.
О.БЫЧКОВА: Не хотите ли заодно успокоить премьер-министра Касьянова, который не так оптимистичен, — некоторое время назад он явно высказывался в адрес своих двух министров.
Е.ЯСИН: Я подозреваю, что в критике Михаила Михайловича Касьянова в адрес своих министров – Кудрина и Грефа, которая прозвучала 14 марта на годовом собрании коллегии Минэкономразвития, — я там был, слушал все это дело, — я выделил бы два слоя. Один слой – что у Михаила Михайловича было некое нехорошее чувство, которое он затаил по отношению к этим двум министрам, которые осмелились написать письмо ему же, по поводу того, что он наделил какими-то дополнительными полномочиями Федеральную службу финансового оздоровления и банкротства, а с другой стороны, другой слой, — это реальные проблемы. Реальные проблемы заключаются в следующем – я хотел бы, чтобы наши радиослушатели обратили на это внимание, это важный момент, потому что обычно говорят – интриги, «семья», «питерские», — есть реальные основания. И реальные основания заключаются в следующем – президент просил правительство – обеспечьте повышение темпов экономического роста. У нас начали падать темпы роста, его советник, Андрей Илларионов ему подсказывает, что мы должны держать высокие темпы роста, пускай правительство изыскивает возможности. Герман Греф воспринял вызов, они готовят среднесрочную программу правительства, и там предлагаются определенные рецепты для того, чтобы мы могли войти в полосу высоких темпов экономического роста. Я считаю, что он совершенно правильно говорит о том, что вот сегодня завтра мы высокие темпы экономического роста обеспечить не можем. Мы можем получить повышение темпов роста за счет того, что повысились цены на нефть. Но мы должны заранее знать, что если цены на нефть упадут, то и наши темпы упадут, — с этим ничего нельзя сделать, потому что мы висим на нефтяной игле, или вернее, тех буквально десятке экспортных продуктов из энергоносителей и сырья, которые насыщают наш экспорт, и которые у нас являются, как говорят, «торгуемыми» товарами, т.е. конкурентоспособными. Он исходит из того в своей программе, что те институциональные изменения, которые произошли за последнее время, они не составили ту критическую массу, которая обеспечит высокие темпы экономического роста за счет вскрытия внутренних резервов. Грубо говоря – нам надо в два-три раза поднять производительность труда. Для этого есть реальные возможности. Но если мы приняли курс, чтобы была рыночная экономика, основанная на частной инициативе, то вот этот род производительности труда должен тоже основываться на частной инициативе, частных инвестициях и тех мотивациях, которые возникают в рыночной экономике. Пока вот этого не получается. Потому что очень много препятствий, барьеров различного рода для свободного проявления деловой активности. Поэтому говорится так — мы предлагаем пакет экономических реформ, продолжаем их, там есть некий перечень, и потом, через какое-то время, — называется там 2007-08 гг., — мы получим повышение темпов экономического роста за счет этого. Я это считаю вполне разумным. Но в чем состояла критика Михаила Михайловича? Он говорит – да, я прочитал, все хорошо. А какие конкретные меры? Мало сказать, что мы снизим налоги, — а как конкретно, какие налоги, на сколько? Кроме того, — дело не только в налоговой сфере, давайте конкретные предложения. И, конечно, я думаю, что он в большей степени критиковал Кудрина, потому что Алексей Леонидович, как министр финансов, — я его хорошо понимаю, он выполняет свою роль, — он держит бюджет и опасается — скажем, сегодня можно взять и резко снизить налоги, а потом кусать локти, когда вдруг окажется, что цена на нефть упадет, и резервов у правительства нет. В этом году мы рассчитываемся по большим внешним долгам, — вы знаете. И Кудрин тревожится за финансовую сбалансированность экономики. А Касьянов его обвиняет – вот вы говорите о том, что нужно снижать налоги, а сами не хотите снижать налоги, вы отделываетесь пустыми обещаниями – сколько раз мы говорили, и до сих пор в этой программе ничего нет. В конце концов, — я просто процитирую заявление Кудрина, он, кажется, заявил первый раз на этом заседании: «мы соглашаемся на то, чтобы снизить налог на добавленную стоимость на два процентных пункта», но единый социальный налог он не захотел трогать. И также отказался от других своих предложений, которые были раньше – о том, что мы не будем снижать НДС, но мы обеспечим аккуратный возврат НДС экспортеру, — хотя это было бы более разумно. Просто правительство не выполняет свои обязательства – есть закон, который говорит, что если вы экспортировали продукт, вы НДС не платите. А у нас существует порядок – с вас сначала берут, потом вы доказываете, что вы экспортировали, и после этого вам возвращают. А тут оказывается, что не возвращают.
