Антропология казахстанского конфликта
Бунт popolo minuto («тощего народа»)
В своем обращении к народу 7 января 2022 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев объявил о двух важных вещах: первая – то, что он обратился к миротворческим силам ОДКБ[1] за помощью по урегулированию беспорядков, начавшихся в стране нескольким днями ранее; вторая – рассказал народу, что зачинщиками беспорядков являются террористы, или внутренние террористы (о внешних он упомянул вскользь, назвав их «забугорными деятелями»), если воспользоваться выражением Джо Байдена, по которым он разрешил открывать огонь без предупреждения.[2] Кроме того, Токаев рассказал о создании «специальной межведомственной группы», которая займется поиском преступников, примерно то же было сделано и в США после известных событий штурма Капитолия в начале января 2020 году несогласными с результатами президентских выборов. Также Токаев призвал население к бдительности: «сообщать о любой подозрительной активности сомнительных лиц органам правопорядка и на горячие линии»[3]. И еще – в своем выступлении президент Казахстана задался вопросом, скорее риторическим: как случилось, что силовые структуры проспали атаку двадцати тысяч бандитов на город Алматы?
Реакция на это сообщение последовала незамедлительная. Уже 10-го января СМИ сообщили о смерти полковника КНБ Азамата Ибраева, который в Комитете отвечал за информационные технологии. Подробностей о смерти полковника не сообщалось, однако многим показалось странным выпадение Ибраева из окна своей квартиры. Также мы узнали о гибели (предположительно: самоубийстве) начальника полиции Жамбылской области Жаната Сулейменова и смерти замглавы районного отделения Алматы, полковника Таната Назанова, который «умер от инфаркта на рабочем месте»[4].
У людей, интересующихся новейшей российской историей, не могут не возникнуть ассоциации с московскими событиями 1991-го: в октябре шагнул из окна своей квартиры управляющий делами ЦК Георгий Павлов, ближайший соратник Леонида Брежнева, а буквально через десять дней после него выпадает из окна Дмитрий Лисоволик, заведующий сектором США в международном отделе ЦК КПСС. Некоторые исследователи считают, что через него на тайных счетах американских коммунистов оседали большие суммы денег[5]; в августе вышел в окно своей квартире в Плотниковом переулке Николай Кручина, еще один управляющий делами ЦК КПСС, считавшийся кремлевским «банкиром».
Мы вряд ли в скором времени узнаем истинную природу этих смертей, но одно можно сказать с определенностью – Токаев четко очертил поле виновных, ими оказались силовые структуры, ранее подчинявшиеся клану Назарбаева. Таким образом он поразил сразу две цели: вывел из-под удара самого лидера нации (Елбасы), сохранив с последним видимость отсутствия конфликта, и увеличил степень своей самостоятельности в принятии важных решений, начав процесс собственного превращения из президента-куколки в бабочку.
Скачок в этом процессе произошел, когда президент снял с поста председателя КНБ Казахстана Карима Масимова, в недавнем прошлом одного из самых влиятельных людей страны – его отец, Кажимкан Масимов, был крупным функционером в КССР, в том числе работал замначальника Главоптснаба при Совете министров тогдашней союзной республики.
Карим Масимов – вполне себе современный интеллектуал (что, правда, не делает его хорошим или плохим гэбистом), в университете изучал арабский, затем китайский, после чего год стажировался в Юридическом Университете Уханя. Пять лет, с 2007 по 2012, Масимов служил премьером Казахстана. Теперь этому птенцу гнезда Назарбаева вменяют «госизмену» (1 ст. 175 УК Казахстана), что грозит ему пятнадцатью годами заключения и возможным лишением гражданства. Интересно: новым главой КНБ стал Ермек Сагимбаев, который до того был начальником личной охраны Токаева.
Причиной обвинений Масимова стала его пассивность в качестве главы силового ведомства в самый разгар беспорядков (3-5 января) и, следовательно, неучастие в защите страны от нападения боевых, террористических групп. Если верить официальным источникам, Масимов бездействовал, не организовал незамедлительные задержания и аресты, чем навлек на себя подозрения в сопричастности к заговору. Если предположить, что Масимов на самом деле мог, но не захотел, то подозрения в неоднородности окружения Елбасы со временем станут секретом полишинеля. А если говорить в более точных терминах, то речь идет о давно зревшем конфликте: с одной стороны, межклановым, или «интержузовым»[6], с другой – конфликте приоритетов и борьбе за власть внутри Ұлы жүз’а, к которому принадлежит и сам бывший президент страны.
Зрелость, если не сказать запущенность, этого конфликта не вызывает сомнений, поскольку даже повышение цен на жидкий газ (с 55 ₸ до 120 ₸), которое спровоцировало вначале протесты в Жанаозене, городе на Западе Казахстана, вскоре быстро захватившие почти всю страну, не получили бы такой размах, если бы с остальным ситуация обстояла иначе[7]. Примерно то же самое происходило во Франции в конце 2018-го, когда повышение цен на топливо дало толчок к массовым выступлениям бедного среднего класса против правительства Эммануэля Макрона. Выступления быстро охватили всю страну, в первые пару недель Макрон был вынужден отсиживаться где-то вне столицы, и это по-настоящему народное восстание, которого не было во Франции уже лет двести пятьдесят, провалилось только по причине аморфности восставших, отсутствия четко сформулированных политических целей (на начальном этапе) и лидера, который бы мог их озвучить.
Словно изучив опыт Желтых жилетов, казахи – настоящие протестующие, а не мародеры и погромщики – действовали более решительно. Днем 3-го января на главной площади Жанаозена собралось около тысячи человек, которые начали выдвигать политические требования, как проведение местных выборов. Глава (аким) Мангистауской области, где добывают 25% всей нефти Казахстана и где проходит стратегический нефтепровод Актау–Жетыбай–Узень, Нурлан Ногаев еще с двумя другими руководителями попытался разрядить обстановку, пообещав снизить цены до 90 тенге. Однако подобная уступка никакого действия не возымела. Подобные мирные митинги стали молниеносно возникать и в других городах страны, и, несмотря на их абсолютно легальный характер действий, полиция стала препятствовать собраниям людей и закрывать площади. Что не помогло.
