Встретимся в 2013-м за Круглым столом! Предновогодние фантазии. Андрей Липский

Листая прессу

В нынешнем декабре все как обычно — мало света, нехватка серотонина. В общем, типичная сезонная депрессия. То есть совсем не так, как было прошлой зимой, когда общество бодрили инъекции политической эйфории. Но согласитесь, что эйфория — это не самый надежный компас на трудном и запутанном маршруте. Drangnach Kremlin, конечно же, не состоялся. Зато опыт за минувший год получен бесценный.

О власти написано больше всего. Что она сначала сдрейфила, а потом, пережив позор испуга, сомкнула ряды и бросилась в контратаку. Что растет ее репрессивность, но на «настоящие» погромы по образцу Ивана Грозного или Сталина она неспособна (правда, тем, кто попал и еще попадет под ее каток, от этих историко-философских размышлений не легче). Что у нее нет позитивной программы развития страны и никакого желания с кем бы то ни было договариваться. Все так.

Правда, есть и иные ощущения от жизни политической и околополитической элиты. Некоторые особи этой популяции — склонные и способные к рефлексии, не слишком замаранные кровожадностью и хапаньем, а потому пока еще «выездные», — стали мало-помалу «выпадать» (некоторые ментально, а некоторые даже и организационно) из путинского мейнстрима. То ли замаячила какая-то опасная перетасовка в верхах, чреватая очередным переделом власти и собственности. То ли чрезмерная грамотность подсказывает, что продолжение нынешнего курса не сулит ничего оптимистического ни в политическом, ни в социально-экономическом плане. Короче, скоро, мол, все посыплется, а потому надо «что-то делать». Похоже, начинается кризис элит, который в перспективе способен дойти и до элитного раскола. Впрочем, процесс это долгий и непредсказуемый (хотя в нашей стране иногда неожиданно и стихийно ускоряющийся).

Но сегодняшний день пока не дает оснований найти в среде вменяемых представителей политических элит серьезных партнеров для серьезных разговоров.

Правильно все сказано и о сбесившемся думском принтере, штампующем омерзительные и порой безумные законы в условиях, когда сама Дума, конечно же, нелегитимна из-за чудовищных нарушений избирательной процедуры — как накануне, так и в ходе выборов и подсчета голосов. Последний месяц уходящего года лишь добавил образу думы-самозванца художественную законченность: она окончательно лишилась даже декоративной картонно-фанерной оппозиции. Особенно после того, как КРПФ, обокраденная партией власти на многие десятки думских мандатов, вдруг публично отказалась оспорить это в Верховном суде — впервые в истории. Что-то не слышно больше стенаний и об украденных мандатах «справедливых россиян». И совсем уж умилила единодушная защита всеми представителями «думской оппозиции» невыездных фигурантов «списка Магнитского».

Вывод года: в нынешней Госдуме не только не было думской оппозиции как таковой — не осталось даже иллюзий о ее существовании. Всё, вопрос закрыт.

А теперь об оппозиции «несистемной». Для начала сошлюсь на очень точное замечание своего коллеги Кирилла Рогова. В недавней колонке в «Новой газете» он справедливо говорит о том, что в сегодняшней России нелепо сводить «оппозицию» к одной или даже нескольким структурам. Это грозит вместо расширения протестного поля, потенциально достаточно обширного, лишь его сужением, возникновением, как он пишет, «эффекта оппозиционного гетто».

Понятно, что быстрая, легкая и остроумная прогулка за демократией не вышла. Дискуссия о том, что лучше — бесконечные многотысячные митинги «креативных граждан» под одними и теми же, но постоянно невыполняемыми требованиями или пассионарные всплески демонстративного неповиновения сотен искренних и смелых активистов с последующим «винтиловом» и посадками, — сама по себе бесплодна. Говоря известными словами товарища Сталина, «оба хуже». Ясно, что предстоит долгий путь, использование разных средств протестной деятельности, их умное сочетание, привлечение масс, мобилизация провинции и многое другое. Но для этого оппозиции разных эшелонов надо активно включать мозги, не менее активно давить личную и групповую гордыню и одновременно ковать в себе договороспособность — качество, увы, уникальное в нашем отечестве. Но еще важнее понять кому, о чем и как договариваться. И здесь придется немного поговорить о часто обсуждаемом в оппозиционной среде «круглом столе».

