Ответ Игоря Яковенко Михаилу Назарову
Выступление Михаила Назарова замечательно во многих отношениях. Прежде всего, оно подкупает своей искренностью и целостностью. Однако главное достоинство «Ответа Клямкину» в том, что в нем последовательно разворачивается одна из мировоззренческих позиций, противостоящих современному западничеству. По поводу этой позиции мне и хотелось бы высказаться. Ведь Назаров приглашает к мировоззренческой дискуссии не только Клямкина, но и всех «западников».
Напомню вкратце суть позиции Назарова. Он исходит из того, что почвенники – христиане. Христианство же – религия спасения души для вечного Царства Божия. В противном случае человек рискует «погубить свою душу в царстве дьявола» А потому, «назначение истинной государственной власти … должно заключаться в воспитании и спасении народа для жизни вечной» (курсив мой. – И.Я.). Такова «православная монархия – единственный строй, который раздвигал свои критерии «хорошего» и «плохого» за пределы земных интересов до уровня Царства Небесного». Западные же власти, полагает Назаров, давно устраивают земную жизнь и воспитывают свое население, как если бы божественной истины и божественного Закона не существовало. Что … «топит Истину в массе лжеистин и этим отдает народ во власть сил зла» (курсив мой. – И.Я.).
Итак, нам предложена абсолютная патерналистская модель. Есть некие пастыри – они же Власть, и есть стадо – народ. Но откуда же у власти право и статус пастыря? Назаров отвечает: права пастырей проистекают из того, что им «самим Богом была дана истина». Господина Назарова не смущают обвинения его оппонента в «претензиях на знание божественной Истины», так как за ним, Назаровым, «лучшие мыслители человечества – святые отцы церкви». Но кто, когда и где наделил отцов церкви этим званием? Что это вообще за деление на «лучших» и «худших» мыслителей? Почему не Сократ, не Гераклит Эфесский, не Гегель с Кантом? Но это еще цветочки. С чарующей простотой автор утверждает: «Истина дана людям самим Богом … и во всей своей очевидности выражена в православном церковном учении. Вникнув в него, человек открывает … единственную возможность именно этой Божьей Истины и … ложность всех неправославных религий».
Как данный тезис господина Назарова согласуется с исторической реальностью? За пять веков существования Османской империи миллионы православных – аристократы и простолюдины, священники и миряне, греки, славяне (болгары, сербы), иллирийцы, грузины, армяне, копты, арабы переходили из православия в ислам. В ислам обращались целые народы – абхазы, албанцы, боснийцы, ряд народов Северного Кавказа. На другом полюсе этого процесса в католичество перешел народ Хорватии, окатоличились изначально православные чехи. В католичество обращались православные албанцы, армяне, румыны. На территориях, позднее вошедших в Российскую империю, сотни тысяч славян – украинцы и белорусы – переходили в грекокатоличество и римокатоличество. С XIX века разворачивается обращение части традиционно православного населения к протестантизму. На пространствах Империи эти процессы шли в Белоруссии, на Украине, в собственно России. Наконец, в ХХ в. огромный стомиллионный народ – русские (за малыми исключениями) отбросил православие, впал в коммунистическую ересь и увлек за собой все остальные народы православного мира (исключая Грецию, которую спасло американское и английское вмешательство).
Что же стоит за утверждениями Назарова – святая простота? Способность идеологизированного сознания игнорировать любые массивы фактов, если они не укладываются в предзаданные схемы? Я ведь не говорю о семинаристе Джугашвили или гимназисте Ульянове. Но миллионы людей, веками! Либо эти миллионы не были православными (не «вникли»), либо они принимали другие верования и убеждения, руководствуясь соображениями, безразличными к вопросам религиозной истины и спасения души. Похоже на то, что Назаров искренне не понимает, как можно быть неправославным после того, как тебе однажды открылась «единственная и безусловная» истина. Если это так, то перед нами честный средневековый человек. Если же нас держат за идиотов, то это глубоко ошибочная тактика. Ибо оголтелая пропаганда в духе Агитпропа 1930-х гг., рассчитанного на аудиторию, с трудом освоившую четыре действия арифметики и навыки чтения по слогам, сегодня не проходит.
Интересно, задавался ли господин Назаров вопросом: почему Символ веры называется Символом веры, а не знания, и начинается со слова верую/credo. Да потому, что слагали и утверждали на Вселенских соборах (в 325; 381 гг.) этот символ люди философски и богословски грамотные, прошедшие школу римской культуры. Они в отличие от господина Назарова прекрасно осознавали разницу между верой и знанием. Энциклопедический словарь «Христианство» характеризует Символ как «догматы веры без доказательств, как предмет восприятия верой».