Вечером на площади Ынтымак («Согласие») в Актау собралось уже шесть тысяч человек, которым власти города пообещали разобраться с поставщиками газа и значительно снизить цены, но движение к этому моменту стало политическим – в чем казахи обогнали французов. В Алматы люди скандируют: шал кет! – «старик, уходи!»[8], требуя реального ухода Назарбаева из политики. Полиция реагирует жестко, применяя свето-шумовые гранаты, задерживая сотни людей, блокируя интернет, мессенджеры и соцсети – все по ленинскому сценарию, только с другой стороны. Президент Токаев в первый раз обращается к нации с призывом «не поддаваться на провокации, как внутри, так и из вне»[9], что ни на кого никакого не произвело впечатления. В ночь с 4-го на 5-ое января бунтующие начали жечь машины, в стране полностью отключают интернет, перестают работать банковские карты, люди выстраиваются в очереди за наличными. Начинается захват правительственных зданий, стычки с полицией, грабеж банкоматов и дорогих магазинов. В городе Талдыкоргане («талды» – местность, поросшая тальником), расположенном на берегах реки Каратал, сносят памятник Назарбаеву. Символического старика прогнали.
Отсроченная бедность
Если использовать термин казахской грамматики, то клан Назарбаева превратился в своеобразный «местный падеж» (жатыс септiк) – место, где совершается не только действие, но и уже противодействие самому этому клану. Причин тому было много: экономические заключаются в том, что при отсутствии реальной политической свободы, система за последние годы стала недееспособной. Проблемы в ней не решались, а откладывались. Например, растущий объем трансфертов из Нацфонда для покрытия дефицита бюджета, о чем еще говорил сам Назарбаев, когда был на посту. Около 700 млрд тенге тратится из республиканского бюджета ежегодно только на субсидирование процентной ставки. В Казахстане она достигла 9,5%, в России, к слову – 8,5%. К этому можно прибавить отсутствие в Казахстане эффективной политики по тарифам экспорта сырой нефти, налоги в перерабатывающих отраслях и многое другое. Созданный уже при Токаеве «Совет общественного доверия», чьи эксперты давно предлагали способы решения этих вопросов, так пока и остается клубом интересно провести время.
Живущие и работающие в Казахстане помнят эзотерическое обещание Токаева снизить нагрузки на фонд оплаты труда. Что это – почти никто не знал, но если уметь расшифровывать такие послания, то скорее всего речь шла о возможности обложить налогами бедный класс, самых социально уязвимых. То есть: пока вы не заплатите Единый социальный платеж (ЕСП), ваши дети не смогут учиться в школе. Предположим, люди как-то смогут его заплатить, но, заплатив его, государство их лишит социальных пособий (они же богатые), в финале сделав этот слой населения еще беднее.
Откладывание решения всех этих важных проблем привело на деле к отсроченной бедности – еще одному важному фактору сегодняшних волнений. Как я отметил выше, неверная экономическая политика в секторе перерабатывающего производства, дикое сокращение стабильного рынка труда привели население к необходимости брать кредиты (похожая ситуация в той же Франции), т.е. становиться рабами банков. В Казахстане примерно 75% населения старше 18 лет являются должниками у финансового сектора. Эти займы покрываются 10 трлн тенге, что составляет две трети так называемого «ссудного портфеля», остальные, условно богатый класс, не справляется со слишком высокой процентной ставкой. Получается игра на вылет.
Налоговая политика в Казахстане неэффективна. Система налогообложения действует вслепую. Индивидуальный подоходный налог (ИПН), который уходит с фонда оплаты труда каждого официально работающего, перечисляется без привязки к индивидуальному идентификационному номеру налогоплательщика. Проще говоря, человек не знает, куда и на что уходят его налоги, он не собственник своих налогов, и государство действует в отношении него как рэкетир.
Причиной политической нестабильности назарбаевского «местного падежа», после ухода Елбасы с поста президента, стало двоевластие. Вероятно, Назарбаев посчитал, что после трех десятилетий своего правления, которые в целом прошли спокойно – все же ситуация в Казахстане была далека от соседнего Туркменистана или Северной Кореи, – если не считать точечных вспышек недовольства, как в Жанаозене, опасность не может исходить от человека, который обязан ему как своей политической карьерой, так и личным благополучием. Однако двоевластие, как неоднократно показывала история, никогда не может длиться долго.
Антропология власти такова, что сохранить баланс и условные договоренности между двумя высшими суверенами никогда не удается, и даже не потому, что один так или иначе предает другого (это следствие), или один оказывается хуже, аморальнее другого, а потому что у верховной власти не может быть альтернативы –антропологического конкурента. Именно этим объясняется идея «власти от Бога» или от мифического предка, которая активно эксплуатировалась не только в Древнем мире и Средневековье, но используется и в наши дни. На глубинном уровне, особенно в традиционных обществах, как Казахстан, обладание верховной властью означает охрану социума, в том числе и от власти, не данной свыше – от анти-власти.
Помимо этой антропологической составляющей и объективных, экономических причин, частично упомянутых выше, Назарбаев не учел фактор неумолимой смены поколений, о чем писал немецкий социолог Карл Манхейм, играющей подчас критическую роль. Как бы ни почитали старцев в Средней Азии, их почитают именно как старцев, аксакалов, принадлежащих истории или ритуалу, они – хранители памяти социума, но не его управленцы. Поколение выросшее (политически) при Назарбаеве, которым сегодня между пятьюдесятью-шестьюдесятью (сам Токаев чуть старше), потребовало власти по причинам также биологическим – если не сейчас, то никогда. Эти структурные факторы, среди прочих, привели к сбою в казахстанской системе власти и управления, а не непременное превращение в авторитарном государстве правителя в «кочующего бандита»[10], как считал Мансур Олсон, «обещаниям которого никогда нельзя полностью верить»[11].
