Решение проблемы роста производительности труда в России

Евгений Ясин:

Дорогие друзья! Я, как и все,
озабочен тем, как будет дальше развиваться наша экономика. Какие возможности,
какие пути? Многие люди находятся в поиске. Рядом со мной за столом сидит
Владимир Иванович Бовыкин, председатель Общественного объединения по повышению
производительности труда, и Михаил Николаевич Лисин, заместитель председателя
Общественного объединения по повышению производительности труда. Они будут
докладывать первыми. Капелюшников Ростислав Исаакович – главный научный
сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, Колосова
Риорита Пантелеймоновна – заведующий кафедрой экономики и персонала МГУ, ждём
ещё Виктора Ивановича Данилова-Данильяна. Тема очень важная и интересная. Надеюсь,
что наша сегодняшняя дискуссия будет в каком-то смысле способствовать
правильному подходу к пониманию этих процессов и решению предстоящих проблем.

 

Михаил Лисин:

Спасибо огромное, дорогие
коллеги! Хочу поблагодарить Евгения Григорьевича за предоставленную возможность
доложить программу повышения производительности труда в стенах Высшей школы
экономики. Спасибо всем присутствующим, что нашли время прийти на эту
дискуссию.

Наше Объединение по повышению
производительности труда считает проблематику, которую мы сегодня вынесли на
обсуждение, ключевой для страны в текущей экономической ситуации. На
сегодняшний день наше отставание по производительности труда от ведущих
экономик мира – в разы. Мы считаем, что именно это является серьёзной проблемой
и именно это обуславливает низкую конкурентоспособность нашей экономики. Однако
это отставание мы можем превратить в некий ресурс. Используя его, экономика
может получить необходимый импульс для того, чтобы мы преодолели те проблемы,
которые у нас есть сегодня в экономике. Как говорят в народе, не было бы
счастья, да несчастье поможет. Уровень задач, который мы сегодня обсуждаем,
государственный. Для решения этой проблематики в масштабах страны необходимо
создание национального проекта повышения производительности труда. Программа,
которую мы сегодня представляем, может быть первичной базой для такого проекта,
потому что она основана на многолетнем опыте, на многолетней успешной работе по
повышению производительности труда на отечественных предприятиях разных
отраслей. Основной доклад представит президент нашего общественного объединения
Владимир Иванович Бовыкин. Он является руководителем компании, которая работает
непосредственно на производственных предприятиях и имеет огромный опыт внедрения
элементов программы, которую мы сегодня вам предлагаем. В зале присутствуют
представители нашего Объединения, непосредственные руководители предприятий,
которые использовали эту систему. Надеюсь, что они поделятся опытом. Это Дмитрий
Владимирович Пищальников, председатель Совета директоров «Краснокамского завода
металлических сеток», и Эдуард Азатович Хайрулин, Генеральный директор ОАО
«Пермьинвестбанк».

Сейчас о самой программе повышения
производительности труда доложит председатель Общественного объединения
Владимир Иванович Бовыкин.

 

Владимир Бовыкин:

Здравствуйте, уважаемые дамы и
господа! Хотелось бы выразить глубокую благодарность Евгению Григорьевичу Ясину
за то, что он организовал данный семинар. Высшая школа экономики много лет заявляет
о низкой производительности труда в России и необходимости проведения
институциональных реформ для решения этой проблемы и повышения эффективности
экономики. Евгений Григорьевич ещё в 2009-м году сказал: «Экономические успехи
России в 2000-х годах во многом были обеспечены предшествующим спадом, который
и вызвал восстановительный рост. В 2007-м году рост достиг уровня 1998-го года,
и основные факторы, которые обеспечили экономический рост, исчерпаны ещё до
кризиса 2008-го года. Теперь главным фактором становится повышение производительности
труда». В декабре 2013-го года Министр экономики Алексей Улюкаев подтвердил эти
выводы. Повышение производительности труда становится практически
безальтернативным источником экономического роста и повышения национальной
конкурентоспособности.

Мы с этим согласны и хотели бы,
опираясь на наш многолетний опыт, внести свою лепту в повышение
производительности труда в России. Наше Общественное объединение по повышению
производительности труда создано специалистами по мотивации персонала и
управлению, руководителями предприятий России. Мы имеем 20-летний положительный
практический опыт по повышению производительности труда на шестистах
отечественных крупных, средних и малых предприятиях России, самых разных
отраслей. Машиностроение, производство, торговля, банки – всё, что работает.
Рост производительности труда на данных предприятиях в 1,5-2, а то и в 3-4
раза. Проблема нами глубоко изучена и найдено её решение для предприятий
России. Можно посмотреть сотни отзывов от самых разных предприятий за это время,
с экономическими выкладками. Отзывы тех двух руководителей, которые здесь
присутствуют, тоже есть.

600 предприятий – для экономики
страны очень мало. Процесс идёт крайне медленно. У подавляющего большинства
отечественных предприятий нет интереса к вопросу повышения производительности
труда. Если государству не предпринять целенаправленных усилий в этом
направлении, то экономика так и не начнёт расти, со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Для решения этой проблемы в 2011-м и 2012-м годах и была разработана
программа повышения производительности труда. 9-го октября 2012-го года мы
опубликовали основные тезисы вышеуказанной программы в газете «Коммерсант» в
форме открытого письма Президенту Российской Федерации. Письмо называлось: «Как
повысить производительность труда в России». В этом письме говорилось, что если
не воспользоваться специальными мерами прямого стимулирования предприятий к
повышению производительности труда, то роста экономики не будет. Проблема сама
собой не решится и не сдвинется с места. Мы совершили ошибку. Письмо было
опубликовано не вовремя. Рост ВВП в России в 2011-м году составил 4,3%, в
середине 2012-го года в правительстве царил оптимизм, ожидался рост экономики
до 5%. Письмо осталось не замеченным. Сегодня рост экономики остановился, что
стало очевидно всем. Проблема роста производительности труда не сдвигается с
места. Сегодня перед правительством возникает вопрос: какие конкретные меры
можно предпринимать для роста производительности труда, стимулирования
экономики? Проблема очень не простая, и у нас есть решение.

В мире существуют все необходимые
методики повышения производительности труда, существуют современные технологи и
высокопроизводительное оборудование. Эти методики и оборудование пользуются
повышенным спросом в развитых и быстроразвивающихся странах на Западе и в Азии.
В этих странах, благодаря особенностям национальных менталитетов, рыночной
экономике, производительность труда растёт естественным образом, без каких-либо
специальных мер со стороны государства. В этих странах эту работу выполняет «невидимая
рука рынка». Обычных институтов рыночной экономики им для этого достаточно. Все
эти институты сегодня присутствуют и в России. В то же время, в России низкая
производительность труда, и отсутствие прогресса в этой области. «Невидимая
рука рынка» бездействует. Она не подталкивает отечественные предприятия к
решению этой проблемы. Отечественный бизнес, в своём подавляющем большинстве,
не проявляет интереса к инновациям и модернизации в целях повышения
эффективности своих предприятий. Причина низкого уровня производительности
труда, отсутствия роста внутреннего валового продукта – не в макроэкономике, не
в рыночных институтах. Причина скрыта в менталитете.

Россия экономически отстаёт от
Запада с незапамятных времён. Проблема низкой производительности труда в России
сама по себе не решается, как в развитых странах, а постоянно выходит на
уровень первых руководителей страны. Проблему технологического отставания
страны начал решать ещё Пётр I. Им были проведены серьёзные преобразования, но
тенденция технологического отставания России от Запада не была сломлена. В
конце XIX и начале XX века отставание начало нарастать. Петр Аркадьевич
Столыпин, проводя аграрную реформу, начинал решать проблему низкой
производительности труда в сельском хозяйстве. Она была в 4 раза ниже, чем в
развитых европейских странах, Германии и Великобритании. Если отбросить
сталинские репрессивные методы принуждения к труду, эту проблему тщетно
пытались решить коммунисты все годы советской власти. Обратимся к программе
КПСС, принятой в 60-е годы XXII съездом: «Необходимо поднять производительность
труда в промышленности в течение 10-ти лет более чем в 2 раза, а за 20 лет в
4-4,5 раза». Проблема так и не была решена, СССР развалился.

Сейчас, как и весь прошедший век,
производительность труда ниже, чем в развитых странах, в 4 раза. Главе
государства приходится заниматься данным вопросом. Пётр I занимался, Столыпин
занимался, коммунисты занимались – ничего не изменилось. Ментальный уровень
проблемы можно подчеркнуть ещё и следующими фактами. Согласно данным Росстата,
Международной организации труда, «Деловой России», НИУ ВШЭ, уровень
производительности труда в России во всех видах экономической деятельности – от
автомобильной промышленности и нефтедобычи до банковского сектора и торговли – в
2-3 раза ниже, чем в экономически развитых странах. Показатель
производительности труда в России составляет 26,8% от показателя США. Россия
отстаёт от Аргентины, Венгрии, Польши, Мексики, Словакии, Словении, Турции.
Целый ряд бывших советских республик опережают Россию. Это Армения, Белоруссия,
Эстония, Латвия, Литва. По темпам роста производительности труда Россия отстаёт
от Бразилии и Китая. Хроническая проблема, которая существует столетиями, и не
решается до сих пор, имеет не техническую, не технологическую, а именно
ментальную природу.

Что такое менталитет? Это
исторически сложившиеся и устойчивые матрицы типизации поведения, позволяющие
представителям определённого социума сходно и единообразно воспринимать
окружающую действительность, оценивать её и действовать в ней в соответствии с
определёнными сложившимися в обществе установками и стереотипами. Менталитет
содержит неосознаваемые, естественные для социума ценностные ориентации,
архетипы коллективного бессознательного, лежащие в основе коллективных
представлений о мире и о месте человека в нём, а также национальные образы
культуры, бессознательные и поведенческие реакции. Исходя из бессознательного
характера менталитета, чтобы определить его особенности, необходима большая
исследовательская работа. 20-летняя практика работы в реальном секторе
экономики позволила нам определить эту особенность, с точки зрения
экономического мышления российского бизнеса. Особенность менталитета
отечественного бизнеса состоит в том, что почти все собственники, руководители
предприятий (99%) практически не задумываются о повышении производительности
труда. У них даже мыслей об этом не возникает, нет постоянной озабоченности
решением данной проблемы, которая характерна для руководителей западных и
азиатских компаний.