Вера по своим фундаментальным основаниям субъективна. Потребность веры коренится в природе человека, а акт веры опирается на экзистенциальный выбор личности. Истина веры безусловна лишь для единоверцев. Она не доказуема и может быть принята либо отвергнута человеком по основаниям, лежащим за рамками знания, доказательства и «уразумения».
Знание же предполагает отражение в системе суждений объективных, не зависящих от человека истин. Истина знания требует обоснования и предполагает верификацию. Истина «Волга впадает в Каспийское море» относится к сфере научного знания и может быть верифицирована многообразно. Можно спуститься вниз по реке и спросить у местных жителей, как называется водоем, в который впадает Волга. Можно сфотографировать карту со спутника и сравнить контуры водоема с известными из географии очертаниями Каспия и т.д. Догмат о воплощении Спасителя «от Духа свята и Марии Девы» в принципе не верифицируем. Мы – христиане – верим в то, что после смерти нам будет дано убедиться в истинности наших верований. А атеисты, мусульмане, кришнаиты, язычники, буддисты и т. д. верят и думают иначе, и никаких способов рассудить наше разномыслие на этом свете не существует.
Вообще говоря, все это – азы, известные любому семинаристу и студенту философского факультета. Проговаривать же их приходится не от хорошей жизни, но потому, что в последние годы мы слишком часто сталкиваемся с верой, рядящейся в тогу объективного знания. И не важно, имеем ли мы при этом дело со святой простотой или с духовными наперсточниками. Сама тенденция выдавать веру за знание примечательна и опасна.
Не могу пройти и мимо пассажа по поводу национальной диктатуры. Назаров не постигает вопрос Клямкина: можно ли укрепить веру насильственно, отгораживая людей от искушений? – и задает встречный вопрос: «Вправе ли родители насильственно огораживать детей от игры со спичками, развращения, алкоголя и т. д.?». А поскольку «весь наш народ находится в подобном «несовершеннолетнем» положении, лишенный элементарного духовного воспитания», то уберечь его от соблазнов и привести к истине – прямой долг национальной диктатуры. Смею утверждать, что такие представления о способах распространения божественной Истины имеют столь же малое отношение к христианству, сколь и подмена веры знанием.
В соответствии с замыслом Создателя, человек по своей природе свободен. Это не благо и не достоинство. Скорее это бремя, но бремя неотделимое от человека, ибо свобода атрибутивна. Свобода выбора – условие спасения души и обретения жизни вечной. Условием Страшного суда являются дела человека – то есть сумма поступков, результаты нравственно значимого поведения, разворачивающегося на всем пространстве человеческой жизни.
Человек свободен, а значит и ответственен, таков Промысел. Тот, кто делегирует свою свободу/ответственность кому-либо – раб, подъяремное быдло, добровольно слагающее с себя звание и достоинство человека. Тот же, кто обосновывает практику узурпирования чужой свободы – идеолог духовного, а значит и социального рабства. Ко всему прочему, узурпация чьей-либо свободы есть акт богоборческий, ибо свобода эта дана Создателем. Выбирая за другого, мы корректируем волю Творца, слагая с человека (в пространстве данного выбора) заданное ему бремя ответственности. Мы проживаем чужую жизнь. А это – грех сугубый.
Выбор между добром и злом на всех срезах и во всех измерениях – фундаментальное условие спасения. Человек бесконечно и беспрестанно выбирает между добром и злом, ответственностью и безответственностью, между низостью и нравственным величием, между эгоизмом и самопожертвованием… Выбирает, поскольку жизнь раскрывает перед ним и образцы, и ближайшие последствия, и отдаленные итоги любой жизненной стратегии.
Обращение к Создателю имеет какой-либо смысл и приведет к спасению лишь тогда, когда человек может выбирать – обратить ли ему очи долу или возвысить их горе. Это означает, что рядом с храмом должны стоять кабак, бордель и дискотека. Это – как минимум. Речь, разумеется, не о топографической близости, но о равной досягаемости. Русский крестьянин выбирал – идти ли ему в кабак, или в церковь. Этот выбор вставал перед ним постоянно, мучил народную совесть, отлившись в пословицу «Храм близко, да идти склизко; кабак далеконько, да дойду потихоньку». Если же водить население в храм строем, то благодати в нем будет не больше, чем в Мавзолее Ленина.
Человек должен иметь выбор и в собственно духовной сфере. А это значит, что рядом с православным должны стоять старообрядческий, католический и лютеранские храмы, мечеть и синагога, протестантские молельные дома. Могут и должны иметь место самые экзотические храмы и общины, если у этих верований есть приверженцы. В конце концов, должно стоять капище, виноват, горком партии товарища Анпилова. Если же человек лишен выбора своих религиозных убеждений, то ни о каком спасении его души речи быть не может. Вот на каких соображениях покоятся отторгаемые господином Назарова основания «терпимости, уравнивания добра и зла, демократическая религия «плюрализма»».