В Казахстане живет чуть больше 19 млн человек, половина из них – трудоспособное население, 20% – молодежь до тридцати лет. Что же касается обычных людей, далеких от политики, а таковых подавляющее большинство, то их основная задача – оставаться незамеченными властью, так, чтобы последняя не вмешивалась в их повседневную жизнь. И здесь, пожалуй, кроется еще одна причина долголетия казахстанской системы: люди были готовы идти на многое и соблюдать назарбаевский общественный договор, с его отнюдь не бесспорной социальной справедливостью и низкими зарплатами рабочих, как бы не замечать концентрацию огромных денег в руках близких клану людей и т.п. до тех пор, пока власть гарантировала им определенное будущее.
Относительная бедность, или скромное благополучие[12], которое все же имела значительная часть казахстанского населения, во многом благодаря природным ресурсам страны и до какого-то момента удачному экономическому менеджменту, должна была как минимум оставаться не только в своем status quo, но и обеспечивать желающим, в первую очередь из числа молодежи, пусть сложный, но тем не менее выход на более высокий уровень. Это как в старой компьютерной игре Doom: если ты прошел начальный этаж и победил всех монстров, ты имеешь право подняться на этаж выше.
Помимо этого, Казахстан, пользуясь выражением американского антрополога Роберта Карниеро, является страной с «очерченной средой» (environmentally circumscribed)[13], где выставленные самой природной средой границы, будь это моря, пустыня, горы или все сразу, задает достаточную прочность и стабильность государства, в этих условиях возникшего. И это случай назарбаевского Казахстана: власть не стремилась к краткосрочным проектам, чтобы как можно скорее получить прибыль, которой завтра может не быть. Напротив, Назарбаев вкладывал большие деньги в урбанистику и другие национальные проекты, привлекал иностранные инвестиции, примерно 50% которых приходится на страны Евросоюза, 20% – на США, 8% – на Китай (по данным Евразийского банка развития, китайские инвестиции в Казахстан превышают инвестиции в Россию в десять раз). Высшее образование ориентировано на западные стандарты, и пока цены на нефть держались на высоте, довольно бодро шло увеличение доли в экономике малого и среднего бизнеса.
Так или иначе, пока власть удерживала доходы населения от падения в отрицательную величину, не заставляла людей работать исключительно для выживания, система работала. Однако последние два года оказались поворотными – в худшую сторону, доходы населения стали падать. Даже официальные цифры инфляции рисуют невеселую картину: в 2020-ом она составила 7,5%, а в 2021-м уже 8,9%. Продовольственная инфляция оказалась еще выше – 11,3% в 2020-ом и 10,9% в 2021-ом году. Люди начали брать кредиты, которые по сравнению с доковидным временем увеличились на 12,3%. С 2018 года до середины 2021-го Казахстан накрывают акции протестов, за этот период их проходит более тысячи трехсот[14], и Алматы становится центром или, как говорил Ленин, самым революционным городом в мире.
Но как это часто бывает, революционность населения не вырастает в революцию, и все остается на уровне волнений, грабежа магазинов и уличных стычек, потому что для революции необходим фатальный раскол внутри элит – такой, когда захват всей полноты власти и связанные с этим риски в государстве оказывается более приоритетным вариантом, чем любой договор с конкурентами. Такой раскол может происходить, например, как внутри правящей группы – случай позднего (перестроечного) СССР, так и между различными элитными группами, борющимися за власть – случай России до и сразу после Февральской революции 1917 года.
В Казахстане – несмотря на заверения Елбасы, что он уже пенсионер, аксакал на заслуженном отдыхе, и во власти все хорошо[15] – по всей видимости имеет место серьезный внутриэлитный раскол, который только предстоит преодолеть. Самое неприятное и опасное в этой ситуации, когда победившая группа во власти использует те же методы, которыми пользовалась группа проигравших, пришедшая некогда к управлению страной, и таким образом, когда новая власть превращается в политический палимпсест. То есть, если она начинает аппроприировать материальные достижения и богатства предшественников для их нивелировки и легитимации самой себя.
С экономической точки зрения, немалый риск в такой игре заключается в том, что могут возникнуть две параллельные реальности, дистанция между которыми со временем будет только увеличиваться: одни – те, чья принадлежность к власти подтверждена; они узурпируют не только ресурс настоящего, но и будущее, в том числе и для того, чтобы заблокировать к нему доступ проигравшей элитной группы – вторые, это все остальные, чье будущее, вернее, его отсутствие, оказывается предрешенным.
Прощание с мифом
Когда протестующие кричали Назарбаеву: шал кет! — «старик, уходи!» и сбрасывали его памятники, как это происходило у нас в 1991-ом или в США в 2020-ом, – это не то же самое, когда французы требовали отставки Макрона. В случае Казахстана речь, понятно, идет не о смене конкретного правителя, а об отстранении от власти целого жуза. Токаев это прекрасно понимает, и поэтому перед ним стоит нетривиальная задача: отстранить от власти людей Елбасы, на которых он не может опираться, и решить что делать с самим руководителем нации. До тех пор, пока новый президент будет ассоциироваться со своим политическим отцом, в Казахстане останется режим двоевластия или модель «матрешечной власти», когда действующий президент как бы вложен в поле более сильного и влиятельного первого президента.
