Высшая нервная система власти — и кошмарить, и сигналить
Роли премьера и президента наконец-то определились: один пугает, другой успокаивает
Финал политического сезона — последняя декада июля — оказался в этом году на редкость выразительным. Общий сюжет этой декады попытался прочертить Дмитрий Медведев на совещании в Гагарине. Там он, как известно, призвал чиновников всех уровней «перестать кошмарить бизнес» и сообщил, что этим своим выступлением «дает сигнал». А сигналам, по его убеждению, в России принято уделять внимание. Таким образом, господин Медведев, кажется, достаточно полно и всесторонне описал механизмы взаимодействия российских властей с отечественным бизнесом, гражданами и миром в целом. Основных и главных способов этого взаимодействия действительно два: кошмарить и давать сигналы. И эта вот кошмарно-сигнальная система и есть самый стержень капитализма по-российски и нашей политической жизни вообще.
Как бы то ни было, слово «кошмарить» действительно крайне точно описывает стилистику путинского наезда на группу «Мечел», которым и началась ударная июльская декада. И кого бы в реальности ни имел в виду Медведев, Путина немедленно в этом слове узнали все. Надо, однако, заметить, что кошмарили всю декаду отнюдь не только металлургическую отрасль, к которой представители старого, так сказать классического, путинизма проявляют в последнее время столь страстный интерес. Кошмарили направо и налево. Кошмарили американцев и европейцев, внутренних либералов — заклинателей «оттепели» и даже, возможно, отчасти саму кремлевскую администрацию с возглавляющим ее Дмитрием Медведевым заодно.
Мировую общественность кошмарили эшелонированно. Под распущенные слухи о намерениях Москвы возобновить военное сотрудничество с Кубой и послать туда чуть ли не стратегические бомбардировщики, к Раулю Кастро направили пока этих бомбардировщиков, так сказать, символический эквивалент — видного руководителя российской промышленности Игоря Сечина и бывшего директора ФСБ, а ныне секретаря Совбеза Николая Патрушева. То есть людей, признанных и в самой России, и вне ее главными карабасами-барабасами путинизма, политическая функция которых состоит в том, что они «хуже Путина». Само появление на Кубе лидеров путинского чекизма под разговоры о «доверительных отношениях», «заложенных еще старшими поколениями», несомненно, имело целью закошмарить американцев воспоминаниями о Карибском кризисе.
Параллельно в Москве кошмарил мировую общественность анонимный высокий представитель МИДа. Отвечая на призывы кандидата в президенты США исключить Россию из «Большой восьмерки», источник пригрозил Штатам чуть ли не полным разрывом всяческого сотрудничества и двусторонних отношений. В стиле, который правильно будет теперь именовать «премьерским», источник заявил, что в России сами будут решать, «с кем дружить и с кем спать, а кого выставлять за дверь», а американским избирателям довольно строго посоветовал быть осмотрительными на президентских выборах, чтобы потом не пожалеть.
Однако главный посыл высокого источника оказался даже не в этом. То есть его слова о том, что в случае дальнейшего ухудшения отношений Россия не будет считать себя связанной какими-либо обязательствами и отправится «в свободное плавание», несомненно, должны были войти в резонанс с плаванием господ Сечина и Патрушева к кубинским берегам. Зато его слова о том, кто определяет сегодня российскую внешнюю политику, пожалуй, скорее вошли в резонанс со знаменитыми высказываниями Владимира Путина о группе «Мечел» и здоровье ее хозяина. Мидовский источник, как известно, сказал: «В роли премьер-министра Владимир Путин может быть даже более влиятельным в области внешней политики, так как он занимается реальным делом, тем, какой Россия будет через 5—10 лет. Он более причастен к этому, чем президент» (цитируем по изложению газеты «Время новостей»).
И действительно, сколько бы ни шушукались знатоки по поводу путинского наезда, намекая на козни Сечина, планы Чемезова и возможный передел в металлургии, главным посылом и главным эффектом атаки на группу «Мечел» стала демонстрация того, кто сегодня в России все-таки занимается «реальным делом». А занимается «реальным делом» в путинской России, несомненно, тот, кто может указать, куда и по каким ценам следует продавать свою продукцию, каким органам проверкой какой компании следует сейчас заняться, кому с кем следует сливаться, а кому с кем лучше разойтись. Кому, наконец, следует болеть, а кому нет. Тот, кто может обрушить котировки компании за два дня на 40%. Потому что рынок знает, кто именно решает, будет та или иная компания существовать на рынке или нет, и как она будет существовать.
Нет, разумеется, надо признать, что представители нового, кремлевско-медведевского путинизма, так сказать — путинизма с человеческим лицом, держались хоть и робко, но стойко. Они сигналили. То есть посылали позитивные сигналы бизнесу, инвесторам, мировому сообществу. То есть тем именно, кого кошмарили. Но как бы не замечая при этом тех, которые кошмарили. Как бы существуя с ними в параллельной реальности. И как бы даже боясь посмотреть в их сторону. Чтобы, видимо, не закошмариться самим. Так вот и прошла последняя декада сезона: одни кошмарят, другие сигналят.
Так или иначе, но два главных вопроса висели не вполне проясненными с момента смены табличек в Кремле и Белом доме весной этого года. Во-первых, кем и как будут определяться теперь правила для крупного российского бизнеса, иначе говоря, в чьих руках будут ключи к перераспределению собственности? И во-вторых, кем и как будет формулироваться внешнеполитический курс? И то и другое в выстроенной при президенте Путине системе власти являлись не просто безусловными прерогативами Кремля, но важнейшими факторами его безраздельного доминирования в политике. И так случилось, что два вполне недвусмысленных указания к разгадке главной политической интриги сезона были сделаны ровно под занавес — в его последнюю декаду. И сделаны были вполне прямо и даже грубо, без реверансов и экивоков. Как будто кого-то нервировало, что не все еще поняли, кто первый.
Кирилл Рогов
независимый обозреватель
Опубликовано: Новая газета
Источник: Новая газета