В чём же различие западного и
российского менталитета? У немцев высокая производительность труда, при этом
они работают на окладах. В Германии практически не бывает премий, даже у
продавцов. Для российского работника чисто окладная система оплаты труда не
подходит. Он начинает минимизировать свои усилия, его производительность труда
падает. Система оплаты труда, благодаря которой хорошо работают немцы, снижает
эффективность работы у россиян. Если внимание зарубежных предпринимателей
постоянно направлено на эффективность своей организации, в этих целях они
активно инвестируют в новые технологии, то при тех же рыночных институтах,
внимание российских предпринимателей направлено в противоположную сторону. В
целях повышения прибыли они стремятся минимизировать все финансовые затраты. В
результате, отечественные предприниматели экономят на всём, на чём только
можно, особенно на инвестициях, так как инвестиции представляют собой самые
большие финансовые затраты. Те инвестируют, чтобы повысить эффективность, наши,
чтобы повысить эффективность, минимизируют все затраты. Как следствие, на
предприятиях России высочайший износ основных фондов, до 60-90%, технологии,
устаревшие на 20-30 лет, и низкая производительность труда. Собственники
нацелены не на инвестиции, а на выкачивание денег из предприятий. Отсюда
непрекращающийся масштабный отток капитала из России. России нужна экономика
доноров, а у нас экономика вампиров, люди просто выкачивают. Если и купили
станки, то только в том случае, когда прежние начали разваливаться. Слепое
копирование институтов экономики из одной успешной страны в другую, без учёта
особенностей менталитета другой страны, может дать совершенно другие
результаты. Если мы взяли Германию, скопировали их институты, у нас всё начало
работать иначе, потому что мы не учли особенности менталитета. Уникальная
особенность экономического мышления россиян естественным образом не позволяет
решить проблему низкой производительности, что привело экономику России к
тупику в развитии.

Что же делать? Для решения
проблем, которые не решаются сами по себе, все государства вынуждены создавать
соответствующие институты. Водители на дорогах не могут сами самоорганизоваться
и ездить по единым правилам. Поэтому централизованно создаются институты правил
дорожного движения и механизмов мотивации принуждения к их выполнению. Если
проблема повышения производительности труда не решается, государству необходимо
создать соответствующие институты, стимулирующие предприятия к росту
производительности труда. А это институциональная реформа, так как институты,
по Дугласу Норду – это правила и механизм мотивации принуждения к выполнению
этих правил. Институты, направленные на повышение производительности труда,
России предстоит создавать впервые. Ничего подобного в мире никто не создавал.
Решение будет беспрецедентным.

В западных экономических теориях
учёные решают проблемы своих экономик с учётом своих менталитетов. Если немец
пишет экономическую теорию, он мыслит, как немец, если американец пишет
экономическую теорию, то он мыслит, как американец. Российский менталитет
существенно отличается. Следствие этого – хронические проблемы, присущие
России. Это низкий уровень инвестиций и низкая производительность труда, этого
нет в развитых странах. Это значит, что у них нет готового решения для нашего
менталитета. Американец не будет ломать голову, что делать России. Он решает
проблемы своей страны. Такие решения нам негде позаимствовать.

Если все немцы прекрасно работают
на окладах, им не требуется прямое стимулирование к труду, то для российского
работника, чтобы он производительно трудился, нужен целый комплекс мер прямой
мотивации к труду. Все косвенные методы мотивации результата не дают. Например,
льготные ссуды работникам, социальный пакет. Производительность труда не
повышается. Если мы хотим получить от российского работника конкретный
результат, именно на этот конкретный результат его нужно стимулировать. В
качестве примера на практике на шестистах предприятиях было охвачено около двухсот
тысяч человек. Это особенность подавляющего большинства россиян. Для рядовых
работников в России необходимо прямое стимулирование к труду, без чего они не
могут начать эффективно работать. Точно так же без прямого стимулирования
российский бизнесмен не будет стимулировать и развивать своё производство. С
позиции классической экономической теории, мы имеем парадоксальную ситуацию.
Российских предпринимателей нужно специально стимулировать для того, чтобы они
повышали эффективность своего же собственного бизнеса. Смешно звучит. Мы думали,
что это присутствует только на уровне работника, но на уровне предпринимателя
то же самое. Мы имеем отсутствие инвестиций, устаревшие технологии, изношенные
производственные фонды, в конечном счёте, остановку экономики, сваливание её в
рецессию на ровном месте, при огромном потенциале роста экономики, вследствие
чрезвычайно низкой базы по уровню производительности труда. У нас экономика
сейчас должна расти, как в Китае, потому что низкий уровень производительности
даёт сумасшедшие потенциалы роста. Пример немецких, японских и корейских
предпринимателей и достаточно обычных институтов рыночной экономики, при этом
они сами занимаются повышением производительности труда на своих предприятиях.
Их никто не заставляет. В России всё по-другому. Если мы хотим роста
производительности труда, роста валового внутреннего продукта, то на это надо
стимулировать все отечественные предприятия. Любые другие попытки косвенного
стимулирования экономики, например, улучшение делового климата, снижение ставки
по кредитам, уменьшение ставки по налогам – это всё неплохо для российского
бизнеса. Предпринимателям проще будет зарабатывать и выкачивать из предприятий
деньги. Но это не даст импульса для роста инвестиций, повышения
производительности труда и роста валового внутреннего продукта, так как
напрямую не стимулирует собственников предприятия на решение данной проблемы.

Корень проблемы низкой
производительности труда в России кроется в менталитете. Поэтому сама по себе
эта проблема никогда не решится. Все попытки решения проблемы без учёта
особенностей менталитета никогда не давали результата и сейчас обречены на
провал. Чтобы решить эту проблему, нужны специальные институты прямого анализа,
нацеленного на стимулирование предприятий, приводящее к росту
производительности труда и росту экономики. К тому же необходимо выполнить одно
важное условие ограничения. Так как бюджет страны напряжённый, при разработке
механизмов стимулирования не должны уменьшиться текущие налоговые поступления в
бюджет. Желательно, чтобы они росли. Понятно, что решение этой проблемы не
может быть тривиальным. Решение данной проблемы было сокрыто от всех долгое
время, так как оно лежит на пересечении трёх наук: экономики, социальной
психологии, научной мотивации. Проблему в этой плоскости никто не рассматривал.
А решение находится там, где экономика упёрлась в ментальную стену. Экономисты
собираются много раз и не могут найти решение. Решение находится на пересечении
экономики, менталитета и научной мотивации. В рамках макроэкономической науки
решения не найти.

19-го февраля 2014-го года на
встрече с учёными Российской Академии наук Владимир Владимирович Путин сказал:
«Я попрошу поискать вместе конкретные меры по стимулированию экономического
роста. Без этого ничего сделать невозможно». Можно утверждать, что в России
созданы почти все экономические институты, на 99%, но для роста российской
экономики нужен ещё 1%, без которого ничего сделать невозможно. Требуются
специальные институты прямого стимулирования российских предприятий к росту
производительности труда и росту валового внутреннего продукта. Поэтому
программа рассчитана не только на стимулирование каждого отдельного
предприятия, но она построена с учётом законов социальной психологии, законов
коллективного мышления. Она будет представлять собой комплекс мер прямого
стимулирования предприятий. Единичные и любые разрозненные меры в решении такой
хронической закостенелой проблемы, порождённой особенностью национального
менталитета, результата не принесут. В программе предлагается задействовать
практически все возможные законные административные инструменты, инструменты
мощного налогового стимулирования, с учётом главного ограничения. Текущие
поступления в бюджет не должны быть уменьшены, а, желательно, должны расти. У
нас задача – стимулировать российский бизнес без уменьшения налоговых
поступлений в бюджет.

Концепция программы повышения
производительности труда. Основные тезисы программы. Сначала рассмотрим тезисы
в целом, потом пойдём к частному, я покажу вам в деталях.

Первый тезис. В бухгалтерскую отчётность
вводится унифицированный учёт производительности труда и её изменения для всех
субъектов, хозяйствующих на территории Российской Федерации. Невозможно
повышать, не считая это. Многие руководители не понимают, что такое
производительность труда. Как они могут её повысить? Законодательно вводится
необходимая ответственность хозяйствующих субъектов за строгое соблюдение
правила учёта уровня роста производительности труда. Так как мы начинаем
считать уровень и рост производительности труда, производится классификация предприятий
на три группы. Предприятия первой группы – растущие, на которых происходит рост
производительности труда при сохранении численности персонала или при
увеличении численности персонала. Данное предприятие решает социальную задачу. Рост
производительности труда возможен двумя путями. Первый – тем же числом больший
объём. Предприятия второй группы – тот же объём меньшим числом, сокращение
численности персонала. На этих предприятиях рост производительности труда
происходит за счёт сокращения численности персонала. Одни наращивают объёмы,
вторые сокращают численность персонала. Предприятия третьей группы – это
отсутствие роста производительности труда или снижение производительности
труда. Кто ничего не делает – у него третья группа, остальные либо растут, либо
сжимаются. Специальное прямое налоговое стимулирование получают только
предприятия первой группы, которые наращивают объёмы. При этом система
специальных налоговых стимулов выстраивается таким образом, чтобы у государства
не уменьшилось текущее налоговое поступление, а у всех предприятий появилась
прямая мотивация к повышению производительности труда.

Главным критерием оценки работы
генеральных директоров госкорпораций становится рост производительности труда,
который мы начнём считать. План по росту не менее 8% в год, прямая мотивация к
инновациям и модернизации. Сейчас Президент говорит, что надо заниматься
модернизацией, инновациями. «Газпром» ничего не делает, продаёт газ. А где рост
производительности труда? То же самое «Лукойл», «Роснефть». Пусть повышают
производительность труда на своих предприятиях. Налоговая служба публикует в
Интернете данные по динамике роста производительности труда по каждому
предприятию и каждому региону.

Правила по тендерам на закупки
госкорпораций, правила по тендерам на закупки и госзаказы на недропользование,
на строительные площадки, должны напрямую связываться с динамикой роста
производительности труда. Преимущества получают предприятия первой группы,
показывающие наиболее высокие темпы роста производительности труда.

Главным критерием по оценке
губернаторов становится рост производительности труда в регионе. Губернаторам
устанавливается план по росту регионального ВВП не менее 8% в год, чтобы они
способствовали прогрессивным предприятиям.

В ВУЗах организуется подготовка
специалистов по нормированию научной организации труда на основе последних
мировых достижений. Потенциальная потребность экономики, на наш взгляд, не
менее 150 тысяч работников этих специальностей. Причём, не обязательно учить с
нуля, у нас экономистов – половина России, нужно провести переподготовку
большого количества людей, которые будут востребованы в этом случае.

Так как рост производительности
труда невозможен без государственного стимулирования, необходимо учредить
Министерство производительности труда, которое должно координировать решение
данной проблемы в национальном масштабе и отвечать за рост производительности
труда в стране.

Нам нужно создать специальные
институты, правила прямого стимулирования предприятий к росту производительности
труда. В этих случаях в бухгалтерскую отчётность нужно ввести учёт уровня
производительности труда и его изменения. Расчёт нужно вести от величины
добавленной стоимости, скорректированный на инфляцию, среднесписочную
численность персонала. Все эти данные легко выводимы из данных бухучёта. По
итогам изменения производительности производится классификация предприятий на
три группы. Для контроля количества персонала и учёта производительности труда,
каждое предприятие для включения в программу должно соответствовать следующим
условиям ограничения. Ограничение по минимальной выручке на участие в
программе: годовая выручка должна быть не ниже 100-200 миллионов с НДС. Не нужно
пытаться ухватить всё. Как мы знаем, 20% предприятий дают 80% ВВП, надо заняться
пока 20% предприятий.