Что делать с Елбасы? – задача даже не столько политическая, так как у Токаева есть формальные полномочия, которыми он уже воспользовался, изолировать Назарбаева от управления государством (его отстранения от должности председателя Совета безопасности), сколько антропологическая. Нурсултан Назарбаев был не только первым лидером постсоветского Казахстана, который плохо или хорошо создал его экономику и задал основные политические векторы, он – культурный герой, который, как во многих мифологических сюжетах, отчасти принадлежит времени о́но[16]. Время о́но для молодого поколения современного Казахстана – это развал советской империи, лихие девяностые и становление новой государственности, и как положено всякому мифологическому культурному герою, Назарбаев оказался связным между двумя мирами или временами – мира до истории, времени хаоса, безудержных страстей и дикой инфляции – и исторического времени, в которым этнос живет сегодня.
Статус «культурного героя» Елбасы конструировался долго, и тот же Токаев принимал в этом самое активное участие. В своей книге «Свет и тень. Очерки казахстанского политика» он многократно возвращается к теме того, «какие усилия предпринимались президентом Нурсултаном Назарбаевым для укрепления международных позиций Казахстана»[17] и как хорошо к нему относились в качестве руководителя мировые политики, начиная с президента США Дж. Буша-младшего и Кондолизы Райс – которые рукоплескали ему после закрытия Семипалатинского ядерного полигона[18], – заканчивая Вл. Путиным, В. Ющенко и М. Саакашвили. О последнем Токаев рассказывает такую историю: на инаугурации Назарбаева в 2006 году Саакашвили выступил с лирической речью, в которой поведал о своей бабушке, давней поклоннице Нурсултана Абишевича. С юности бабушка прививала Саакашвили настоящее благоговение перед лидером Казахстана и завещала во всем равняться на него. Приехав в страну в качестве президента Грузии, «Миша с благодарностью отозвался о нынешней помощи Казахстана грузинской экономике, сказав, что в этом видится преемственность времени: от царя Давида до Нурсултана Назарбаева – основателя современного казахского государства»[19]. Саакашвили – наследник царя Давида, Назарбаев – батыр (батыр көзсіз), герой, человек не знающий страха.
Если же обратиться к казахской культуре, что в данном случае вполне логично, и попытаться рассмотреть наших героев в большой, эпической матрице, то фигура Назарбаева отсылает нас к Абу-л-Хайру (1412-1468), выходцу из династии Шибанидов, узбекских ханов. Абу-л-Хайр пришел к власти еще юношей, после того, как ему пришлось принять участие в затяжной междоусобной войне Джучидов (ветвь Чингисидов), имевшей место после развала Ак Орды – «Белой Орды», то есть западной части Золотой Орды, которой управляли Батый и его потомки. Абу-л-Хайру удалось создать централизованное государство и удерживать власть в нем сорок лет (1428-1468) – на огромной территории от реки Урал до оз. Балхаш и от Аральского моря до Иртыша.
Ма’суд бен Османи Кухистани, историк XVI века при дворе Суюнчходжа-хана, в своей книге «История хана Абу-л-Хайра» (Та’рих-и Абу-л-Хайр-хани) писал: «в 1428 г. в области Тура (Западная Сибирь) в возрасте 17 лет Абулхаир был провозглашен ханом. В числе участвовавших в избрании Абу-л-Хайра ханом были не только султаны, предводители племени и родов, бахадуры, но и представители мусульманского духовенства. Абу-л-Хайр опирался не только на определенные круги Шибанидов, но и на мангытских эмиров…»[20]. Добавлю, что последним в то время удалось удерживать важные политические позиции за счет проводимого ими, как бы мы сейчас сказали, умелого политического нетворкинга.
Как и у любого героя, у Абу-л-Хайра нашелся свой, еще более умелый и удачливый противник – Кобланды Токтарбайулы, живший тогда же, в XV веке – заглавный персонаж казахского эпоса «Кобланды-батыр». Если современный политический процесс в Казахстане перевести в эпическое измерение, то Токаев окажется Кобланды, умелым политиком, вышедшим из тени своего учителя, который умело воспользовался сложившейся ситуацией. Насколько мы сегодня можем судить, исторический Кобланды стал причиной появления Казахского ханства. Войдя в конфликт с Абу-л-Хайром, после того, как тот поймал и убил Даир-ходжу, предводителя аргынов – одно из влиятельных в то время племен, входящих в Средний жуз, – Абу-л-Хайр требовал выдачи Даир-ходжи, аргыны и кереи (другие племена) попросту отделились от Абу-л-Хайра и ушли на восток.
В «Кобланды-батыр» его главный герой описывается как умный, храбрый и решительный политик. Насколько Токаев заслужит в будущем такие эпитеты, или будет ли к нему кто-либо относиться так, как он относился к Елбасы, сказать пока сложно. Но ряд шагов, которые он уже предпринял – например, назначение Ерлана Карина, человека с открыто националистическими взглядами, ответственным за национальную политику, и Аскара Умарова (в соцсетях: Аскар Кумыран) министром информации и общественного развития, тоже националиста, не скрывающего своих русофобских настроений[21] – не оставляет сомнений в том, что Токаев сейчас создает что-то вроде правительства национального единства. Карин и Умаров в качестве министров создадут ему известный щит от упреков «госизмене»[22], когда тот обратился к помощи ОДКБ, и одновременно продемонстрируют коррекции в новом внешнеполитическом курсе: если первый президент старался сделать из Казахстана центр Евразии, при этом мысля себя отчасти казахским Ататюрком[23], что соответствовало его собственным геополитическим установкам и что в целом устраивало и Россию (как пример: заключение Таможенного союза), то Токаев будет разворачивать страну в сторону большей политической автономии. Казахстан как axis Eurasiae не останется, во всяком случае в ближайшем будущем, таким же приоритетом, каким он был у его предшественника.
