Высшая школа: Место для каждого

Листая прессу

Когда я впервые приехал во Францию, меня поразила их система высшего образования. Никаких вступительных экзаменов. Каждый получивший аттестат старшей школы может просто записываться в университет. В результате первый курс представляет собой фантастическое зрелище: это несколько тысяч человек на факультете, заведомо не вмещающихся в аудитории. «Ботаники» занимают места на лекции за несколько часов.

Французские коллеги в ответ на мое недоумение «как же вы учите?» объяснили, что уже ко второму году обучения значительная часть студентов отсеивается: кто не сдает переводных экзаменов, кто вообще на них не приходит. Высокий дроп-аут — знак серьезности университета. Но для общества в целом это знак неблагополучия. Высокий отсев студентов — это массовый неуспех молодых, вступающих в жизнь граждан. Кто-то быстро оправится, поступит на другую программу. Кто-то найдет удовлетворение в простой работе и сосредоточит свои интересы в сфере досуга. Но значительная часть неудачников навсегда потеряет драйв и шанс увеличить свой человеческий капитал.

Дроп-аут в мире и в России

В большинстве стран выделяется три фактора незавершения высшего образования: низкая академическая подготовка в средней школе, плохая связь между преподавателями, согруппниками и провалившимися (низкий социальный капитал) и, наконец, ограниченность финансовых ресурсов. Не секрет, что в отсев чаще всего попадают представители наименее защищенных слоев населения: они не могут продолжать образование из-за необходимости прямо сейчас зарабатывать себе на жизнь. Но, как правило, именно им свойственно неумение вписаться в коллектив, изначально слабая школьная подготовка.

Большинство исследователей рассматривают дроп-аут как негативный фактор развития экономики в целом и рынка труда в частности. Дроп-аут ограничивает предложение труда высокой квалификации и снижает качество (а вместе с этим и абсолютный размер) потребительского спроса в экономике.

В связи с этим для многих стран предлагаются рецепты исправления ситуации. Наибольшее распространение имеют финансовые подходы, предлагающие специальные формы помощи для продолжения образования.

В России сложилась своеобразная ситуация, когда в системе вузов образовался сектор, ориентированный именно на категорию выпадающих: это многочисленные филиалы и негосударственные институты, предлагающие высшее образование по очень низким ценам. Эти заведения расположены буквально в каждом населенном пункте, так сказать, у порога дома, что сокращает и транспортные, и психологические издержки учащихся. При этом уровень требований вузов третьей статьи ниже некуда. Они всецело зависят от поступления средств от студентов (как правило, в таких вузах нет ни исследований, ни программ дополнительного образования). Поэтому дорог каждый, кто несет копейку. Отчисления за неуспеваемость практически отсутствуют — чтобы тебя отчислили, надо перестать платить.

В результате у нас ситуация с дроп-аутом вполне благополучна. Неблагополучно с качеством выпускников вузов и их карьерными перспективами. В некоторых регионах люди с определенным высшим образованием отправляются прямо на биржу труда, т. е. не имеют никаких преимуществ перед теми, кто высшее образование не получил.

Простые рецепты и ложные обстоятельства

В России сегодня 510 студентов вузов плюс 120 студентов техникумов, уже имеющих среднее образование, на 10 000 человек населения. Итого 630 по сравнению с 270 в СССР. Это мировой рекорд. В США — 520, включая двухгодичные колледжи — аналоги наших техникумов.

Велик соблазн ограничить прием на программы высшего образования, не допуская на них слабых выпускников школы, перенаправить поток 17-летних в ПТУ и техникумы, благо квалифицированных рабочих в экономике катастрофически не хватает. Эту позицию поддерживают и предприниматели, и ректоры ведущих вузов, которым надоело краснеть за высшее образование.

Но не стоит забывать уроков, которые мы уже проходили. Правительство не создает институты. Оно только предлагает их обществу. Предлагает правила, по которым люди могут начать жить. А могут и не начать.

После отмены крепостного права сложно рассуждать о подчинении образовательного поведения семей принципам государственной целесообразности. Сегодня 88% российских родителей желают высшего образования для своих детей. Две трети готовы платить за это значительные для себя деньги. ПТУ и техникумы имеют в глазах населения устойчивый сниженный имидж: это не карьера, это заведомо подчиненное положение на работе, это, наконец, попадание ребенка в худшую социальную среду, чем была в школе.

К тому же вплоть до 2020 г. численность выпускников школы будет минимум на 20% меньше существующей «мощности» профессиональных учебных заведений. Максимальный провал — в 2011-2015 гг., когда выпускников станет меньше на 35-40%. Сокращение в этой ситуации приема в вузы (даже в условиях их неизбежной чистки) просто не будет поспевать за стремительным сжатием контингента.

Но стоит ли стараться ограничивать прием в вузы? Нужны ли нашей экономике работники с общим образованием на уровне 40-50-летней давности? А ведь структура российской общеобразовательной школы сложилась именно тогда. Мы, по существу, пропустили этап развития общего образования, который конкуренты России прошли в 70-90-е гг. прошлого века: удлинение общего образования до 12-13 лет, профилизация средней школы, гуманизация как школьной программы (в школах стран, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития, доля творческих предметов, в частности искусства, музыки, составляет 15-20% учебного плана, у нас — 1-2%), так и требований к учащемуся, учет его персональных предпочтений и слабостей.

Ответом на это и является массовый спрос на всякое высшее образование. Высшее и частично среднее специальное образование у нас выполняет роль завершения массовой социализации граждан. Недаром в нашем вузе учат пять лет, а «у них» — три. Если посмотреть на обязательные учебные планы вузов, 30% нагрузки — это завершение общего образования: иностранный язык, философия, основы права, экономика, высшая математика.

Общество может мириться с неуспешным профессионалом. В конце концов, у него есть шанс переучиться, начать карьеру заново. Но общество сильно теряет, если человек не имеет базовых социальных навыков. Гражданская и экономическая дееспособность, общая культура людей с высшим образованием и без такового в России сегодня различаются очень глубоко. Это различие очевидно для каждого работодателя, и в первую очередь для сферы услуг (64% российской экономики), где работник общается с клиентами, а не со станком и деталью. Вот и появляются объявления: «Организация наймет курьера (секретаря, продавца, портье). В/о (можно незаконч.) обязательно».

Всеобщее высшее

Лучше асфальтировать те дорожки, которые уже протоптаны людьми. Нам сегодня впору говорить о движении к всеобщему высшему образованию, всеобщему бакалавриату. Просто оно должно быть разным для каждого: академический бакалавриат как первая стадия формирования высокого профессионала, магистра и доктора; прикладной (технический) бакалавриат, который дает наряду с фундаментальной подготовкой прикладные компетенции, позволяющие сразу найти свое место на рынке. Наконец, бакалавриат на уровне «свободных искусств» — для тех, кто предпочитает не связывать образование и будущую сферу деятельности.

В России в 2020 г. степень бакалавра смогут получить 70-75% выпускников средней школы. Это позволит нам сохранить имеющееся преимущество в качестве человеческого капитала над основными конкурентами — странами BRIC. Что касается наиболее развитых государств, то мы будем находиться в той же группе, что США и Германия. Разница здесь будет определяться уже не количеством проведенных в учебных заведениях лет, а составом и качеством полученных компетенций.

Подробнее о том, как сохранить всеобщее высшее образование, но сделать его качественным, читайте во второй части статьи, в номере от 30 июля, в следующую среду

Автор — ректор Государственного университета — Высшей школы экономики

Источник: Ведомости

Поделиться ссылкой:

Добавить комментарий