Помня об Орде, не стоит забывать о Византии
В продолжение темы, начатой беседой с историком Даниилом Коцюбинским, предлагаем читателям рецензию на большой цикл лекций Даниила Александровича, прочитанный им в Санкт-Петербурге, а зрителям и слушателям — вторую беседу с ним о том, как ресентимент проявлялся в политике и политической культуре времен перестройки и постсоветской России.
Борис Кричевский
Размышления историка-медиевиста по поводу курса лекций «Фатальные циклы русской истории» Д. А. Коцюбинского
В конце 2024 г. в Сети появилась финальная, 25-я, лекция курса «Фатальные циклы русской истории», который на протяжении более полутора лет читал[1] в рамках проекта «Квартиник» петербургского Арт-пространства «Марс» кандидат исторических наук Д.А. Коцюбинский. А за несколько месяцев до того, 25 января 2023 г., сайт Фонда «Либеральная миссия» опубликовал[2] видеобеседу президента Фонда И.М. Клямкина и Д.А. Коцюбинского, в которой были затронуты и последовательно разобраны основные идеи курса, посвящённого фатальным циклам русской истории. Содержание этой беседы также было использовано при написании настоящей рецензии, как и ряд научных статей Д.А. Коцюбинского, посвящённых рассмотренной им в ходе видеолекций проблематике[3]. Также необходимо упомянуть, что осмысление истории развития политической культуры России на протяжении всей её истории было начато Д.А. Коцюбинским ещё в рамках 32-х видеобесед с тележурналистом А.Г. Лушниковым под общим названием «Сумерки Третьего Рима» (2013 – 2015)[4], а затем продолжено в виде курса из 22-х видеолекций «В поисках настоящего царя» (2019 – 2020)[5]. Всё это позволяет, хотя кратко и тематически избирательно, оценить проделанный моим коллегой и давним добрым знакомым труд по концептуальному обобщению многовековой российской истории.
Прежде всего стоит отметить тот «российский парадокс» (впрочем, один из многих), что отечественная философия, часто не акцентируя внимание на общих закономерностях и метафизических проблемах, принимала публицистические формы и пыталась ответить на злободневные и по сути частные проблемы. В то же время многие русские историки, напротив, не просто выявляли и оценивали факты, но и пытались создать — разумеется, каждый по-своему — концепцию закономерностей развития истории. Причем они стремились ответить не на характерный для западноевропейской историософской мысли вопрос: «В чем смысл истории?», а на более конкретный: «В чем смысл русской истории?», тем самым демонстрируя ее уникальность, не имеющую аналогов в мире. Такими явились грандиозные труды Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, а также курс лекций В. О. Ключевского. Даже М. Н. Покровский, основываясь на марксистской методологии, практически игнорировавшей в историческом процессе культурные различия народов, обращал внимание на отличие русской истории от истории западноевропейской. Данную традицию, несомненно, продолжает и Д. А. Коцюбинский в курсе лекций «Фатальные циклы русской истории».
В основе концепции уникальности российской истории Д. А. Коцюбинского лежит впервые введённая в научный оборот представителями неклассической философии идея ресентимента. Так, согласно Ф. Ницше, ressentiment — это комплекс противоречивых психологических качеств, характеризуемых главным образом ненавистью-завистью раба к хозяину, рождённой чувством собственной неполноценности и принципиальным отказом от попыток эту неполноценность устранить. Таким образом, в человеке и, в более широком смысле, в обществе рождается психологическо-защитная ресентиментная иллюзия как своеобразная форма компенсации социального дискомфорта, вызванного осознанием своей слабости и угнетённости.
