В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» президент фонда «Либеральная Миссия», бывший министр экономики РФ, научный руководитель Государственного университета Высшей школы экономики Евгений Ясин
«…я считаю, что у нас практически до кризиса 1998 года
О.БЫЧКОВА: Как всегда, в четверг вечером у нас в эфире выдающийся российский экономист Евгений Ясин. Добрый вечер, Евгений Григорьевич.
Е. ЯСИН: Здравствуйте.
О.БЫЧКОВА: МЫ продолжаем вспоминать историю российской экономики, говоря одновременно и об экономике современной, и об экономике не только российской. Сегодня вот такую тему я хотела бы вам предложить: банковская система. Много говорится о реформе банковской системы. Президент поручает правительству предпринять серьезные шаги в этом направлении в течение года. Международный валютный фонд тоже много требует от России. Давайте поговорим об этом и вспомним, в том числе, какова была история российской банковской системы, российских банков, и как получилось то, что мы имеем сейчас.
Е. ЯСИН: История нашей российской банковской системы очень короткая. Надо напомнить, что до 88-го года у нас была банковская система, состоящая из одного банка – Госбанка СССР с конторами, отделениями и т. д. по всей стране. Были его специализированные подразделения, которые носили название Внешторгбанк, Государственные трудовые сберегательные кассы и Стройбанк, который занимался финансированием государственных инвестиций. Это какое-то такое было своеобразное министерство денег. В Госплане принимали решение относительно того, сколько там чугуна и стали должно быть, тракторов и прочее, сколько для этого надо металла, станков и т.д. и т. п. Потом все это обсчитывалось, что-то записывалось в бюджет и какое-то как было разделение. Часть денег, которые нужно было на все эти плановые мероприятия, это поставлял государственный бюджет. А другая часть денег, в качестве источников которых были свободные остатки денег на счетах предприятий, бюджета и т. д. – это была сфера Госбанка. Поскольку использовались свободные ресурсы, поэтому они представлялись на время под очень низкий процент: 2 или 3 % годовых. И это был не настоящий кредит, не настоящие банки, это была такая своеобразная система по раздаче денег, тем более что в финансовых планах предприятий, утверждаемых в министерствах и ведомствах, записывался весь финансовый баланс: столько-то денег мы берем из своей прибыли, столько-то из бюджета, столько-то денег нам дает банк на то-то, то-то и то-то. И все. Поэтому я бы сказал так: те навыки, которые были в России с дореволюционных времен и даже со времен НЭПа, в отношении нормальной работы банковской системы, были начисто утрачены. А это важный момент. Он связан с тем, что, выдавая кредит, вы должны его хорошо обосновать, чтобы он вернулся. Для советского банка, как и для советского предприятия, это было все равно. Каким-то образом, если вы не вернули кредит, то вам запланируют деньги, чтобы вы вернули, впишут или еще что-то. В общем, этой проблемы не было. А понимание того, что существуют риски, что существует доходность тех или иных инструментов и т. д., и что вы должны просчитать и то, и другое, и на перспективу, и т. д., что составляет собой основу кредита, — этого ничего, на самом деле, не было. В 88-м году началось становление двухуровневой банковской системы, когда мы разделили как бы: сверху остался Центральный банк, который должен в основном заниматься денежной политикой, курсом рубля, монетарными всякими проблемами и надзорами за банками, и слоем коммерческих банков. Не сразу это все получилось. Сначала просто получилась немножко раздробленная та же самая советская система. Но, в конце концов, где-то с 90-го года началось бурное развитие частных коммерческих банков. Некоторые из них возникали таким образом: расформировывалось министерство… Вернее так. Сначала были так называемые специализированные банки: Промстройбанк, Внешторгбанк, затем – Жилсоцбанк и т. д. У них по территории была масса филиалов, и эти филиалы становились самостоятельными коммерческими банками. Это была волна 88-го года. Потом – 90-й год. Рушатся министерства. Эти министерства думают, как бы им выжить, как бы пристроить работников. У них были в подчинении предприятия, они начинают создавать на базе финансовых управлений своих собственные отраслевые банки. Так, скажем, возникли такие банки, как Промрадтехбанк – это банк девятки оборонных министерств, Часпромбанк, Электробанк и т. д. При этом, они строили по такому принципу, что предприятия, которые подчинялись министерству, помещали свои счета в этих банках, и этот банк их же и кредитовал. Так долго продолжаться не могло. До 1995 года шел рост числа банков, а потом начался отсев. Первое врем было очень выгодное, потому что были льготные кредиты, два года была отрицательная ставка кредитов Центрального банка. Ну, и много было других источников, почему они, как на дрожжах, росли. Потом деньги перестали печатать с 1995 года, и нужно было искать новые источники. Число банков стало сокращаться, количество кредитов, которые они получали в Центральном банке, — уменьшаться, и, в конце концов, оно сошло на нет. Для сравнения скажу: в 1992 году коммерческие банки получили кредиты в Центральном банке на сумму, равную 15 % валового внутреннего продукта, а в 1995-ом – только 0,6 %.