«Вторая империя» Назарбаева
Этому есть несколько причин. Одна из них лежит в сфере политической антропологии и заключается в том, что Назарбаев как конструктор нового государства должен был устанавливать хорошие связи со всеми сильными партнерами и отчасти работать по их подсказкам. Токаев в своей книге неоднократно описывает встречи «больших» партнеров с первым казахстанским президентом и их те или иные оценки его деятельности. Тот же Буш-младший, среди прочего, советовал Назарбаеву «почаще разговаривать с президентом [России, потому что] он – надежный человек»[24].
На очередной встрече Буш-младший сравнил «своего друга» Назарбаева с Джорджем Вашингтоном, видимо, это единственное, что могло прийти ему в голову, но если все же проводить исторические параллели, то я бы скорее сравнил Елбасы с Луи Бонапартом. Как и Назарбаев, этот правитель Франции летом 1848 года, в ходе предвыборной кампании, лучше остальных оценив ситуацию в стране и ожидания народа, предложил нации социальную модель, способную удовлетворить все классы. Буржуазии он обещал порядок, свободу личности и защиту частной собственности, церкви – невмешательство в ее дела со стороны светской власти, в отличие от социалистов, которые грозились взять религиозные институции под государственный контроль, рабочему классу и крестьянству – отмену налогов, введенных после революции (крестьяне страдали от 45-процентного подоходного налога). Кроме того, Луи Бонапарт обещал создать новые рабочие места, ввести справедливую оплату труда и пособия для семей рабочих. Предпринимателям была обещана поддержка правительства и стимуляция свободного рынка, примерно то же, что сделал Ден Сяопин в постмаоистском Китае, и вдобавок – сохранение всеобщего избирательного права.
Важно, что придя к власти, Луи Бонапарт последовательно шел к исполнению всех своих обещаний (что его, к слову сказать, радикально отличает от современных правителей, чьи обещания не стоят бумаги, на которой они пишутся), и вполне тогда имел право объявить себя президентом французской нации или даже ее спасителем. В 1850-1860-е гг. империя переживает экономический подъем и, стремительно сокращая свое отставание от Англии, входит в эпоху второй промышленной революции, когда промышленность в короткие сроки переходит к крупному фабричному производству и внедрению новых технических решений[25]. Не забывал президент и о сельском хозяйстве, фермерам предоставлялись банковские кредиты (в частности, от банка Crédit Agricole, существующего и поныне) с низкими процентными ставками для освоения новых земель; промышленники в свою очередь также получали ссуды по заниженным кредитам для стимулирования экономики. И вдобавок к своим социальным и экономическим реформам Наполеон III покрыл страну железными дорогами, которые связали Францию с ее ближайшими соседями, в 1870-х их общая протяженность составила более 17000 км., что одновременно дало работу огромному количеству рабочих.
В 1997 году Назарбаев выступил с обращением к народу, где предложил программу развития страны сегодня известную как «Казахстан 2030». Подобно реформам Луи Бонапарта, Назарбаевым тоже был взят курс на построение долгосрочной казахстанской экономической модели: процветания, национальной безопасности и консолидации общества. Президент понимал, что одними хорошими личными отношениями с сильными мира сего он не построит страну, где, как советовал британский философ Иеремия Бентам, максимальное количество людей смогут найти свое счастье.
Дать свободу бизнесу, установить рыночные отношения и удовлетворить потребности среднего класса, свести к минимуму бедность, стало приоритетом его внутренней политики, что, правда, не означало отмены клановых и родственных связей. Возможно ли было это сделать по-другому? – вопрос открытый. Но так или иначе тогда же были сформулированы так называемые «10 принципов Назарбаева», которые по сути предлагали построение социального государства по ряду аспектов напоминающее Китай Ден Сяопина: построение рыночной экономики, где государство играет роль регулятора рынка, а государственная инвестиционная политика будет либеральной, что в конечном итоге должно было привести Казахстан к диверсификации экономики.
Если Луи Бонапарт построил во Франции железные дороги, которые в разы подняли экономическую эффективность (и надежность) страны, то Назарбаев сделал упор на системе трубопроводов, необходимых для экспорта нефти и газа, в чем, понятно, были заинтересованы как сами казахстанские власти, так и их соседи, в этих ресурсах нуждающиеся. После железных дорог, которые в Казахстане, как и во Франции эпохи Второй империи, являются основным транспортом (на них приходится 63% грузооборота страны), трубы по значимости – транспорт номер два (26%).
Насытившись довольно долгой критикой казахстанского руководства со стороны Запада и упреков в коррупции, в декабре 2005 года Назарбаев открывает 1000-километровый трубопровод «Атасу–Алашанькоу», построенный для перекачки сырой нефти в Китай, который довольно остро нуждался в энергоресурсах Казахстана и Средней Азии в целом. В сообщении Ху Цзиньтао, который симпатизировал казахскому лидеру (судя по книге Токаева), Назарбаев назвал этот трубопровод свидетельством прочного двустороннего «стратегического партнерства» между Китаем и Казахстаном. В то же самое время Елбасы обращается к Путину с просьбой рассмотреть работу с Казахстаном в энергетической сфере в качестве одного из приоритетов, при этом он не скрывал и определенных сложностей в отношениях между двумя странами.
В первой «пятилетке» 2000-тысячных государственные инвестиции в экономику нейтрализовали если не все, то многие, в том числе политические, несовершенства страны. Только в сельское хозяйство, 80% которого занимает производство зерна, в 2003-2005 гг. было вложено более 150 млрд тенге, а вместе с 15 мрлд тенге ежегодно на сельское образование и медицину, эти инвестиции должны были вывести агрономический сектор на современный уровень. И к 2015 году, следуя «10 принципам», правительство ставило задачу увеличить объем ВВП в 3,5 раза. В рамках все той же программы Назарбаев придумал рационализировать научный ресурс, доставшийся ему от советского прошлого – создать в стране сеть технопарков, научных центров, каждый со своей спецификой: в городке Алатау под Алматы – центр информационных технологий, в Степногорске – центр биотехнологий, в Курчатове – центр ядерных технологий.