Имущественное ограничение на
вступление в программу. Предприятия должны иметь обособленный производственный
комплекс, собственный или арендованный, отгороженный отдельным входом, въездом.
На данном производственном комплексе не должно быть зарегистрировано и не
должно находиться других юридических лиц или ИП. Мы знаем, как строятся схемы
минимизации. Если ещё кто-то есть, кроме тебя, на этом производственном поприще
– всё, в третью категорию. Либо ты должен отгородиться забором и быть один.

Ограничения по размеру зарплаты.
Средняя зарплата на предприятии не должна быть ниже средней зарплаты по городу
и региону. Те, кто мутит с «чёрной» зарплатой, в программу не попадают.

Базовые налоги остаются в размере
НДС 18%, налог на прибыль 20%, страховые взносы 30% на фонд оплаты труда, налог
на имущество 2,2%. Желательно отказаться от всех прошлых льгот на налог на
прибыль. Толку нет: во всех регионах, в Татарстане, в Пензе, в Пермском крае,
когда даются бесплатные льготы, предприятия выгребают деньги, и никто не
инвестирует. Надо все льготы отменить, льготы – только взамен. Русским просто
давать какие-то льготы бесполезно, они деньги растолкают по карманам.
Желательно бы повысить базовые налоги, хотя бы незначительно. Русский человек
при попытке его стимулирования через поощрение, часто говорит, что ему и так
хватает. Механизм мотивации через поощрение в России не срабатывает в полную
силу. В начале реформы повышать налоги не стоит, это можно сделать в
дальнейшем.

Программные пункты. Льготы по
налогам при росте производительности труда при учёте доходности предприятия,
при сохранении численности или увеличении численности персонала, растущие
предприятия – предприятия первой группы. Очень важный момент. Уменьшение суммы
каждого налога на 1% при росте производительности труда на 1%. До 25% уменьшения
суммы каждого налога в год. У нас есть опыт, что два раза за год на предприятии
повышается производительность труда. Если на каждый процент давать процент, то
мы от всех налогов освобождаем. Поэтому будем ограничиваться каждый год не
более чем на 25%. Берётся льгота по налогам. Если предприятие в 2 раза повысило
производительность труда, то оно получит льготу на 4 года по 25%. НДС,
выплачиваемый в бюджет, с 17% до 13,5%, налог на прибыль с 20% до 15%, страховые
взносы с 30% до 22,5%, налог на имущество до 1, 65%.

Как это всё считается?
Поступление налога в бюджет при льготном налогообложении. Рост до 25%, здесь
взяты предприятия 100%, если у них есть рост, сумма налогов посчитана.
Допустим, выручка от добавленной стоимости 50 единиц, выручка от налогов
составила 19,8 единиц. При росте производительности труда на 18%, сумма налогов
уменьшается, процент по налогам уменьшается. На 1% прирост даёт на 1%
уменьшение. Мы, по сути, получаем те же деньги. У нас получилось, что
государство получит 19,3% единиц налогов. При росте производительности труда на
14% государство получит 19,6%. Всего у нас получилось, что государство получит 99%
налогов от текущих. Даём льготу, получаем те же деньги. Если рост составит 25%
производительности труда за год, тогда государство получит 95% от тех же
налогов, дав льготу 25% предприятию от тех же самых налогов, что получало бы
сегодня. Мы рассмотрели рост на 40%, на 60%, на 80%. У нас получилось, что
государство получит 120% от сегодняшних текущих налогов за счёт того, что у нас
рост до 25%, мы скидываем не менее 25%. А если рост на 60%, то есть, у нас увеличилась
выручка и добавленная стоимость, то суммарные налоги увеличились. И так у нас
получилось среднее значение при этих цифрах: государство получит, предоставив
такие льготы, 105% от текущих налоговых выплат, то есть, ничего не потеряет. Мы
получим то же самое, но простимулировав предприятия.

По результатам роста
производительности труда текущий вычет налога производится на следующий год. По
результатам 2014-го года получается вычет на 2015-й год. При этом в каждом
квартале налоговый вычет будет уменьшаться не более чем на 25% начисленного
налога. Не использованный налоговый вычет в первом году переносится на
следующий год, пока он полностью не будет использован предприятием. Если есть
падение производительности труда, то сумма налогового вычета пересчитывается в
сторону уменьшения. Если производительность труда в следующем году выросла к
предыдущему периоду, при котором был установлен налоговый вычет, то сумма
налогового вычета увеличивается по вышеуказанным правилам. Предприятие в каждый
год действия налоговых вычетов имеет право увеличивать амортизационные
отчисления, пропорциональные размерам налогового вычета в процентах. Для
предприятий в каждый год действия налоговых вычетов налог на дивиденды
устанавливается, к примеру, в размере 6%, меньше, чем действующий. Для
получения льгот по налогу предприятие в своих отчётах указывает, какие
инвестиции произведены в оборудование, в совершенствование системы управления,
в целях повышения производительности труда, какие проведены мероприятия, и за
счёт чего получен результат.

Рост производительности труда за
счёт сокращения численности персонала. Это предприятия второй группы. Льгот по
налогам нет, так как предприятия при сокращении численности персонала получают
выгоду, но при этом не помогают государству решать социальную задачу по
трудоустройству граждан. Налоги на дивиденды устанавливаются 9%. По результатам
роста производительности труда в текущем году предприятие имеет право увеличивать
амортизационные отчисления, но не более 25% каждый год. Не использованная сумма
льгот по амортизационным отчислениям переносится на следующий год. Для учёта
роста производительности в отчётах предприятия указывают, какие инвестиции и
что они сделали.

Предприятия третьей группы – при
отсутствии роста производительности труда. При отсутствии роста предприятия
переводятся в третью группу. Налоги на дивиденды акционерам устанавливаются в
размере 13%. Для предприятий третьей группы увеличиваются налоги на
недропользование на 10% от установленных государством сумм. По Дугласу Норду
институты – это правила и механизм принуждения к их выполнению. Кто не гребёт в
нужном направлении, должен платить. Платежи по акцизам увеличиваются на 10% от
установленных государством сумм. Предприятия, которые не участвуют в программе
повышения производительности труда и не инвестируют деньги в модернизацию
производства, должны отчислять государству больше налогов и компенсацию потери
бюджета на предоставление льгот прогрессивным предприятиям. Можно выстроить финансовые
отношения с регионами с учётом роста производительности труда.

Почему важно Министерство
производительности труда? 10-го февраля 2014-го года в правительстве план
мероприятий по повышению производительности труда поручено доработать девяти
министерствам: Минэкономразвития, Минтруду, Минпромторгу, Минфину, Минобрнауки,
Минкомсвязи, Минэнерго, Минсельхозу и Минтрансу России. Что они разработают?
Ничего. Если в правительстве никто не отвечает за эту проблему, то решение
будет никакое. Наличие органа на уровне правительства, который отвечал бы за
решение данной проблемы – это тоже один из институциональных элементов реформы.
Должен кто-то быть ответственным. Ответственность за нарушение сроков у нас
разработана. Предприятия, представляющие персонал по договорам лизинга. Мы
находимся в России и знаем, как мыслят наши россияне-предприниматели. Ищут
лазейки. Мы знаем все лазейки, поставим ограничения, куда идти нельзя. Здесь
готовится экономическая модель, которая стимулирует предприятия на движение
вперёд. Производительность труда не растёт сотню лет, здесь нужна
институциональная реформа.

 

Ростислав Капелюшников:

В России производительность труда
не растёт 100 лет, я Вас правильно понял? Зафиксируйте, пожалуйста.

 

Владимир Бовыкин:

Хроническое отставание в четыре
раза длится 100 лет, мы всё время отстаём. Не повышается производительность
труда, сохраняется отставание.

 

Михаил Лисин:

Коллеги, у нас практически началась
дискуссия. Можно, я очень коротко скажу? Если кому это интересно, всю программу
можно посмотреть на нашем сайте www.рост-ВВП.РФ.
Прежде чем отвечать на вопросы: наше Объединение – организация демократическая,
мы достаточно дискутируем внутри. Владимир Иванович зачастую бывает очень
категоричным. Например, он сказал, что проблема сама никогда не решится. Я не
согласен с этим, решится, но у нас нет столько времени. Программа, которую мы
представляем, это катализатор. Я прошу рассматривать то, что мы представляем,
именно как катализатор, как возможность ускорения процесса. Мы будем очень благодарны
за критические замечания, за дополнения, за пояснения. Заходите к нам на сайт.

 

Владимир Бовыкин:

Что мы предлагаем? Почему мы от
Америки отстаём в четыре раза? Как это считается? Это валовый внутренний
продукт, делённый на количество работающих. Мы с вами получаем рост
производительности труда, даётся средняя температура по больнице. У нас в
России беда в следующем. У нас не сырьевая страна. У нас нет достаточных
инвестиций в переработку, на повышение добавленной стоимости. Валовый
внутренний продукт – это сумма добавленных стоимостей. Что предлагается? Прямым
образом, мы считаем, добавленная стоимость учитывается на каждом предприятии. Стимулировать
повышение добавленной стоимости, чтобы предприятие было заинтересовано
инвестировать в новые технологии, которые дают повышение добавленной стоимости.
Вот эта сумма добавленной стоимости, изменение в росте добавленной стоимости
делится на среднесписочное количество персонала. Мы получаем производительность
труда на одного работника. Что нужно Владимиру Владимировичу Путину? Рост
экономики это рост валового внутреннего продукта. Я ещё вам покажу картинку о
повышении производительности труда.

 

Реплика:

Мы считаем производительность
труда на наших предприятиях выше. В том, что Вы говорите, Вы ошибаетесь.

 

Владимир Бовыкин:

Конечно, можно быть оптимистом,
но, по данным Высшей школы экономики, научно-исследовательских институтов, мы в
четыре раза отстаём от Америки. Мы работали на предприятиях мебельной
промышленности, мясокомбинатах, швейных фабриках. Они не могут конкурировать.

 

Реплика:

У вас ошибка за ошибкой.

 

Евгений Ясин:

Дорогие товарищи, я прошу
прощения. Люди имеют право на ошибку. Они пишут доклад, они выступают. А вы в
дискуссиях скажите про эти ошибки. Люди попросили слово. Теперь мы их будем
прерывать и говорить, что не так.

 

Владимир Бовыкин:

Я покажу две стратегии
производительности труда. Возьмём бюджет доходов и расходов, фонд оплаты,
затраты на материалы, накладные, прибыль. Первая стратегия – сокращение
персонала – это то же объём меньшим числом. Добавленная стоимость остаётся,
накладные расходы уменьшаются – дополнительная прибыль. Вторая стратегия – тем
же числом больший объём – у нас идёт рост дополнительной валовой прибыли.
Повышаем в четыре раза потенциал, происходит увеличение дополнительной валовой
прибыли.

 

Ростислав Капелюшников:

Что будет с теми предприятиями,
которые не смогут выполнить план роста по производительности на 8%? Что будет с
теми руководителями регионов, которые не смогут выполнить план то ли по
повышению производительности труда, то ли по повышению регионального валового
продукта на 8%? Какие санкции будут применяться к ним?