Заметим, что сам господин Назаров полной мерой реализовал данную ему Создателем свободу. Жил в СССР и эмигрировал на Запад, затем вернулся в Россию. Был неправославным и обратился в православную веру, выстроил собственное, достаточно целостное мировоззрение. Одним словом, прошел полноценный жизненный путь, который только и созидает человека. Отчего же он горит желанием отнять у своих соотечественников то, что составляет существо нравственной жизни – ошибки и страдания, заблуждения и прозрения? Откуда эта потребность оскопить людей, лишить их человеческой сущности? Об этом Назарова спрашивал и Клямкин, но ответ, мягко говоря, получился не очень убедительным.
Обращаясь к опыту своей жизни на Западе, автор пишет: «Поверьте, мне очень хотелось бы не совершать в своей жизни многих глупостей и ошибок, которые предшествовали моему духовному созреванию». Да простит меня господин Назаров, но у меня возникают сомнения в его способности к рефлексии. Ибо человек есть сумма его поступков (т. е. свободных выборов) во всей ее целостности. Назаров сегодняшний неотделим от пути, который им пройден. Только осмысливая свои поступки, оценивая и переоценивая их, мучаясь и страдая по поводу содеянного и несодеянного, возрастает и формируется человеческая личность. Как говорили прежде: «Не согрешишь – не покаешься, а не покаешься – не спасешься».
В одном месте автор говорит о том, что Евангелие «будет проповедовано по всей земле (что бы никто не погиб по неведению)». Стало быть, проповедь Евангелия – достаточное условие спасения. Но в России Евангелие проповедовано тысячу лет назад. Чего же он хлопочет? Оказывается, тысячи лет мало: народ «лишен элементарного духовного воспитания» и «не осознает угрожающих ему и нашей стране опасностей». Тут бы самое время задаться вопросом об исторических итогах тысячелетия русского православия, о состоятельности русской православной церкви. Но это самостоятельный вопрос, оставим его. Сегодня каждый гражданин может «узнать о Боге и изучить Его Закон». Обратиться или не обратиться к этой сфере – его выбор и его ответственность.
Назаров последовательно разворачивает историософскую модель, имеющую хождение в определенном слое идеологов православно-фундаменталистского толка, которая сводится к тому, что Запад давно отпал от христианства и этим раскрепостил силы зла. Мы предлагаем для обсуждения альтернативную модель. В подтверждение собственных построений нам нет нужды ссылаться на авторитет «множества православных людей вплоть до профессоров богословия, старцев и архиереев». Для нас достаточно апелляции к здравому смыслу, интеллекту и нравственному чувству наших читателей.
Итак, Запад никуда не отпал. Разговоры об апостасийности Запада – род групповой психотерапии проигравших, оправдание исторических тупиков, попытка спрятаться от непереносимой истины – несостоятельности православной цивилизации. Подлинная история христианского мира гораздо сложнее и драматичнее.
С момента возникновения христианства верующие отстаивали свое законное право на свободу вероисповедания. Миланский эдикт «О веротерпимости» Константина и Лициния 313 г. решил эту проблему. Опасность апостасии (отпадения от Христа) разверзается перед христианским миром с запрещающим языческие культы эдиктом Феодосия «Да сгинут суеверия» 391 г. Объединившись с государством, христианская церковь пошла по пути насаждения христианства, что прямо извращает смысл и не соответствует духу учения. Дальше – больше. Идея христианской империи знаменует собой следующий этап отпадения церкви от изначальной истины. Сросшееся с церковью государство насильственно крестило людей, устанавливало, что есть истина, а что – ересь, боролось с еретиками. Императоры председательствовали на церковных соборах! Христианство впало в ересь идеократии, прямо противостоящую утверждению Спасителя: «Царство мое не от мира сего», – предлагавшего отдать кесарю – кесарево, а Богу – Божье. Медленно, доброе тысячелетие, с огромным нравственным уроном, церковь Запада проходила искушение властью. По-видимому, на этапе христианизации варваров этот зигзаг истории был неизбежным, но от этого не менее печальным.