Небольшое «лирическое» отступление. В своей прошлой, догазетной жизни мне пришлось и, так сказать, по научной надобности, и потом просто по-человечески быть знакомым с некоторыми лидерами протестного движения 80-х годов прошлого века в странах тогдашней Восточной Европы. Особенно Польши.

Так вот, напомню, что мирная системная революция, случившаяся в Польше в конце 80-х, формально началась с «круглого стола», который и выработал принципы перехода власти от «тех» к «этим». (Взять хотя бы произнесенную Адамом Михником крылатую формулу переходного периода от «социализма» к демократии: «Ваш президент, наш премьер».) Но за этим «круглым столом» стояло очень многое, что не слишком заметно глазу неспециалиста. В частности, то, что в политологии называется скучным термином «подготовка контрэлиты». Этот процесс аккумулировал в себе и опыт протестных движений 50—80-х годов; и латентную, а зачастую открытую оппозиционность многих представителей интеллигенции; и славную историю профсоюза «Солидарность» с ее рабочими и вовсе не рабочими лидерами; и деятельность сугубо интеллигентского подпольного КОС-КОРа (комитета защиты рабочих); и, наконец, несколько лет интернирования — после введения в Польше военного положения 13 декабря 1981 года — лучших представителей протестного движения, которые времени в тюрьме не теряли, а готовились интеллектуально, политически и психологически к строительству нового общества. В том числе создавая программу такой трансформации.

В Чехословакии политическая ситуация был несколько иной, но всем известна Хартия-77, которая после того, как была задавлена «пражская весна», объединила лучшие гражданские и интеллектуальные силы страны, выработавшие программу ее освобождения от коммунистического корсета. А в ноябре 1989 года, когда уже фактически стартовала «бархатная революция», был быстро сформирован «Гражданский форум». Его, кстати, никто не избирал (власть еще была в руках коммунистов, а интернета тогда не было), но в него вошли представители всех основных демократических сил и движений. (При этом никто не толкался локтями, не говорил, что с кем-то рядом не сядет, да и как-то всем было понятно, что «первым номером» будет Вацлав Гавел, а вторым — лидер «пражской весны» Александр Дубчек.) Вошли, чтобы создать единую и внятную программу действий. Понятную гражданам страны, в том числе собиравшимся на ежедневные многотысячные митинги. Программу, которую можно было предъявить от имени народа во время переговоров о мирной смене власти.

Увы, ни «круглый стол» польского типа, ни гавеловский «Гражданский форум», ни даже что-то типа испанского «пакта Монклоа», легшего в основу перехода от франкизма к демократии, — нам в ближайшее время не светят.

Хотя об этом любят поговорить многие просвещенные участники оппозиционных сходок последнего года.

Основных причин две. Во-первых, раскол правящих элит не дозрел до того состояния, когда хотя бы одна из властных «фракций» готова к каким-либо переговорам с «несогласными» о новых правилах игры, дающих уходящим какие-то гарантии в ходе мирной революции (или, если не нравится слово «революция», системной трансформации). Во-вторых, напомню, что за переговорщиками польского «круглого стола» от демократов стояла мощная «Солидарность» со всевозможными структурами массовой протестной мобилизации и обеспечения общественного порядка, гораздо более эффективными, чем разлагавшаяся милиция.Участником переговоров был также влиятельный польский костел, который (ни на что не намекаю, просто констатирую) не зависел от светской власти. А потенциальные советские танки уже не существовали как пугало, благодаря горбачевской перестройке. В таких обстоятельствах комэлита, здорово ослабевшая, расколотая, но еще имевшая силы какое-то время протянуть в палате интенсивной терапии, решила, что соответствующие реанимационные приборы надо постепенно отключать. И искать пути жизни после смерти.