Просвещенные технократы
Пока цены на нефть держались высокими, а инвестиции в экономику оставались таковыми, что они увеличивали рост доходов основной части населения, пока в Казахстане формировался свой средний класс, политические распри внутри элит, а тем более внутри правящего жуза мало беспокоили людей, далеких от политики. Как и во Франции Наполеона III, чья власть во многом покоилась на экономических достижениях и умелой социальной политике, начав трещать по швам при снижении темпов внешней торговли, снижении уровня жизни, массовых увольнений и роста инфляции (при подобных параметрах удержать свой status quo может только поистине людоедская власть, как в Северной Корее или Туркменистане), в Казахстане позднего Назарбаева экономический рост у подавляющей части населения ушел в ноль, что быстро отразилось на политическом климате.
За тридцать лет правления этого человека он стал даже не символическим, а мифологическим фокусом власти. Он воспитал за эти годы своеобразную культуру просвещенной технократии, с условно вечным отцом-правителем и ограниченным количеством высших технократов, из его жуза или же людей не связанных с ним родственными узами, но при этом целиком ему лояльных.
Слабая сторона такой системы заключается в том, что при любых сбоях в экономике, что, разумеется, рано или поздно обязательно случается и часто не зависит от воли правителя, вся ответственность ложится только на него. В одночасье из гаранта всеобщего добра и благоденствия он превращается в большое зло, из «локомотива» нации в ее «тормоз», «отец» превращается в деда, которого гонят прочь. Шал кет! – это выражение не только политической усталости от конкретного правителя или порой наступающего недовольства отцом, но и разочарование в мифе. Мифе, который вошел в противоречие с технократическим Просвещением.
Парадоксально или нет, за годы своего правления Назарбаев сконструировал общество, которое в какой-то момент начало опережать в своем развитии само государство. Опять же, подобно правителю Второй империи, Назарбаев мог бы определить суть своего правления как «примирение прав народа и авторитета монарха для удержание демократии в разумных рамках [и то, что] я должен стать монархом, чтобы принести стране цивилизацию»[26].
Однако даже с определенным опережением казахстанское общество, в силу известных традиций и жузовой структуры, видимо, не готово сегодня к республиканскому (или либеральному) повороту, подготовка к которому в той же Франции длилась как минимум целое десятилетие – в первую очередь усилиями таких авторов, как Адольф Тьер, Эмиль Оливье, Леон Гамбетта и Эдуард Пеллетана – и произошедшего в результате Сентябрьской революции 1870 года, которая свергла Вторую империю и установила Третью республику.
Рыночная экономика Казахстана, отличающаяся от китайской модели своим практически тотальным ресурсным характером, схожа с китайской тем, что государство, класс высших технократов, контролирует рынок. Иными словами, рыночная свобода altiore ограничена интересами небольших групп людей, чья задача обеспечить стабильность действующей власти. Экономика – это птица, любили повторять китайские экономисты-реформаторы времен Дэн Сяопина, а государство – клетка, пусть и просторная, но все же необходимая; выпусти птицу из клетки, и она тут же потеряется в безбрежных краях неба.
Как бы то ни было, в среде сегодняшних казахстанских элит нет людей, которые могли бы возглавить долгосрочную либеральную оппозицию, деятельность которой могла бы привести к перестройке государства по модели западных стран XIX века. Сомнительный оппозиционер, как Мухтар Аблязов, ставший в 2005-ом председателем совета директоров АО «Банк ТуранАлем», не может создать интеллектуальную альтернативу власти, будучи до определенного момента сам ее частью и вошедший с ней в противоречие отнюдь не по идеологическим причинам.
Справедливый вопрос: насколько такая перестройка нужна самому казахстанскому обществу, в смысле res publica? Если во Франции Оливье мог заявить, что свобода – «основа современного цивилизационного, христианского, гуманистического общества»[27], то Назарбаев, словно цитируя своего уже далекого по времени французского коллегу, предложил прагматическую идею «управляемой демократии», иными словами, свободы под контролем нового (технократического) Просветителя, необходимого в эпоху «транзита». Как и Луи Бонапарт, Елбасы мог бы с определенной долей справедливости сказать: моя миссия не принести свободу, а подготовить ее (получилось ли у него это – другой вопрос).
В отличие от французских теоретиков, Назарбаев, евразиец per se, понимает цивилизацию не как конструкцию, собранную из христианских ценностей и сомнительных идеалов Просвещения эпохи культурных аферистов, вроде Вольтера, а скорее как сеть, покрывающую исторически конформные народы, прежде всего – Казахстан, Китай, Россию. Впервые казахстанский лидер выступил с этой идеей перед иностранной публикой в 1994 году во время своего приезда в Лондон. Выступая в Королевском институте международных отношений, Назарбаев отметил, что развитие постсоветского пространства идет по двум направлениям: становление наций-государств и их неминуемая интеграция. Тогда же Елбасы и предложил создать эффективно работающий евразийский союз из (того же) «ядра стран», что должно было обеспечить стабильность и безопасности в регионе[28].
Анализируя январские события в Казахстане, важно понимать: цивилизация по Назарбаеву – это не гуманистический проект, каким он виделся европейским теоретикам, таким, как Тьеру или Оливье, которого многие ошибочно считают либералом, хотя идеальным государственным строем он считал конституционную монархию английского образца, обеспечивающую свободы без революций. Для первого президента Казахстана, цивилизация – это сеть технократических государств, членов сети, «просвещенных» настолько, насколько им необходимо для поддержания прочных экономических связей.