 

Владимир Бовыкин:

Я бы сказал, что это задача
самого правительства, Президента страны, принимать санкции. Смысл в следующем.
Сейчас главная проблема роста экономики – это рост производительности труда.
Здесь можно применить санкции поощрения, если выполняется рост
производительности труда, в том числе, и в регионе. Задача одна – нацелить
коллективно.

 

Реплика:

Если я Вас правильно понял, то Вы
говорите, что многое зависит от менталитета. А менталитет от чего зависит?
Может быть, от тысячелетнего рабства?

 

Владимир Бовыкин:

Кто занимается культурологией,
коллективным мышлением, вопросами менталитета, то можно так сказать про
менталитет. Адам с Евой согрешили, и возникло коллективное мышление. Откуда
истоки менталитета – никто не знает. У разных наций разный менталитет, он очень
устойчивый, он крайне медленно меняется. И нас ментально от наших предков
300-летней давности практически не отличает ничего. Менталитет имеет очень
устойчивую структуру. У россиян есть свои особенности. Технологически мы отстаём.
В войнах нам равных нет, мы воевать умеем. А вот технологическая работа, чтобы
поставить на поток производство той или иной продукции, чтобы было минимум
брака, получается у единиц, а массово получается брак, высокая себестоимость,
низкое качество.

 

Михаил Лисин:

Хочу помочь Владимиру Ивановичу,
очень коротко. Вы задали очень хороший вопрос о менталитете. Менталитет есть, и
с ним надо работать. А от чего зависит – это совершенно другой вопрос. Мы
говорим, что он есть, и призываем его учитывать.

 

Ростислав Капелюшников:

Мой комментарий будет состоять из
нескольких частей. И, прежде всего, мне хотелось бы поговорить о некоторых
общих сюжетах, не имеющих прямого отношения к тому, о чём говорилось в докладе.
Поскольку докладчики с места в карьер стали формулировать меры, которые
необходимо предпринимать, но при этом контуры самой проблемы никак ими
обозначены не были. На этих базовых вещах, пусть даже кому-то они покажутся
абсолютными азами, я и хотел бы сначала остановиться.

На мой взгляд, при обсуждении
темы производительности труда мы имеем дело не с какой-то отдельной, частной
проблемой, пусть даже сверхважной, а скорее с особым ракурсом, особым углом
зрения, под которым мы можем рассматривать состояние и всей экономики в целом,
и отдельных ее частей. Пол Кругман однажды сказал, что «производительность –
это ещё не всё, но в долгосрочной перспективе – это почти всё». Действительно,
если мы спросим себя, от чего зависит производительность труда, то короткий
ответ будет – «от всего». От накопления человеческого капитала зависит?
Зависит. От демографической ситуации в стране зависит? Зависит. От используемых
технологий и инновационной активности зависит? Зависит. От
капиталовооруженности и состояния физической инфраструктуры зависит? Зависит.
От качества менеджмента зависит? Зависит. От институциональной системы зависит?
Зависит. И т.д., и т.д., и т.д. Тема оказывается практически безразмерной.
Именно поэтому я и говорю, что это не какой-то конкретный вопрос, а, скорее,
особый угол зрения. Когда мы смотрим через призму производительности труда, то
многие ключевые проблемы экономики становятся более ясными и понятными, поэтому
в некоторых случаях мы и начинаем рассуждать в этих терминах. И то, что это не
какая-то отдельная проблема, а специфический взгляд на общее состояние и
перспективы развития экономики, мне хотелось бы подчеркнуть с самого начала.

Пункт второй: сложности
измерения. Казалось бы, чего проще? Взяли, поделили выпуск на затраты труда –
получили показатель производительности. Однако практически во всём мире
измерение производительности труда сталкивается с многочисленными
статистическими трудностями. Если оценка численности занятых обычно не
доставляет большой головной боли, все понимают и измеряют этот показатель
примерно одинаково (хотя и здесь не обходится без разного рода подводных камней),
то с измерением рабочего времени во всём мире дело обстоит достаточно плохо.
Когда же мы начинаем заниматься межстрановыми сопоставлениями, то проблемы
множатся и множатся. Как сравнивать уровни производительности в различных
странах? В текущих ценах, или в постоянных? С использованием паритета
покупательной способности, или без? Все это приводит к тому, что ни для одной
страны не существует какого-то единственного общепринятого показателя, который
рассматривался бы как идеальный. Везде и всегда речь идет о наборе из
нескольких альтернативных индикаторов, с помощью которых мы пытаемся понять
ситуацию, складывающуюся в данной стране.

Теперь несколько слов о
количественных характеристиках проблемы производительности труда в нашей
стране. Тем, кто далёк от этих сюжетов, я попытаюсь дать представление о
примерном порядке цифр. У нас в стране ВВП составляет 67 триллионов рублей.
Поделите эту величину примерно на 75 миллионов человек – и вы получите оценку
уровня производительности в расчете на одного занятого. Если вы не хотите на
этом останавливаться, то можете затем поделить ещё раз на 2000 часов (примерно
столько трудится в течение года среднестатистический российский работник). В
результате этой операции вы получите примерную оценку того, сколько в среднем
добавленной стоимости производится сейчас в России за один рабочий час. Но,
допустим, нам захотелось теперь узнать, как эта величина соотносится с
аналогичными показателями в других странах. Вот это уже совсем непросто, и
порождает великое множество трудно разрешимых измерительных проблем. Существуют
специализированные международные организации и аналитические центры,
занимающиеся подобного рода сопоставлениями. Понятно, что такие межстрановые
сопоставления лучше делать с учетом паритетов покупательной способности
национальных валют. Но в постоянных ценах, или в текущих? Это очень важная
развилка. Если мы проводим эту операцию с использованием текущих цен, то сейчас
уровень производительности труда в России по отношению к уровню США составит
38% (оценка из базы данных ОЭСР). Если мы это делаем с использованием
постоянных цен, то соотношение оказывается существенно ниже – 28%. Это – на
один отработанный час. Если же нас интересуют оценки в расчете не на один
отработанный час, а на одного занятого, то эти цифры должны быть увеличены
примерно на 15% (подчеркну: на 15 процентов, а не на 15 процентных пунктов!),
потому что в России, по тем данным, которые приводятся в базе данных ОЭСР,
среднегодовая продолжительность рабочего времени больше, чем в США. Есть совсем
свежие российские исследования, согласно которым уровень производительности
труда в России, если измерять его с учетом паритета покупательской способности
в текущих ценах, составляет 47% от уровня США. А если в постоянных ценах, то
где-то порядка 35%.

Обратите внимание, насколько
велик разброс оценок: от 25% до 45%! При этом верхние оценки из этого диапазона
выглядят более корректными, чем нижние, и вот почему. Если у нас есть две
страны с неодинаковыми уровнями производительности, то отстающая страна может
нагонять страну-лидера двумя разными способами. Во-первых, просто за счет того,
что темпы прироста производительности труда оказываются у нее выше, чем у
страны-лидера. Но, во-вторых, возможен и другой механизм. Представим, что в
отстающей стране удельный вес в ВВП тех секторов, где ее отставание по
производительности от страны-лидера меньше, увеличивается. А удельный вес
секторов, где оно больше, сокращается. Естественно, это также будет вести к
сокращению разрыва в средних уровнях производительности между двумя этими
странами. Более высокие цифры, которые я приводил, учитывают действие обоих
механизмов, а более низкие – только первого. Таким образом, мы можем сказать,
что по оценкам, заслуживающим наибольшего доверия, производительность труда в
России составляет 35-40% от уровня США и порядка 70-75% от среднего уровня по
всем странам-членам ОЭСР.

Но в любом случае, когда мы
начинаем сравнивать Россию с другими странами – как развитыми, так и
постсоциалистическими – Россия оказывается в числе аутсайдеров.
Производительность труда у нее немного выше, чем в Мексике, и немного ниже, чем
в таких странах как Чили, Турция, Польша или Венгрия, то есть в кусте стран,
которые, как и она, относятся к группе государств со средним уровнем
экономического развития. В то же время производительность труда в России
примерно вдвое выше, чем в Бразилии или Китае.

Тут было сказано, что никакого
прогресса в производительности труда в нашей стране веками не наблюдалось. Правда,
потом эти слова были взяты назад. Чтобы понять, что же в действительности
происходило с производительностью труда в российской экономике в последние
десятилетия, достаточно посмотреть, как менялось во времени соотношение между
темпами роста двух показателей: ВВП и численности занятых. Когда мы обращаемся
к 90-м годам, то видим, что кумулятивно ВВП за эти годы упал примерно на 40%,
тогда как занятость сократилась на 10%, а это означает, что производительность
труда провалилась примерно на треть. В нулевые годы ВВП вырос на 75-80%, тогда
как занятость только на 5%, т.е. прирост производительности составил 70-75%.
Сейчас занятость прекратила свой рост и, скорее всего, она его уже не
возобновит, так что в этом смысле оценивать динамику производительности стало
совсем просто. Отныне, на сколько вырастет ВВП, на столько же повысится и
производительность труда: темпы прироста того и другого будут практически не
отличаться.

Теперь я бы хотел коснуться
одного широко распространённого заблуждения, которого, как мне показалось, не
чужды и авторы сегодняшнего доклада. Речь идёт о представлении, согласно
которому рост производительности труда и рост занятости – это абсолютные
антиподы: чем быстрее растёт производительность труда, тем сильнее должна
сокращаться занятость. Эта идея регулярно воспроизводится как многими российскими
экономистами, так и многими российскими политиками. Когда они задумываются об
ускорении производительности труда, в них немедленно закрадывается страх, а что
будет с занятостью, и не подскочит ли безработица? Это – стародавнее
заблуждение, которое многократно опровергалось, как теоретически, так и
эмпирически. Это представление можно считать справедливым только для случая,
когда объём выпуска является строго фиксированным. Если у нас есть 100 единиц
выпуска, и мы никак, ни при каких обстоятельствах не можем его изменить, то
тогда действительно удвоение производительности труда сделает половину
работников не нужными. Но этот случай имеет очень отдаленное отношение к
реальности. Проблема должна рассматриваться не в статике, а в динамике,
поскольку у нас нет никаких оснований предполагать, что выпуск никак не будет
реагировать на повышение производительности труда. Что означает рост
производительности труда? Он означает рост доходов либо работников, либо
предпринимателей, либо потребителей (если при этом падают цены), а чаще всего
всех их вместе. Но рост доходов генерирует дополнительный спрос на товары и
услуги. Чтобы удовлетворить этот дополнительный спрос, нужно расширять
производство. А для того, чтобы расширять производство, нужны дополнительные
рабочие руки. Таким образом, никакой жёсткой зависимости – чем быстрее рост
производительности, тем ниже занятость – здесь не существует. Отсутствие такой
закономерности легко продемонстрировать и эмпирически. Где ещё рост
производительности труда был выше, чем в сфере информационно-компьютерных
технологий? А где наблюдался самый быстрый рост занятости? Здесь же. Посмотрим
на опыт России в нулевые годы. Это был период и самых высоких темпов роста производительности
труда, и самых высоких темпов роста занятости. Опыт показывает, что чаще всего
ускоренный рост производительности влияет на ситуацию с занятостью
положительно, а не отрицательно, ведет не к увеличению, а к снижению
безработицы, сопровождается активизацией, а не замедлением темпов создания
рабочих мест.