А в Праге партийные функционеры ежедневно видели на Вацлавской площади сотни тысяч сограждан, нетерпеливо ожидавших их ухода. Ну что с ними сделаешь, черт возьми!

Теперь о наших осинах.

Наша власть, конечно, тоже серьезно больна. Но до реанимации ей еще далеко. (Правда, психическая адекватность уже сомнительна, что не исключает вспышек паранойи и амока с применением силы.) Так что пронять ее и склонить к переговорам сегодня пока невозможно.

А есть ли кому и чем? Что в распоряжении у нас, у нашей оппозиции?

Постараюсь ответить умеренно брутально. В наших руках добрые и чистые намерения, масса выдумки при организационной неразберихе и интеллектуально-программной кашеобразности. А также продолжение традиционной русской забавы, скажем поприличнее, — «у кого круче». И творческое развитие новой игры — «кого больше процитируют» и «перепостят». Идут бесконечные соревнования между «сетевыми» и «традиционными», между «революционерами» и «адаптантами», между «терпеливыми» и «непоседами», «партийными» и «гражданскими», «ветеранами» и «новичками». Может быть, все это неплохо как проявление демократии и непохожести. Но как-то слишком часто выглядит банальной недоговороспособностью, мешающей при всей самости каждого участника движения все-таки попытаться выработать несколько общих векторов демократического маршрута.

И что же с этим делать? Выскажу ряд наивных мыслей. Оппозиция в нашей стране намного шире тех организационных структур и квазиструктур, в которых она живет и подлежит описанию летописцев. Намного шире и избранного 80 тысячами голосов Координационного совета, и зарегистрированных партий (типа «Яблока» и РПР-ПАРНАСа), и общественно-политических движений и объединений. Она шире и все растущего интернет-казачества, выдавливающего из голов граждан тухлятину телепропаганды.

Уверен, что каждая из этих ипостасей оппозиционности, взятая отдельно, не способна сформулировать внятную «антивертикальную» программу системной трансформации. Устраивающей людей с очень разными представлениями о том, чего в последующей «поствертикальной» жизни должно быть больше — либерализма или социальной справедливости, традиционных ценностей или общественного модернизма.

Сейчас, когда завершается этот замечательный год, подаривший нам не только разочарования, но и надежды, — пора всерьез подумать о том, чтобы собраться за «круглым столом». Пока не «польским»: до него мы еще не доросли. За нашим «приставным столиком» нам надо разобраться в самих себе.

Чтобы навязывать власти свои условия, надо сначала «накачать мышцы», сделать сильными самих себя. Главное — создать проект стадиона, на равноценных дорожках которого смогут соревноваться разные команды, но — по единым правилам и с судьей, у которого не будет никаких иных функций, кроме обеспечения этих правил.

У политической власти много компонентов. Это не только организованные массы людей, готовых на коллективный протест или неповиновение. Это те идеи и лозунги, ради которых они на это идут. Без организованного коллективного разума представителей всех оппозиционных сил этого не добиться.

Пусть все демократические партии, организации, гражданские структуры, все КаЭсы, оргкомитеты, лиги и прочие демократические структуры выделят из своей среды умных и договороспособных людей. При этом, уж извините, «политических животных», а не просто экспертов. Пусть они усядутся за этот «круглый стол оппозиции» и попытаются сформулировать понятные, лаконичные принципы мирной смены нынешней политической системы. Принципы, устраивающие всех, кому тошно постоянно пребывать в нынешнем «вертикальном» состоянии. Принципы, которые предохранят страну от последующих авторитарных узурпаций власти, от кого бы и во имя чего бы они ни исходили. Принципы, которые впоследствии, когда общество не оставит власти иной возможности, можно будет навязывать на «большом круглом столе» тем ее представителям, которые окажутся наименее склонными к политическому суициду — собственному и страны.

Источник: Новая газета

Поделиться ссылкой:

Добавить комментарий