О.БЫЧКОВА: Какой вывод можно сделать – правительство не может, или правительство не хочет?
Е.ЯСИН: Вывода три. Первый вывод заключается в том, что мы имеем дело с текущими проблемами, которые пока большой опасности для нашей страны не представляют – я бы сказал, что это рабочие стычки. Во-вторых – я думаю, что в одном отношении Кудрин прав, — он говорил – если вы хотите, чтобы я снижал налоги, то вы сначала снизьте госрасходы. Есть такое понятие – непроцентные расходы. Вот вы примите решение, что в 2004 г. непроцентные расходы вместо 12 будут 1,3%, тогда я на соответствующую сумму начну снижать налоги. Но если расходы не снижаются, я не могу, мне трудно решить эту проблему, потому что я не знаю, как пойдет дело. А расходы сокращать труднее. Кстати, Греф придерживается той политики, что — снизим налоги, а там само собой расходы уж как-нибудь, мы там постараемся. Но я в этом отношении поддерживаю, скорее, Кудрина. И третий момент, я об этом говорил, выступая, и попользуюсь случаем, и у вас в эфире расскажу свою точку зрения. Потому что про Касьянова писали, про Грефа писали, про Кудрина писали, а про меня ничего не написали. А я, между прочим, сказал следующее – я сказал, — уважаемый Герман Оскарович, вы совершенно правы, что делаете акцент на институциональные реформы. Нам не нужны лишь бы темпы роста, нам нужны изменения страны, нам нужно изменение климата в этой стране, делового климата в первую очередь, повышение степени доверия и повышения степени общности, если хотите, и укрепление правопорядка. И если это произойдет, то мы, во-первых, оставим своим потомкам более благополучную страну, и во-вторых, рано или поздно , получим высокие темпы экономического роста. Но если мы этого не сделаем и будем гоняться за птицей Феникс прямо сейчас, то это очень опасно. Больше того, я сказал, что если мы заглянем на несколько лет вперед, то мы увидим, что там очень серьезные проблемы, которые нужно безотлагательно решать сегодня, и при этом у вас темпы роста не только не вырастут, а могут еще и упасть. Возьмем самую простую вещь – мы все время говорим относительно того, что нужно ликвидировать нерыночный сектор, что нужно сделать рынок, по крайней мере, в двух отраслях, — в электроэнергетике и в ЖКХ. Но это, хотим мы этого, или не хотим, предполагает повышение цен, повышение тарифов – и это для населения будет слишком большим ударом, поэтому он должен быть перекрыт повышением доходов населения – зарплатой в бюджетной сфере, пенсий и т.д. Мы не можем все время все делать за счет населения. Вот это нужно просчитать и нужно понять, что при этом у вас темпы роста не повысятся. Будет какой-то период, когда они могут даже упасть. Но если вы этого не сделаете, то вы продолжаете жить в ситуации, когда четверть экономики не является рыночной вообще, и все время живет на регулировании цен, и каждый раз народ беспокоится: опять вырастут цены на жилье, на коммунальные услуги, электроэнергию, или будут вырубать эту электроэнергию? Хорошо, — у нас очень благополучно обстоят дела у нефтяников. Неплохо – у металлургов. А что же коммунальщики, что же люди, у которых замерзают дома? – мы так и будем жить: у нас один небоскреб, похожий на тот, который стоит на улице Наметкина, а вокруг деревня, домишки без центрального отопления и удобств? – вот это – наша страна. Надо дальше двигаться, делать так, чтобы это было более или менее равномерно, и все поднималось? Пока мы ничего для этого не делаем. Поэтому мне кажется, хотя есть резоны в этой дискуссии, но все-таки пора переносить внимание на те структурные маневры и реформы, которые нам предстоит еще сделать. И это довольно неприятная вещь, но мы должны подготовиться и сделать так, чтобы это было сделано, по крайней мере, не за счет населения.
О.БЫЧКОВА: Евгений Ясин, научный руководитель Государственного университета – Высшая школа экономики, в среду вечером, на «Эхе», спасибо вам.
Источник: «Эхо Москвы»