Хотел бы упомянуть еще об одном
немаловажном обстоятельстве. Помимо прочего, уровень производительности зависит
от того, как в той или иной стране устроен и регулируется рынок труда. Если
законодательство о занятости очень жёсткое, если налоги на труд очень высокие,
пособия по безработице очень щедрые, тогда фирмам становится невыгодно нанимать
работников с низкой производительностью. Такие работники отсекаются от
занятости и становятся либо безработными, либо неактивными. Естественно, их
исключение из состава занятых ведёт к более высокому среднему уровню
производительности труда. Если же законодательство о занятости не жёсткое,
пособия по безработице небольшие, налоги на труд умеренные, то в этом случае у
фирм появляются стимулы нанимать даже низкопроизводительных работников. Но
присутствие среди занятых большого числа низкопроизводительных работников
неизбежно будет тянуть вниз общую производительность труда. Второй из этих
сценариев примерно соответствует положению дел в России. Какой из этих
вариантов предпочтительнее? Высокая производительность с вымыванием с рынка труда
большой массы низкопроизводительных работников, или более низкая
производительность с вовлечением в занятость низкопроизводительных работников?
Это вопрос оценочный. Лично мне больше по душе второй вариант. Этот пример
служит наглядной иллюстрацией того, что высокий уровень производительности
труда сам по себе не является некой абсолютной ценностью. При определенных
обстоятельствах поддержание ее на более низком уровне может оказываться
предпочтительнее ее поддержания на более высоком уровне.

И, наконец, в свете сказанного я
попытаюсь прокомментировать идеи и рекомендации, высказанные в докладе. У меня
впечатления от презентации очень странные. Все равно как если бы в машине
времени меня перенесли лет на 30-40 назад, в 1970-1980-е годы прошлого века. Тогда
излюбленным занятием советских экономистов было придумывание неких волшебных
плановых показателей в надежде, что если все начнут их выполнять, то свершится
чудо, экономический рост пойдёт семимильными шагами, и эффективность советской
экономики подпрыгнет до небес. Советские экономисты соревновались в изобретении
такого рода показателей, на этом поле была сильнейшая конкуренция. И я никак не
ожидал, что нечто подобное могу услышать сегодня. Оказывается, мир устроен
гораздо разнообразнее, чем я предполагал до сегодняшнего дня. Говоря так, я не
думаю, что сильно преувеличиваю: ведь докладчики ясно дали понять, что и
предприятиям, и губернаторам они собираются устанавливать план по годовому
приросту производительности труда в 8%. (Кстати, с какого потолка взята эта
цифра? Почему, например, не 10% или не 50%?) Установление таких плановых
показателей они именуют «прямой мотивацией».

Как мы видели, в докладе была
предпринята попытка реконструировать менталитет российского бизнеса. Я же
попробую произвести сходную операцию с менталитетом самих докладчиков. И если
мы присмотримся, из каких неявных предпосылок они исходят, то обнаружим
достаточно интересные вещи. Де-факто они полагают, что большинство российских
бизнесменов являются либо идиотами, которые не понимают своего счастья (повышая
производительность труда, они могли бы извлекать значительную выгоду и
становиться гораздо богаче, но в силу природной ограниченности этого не
осознают), либо негодяями (правительство изо всех сил тужится, направляя их на
решение общегосударственной задачи по повышению производительности труда, а они
дезертируют с поля боя, не хотят выполнять указов вышестоящего начальства и
вместо того, чтобы радеть об интересах страны, гонятся за прибылью). Насколько
я понимаю, терминология авторов (высказывания про специфически российский
менталитет и т.д.) указывает на то, что сами они склоняются к первой точке
зрения. Подавляющее большинство российских бизнесменов они рассматривают в
качестве не очень далёких людей, не понимающих, что повысив производительность
труда, они тем самым смогли бы повысить прибыль и получить огромную выгоду. Их
к этому надо подталкивать. Причём, не только с помощью экономических стимулов,
но и, как вполне откровенно говорилось в докладе, с привлечением всего набора
военно-полицейских средств и методов. Этих недалёких людей, какими являются
российские бизнесмены, нужно загонять палками в рай. Сами-то они туда не идут.
Так что, ничего другого просто не остается.

У меня по поводу этой логики
возникают сомнения. Я думаю, что, вот, интересно: когда российские бизнесмены
покупают какие-то компании за рубежом, они свой менталитет берут с собой, или
оставляют дома? Попадая в другую среду, они перестраиваются, и их менталитет в
одночасье становится американским, немецким, китайским, или же остается
специфически российским? Они начинают заботиться о повышении эффективности для
того, чтобы получить прибыль, или нет? Если начинают, то причем здесь тогда
менталитет? Возможно, дело тогда не в менталитете, а в среде, в которой им
приходится действовать? Той самой, где, как говорилось в докладе, все уже
хорошо аж «на 99%»?

Попытаюсь в своих записях найти
утверждение, которое я отыскал на вашем сайте. Вот какую фразу я там нашёл: «В
целом, в экономике страны всё сделано правильно. Осталось провести только
незначительные реформы для реализации данного комплекса мер». Я хотел бы задать
риторический вопрос: кто из присутствующих в этой аудитории согласен с тем, что
в нашей экономике властями уже практически всё сделано правильно? И это даже измерено
количественно – напомню, у нас все правильно уже «на 99%»! Как хорошо иметь
дело с людьми, которые так точно считают! Хотя слова о вековом отсутствии
прогресса в росте производительности труда в нашей стране были, вроде бы,
дезавуированы, но на том же самом сайте их легко найти. Причем, подобного рода
утверждения преподносятся как самоочевидные. Но, согласитесь, нам хотелось бы
видеть какие-либо цифровые подкрепления этого замечательного тезиса о том, что
никакого прогресса нет. Там же говорится, что российская экономика «не имеет
внутренних стимулов» к росту производительности, поэтому стимулы должны быть
внешними, а именно, необходимо применять методы «прямой мотивации». У меня
возникает вопрос: если они такие недалёкие, наши бизнесмены, и не понимают
своего счастья, то почему они его вдруг поймут, когда им установят целевой
ориентир в 8%? Они ведь такие ограниченные? Если всё дело в менталитете, то,
скорее, с ними надо заниматься психотерапией, а не устанавливать планы по
повышению производительности труда на 8%, 9%, 10%?

Ну, и безусловное украшение
проекта – идея создания Министерства производительности труда. По-моему, еще
никто не додумывался до идеи создания Министерства Одного Показателя. Почему бы
тогда не создать Министерство капиталовложений? Министерство прибыли?
Министерство заработной платы? Я уж не говорю о виртуальной доске позора,
которую собираются создать авторы, выставляя на всеобщее обозрение данные о
производительности труда на конкретных предприятиях с нарушением принципа
коммерческой тайны! И вообще: можно ли всерьез относиться к рекомендациям, в
которых практический ключевой вопрос при оценке производительности, а именно –
вопрос о ценовых индексах для перехода от номинальных величин выпуска к
реальным, даже не упоминается?

На меня производит большое
впечатление неявная установка, из которой исходят авторы во всех своих
рекомендациях: что у российских предприятий уже есть все необходимое для того,
чтобы с места в карьер повышать производительность хоть на 8%, хоть на 10%,
хоть на 25% в год, и только в силу ментальной ограниченности своих
руководителей они этого не делают. Не менее сильное впечатление производит дух «экономической
полицейщины», в котором выдержано подавляющее большинство практических
предложений авторов доклада. В отличие от них, я убежден, что движение в этом
направлении никак не будет способствовать ускорению роста производительности
труда, что результатом этого может стать только его замедление или даже
стагнация в долгосрочной перспективе.

 

Реплика:

Насчёт дураков и глупеньких – это,
всё-таки, передёргивание.

 

Михаил Лисин:

Мы не ожидали, что у нас будет
такой яркий оппонент, мы не ожидали настолько риторического ответа.

 

Риорита Колосова:

Уважаемые коллеги и высокое
собрание! Позвольте мне как гостю ВШЭ поприветствовать вас от имени
преподавателей экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, и особенно
– приветствовать тех моих друзей и сокурсников, которых я вижу в зале.

Коллеги, я буду выступать в
несколько другом стиле. По своему менталитету я несколько иной человек, чем мой
высокочтимый коллега Ростислав Исаакович, и, спасибо ему за это, он взял на
себя эту достаточно тяжёлую ношу. В моём выступлении будет несколько сюжетов.
При этом я не повторю многого, справедливо сказанного проф. Р.П. Капелюшниковым,
о многосложной природе этого явления, об измерении, о межстрановых сравнениях и
др. Я остановлюсь на проблематике общей оценки. Далее будут представлены
некоторые суждения о высказанных в докладе положениях и предложениях, а также о
проблемных полях.

Первое. Я поддерживаю наших
коллег, отдавая должное целеполаганию, которое они презентовали в докладе. Оно
безупречно. Эту задачу –  рост
производительности труда – действительно нужно решать. Необходим и поиск
методов, которые заставили бы наше сообщество обратить на это внимание, в том
числе, и работодателей, и государство, и работников, и научную общественность.

Второе. Отдаю должное постановке
ряда действительно актуальных проблем. Так, недостаток специалистов по
нормированию является фактом. При этом авторы доклада установили его
количественные рамки – около 150-ти тысяч. При обмене репликами с Ростиславом
Исааковичем я предложила, чтобы эти 150 тысяч специалистов подготовили наши два
учебных заведения.

Это шутка, но с долей истины, так
как поставлен реально очень важный вопрос. Действительно, нет специалистов по
нормированию. В период губернаторства в Санкт-Петербурге В. Матвиенко, там шла
апробация перехода на нетарифные системы оплаты труда, т.е. отраслевые сетки в
здравоохранении и других сферах обслуживания. Оказалось, что самой острой
проблемой и вообще главной предпосылкой возможности решения задачи была
необходимость иметь значительное число нормировщиков, которые, к примеру, могли
бы рассчитать, какова нагрузка медсестер, сколько процедур (уколов и пр.) она
может и должна сделать, и помочь тем самым определить, сколько ей заплатить. По
указанию губернатора были собраны известные трудовики (Б.М. Генкин и др.); их
просили помочь найти нормировщиков, компетентных в области нормирования в
здравоохранении и др. социальных сферах. Их нашлось около 30-ти человек.

Третье. Я с огромным скепсисом
отношусь к предложенной авторами попытке разработки технологии использования
количественных показателей (8%!!). Но согласитесь, что это обстоятельство
жестко подчеркивает необходимость технологии адекватных расчетов. При этом
технологии должны давать возможность выявлять многообразие
причинно-следственных связей и послеследствий в пространстве динамики
производительности труда, о которых говорил Ростислав Исаакович. Поэтому даже
эту попытку поиска авторов доклада я бы все-таки приветствовала.