О.БЫЧКОВА: А можно вопрос немного не по делу? Тогда как раз была мода на фасадах банков писать вот эти твердые знаки, и вообще была мода на стилизацию под какие-то дореволюционные банки и картинки. В этом было что-то по существу для тех, кто это делал, или это был только фасад?
Е. ЯСИН: Говорят, что форма существенна. Банки как бы хотели стать такими же респектабельными, как те, которые были до революции. Наверное, тем, кто писал твердые знаки, казалось, что как бы это они заявляют о том, что они хотят быть настолько же респектабельными, как те. Насколько у них получалось – это второй вопрос. Точно так же, как казаческое движение – это опять воспоминание о прошлом, это некое стремление воспроизвести традиции, которые были когда-то, предания старины глубокой, но как это все выглядит в новых условиях, как это все сложится в новом контексте, — это было неясно. С банками сложилась ситуация, что я считаю, что у нас практически до кризиса 1998 года настоящих банков с хорошим, настоящим твердым знаком вообще не было. Во-первых, был один такой банк – Сбербанк, — куда люди, несмотря ни на что, продолжали нести деньги. И он, конечно, большой, он концентрирует примерно четверть активов всей банковской системы и примерно 80 % всех вкладов населения. И как бы это особая статья, его можно исключить из банковской системы, потому что никто с ним соревноваться не может. А остальные банки – это… Скажем, две цифры я приведу. Общая сумма активов всей остальной банковской системы накануне кризиса была примерно 500 миллиардов рублей, это в середине 1997 года в деноминированных рублях. Их них 31 % — это были кредиты предприятиям, нефинансовому сектору. Еще 20 % — это были государственные облигации. Еще 10 % — другие ценные бумаги (облигации, акции предприятий и т. д. и т. п.). Если вы сложите, то сумма вложений банков в операции некредитного характера была больше, чем объем кредитования нефинансового сектора. Между тем, кредитование – это главная функция банка. Значит, они искали деньги на других полях. Короче говоря, я бы сказал так, что это были еще по названию банки, по существу – некие протобанки, то есть некие финансовые учреждения, из которых потом рождались – или сейчас рождаются – настоящие банки. В чем принципиальная разница, с моей точки зрения? Во-первых, в том, что банки обязательно берут на себя риски вкладчиков и гарантируют сохранность вкладов и депозитов. Наши банки себе с самого начала позволяли себе иногда нарушать это правило. Во-вторых, я считаю, что все-таки они должны заниматься своей основной функцией – кредитованием. На сегодняшний день, так же, как и до кризиса, объем кредитования, предоставляемый банками, намного меньше, чем в других странах. Скажем, это 12 % от валового внутреннего продукта составляют кредитные вложения, то есть кредитования нефинансового сектора. В США – это 100 %, во Франции – это 85 %. Вы представляете себе, какой объем кредитов нужен бы был, чтобы нормально развивалась российская экономика.
О.БЫЧКОВА: А значит ли все это, что не преодолены до сих пор – понятно, что они не преодолены, но в большой степени не преодолены – последствия 1998 года, или просто система развивается как-то не так?