Согласно концепции Д.А. Коцюбинского, российскую цивилизацию можно определить как цивилизацию ресентимента. Притом предметом «ненависти-зависти» российской власти и российского общества является цивилизация Запада. И соответственно отечественный исторический процесс представляет собой череду неудачных попыток копирования наиболее успешных и престижных западных образцов государственных институтов и культуры — при одновременном стремлении доказать Западу своё моральное превосходство. В свою очередь, процесс копирования Запада оказывается сопряжённым с подрывом ресентиментных основ собственно российской политической культуры и базирующейся на ней самодержавной государственной системы, что приводит к неизбежному системному коллапсу («смуте» — полной либо частичной), за которым следует очередной самодержавно-реставрационный цикл. Здесь стоит пояснить, что Д. А. Коцюбинский предлагает авторскую версию понимания группового (цивилизационного) ресентимента как сложно структурированного феномена. То есть такой системы, в рамках которой общество, гражданско-политически подавленное собственным «физическим господином» (в данном случае — самодержавной властью), находит компенсаторный способ презентации вынужденно табуированных протестных чувств через «выплёскивание» зависти-ненависти по адресу «морального господина», т.е. внешнего объекта, «угнетающего» цивилизацию ресентимента самим фактом своей большей успешности и главное — внутренней гражданско-политической независимости.
По мнению Д. А. Коцюбинского, уникальность российской истории заключается в том, что вся она — начиная с конца XV века, с возникновения московского государства как независимого культурно-исторического субъекта, состоит из циклов, в значительной мере повторяющих друг друга. Московские князья, российские императоры, затем советское руководство всегда стремились добиться от Европы признания исключительности и «первосортности» российской цивилизации, превосходящей Запад именно в том, что сам Запад считал первосортным в ту или иную историческую эпоху. В эпоху Московского царства русские самодержцы стремились к «статусному преодолению» императоров Священной Римской империи. В период Петербургской империи, когда эта цель была достигнута, оказалось, что планка превосходства сразу же повысилась и стала побуждать российских самодержцев к тому, чтобы не просто статусно и территориально возвышаться над Западом, но и играть в его политике ведущую роль. В эпоху СССР цель стала ещё более амбициозной: утвердить во всемирном масштабе более справедливую, чем Западная, «истинно демократическую» — революционно-коммунистическую повестку, которая, кстати, воспринималась как, хотя и радикальная, но тем не менее именно «европейская мечта».
При этом, стремясь к следованию за Европой, Россия, как уже отмечалось выше, стремилась сохранить свою духовную аутентичность, позволяющую не только военно-политически, но и идеократически возвышаться над Западом. Сначала это было связано с акцентом на сохранении в России истинного православия, затем единственно верной трактовкой марксизма.
Когда же каждая из попыток сравниться с Европой оканчивалась неудачей, наступал период охлаждения и даже жесткой конфронтации с Западом, сопровождающийся усилением персоналистской власти в России. Причём большей частью общественности эти периоды воспринимались весьма позитивно, так как не требовали от него заведомо рискованных изменений и напряжённой работы «с неизвестным результатом».
Концепция Д. А. Коцюбинского представляет собой оригинальное осмысление отечественного исторического процесса с позиции современной методологии исследования и, кроме того, отвечает на актуальные вопросы сегодняшнего дня. Автор делает убедительную попытку объяснить, в силу каких причин в русской истории с такой невероятной периодичностью повторялись одни и те же действия и допускались одни и те же «ошибки», а на самом деле не ошибки, а, согласно точке зрения Коцюбинского, фатально предопределённые этапы прохождения циклов российской истории.
Со своей стороны, как представитель той части исторического цеха, которая занимается изучением проблем российского средневековья и раннего Нового времени (условно: от Орды — до раннего Петра I), хотел бы предложить автору в дальнейшем обратить внимание на тот факт, что важную роль в формировании культурно-политической модели Руси, а потом Московского государства сыграло не только Монгольское завоевание и Ордынская система (предполагавшие статус политического холопства для всех завоёванных правителей, откуда, согласно Коцюбинскому, и возник феномен «цивилизации ресентимента»), но также Византийская империя.