Третья позиция в оценке
выступлений. Категоричность некоторых суждений в докладе чрезмерно высока. Эта
категоричность привела к выводам, которые, мягко говоря, не соответствуют
действительности. В статье господина Владимира ИвановичаБовыкина и представленных материалах анализируется как нечто
идеальное и перспективное японская система управления ростом производительности
труда. Замечу, что эта система (причем, этих систем несколько) была освоена,
более того, адаптирована в отраслях промышленности в нашей стране более 20-ти
лет назад; с ее отдельными элементами очень плотно работал Центр
Производительности Минтруда СССР еще в советское время. Некоторые компании
живут по этой японской системе производительности в настоящее время.

Естественно, что я не могу
согласиться с вашим постулатом об оценке поведения работодателей, и здесь могу только
согласиться с Ростиславом Исааковичем и теми репликами, которые последовали из
зала.

Далее. Тезис докладчика о
значимости менталитета работодателей и необходимости срочного управления им
предложенными в докладе методами не может не вызвать определенных ассоциаций. Во-первых,
это похоже на «попытку принуждения к демократии», как говорят некоторые известные
лидеры, и она вызывает у меня естественное опасение. Во-вторых, вызывает
невольную реминисценцию к роману Стругацких «Трудно быть богом». Там две
технологии изменения менталитета: по системе Руматы Эсторского, который
прошёлся с мечом и удалил все несоответствующее, или включается аппарат, и
проводится принудительная «реморализация» всех, и все резко изменяют свой
менталитет.

Мой коллега Сологуб, заведующий
кафедрой экономики труда Сорбонны, при обсуждении направлений и проблем
развития кафедры экономики труда в МГУ особо отмечал необходимость деликатного,
осторожного и профессионального обращения с проблемой менталитета. Он отмечал,
что в Программе «500 дней» – уникальном политическом и социально-экономическом
документе – самой уязвимой и вызывающей иронию была позиция, касающаяся
социального партнерства, в соответствии с которой в эти же сроки должен был
измениться трудовой менталитет.

Поэтому при внесении компоненты
менталитета в управление производительностью труда необходимо опираться на
психологическую подготовку, которая тоже жёстко говорит нам, что, путём
введения 8% роста производительности труда, изменить менталитет нельзя.

Пятое – об управлении
производительностью. Наверное, коллега-докладчик не в курсе, но национальные
программы управления производительностью были и есть. Вместе с Виктором
Ивановичем Даниловым-Данильяном мы были экспертами по работе в программе
управления производительностью (именно им написано введение к известной книге о
производительности Д.С. Синха). Тогда, в рамках этой работы, мне как члену
Экспертного Совета Минтруда РФ довелось познакомиться с деятельностью
национальных центров производительности, а также с программами по
государственному регулированию управления производительностью. Последнее, как
показал анализ, представлялось очень эффективным. Я приведу только два примера.
Первый – это программное управление производительностью в Индии. Вы знаете об
успехах Индии в фармацевтике. Одним из инструментов, на основе которых был
реализован этот прорыв, являлась полноценная программа управления
производительностью. Вторая программа управления производительностью – это
программа Швеции. Это национальная программа производительности. Это был
сильный документ. Там имелось всё, начиная от лозунга «Каждый швед делает шаг в
области производительности», технологии формирования вертикальной структуры
управления, групп по управлению производительностью в организациях
(предприятиях, банках, университетах и др.). На этой основе они выбирались из
ловушки низкой производительности, в которую попали в связи особенностями
социальной политики, вызвавшей эффект «повышенной защищённости» и далее
понижения конкурентоспособности и трудовой активности. Ни правительство Швеции,
ни руководители программы по управлению производительностью никогда и нигде не
писали в качестве цели о 8% роста, не ставили вопрос о формировании третьей
группы (гетто) предприятий, существование которых зависит от 8%.

Здесь, мне кажется, проявляются
некоторая поспешность авторов, желание как можно быстрее наполнить этот документ
структурными элементами и, в тоже время, бессистемность этих структурных
элементов, явный сбой в их логике, с точки зрения взаимозависимостей, следствий
и послеследствий.

Шестое. Речь пойдёт об отдельных
проблемных полях.

Мы обменялись репликой по поводу
уровней измерения. Ростислав Исаакович акцентировал внимание на измерении
межстрановых сопоставлений. Я же отмечу, что здесь сидят профессионалы (к
примеру, Рыжикова З.А.), и они могут только подтвердить, что существует
огромная сложность в измерении производительности труда внутри предприятий,
между предприятиями, в сопоставительном анализе, в межтерриториальных
сопоставлениях.

Так, если возьмём вертикально
интегрированную компанию нефтегазового комплекса,  то добавленная стоимость формируется в
Ханты-Мансийске, а суммируется в Москве; при попытке расчета производительности
труда Москвы, отрасли, предприятий Москвы возникают сложности. Как распределять
эти предприятия по группам? В методологии авторов доклада, или требуется
изменить порядок исчисления и движения финансовых ресурсов и отчётности в нашем
государстве? Это ловушка, которая говорит о том, что нельзя предприятие считать
изгоем и помещать его в гетто без корректного счёта.

Межотраслевые, межпродуктовые
связи в росте производительности труда вообще не просматриваются в методике
авторов. Однако, к примеру, газом торгуют торговые организации. Эффективность и
производительность их труда очень высока. У того же, кто газ производит, она
другая. Как решается вопрос о группе предприятия? Даже если взять только
обрабатывающую промышленность, ведь есть предприятия разного жизненного цикла,
разного размера. Известный Санкт-Петербургский завод изготовляет две-три
единицы изделий в год. Там измерение производительности само по себе достаточно
уникально, и, если что-то не так, они сразу попадут в третью группу. Я очень
боюсь навешивания ярлыков такого качества при очень слабой системе счёта.

Эти сюжеты возвращают и к
необходимости обращения к классическим представлениям о факторах роста
производительности труда. Эти факторы, как все знают, жёстко делятся на группы.
Есть факторы, которые зависят от предприятий, и которые не зависят от них. В
системе идентификации и разделения предприятий по группам должна быть
прозрачная система нивелирования влияния факторов, которые не определяются
деятельностью предприятия. Позвольте только напомнить, как обвалилась
производительность труда на предприятиях Минэлектротехпрома, когда они перешли
с чилийской меди на отечественную. Даже угол наклона пласта в шахте жёстко
определяет производительность труда: если он опускается вниз,
производительность изменяется. С какого момента эта шахта попадёт в другую
группу?

Другими словами, в методологии
авторы обязаны заложить инструменты, которые позволяют в этом случае выявить
реальную «чистую» производительность, а это была и есть «мечта экономиста».

Проблемой производительности
труда, безусловно, нужно заниматься, но не следует создавать министерство. Координация
возможна, к примеру, в формате национального проекта. Проектная система управления
– это эффективный институт. МГУ имени М.В.Ломоносова проводит мониторинг
реализации проекта «Олимпиада Сочи-2014» и видит, что это сложная, но
эффективная технология.

Кроме того, тот акцент, который
был сделан авторами доклада – на работодателях, на собственниках – хромает ещё
и на вторую ногу. Дело в том, что задача повышения производительности труда не
может быть реализована без соответствующего трудового поведения, отзыва на эту
проблему от работника. В концепции должна быть реализована в полном объеме
идеология социального партнёрства, поведения и союза работодателей и
профсоюзов, возможно, и стейкхолдеров.

Глубоко благодарю проф. Евгения
Григорьевича Ясина за то, что он начал этот разговор. Он, безусловно, нужен,
необходима и координация. Нашим докладчикам спасибо за душевный порыв.
Очевидно, что этот проект может стать коммерчески выгодным. Однако его
реализация предполагает очень большую подготовительную работу и резкое
повышение уровня профессиональности.

 

Евгений Ясин:

Кто желает выступить?

 

Реплика:

Уважаемые коллеги, исключительно
интересно присутствовать здесь на обсуждении. Все позиции очень ярко
аргументированы. С точки зрения речевых характеристик, очень многое
прочитывается между строк. Мне хотелось бы предложить такой комментарий. Вопрос
актуален и требует разработки подходов, мы должны его дискутировать и вынести
на суд в достаточно зрелом состоянии, не спешить с теми выводами, которые
сегодня были сделаны. У нас есть хорошая возможность внести позитивную
коррективу. Я оставляю в стороне критику. Ростислав Исаакович блестяще выполнил
критическую сторону нашей пьесы, переходим к позитивной части.

У нас в стране, наряду с
российскими компаниями, работают компании международные. Все занятые в этих
компаниях, за небольшим исключением – российские люди, которые демонстрируют
высокую производительность труда, высокую культуру производства, соответствуют
тем стандартам, о которых говорил Ростислав Исаакович, в плане Германии, США.
Говорить о ментальности как о некоем родовом проклятии нашего общества,
наверное, не стоит. У нас есть граждане, которые нарушают закон, называя это
ментальностью. Вот, если эти граждане закон нарушают, мы можем назвать их
негодное поведение искажением в их ментальности. Но я думаю, что должен быть
введён инструментарий, который препятствует им показывать в течение 25-ти лет
заниженные прибыли, в силу того, что они не инвестируют в производство. По
известным схемам, все, кто занимался внешнеэкономическими связями в последние
25 лет, прекрасно знают, каким образом проводятся экспортные и импортные
операции по заниженным ценам через подставные компании. Прибыль в страну не
приходит. Эти хитрые ребята с соответствующей ментальностью выстраиваются в
очередь около Президента и требуют помощи из карманов налогоплательщиков нашим
отечественным несчастным производителям. Всё их несчастье давно всем понятно. Если
бы мы внимательно отнеслись к этим схемам, мы бы эту негодную часть давно
выстроили соответствующим образом. Они быстро стали бы производительными. Для
этого достаточно было ввести штрафы за использование производства 35-50-го года,
чётко отследить каналы движения их прибыли и понять, почему они в течение 25-ти
лет не могут вывести свои производства на соответствующий уровень и
демонстрируют низкую производительность труда. Дам маленький пример, как
человек, который занимается внешнеэкономическими связями. Для сравнения посетила
два предприятия. Это целлюлозно-бумажный комбинат в Сыктывкаре, австрийская
компания уже 10 лет занимается там нашим производством бумаги. На ней мы все и
пишем. Соликамский целлюлозно-бумажный комбинат, который в своё время отказался
от международного проекта, создания предприятия с высокой долей иностранного
инвестора, по той простой причине, что западный инвестор, как правило, воровать
не даёт, уводить в тень прибыль не даёт. В итоге, производительность труда различается
в четыре раза. Зарплата работников и социальный пакет различаются сообразно.
Люди, которые работают в Соликамске, мечтают перебраться в Сыктывкар. Возьмите
любой завод по производству «Кока-колы» и завод по производству лимонада. Берём
эталон производительности труда в той же стране, международную компанию, где
работают россияне. Все, кто работает хуже, штрафуются. Немцы сейчас рыдают и
плачут. Введены штрафы на использование традиционных источников энергии, если
ты не используешь альтернативный источник, то платишь штраф.