Если позволить себе еще одну историческую параллель, то идеология Назарбаева, его мечты о едином евразийском пространстве – это upgrade идеи Асана Кайгы, казахского поэта и влиятельного сановника XV века, служившего при дворе хана Золотой Орды Улуг-Мухаммеда, пока тот не был изгнан. Асан Кайгы (Печальный) обладал широкой эрудицией и имел свое четкое политическое видение того, как должно выглядеть Казахское ханство – как объединение всех тюркских народов и всех тех, кто служит его интересам. Считается, что в недошедшем до нас произведении-утопии (утопии сочинялись не только на Западе) «Жер уюк» («Земля обетованная») Асан нарисовал картину благоденствия евразийского, или пантюркского государства, с центром в Казахстане.
Көтермеші
Если цивилизация именно такова, и в ее основе лежит умеренное технократическое просвещение и государственный прагматизм, то январский бунт 2022 года был восстанием просвещенной части населения, технократов низового уровня (по крайне мере, в начале), против политического абсолютизма, воплощенного в фигуре Елбасы. Вышедшие к протестующим аким Жанаозена Максат Ибагаров и Нурлан Ногаев пытались успокоить людей обещанием снизить цены на сжиженный газ, но людям нужен был не только газ, но и решение системного кризиса: если правительство декларирует строительство технократического государства, то тогда и сама власть должна отвечать этой цели. Другими словами, de facto политический абсолютизм в какой-то момент вошел в противоречие с целями и практикой государственного менеджмента. Именно это ощущение долго накапливалось у большинства «низовых» технократов и, не находя выхода – плюс отсутствие парламента, который бы мог сдерживать злоупотребление властью монарха, что необходимо, если последний не хочет революции – вырвалось наружу при первой же возможности, мгновенно приняв политическую форму.
Назарбаев этого очевидно не ожидал, потому что, как и большинство монархов Европы эпохи индустриальной революции – и здесь он разнится с Наполеоном III – полагал, что технократического Просвещения вполне достаточно, и оно не несет никакой опасности для стабильности абсолютистской власти. Жесткость, если не сказать жестокость, с которой Токаев подавлял январское восстание, объясняется нежеланием казахстанских властей расстаться с абсолютистской моделью власти в стране и удерживать своеобразную амбивалентность в государстве: практически неограниченную власть суверена при достаточно развитом технократическом обществе.
В казахском языке есть слово көтермеші – это человек, помогающий уставшей лошади дойти до финиша скачек. Вопрос: станет ли Токаев таким көтермеші для своего бывшего патрона и политического учителя или же он начнет политику «деназарбаевизации», подобно той, которую проводили правители XVIII династии в Древнем Египте с фараоном Эхнатоном после его смерти и конца амарнского периода?
Сегодня Токаев активно отстраняет от власти членов семьи Назарбаева: сват старшей дочери Елбасы, Берик Имашев, уволен с поста председателя ЦИК Казахстана, эту должность занял Нурлан Абдиров, бывший депутат Сената; ушел в отставку зять Назарбаева Тимур Кулибаев, который возглавлял «Атамекен», национальную палату бизнесменов; племянник первого президента, генерал-лейтенант Самат Абиш, уволен с поста заместителя главы КНБ – орган, по заявлению Токаева, не справившийся со своими обязанностями в ходе январских волнений.
Подписав указы об этих перестановках, Токаев, кажется впервые в публичном пространстве, позволил себя легкую критику Елбасы, упомянув, что благодаря его предшественнику сформировался класс «очень богатых людей, даже по международным меркам, [и что] пришло время отдать должное народу Казахстана и помогать ему на системной и регулярной основе»[29] (по оценкам экспертов 162 человека владеют половиной богатств Казахстана). Независимые журналисты называют цифру $8 млрд – деньги, которые Елбасы контролирует через общественный «Фонд образования Нурсултана Назарбаева»[30], который официально занимается пропагандой казахского языка и культуры. Впрочем, одно другому никак не мешает.
В «Свете и тени» Токаев лестно отзывается о Владимире Путине, отмечая, что «именно в годы путинского правления российское государство встало с колен и заявило о себе как держава»[31], сегодня президент Казахстана #2 оказался в ситуации во многом схожей с путинской 2000-го, а возможно еще и в более неоднозначной: получив власть от отца-основателя, он должен реформировать расстроенную систему и сохранить достойную жизнь Елбасы.
Скорее всего, Токаев не пойдет по пути репрессий и ограничится снятием с постов всех высших чиновников, имеющих отношение к Семье, чтобы попытаться уменьшить раскол между политическим абсолютизмом и технократическим обществом. Мало сомнений и в том, что Токаев так или иначе будет использовать путинскую модель – балансировка политической и технократической властных групп ради более эффективного контроля над обеими – для успеха своих реформ и системных перестроек в ближайшей перспективе.
[1] Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), или «Ташкентский пакт» — по месту подписания этого Договора 15 мая 1992 года. Договор вступил в силу 20 апреля 1994 г. и был рассчитан на пять лет, однако в апреле 1999-го президенты Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России и Таджикистана подписали протокол о продлении срока действия договора еще на пять лет. Позже, 2 декабря 2004 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о предоставлении ОДКБ статуса наблюдателя в Генеральной Ассамблее ООН. В задачи ОДКБ входит «… защита на коллективной основе независимости, территориальной целостности и суверенитета государств-членов, приоритет в достижении которых государства-члены отдают политическим средствам» (Ст. №3 Устава ОДКБ). По своей структуре и функции эта организация напоминает НАТО, а для России – является своего рода аватаром Варшавского Договора, который распался после конца СССР, только со стороны Азии.
[2] Президенттің Қазақстан халқына үндеуі
[3] Там же (5:57)
[4] https://www.youtube.com/watch?v=fbJT_tvVa6U
[5] Григорьев Д. Смутный блеск золота партии. // «Загадки истории» 2017, № 5. С. 6-7.