Е. ЯСИН: Последствия 98-го года до конца не преодолены. Но все-таки я сказал, что сегодня не это обстоятельство, то есть, не последствия кризиса определяют лицо банковской системы. Значит, примерно восстановлено 85 % капитала, активы выросли, правда, выросла и роль Сбербанка: он еще больше концентрирует денег. Но все-таки я бы сказал так, что сегодня банковская система более здоровая. В каком смысле? Она в меньшей степени рискует привлечением ресурсов, по которым она не сможет заработать. Она более осторожно относится к кредитам предприятий, и все-таки начинается какая-тот работа над обоснованием кредитов и над работой с клиентами. Меньше жадности в том, что касается построения империи, захватов промышленных предприятий и т. д. Я бы сказал так: кризис многому научил наши банки. Они стали больше похожи на банки. Надеюсь, что это уже окончательно. Как говорит мой друг Алексашенко, сейчас это достаточно здоровая система, и они покрывают тот спрос со стороны реального сектора, который существует. Но спрос своеобразный. Во-первых, он небольшой и, по данным Института экономики проблем переходного периода, банковский сектор обслуживает примерно 25-30 % всего производства валового внутреннего продукта, это очень мало. Значит, какое-то большое количество денег вообще проходит мимо банков, какие-то операции с товарами идут мимо. Это означает, что банковская система могла бы играть гораздо более серьезную и важную роль в развитии. Более того, я думаю, что без серьезного развития, без серьезного продвижения в деле формирования современной банковской системы экономический рост невозможен. Я полагаю, то, с чего вы начали, а именно – что нужно предпринимать решительные меры и т. д., — связано не столько с тем, что у нас банки убыточные, проблемные и т. д. Это само собой. Есть такая проблема. Но главное то, что это тормоз для развития. И развитие банковской системы во многом упирается в состояние самой экономики. Прежде всего, это то, что у нас большой нерыночный сектор, которому нельзя давать кредиты, потому что он их не возвращает. Во-вторых, это теневая экономика. Причем, специфика обслуживания предприятий со стороны российских банков. На что спрос? Спрос на какие-то теневые операции: оффшорные, отмывание денег, обналичивание и прочие такие вещи. Ни один респектабельный банк никогда бы этого делать не стал. Скажем, у меня был разговором с иностранным банкиром. Он сказал: мы не будем кредитовать российские предприятия, не будем вкладывать деньги в российские банки, потому что они занимаются такими операциями. Это все предстоит изживать. И очень нужно, чтобы быстро росла капитализация банков, потому что без этого они не смогут расширять объемы своих операций. Я думаю, это и есть главная забота, на сегодняшний день.
О.БЫЧКОВА: Теперь то, что сейчас предложил президент правительству в течение года активизировать участие государства в капиталах банков инвестиционных, фондовых и финансовых компаний. Вопрос: как к этому относиться? Государство хочет максимально укрепить свои позиции в финансовой сфере.
Е. ЯСИН: Я сказал бы так. Поскольку стоит вопрос относительно быстрого роста капитализации банковской системы, — дело в том, что там есть такой коэффициент достаточности, и он связывает объем кредитов, которые может предоставлять банк, с его собственным капиталом: если капитал маленький, то и оборот маленький. Капитализацию можно поднять разными способами. Можно предоставить банкам возможность увеличивать прибыль. Разрыв между процентом по депозитам и процентом по кредитам должен быть большой, такой, каким он был, скажем, в 1992-1993 году, какие-то привлечения иностранного капитала или вложение государственного. Я, скажем, если бы нашлись эти деньги у государства, я бы приветствовал, чтобы на конкурсе отобрали 2-3 десятка банков, и государство бы вложило в них какие-то средства, чтобы ускорить их развитие. Но я подозреваю, что не это имеется в виду. Я подозреваю, что имеется в виду существование государственных банков, которые сегодня там, где преобладает государственный капитал, — это Сбербанк, Внешэкономбанк, Внешторгбанк, а также другие финансовые институты, такие как новый банк «Развитие» и пр., где имеется в виду сделать упор на них, лучше организовать их работу и чтобы они заняли ключевые позиции в банковском секторе. Я считаю эту позицию, этот подход ущербным, я не считаю его правильным. При всем своем уважении к тем людям, которые работают в этих банках, — а там работает много моих друзей, я бы сказал, что это бесперспективно делать ставку, особенно в условиях России, на такие государственные банки, явно видя, что банки, которые работают в частном секторе, во многих случаях более эффективны. Они легче привлекают квалифицированные кадры, они лучше организуют менеджмент, они легче учатся и т. д. Поэтому в наших условиях делать ставку на таких монстров, мне кажется, это было бы неправильно.
О.БЫЧКОВА: Евгений Ясин вспоминает историю российской экономики и не обходится, конечно, без современности. В следующий четверг Евгений Григорьевич обещает сделать прогнозы.
Источник: «Эхо Москвы»