Думские выборы 2021 года проходили на фоне серии массовых протестов, прокатившихся по России в 2020–2021 годах. Соответственно, главная задача Кремля состояла в том, чтобы продемонстрировать, что контроль над политической ситуацией полностью восстановлен, и подтвердить свою способность обеспечивать электоральное доминирование даже в условиях снижения фактической поддержки режима и отсутствия экономического роста.
В результате масштабной репрессивной кампании тактические цели — не допустить успеха стратегии «умного» голосования и массовых протестов по итогам выборов — были достигнуты. В то же время картина электорального доминирования не выглядит вполне убедительной, а детальный анализ итогов голосования демонстрирует существенные изменения в настроениях избирателей и композиции политических сил.
Благоприятные для Кремля официальные результаты были обеспечены за счет одномандатных округов и регионов аномального голосования («электоральных султанатов»). Очищенный от аномальных голосов (фальсификаций) результат ЕР не превышает 32 % при крайне низкой явке; в то же время результат КПРФ при удалении фиктивных голосов составил 25 %; она обгоняет Единую Россию не менее, чем в четверти регионов.
Таким образом, КПРФ из нишевой ретро-партии превращается в реального конкурента «партии власти», который буквально дышит ей в затылок. Радикально изменился и ее электоральный профиль: расширение электората КПРФ произошло за счет избирателей более молодых возрастов, с более высоким социальным статусом (руководители, предприниматели, специалисты), в то время как в электорате «партии власти» преобладают служащие, пенсионеры и неработающие.
Успех КПРФ неверно интерпретировать как свидетельство роста левых настроений. В качестве системной партии она абсорбирует протестные настроения в различных социальных стратах. Кроме того, социологические замеры демонстрируют рост спроса на нового лидера — фигуру «народного заступника», своего рода «народного Навального».
Потратив основные силы на борьбу с оппозицией, опиравшейся на городские, образованные и молодежные слои, и ее проектом «технической коалиции» (Умного голосования), Кремль столкнулся с угрозой протестной коалиции на базе КПРФ с менее консистентной повесткой, но гораздо более широкой социальной базой. Своего рода новым Големом — «вторым большинством». Это существенно снизит эффективность репрессивного ответа Кремля на «кризис Навального» и с высокой вероятностью сделает экономическую политику более патерналистской и социально затратной.
Рост протестных настроений представляет угрозу для электорального доминирования Кремля в мажоритарных округах. При том, что они дали «партии власти» более 60 % мест в парламенте, очищенный от «аномальных голосов» медианный результат победителя в округе обеспечен голосами 12–13 % от числа избирателей, в то время как его основной конкурент собирает голоса 8–9 % избирателей. Эти соотношения демонстрируют степень угрозы, которую представляют различные сценарии коалиционного голосования в одномандатных округах: мобилизация дополнительных 4–5 % избирателей может вести к опрокидывающему эффекту.
Широкое использование электронного голосования изменило электоральный профиль Москвы, который наблюдался на прошлых выборах и сохранился на «реальных» участках в 2021 году. Этот эффект невозможно объяснить ростом явки (среди не голосующих уровень поддержки режима не выше, а ниже, чем среди голосующих). На реальных участках кандидаты Умного голосования выиграли более половины округов, но по итогам электронного голосования не получили ни одного. Анализ динамики электронного голосования показывает, что это преимущество было достигнуто за счет массированного и синхронного по всем округам голосования за административных кандидатов утром в воскресенье, имеющего все признаки «электоральной аномалии» (фальсификаций).
Анализ процедур и баз данных электронного голосования приводит к выводу, что они в целом категорически не соответствуют принципам законодательства о гарантиях избирательных прав граждан, так как не обеспечивают контроль за ходом голосования и подведением итогов наблюдателей и даже членов избирательных комиссий. Наличие второго, «тайного» блокчейна лишает электронное голосование какой бы то ни было защиты от манипуляций, каковые по всей видимости и имели место в первой половине дня воскресенья.
Подход к управлению внутренней политикой и электоральным полем нынешней администрации является наиболее конфронтационным за все время правления В. Путина, что привело к нарастанию конфликтов в отношениях Кремля не только с несистемной, но уже и с системной оппозицией и региональными элитами. Существовавшая с 2007 года договорная партийная конструкция «1+3» («Единая Россия» – КПРФ – ЛДПР – СР) оказалась практически разрушена, а коммунистическая партия превращается в главную угрозу и главного врага Кремля.
В целом же, эволюция электорального авторитаризма в России характеризуется трансформацией «постдемократии» — режима, опирающегося преимущественно на технологии манипулирования, — в традиционный авторитаризм (диктатуру), вынужденный наращивать репрессии и расширять периметр жесткого социального контроля. Это связано, однако, как показывает анализ, не столько с усилением «правой оппозиции», сколько с утратой режимом надежной опоры в «ядерном» электорате.