Известно, что пути восточного и западного христианства разошлись. Если на православном востоке попрание исходного духа (то есть апостасия) шло полным ходом и достигло всех возможных пределов, то на западе сложилась более сложная и противоречивая картина. На Западе имперский принцип так и не смог утвердиться в качестве доминирующего. Запад счастливо избежал ужаса теократии и симфонии власти светской и духовной. Для людей, не знакомых с тонкостями богословия, поясню, что за благозвучными словами о симфонии, т. е. «гармоническом сочетании двух властей: духовной, которая помогает людям бороться с внутренним злом, спасая их для жизни вечной, и государственной власти, защищающей народ от зла внешнего», стоит модель абсолютно тоталитарного общества, в котором каждый человек контролируется во всех его проявлениях. Что же касается теократии, на которую Назаров готов согласиться, то эту усладу жизни в ее реальном воплощении мы хорошо помним. Теократический идеал был реализован в России с 1917 по 1991 гг., когда духовная власть – РСДРП(б)/ВКПБ/КПСС – слилась с властью политической, став владельцем страны.
На Западе императоры постоянно боролись с римским престолом, создавая, тем самым, пространство духовной и социальной свободы для каждого человека. В войнах Контрреформации потерпели окончательный крах имперски-теократические претензии Габсбургов. В ходе Реформации, Просвещения, Великой французской революции был выношен и выстрадан идеал секулярного общества. Общества, возвращающего человека к нормальному порядку вещей, отдающего задачу спасения души в руки самого человека, делающего веру делом свободного, лишенного какого бы то ни было принуждения выбора. С этого времени завершается апостасия западно-христианского мира, в то время как православный восток целиком и полностью провалился в бездну апостасии. И это качественное разделение христианского целого естественно нашло свое выражение на плане всемирно-историческом.
В то время как православный мир был отдан в руки ислама, Запад сначала выстоял в схватке с арабами, затем с Османами. С XVII века идет победное шествие западно-европейской цивилизации по всему миру. Она охватила три континента, породила историческую динамику и стала безусловным лидером человечества. Евангелие было проповедано повсюду, до самых последних пределов земли усилиями именно западных христиан. Далее, в ХХ веке, весь православный мир (за исключением Греции) впал в богоборческую коммунистическую ересь и это – еще одно, оглушительное свидетельство утраты христианского духа обществами православной ойкумены.
По поводу пророчеств господина Назарова относительно скорого «краха Запада», я должен сказать, что уже более двух веков, начиная с князя Щербатова, ревнители российского средневековья и охранители устоев – тютчевы и победоносцевы, сусловы и константины леонтьевы – объявляют крах Запада с сегодня на завтра. Краховещательство – солидная, специфически российская профессия. Всегда найдется туземная аудитория, готовая благосклонно внимать подобным пророчествам. И кризиса в этом деле не предвидится, поскольку Запад (как принцип либерализма, динамики, открытости) просто переживет Россию. Не Россию как таковую, тут я не такой пессимист, но Россию, которая ждет гибели Запада, наверняка.
Завершая историософский экскурс, хочу сказать, что путь к спасению не заказан и России. Как говаривали лет тридцать назад, «крот истории хорошо роет». Вопреки усилиям ревнителей средневековья, либеральные ценности и идеалы секуляризма утверждаются и в нашем обществе. Православный мир проживает свою, собственную историю. Просто ему еще предстоит решить те духовные и культурные задачи, которые мир протестантско-католический решал, начиная с эпохи Реформации.
Наши фундаментальные расхождения с господином Назаровым лежат в очерченном выше концептуальном пространстве. Все остальное – частности, которые вытекают из главного. Мы слишком по-разному видим Вселенную и человека. К примеру, Назаров усматривает позитивные образцы в «христианских» диктатурах генерала Франко и профессора Салазара. Для меня же важно, что обе эти диктатуры закончились нормальными либеральными режимами. Так что логика истории перечеркивает его надежды. Назаров уповает на переворот сверху, совершенный «православными патриотами в высших сферах власти», результаты которого затем будут легитимизированы «волею созванного Всероссийского Земского Собора». По-моему же, все это – и переворот, и Земский Собор – чистая химера.
Если жить в мире фикций типа «мировой закулисы» и «миссии «удерживающего» Третьего Рима», иступленно игнорируя реальность, то ничего, кроме химерических упований, не остается. Человек не в силах остановить движение истории. Утраченная невинность доличностного, «роевого» бытия невозвратима. Как и всякое прошлое, средневековье уходит однажды и навсегда. Пора становиться взрослыми. Историческую динамику можно объяснить кознями Дьявола, но это не отменит и не остановит общемирового развития. Ни взрывы торговых центров, ни заклинания не в силах остановить время. Для того чтобы решать задачу спасения души наших соотечественников, российскому обществу надо, как минимум, выжить. Между тем, всякое общество либо соответствует вызовам эпохи, либо сходит с исторической арены. Реальность можно игнорировать. Но чем дольше общество отказывается открывать глаза, тем ужаснее будет пробуждение.