 

Владимир Савёлов:

Коллеги, большое спасибо за
поднятую тему. Раньше эта тема не достаточно освещалась, хотелось бы, чтобы она
продолжилась. На чём я хотел бы остановиться? Вопрос производительности труда
сегодня во многом связан с уровнем развития технологий, который и определяет
уровень производительности труда. В свою очередь, этот вопрос связан с другим,
не менее сложным вопросом. Первый – получение этих технологий, поддержание и
дальнейшее их развитие. Все эти процессы требуют существенных финансовых вложений,
которые сопровождаются не только вложением в производство, но и созданием
научно-исследовательских подразделений. Поэтому вести это на современном уровне
и быть высокотехнологичной и высокопроизводительной компанией могут позволить
себе совсем не многие. Это компании транснациональные. Именно они определяют
технологический уровень и передовой уровень производства. Поэтому вопрос не
столько сосредоточен на том, на чём сосредоточили его докладчики, а на текущем
функционировании и различной мотивации работников производства, что тоже важно.
Я думаю, что вопрос в том, каким образом нам развернуть возможность получения
технологического уровня промышленности. Я хотел бы по-другому взглянуть на сам
показатель производительности труда. У него много аспектов. Но я считаю, что
один из основных показателей в том, что его можно рассматривать как критерий
уровня развития страны. Производительность труда, несомненно, связана с
конкурентоспособностью. Когда мы говорим, что Россия по производительности
труда отстаёт в 3-4 раза от Америки, это говорит о простом. Наш уровень
развития экономики и промышленности в 3-4 раза меньше, чем в США. Если мы это
понимаем, то становится ясным, что в течение ограниченных периодов времени мы
не сможем скакнуть с одного уровня развития на другой. Если перевести уровень
производительности труда в годы, то для того, чтобы нам достигнуть, двигаясь
сегодняшними темпами развития производительности труда, уровня США, это
отставание лет в 60-80. Это можно использовать как критерий оценки. Каким
образом возникает конкурентоспособность, и возможно ли это? Это тоже вопрос, на
который пока ответа нет. Почему? К чему приводит открытие рынка, вступление в
ВТО? Наряду с огромным количеством положительных эффектов, которые это несёт, это
говорит о том, что в стране в полной мере начинают работать рыночные механизмы.
Каким образом они работают? Если у нас есть производства с низким уровнем
производительности труда, то они не конкурентоспособны. Открытие границ,
снижение таможенных пошлин ведёт к тому, что эти предприятия физически не могут
выйти на тот уровень, который был бы конкурентным, по сравнению с импортом.
Такие предприятия просто закрываются. Экономика переходит на уровень
монокультурного обмена и становится рентной. Возможно ли принципиально решить
этот вопрос в стране? Есть целый ряд товарищей, среди них Олег Григорьев,
которые исследуют вопрос и чётко говорят, что экономическими методами этот
вопрос не решаем. Есть ли выход? Выход есть, и он экономического плана.
Несмотря на проведённую критику, рациональное зерно, которое предлагают авторы
доклада, есть. Вопрос, в каких формах, как, когда и для кого надо
рассматривать. На мой взгляд, центральный вопрос не в этом, с точки зрения
развития предприятий.

 

Яков Паппэ:

Если здесь есть студенты и
аспиранты, я буду говорить для них. В отличие от большинства выступавших, меня
семинар сегодня не удовлетворил. Все докладчики и оппоненты всерьёз говорили о
показателе производительности труда, как о чём-то значимом и важном. Назовите
мне субъекта, для которого значим показатель производительности труда? Назовите
мне экономического агента, для которого значим показатель производительности
труда? Кто умрёт, и кто выиграет в конкурентной борьбе? Про другие показатели я
знаю. Капитализация компаний, кого она волнует? Во-первых, акционеры –
спекулянты, во-вторых, профессионалы фондового рынка. От того, как меняется
капитализация, зависит их благополучие. Консервативный собственник – он
акционер. Я знаю прибыль, менеджмент, зарплату. Работник и профсоюз – знаю.
Производительность труда – не знаю. Если мне скажут, что это волнует правительство
– неправда. Правительство волнует бюджет, объём налогов, исполнение указов
Президента. Если вы скажете, что политическое руководство, то я не уверен. Его
волнует рейтинг, социальная стабильность, текущее положение России в дискуссиях
с внешним миром. Производительность труда на всё это влияет? Может быть, а
может, и не влияет. Классический пример, когда заинтересованный показатель,
удобный для анализа, воспринимается как нечто живущее самостоятельной жизнью.
Это вещь, которую я сама нарисовала, и сама её боюсь.

 

Дмитрий Пищальников, председатель
Совета директоров «Краснокамского завода металлических сеток»:

Я в бизнесе уже порядка 18-ти
лет, меня всегда интересовала наука с точки зрения практики. Мне нужен какой-то
научный метод, какой-то инструмент, методология, которые позволяют делать
компанию более эффективной. Я окончил экономический факультет Пермской
сельхозакадемии, есть юридическое образование, ещё я получал дополнительное
образование в МГУ, Высшей школе бизнеса. Вопрос такой. У меня раньше было 50
сварщиков. Сейчас в группе предприятий их гораздо больше, около 1500 человек.
Как сделать так, чтобы эти люди работали лучше? Наука на это вопрос мне не
ответила. У нас в МГУ был специальный предмет – мотивация персонала. И первое,
с чего начал наш преподаватель, было то, что существующие на сегодняшний день
методики мотивации персонала в России не работают. Не работает мотивация
топ-менеджеров, не работает мотивация сварщиков. Проблема есть. Сегодня я
конкурирую с западными компаниями. Там очень хорошо, у меня есть друзья,
которые там работают. Мы работаем лучше немцев, мы работаем не хуже японцев.
Поскольку 20% своей продукции наша компания поставляет за рубеж, за последние
три года мы добились очень высоких показателей. С 2010-го года индивидуальный
брак по вине работников мы сократили на 60%, сократили количество персонала с
645-ти до 320-ти человек, при этом сохранили объём. Указ Президента и постановления
правительства по поводу модернизации экономики, производственного фонда мы
выполнили. Мы закупили оборудования на 4 миллиона евро. У нас есть очень
хорошие результаты. Наша компания внедрила методики 5 S, у нас все
бизнес-процессы описаны, структурированы, система бюджетирования, планирования,
стратегический план. В ближайшие три месяца мы планируем впервые разместить наши
акции. Приезжали специалисты ММВБ. С точки зрения научного подхода к управлению
и всех современных методик, мы типично западная компания. К нам приезжали
японцы и говорили, что первый раз видят, чтобы так всё работало. Ко мне
приезжал заместитель Генерального директора завода «Протон» и сказал, что
настолько чётко прописанных бизнес-процессов и чётко выстроенной системы у них
нет. Я приглашаю приехать к нам на экскурсию, мы покажем на практике, как мы
это сделали.

Мы сталкиваемся с теми же
проблемами, что и везде. Когда у соседей зарплата «чёрная», наши люди уходят
туда. У меня ежемесячно масса проверок, но мы растём.

Что мне делать? Когда я провёл
беседы с более чем тремястами руководителями предприятий, среди них 50 – те,
кто мне очень хорошо знакомы, у которых бизнес в 2, 5 и 10 тысяч человек, все
они говорят: «Какая может быть производительность труда?» Они приглашали
западных специалистов – ничего не работает. Зачем я буду вкладываться в этих
людей? Меня все ненавидят, потому что я для них капиталист. Все работники сидят
и ждут, когда им принесут что-то готовое, что-то для них сделают. Москва очень
сильно отличается.

Я не хотел бы здесь
придерживаться какой-то одной стороны. Но проблема есть со стороны понимания
бизнесменами производительности труда. Пробить невозможно. Они приезжают ко мне
на завод, смотрят, разворачиваются и уезжают. Я – энтузиаст, но среди них
чувствую себя не в своей тарелке. Раньше я очень много говорил о
производительности труда, убеждал читать книги и учиться, получать сертификаты.
Вроде бы, я практик, вроде бы, и результат есть, но у меня самого сомнение:
зачем я этим занимаюсь? Зачем я это делаю, когда все занимаются извлечением
прибыли?

Вопрос модернизации экономики. Я
лично зашёл во все уголки своего предприятия. 3-4 года назад я не имел
представления о сетках по производству бумаги. На наших сетках печатаются
рубли, евро, наши сетки принимают участие в напечатании этих денег. Мы
изготавливаем проволоку в три раза тоньше человеческого волоса. У нас
высокотехнологичное предприятие. Мы устанавливали оборудование. Гладко было на
бумаге, да забыли про овраги. Когда я считаю, что у меня станок должен делать
100 тысяч квадратных метров, ко мне приезжают немецкие специалисты и проводят
обучение в течение 6-ти месяцев. Я включаю станок, и у меня оборудование 2,5
года не выходит на мощность, а весь коллектив против, и категорически
сопротивляется. Я иду в 12 часов ночи с проверкой и вижу, что ткач остановил
станок стоимостью 2,5 миллиона евро. Я спрашиваю, зачем они это делают, мы же
отменили норму. Сделайте больше метраж и получите больше денег. Она смотрит на
меня и говорит, что мы их обманем.

Для меня менталитет – это набор
правил и алгоритм принятия решений. Я не считаю, что менталитет можно изменить,
но на каждом предприятии можно создать корпоративную культуру. Поэтому мы
сравниваем российские предприятия с существующей у нас корпоративной культурой
с западными компаниями, которые приносят сюда стандартные установки. Человек
пришёл, изучил правила, съездил на стажировку, посмотрел, как правильно
работать. Компания «Тойота», которая первой столкнулась с проблемой переноса
корпоративной культуры, точно так же американцев тестировала и стажировала.
Стажировки по 6 месяцев и по 12 месяцев. У меня как у практика вопрос к науке.
Когда будет разработано чёткое и понятное решение для руководителей, которые не
хотят повышать производительность труда? Я вам заявляю, что такие люди есть. Не
потому, что они тупые, они пробовали, проблема сложная. Я приехал на
«Мерседесе». Они тоже хотят ездить на «Мерседесе», они думают, что я для этого
ничего не сделал. Моё противоречие, о котором говорил Карл Маркс, между трудом
и капиталом, оно есть. Они меня не любят. Я им даю работу. У меня вопрос к
науке. Разработайте метод, чтобы я смог заставить людей работать.

Рабочая корпоративная вечеринка
на Новый год. Всех рабочих и руководителей объединили в первый год. У нас
главного инженера чуть не побили, потому что у него зарплата в четыре раза
выше. Рабочие до сих пор считают, что администрация и руководство ничего не
делают. Москва очень сильно отличается от провинции. У меня богатый позитивный
опыт. Мы с Эдуардом Азатовичем были владельцами банка четыре года. Я вам могу
сказать интуитивно, что такое производительность труда, но не могу этого
доказать. Единственное, чем мы занимались, когда приходили, воздействовали на
корпоративную культуру. Это стандарты, процедуры. У меня на заводе было 10-30
опозданий в день, 300 опозданий в месяц. Сейчас у нас 4-5 опозданий в месяц. У
меня колоссальный опыт положительного решения этой проблемы.