[6] Казахское общество традиционно делится на три жуза, или орды: Ұлы жүз – Старший жуз, Большая орда; Орта жүз – Средняя орда и Кiшi жүз – Малая орда. Власть и влияние в стране распределяется между этими тремя социальными группами, находящимися в постоянном более или менее открытом соперничестве друг с другом.
[7] К слову, Жанаозен – важный стратегический и, как выясняется, революционный центр страны, в нем расположен «Казахский газоперерабатывающий завод». Еще в 1989 году там вспыхнули этнические беспорядки, впрочем, тоже имевшие под собой экономическую почву – неравенство. Тогда бунт был подавлен спецназом, документы об этом событии считаются уничтоженными. В декабре 2011-го, после более чем двадцатилетнего правления Елбасы, в Жанаозене снова вспыхивает бунт нефтяников, который давят при помощи внутренних войск. По неофициальным источникам тогда погибло более шестидесяти человек, по официальной версии – 15.
[8] Распространенное мнение в некоторых русскоязычных СМИ, что выражение «шал кет» несет оттенок уничижительности не верно. В казахском языке слово шал – «старик, старец» – не несет оттенка невежливости. Например, существует выражение каусаfан шал – «дряхлый старик», которое к Елбасы, кажется, в СМИ не применяли.
[9] https://www.youtube.com/watch?v=MORF7MKZhPA (3:55)
[10] Олсон М. Власть и процветание. Москва: Новое издательство, 2012. С. 55.
[11] Там же.
[12] Средняя заработная плата в Казахстане на 2021 год составила 256.455 ₸ (600$), минимальная – 42.500 ₸ (103$) // https://visasam.ru/emigration/pereezdsng/zarplata-v-kazahstane.html. По данным аналитического портала MKRU, в соотношении цен на продукты к минимальной оплате труда Казахстан занимает 54 место с результатом 67,6% среди 56 стран. Казахстан в этом рейтинге обогнали его партнеры по ЕАЭС: Армения (66,4%) на 53 месте, Белоруссия (46,1%) на 47, Россия (44,3%) на 45 // https://mk-kz.kz/economics/2021/01/17/kazakhstan-v-spiske-stran-s-samymi-nizkimi-zarplatami.html
[13] Carniero R. L., «A Theory of the Origin of the State» // Science Vol. 169, 1970. P. 733-738.
[14] См. карту https://oxussociety.org/viz/protest-tracker/
[15] В своем обращении Назарбаев напомнил, что в 2019 году он передал всю полноту власти президенту Токаеву и в настоящий момент «находится на заслуженном отдыхе в столице Казахстана и никуда не уезжал» // https://www.rbc.ru/politics/18/01/2022/61e69f9e9a794792ddd2212b
Кроме того, добавил пенсионер, что в скором времени Токаев будет избран председателем правящей партии «Нур отан». Эта радостная новость должна подтвердить идиллию во власти, особенно в отношениях между самим Нурсултаном Назарбаевым и его преемником. Однако по тону выступления, его чрезмерной краткости, хотя появление лидера нации ждали давно, и формулярным фразам остается мало сомнений в том, что выступление Назарбаева вынужденное, если не сказать вымученное, и что скорее всего его убедили или заставили обратиться к народу с подобным успокоением.
[16] Время о́но – время до истории, незапамятные времена, когда-то давно.
[17] Токаев К.-Ж. Свет и тень. Очерки казахстанского политика. Москва: Восток-Запад, 2008. С. 5.
[18] «В истории США, – сказал Буш, – еще не было лучшего партнера в деле ядерного нераспространения, чем Казахстан». Там же. С. 199
[19] Там же. С. 77.
[20] Ма’суд бен Османи Кухистани. «Тарихи Абулхаир-хани» // Известия АН Казахской ССР. Серия истории, археологии и этнографии. № 3 (8). Алма-ата, 1958.
[21] Одна из его провокационных фраз звучала так: «Когда все будут напиваться водкой и праздновать непонятный день победы [9 мая], вы помяните молитвой наших несчастных дедов, не вернувшихся с чужой войны. Кого победили, что победили?»
[22] Интересно, что примерно то же самое ранее происходило и на Украине. Как заметил Владимир Малинкович, «процесс формирования украинской нации сначала Кравчук, а потом Кучма отдали на откуп националистам». Малинкович В. Д. Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса. Москва: Весь мир, 2017. С. 115.
[23] О чем он намекает в одном интервью: Назарбаев Н.А. Евразийский союз: идеи, практика, перспективы. 1994-1997. Москва: Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1997. С. 231.
[24] Токаев К.-Ж. Свет и тень. С. 235.
[25] Мария Уварова верно замечает, что правление Наполеон III представляло собой «своего рода «просвещенную диктатуру», при которой власть руководствуется идеями технического прогресса…». Уварова М. Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860 годы. Москва: Издательство Института Гайдара, 2014. С. 48.
[26] Archives Nationales de France. Fonds Bonaparte. Correspondence de Louis-Napoleon. 400 AP-54. Также на эту тему: Boilet G.-E. La doctrine sociale de Napoléon III. Paris: Tequi, 1969; Tudesq A.-J. La démocratie en France depuis 1815. Paris: PUF, 1971.
[27] Ollivier E. Démocratie et liberté (1861-1867). Paris: Librairie internationale, 1867. P. 25.
[28] См.: Мансуров Т. А. Евразийский проект Нурсултана Назарбаева, воплощенный в жизнь. Москва: Реал-Пресс, 2011. С. 96.
[29] https://www.youtube.com/watch?v=lEUYWY2LjmE (0:44)
[30] https://www.occrp.org/en/investigations/the-nazarbayev-billions-how-kazakhstans-leader-of-the-nation-controls-vast-assets-through-charitable-foundations
[31] Токаев К.-Ж. Свет и тень. С. 254.