Общеизвестно, что от Византии Русь позаимствовала не только религию, но и т.н. цезарепапизм — доминирование главы светской власти над церковью. Затем это унаследовала и развила Россия. И это разительным образом отличало Русь и Россию от Монгольской империи, стремившейся не вмешиваться в религиозную жизнь покорённых обществ, включая русские княжества. Многие правовые древнерусские кодексы (за исключением написанных под влиянием Русской правды) также представляли собой переводы византийских правовых установлений.
Кроме того, Византия тоже, как и Русь, была зажата между восточной и западной культурами. Например, в первой половине XIV века в Византии велись ожесточённые дискуссии между «гуманистами» и исихастами (мистиками, полагавшими, что спасение — не во внешней активности, а в умной молитве высокообразованных монахов-книжников): необходимо ли для успешного развития государства учитывать опыт и поддержку европейских католических стран или опираться и рассчитывать следует только на собственные силы? На новом уровне и несколько в другой модификации подобная дискуссия повторилась в России: в XV – XVI вв. — в спорах нестяжателей, призывавших русское священство стать нравственным ориентиром общества, и иосифлян, считавших основной задачей церкви оказать поддержку государству в борьбе с еретиками; в пер. пол. XIX века — в полемике между славянофилами и западниками; во вт. пол. XIX – XX веках – в дискуссиях между «консерваторами» и «либералами», «демократами» и «красно-коричневыми» и т.д.
Представляется важным также обозначить не только идеологическую, но и сугубо прагматическую составляющую в систематически повторяющихся в отечественной истории периодах конфронтации с Европой. Ведь презентация обществу внешнего и часто гипотетического врага влияет на мировоззрение социума и отвлекает его от промахов самой власти, способствуя расширению административных полномочий. Так что, на мой взгляд, помимо той фатальной цивилизационной предопределённости, на которой делает акцент Д.А. Коцюбинский, всякий раз имеет место и вполне рациональный, зачастую ситуативный расчёт конкретных правителей.
В целом хочется пожелать автору на основе прочитанного им курса написать книгу, чтобы предложенная им концепция об особенностях исторического пути России стала предметом широкой научной дискуссии. Со своей стороны рискну выразить надежду на то, что «фатальность», если осознать её причины, все же перестаёт быть фатальностью и для человека, и для страны.
Кричевский Б. В., кандидат исторических наук, автор монографий «Митрополичья власть в средневековой Руси (XIV в.)» (2003); «Власть патриарха Никона» (2013) и ряда научных статей по отечественной медиевистике.
[1] Даниил Коцюбинский. Фатальные циклы русской истории // Youtube. – URL: https://www.youtube.com/playlist?list=PLnZfuirYlOba6Ocg42DN6jLUv3mwk8-yJ
[2] Цивилизация ресентимента: от Александра Невского до Владимира Путина. В разговоре принимали участие Даниил Коцюбинский и Игорь Клямкин // Либеральная Миссия. 25.01.2023 г. Youtube. – URL: https://www.youtube.com/watch?v=T4pHyR8xYyI
[3] Коцюбинский Д.А. Цивилизация ресентимента. К постановке проблемы истоков русской политической культуры // Ростовский научный журнал, №3, 2019. С. 28-64; Коцюбинский Д.А. Цивилизация ресентимента. Институционально-исторический анализ русской политической культуры / В сборнике: Институциональная экономическая теория: история, проблемы и перспектив. – CПб: Закрытое акционерное общество «Международный центр социально-экономических исследований «Леонтьевский центр»», 2019. С. 109-151.
[4] Алексей Лушников и Даниил Коцюбинский. Сумерки Третьего Рима // Youtube. – URL: https://www.youtube.com/playlist?list=PL8Hmqz1wqgk8kRJnONDoKsd_KdPo6vt8B
[5] Даниил Коцюбинский. В поисках настоящего царя // Youtube. – URL: https://www.youtube.com/playlist?list=PLMwrrX4aRsbB70AOAutdnH1IMLaCAn4v7