«Пермьинвестбанк» мы из
полумёртвого предприятия, которое было на грани банкротства в 2008-м году,
сделали успешную финансовую организацию. Для меня менеджмент – это не пустой
звук. Это деньги и капитализация. Для меня это так. В менеджменте нужно
заниматься организацией труда, нормированием, введением стандартов, повышением
производительности труда. У меня один работник делает больше метров. Это
производительность труда, или не производительность труда? Как говорить, что её
нет? Я не совсем понимаю.

В результате длительной работы с
коллективами, мы получаем одно и то же. Несмотря на ужесточение дисциплины, все
начинают жить лучше, предприятие не становится банкротом. Движение вперёд есть.
Действовать нужно только в этом направлении. Как вовлечь всю страну? Меня мои
друзья не слышат, которые мне доверяют. Они смотрят, анализируют, соглашаются,
но не делают. Наука говорит, что есть разные мнения. Давайте вместе подумаем. Я
готов работать. Я приехал сюда, потому что увидел перспективу. В итоге, мы
видим эффективные транснациональные корпорации на территории Российской Федерации.
Не будет «Соликамскбумпрома», потому что его заберут, они разорятся. Сколько
стоит старая бумажная машина? Ничего она не стоит. Дешевле поставить новую,
рабочих уволить. Социальный уровень напряжения будет расти. Проблему решить
можно и нужно, давайте в этом направлении работать.

 

Владимир Бовыкин:

Риорита Пантелеймоновна, спасибо
за Ваш анализ. Хочу сказать одну вещь. У нас есть довольно общий и раздельный
учёт производительности труда в организациях с филиалами, у нас это тоже
продумано. Дмитрий Владимирович сейчас рассказывал про завод, с которым мы
работаем. У нас таких 600 заводов. Мы повысили производительность труда в 1,5-4
раза. Есть особенность учёта производительности труда, в том числе, в группе
аффилированных предприятий, находящихся на единой обособленной территории.
Вариантов не много. Либо это «Лукойл» и дочки, либо это такие, как «Пензтяжарматура»,
которое на одной территории искусственно создало четыре предприятия. Мы
находимся в реальных предприятиях, в реальной экономике, мы – практики. С этой
позиции разработана программа повышения производительности труда. Почему мы
говорим «обособленный комплекс»? Потому что мы это взяли из практики. Мы знаем,
как уходят от налогов, как это всё минимизируется, и как нужно повернуть усилия
предпринимателей в нужном направлении повышения эффективности предприятий.
Руководители российских предприятий не воспринимают эту информацию. Об этом
говорят практики, Дмитрий Владимирович об этом нам говорил. А что делать
экономике? Что надо сделать, чтобы повысить производительность труда? То, что
предлагает «Деловая Россия», о создании 25-ти миллионов рабочих мест? Я читал
эту программу. Я спросил одного теоретика из «Деловой России», как это можно
сделать? Как можно ставить лошадь позади телеги? Нужно сначала повысить стремление,
потом уже станок нужно покупать, а не просто взять, и создать 25 миллионов
рабочих мест. Программа не понятная, и Президент страны просит дать конкретные
меры, что надо делать. Мы в своей программе постарались разработать конкретные
меры. Я специально сделал ударение на менталитет, чтобы были эмоции на
семинаре, чтобы было интересно. Реальность проблемы такова, что Россия
хронически отстаёт по производительности труда. Проблема выходит на уровень
Хрущёва в своё время. Ленин говорил, что производительность труда – главное
мерило, и всё крутится вокруг неё. Эта проблема не решается. Методы все есть,
мы испробовали их на предприятии Дмитрия Владимировича, получили шикарные
результаты. Практика у нас колоссальная. Методы, которые мы предлагаем,
обусловлены, в том числе, нашей практикой. Здесь теоретически можно очень долго
рассуждать, но практика – критерий истины.

Министерство производительности
труда. В России создали Министерство Дальнего Востока. Проблема есть? Есть. Создали
Министерство. Жилищно-коммунальные проблемы долго не решаются. Создали
Министерство ЖКХ. Появился Крым, создано Министерство по Крыму. А по
производительности труда проблема не решается. Никто не занимается. Когда мы
писали письма в правительство, Президенту страны, аппарат даже не знал, куда
письма отправить. Некуда, нет в структуре министерств отделов, ответственных за
производительность труда. Нужен орган, который бы централизованно занимался
этими вопросами. Нет нормировщиков в России. Никто не занимается проблемой.

 

Михаил Лисин:

Я постараюсь очень кратко. Я хочу
ещё раз поблагодарить Евгения Григорьевича, потому что такие оппоненты, которые
нам достались, просто удовольствие. На самом деле, получился классический
пример – хороший оппонент и неудобный оппонент. Все высказались настолько ярко!
И огромное всем спасибо, все замечания для нас очень важны. Особенно важно то,
что это действительно может стать национальным проектом, национальной
программой. Что касается министерства, почему бы и нет? Это возможно. Есть ещё
один момент, на который я не могу не ответить. Очень ярко говорилось о том, что
мы представляем наших предпринимателей какими-то недалёкими. Это абсолютно не
так. У нас самые лучшие предприниматели, настолько далёкие, что всю прибыль
далеко уводят, первый квартал этого года это показал. Мы хотим создать такую
систему и не только показать важность, но и создать такие условия, чтобы деньги
оставались и работали здесь. Вместе у нас получится.

 

Евгений Ясин:

Я хочу сказать спасибо всем,
прежде всего, докладчикам и оппонентам, в особенности Ростиславу Исааковичу,
потому что он был равен в эмоциях докладчикам, и потому что та проблема, с
которой мы сегодня сталкиваемся, требует определённого эмоционального накала
для того, чтобы правильно поставить задачи. Не для того, чтобы изыскать
правильное решение задач, единственное для всех. А для того, чтобы понять, что
мы имеем дело с проблемой, которую мы обойти не сможем. Это вопрос
принципиальный. Сейчас мы попали в определённую ситуацию. В своё время, в 2003-2004-м
году рыночные реформы были остановлены. Со времени начала реформ прошло 25 лет.
Для жизни страны это не так много. Мы приостановили реформы, рассчитывая на то,
что рост цен на нефть нам всё покроет. Мы дожили до того времени, когда нефть
не работает. Мы должны находить другие способы, иначе это будет драма для
государства. Каким образом мы будем решать проблемы, с которыми будем
сталкиваться? Понимая остроту проблемы, я решил предоставить слово нашим
докладчикам. Они полностью уверены в том, что они делают, это отобранный путь.
Надо искать и другие методы, надо больше дополнять. Для меня важно, что есть
какая-то уверенность в успехе, пускай не всегда с самыми лучшими аргументами. Уверенность
есть на направлении, которое представляется исключительно важным. Поэтому вы
здесь, и я вам предоставляю слово.

С другой стороны, мы должны
понимать, что если такого рода проблему мы начали бы решать в массовом порядке,
всё бы сорвалось, всё пошло бы в утихающие каналы. Сама система управления,
планирования, которая у нас работает, рынок – они не работают в таком ключе,
чтобы поддерживать инициативу. Даже вы предлагали отдельный учёт. Всё нужно
прослеживать, потому что, наряду с рыночными механизмами, появляются другие.
Этот не работает, с этим нужно разобраться. Вернуться к советскому – ничего не
выйдет, мы весь путь там прошли. Нужен только рыночный. Но мы что-то делали
такое, что этот рыночный механизм необходимую энергию подъёма не обеспечивает.
Давайте думать дальше. Может, это дело тех, кто работает не на уровне
предприятий, а на региональном и государственном уровне. Без этого мы
сдвинуться не сможем. Этот разговор только начало. Я хочу предупредить, дорогие
друзья, что здесь облегчённые методы не помогут. Какие-то предприятия
добиваются успехов. Кто-то правильно вас понял. Вы много позаимствовали и взяли
другого. Когда разумный, организованный и целеустремлённый человек выстраивает
программу и добивается успеха, этот успех видят даже те, кто вами не доволен.
Они всё-таки верят, успех есть. У вас он есть, но рядом успеха нет.

Недавно я разговорился с людьми в
Нижнем Новгороде. Они соприкасаются с реальной экономикой. Они говорят, что
очень большие перемены происходят на ГАЗе у Дерипаски. Там очень большое
продвижение. Таких примеров много. Но у меня ощущение, что там, где добиваются
успеха, могут преодолеть сопротивление нынешнего общего порядка ведения
хозяйства. А если приходится говорить о большом количестве предприятий, так не
получается. Потому что общий порядок создаёт препятствия.

Наша задача – поднять этот вопрос
для тех людей, которые бояться и не хотят перемен. Надо одолеть их
сопротивление. После кризиса 2008-2009-го года произошёл некий подъём, когда мы
ликвидировали последствия. Сейчас снова спад, но мы видим, что старые методы
ничего не дадут. Нужна какая-то новая сила, нужны новые инструменты. Но эти
инструменты не лежат в конкретной плоскости. Или предложение метода, который
позволит стимулировать повышение производительности труда. Этот вопрос
комплексный, и должен решаться на политическом уровне. Мы продолжим дискуссию.
Я глубоко уверен в том, что в действительности успех нашей страны будет
определяться тем, неважно, каким методом мы будем измерять, уровнем
производительности, который будет признаваться. Достаточно, чтобы он
признавался при тех показателях, которые мы умеем считать. Мы должны понимать:
если мы хотим, чтобы работал рыночный механизм, мы должны исходить из того, что
должны работать все институты, которые обеспечивают эффективную работу
рыночного механизма. Законодательство должно быть работоспособным. Суды должны
быть независимыми. Я говорю о сдвигах, которые обеспечивают решение общих
задач, а не только одного предприятия или доказательства метода на 600-х
предприятиях.

Я бы обратился к вам, авторам, с
таким предложением. Будьте более осторожны в выводах. Вы говорите, что в данном
конкретном случае обеспечен успех, какая-то вероятность тут уместна. Другие
методы пускай тоже будут. У меня такое ощущение, что тот эмоциональный всплеск,
который мы наблюдали у нас на трибуне, должен быть в стране. Без этого не
делается серьёзный экономический подъём. Для этого нужны не только
экономические реформы, но и реформы, которые касались бы правосудия,
политические реформы тоже необходимы. Надо поднимать эти вопросы так, чтобы в
руководстве страны и в обществе это лучше понимали.

Хочу всех поблагодарить, дай Бог
вам всем успеха. Будьте более осторожны и спокойны, здесь конечный успех важнее
и продвижение дальше. Оппонентам отдельное спасибо, вы выступили блестяще. И я,
честно говоря, зря прежде слишком сильно заботился относительно научной
ценности проводимых у нас дискуссий. Лучше – больше горячности. Всем было
интересно.

Поделиться ссылкой: