Валентина Чеснокова. РАЗГОВОР В РАЗНЫХ ПЛОСКОСТЯХ
Какого отзвука мы ожидали на затеянную нами дискуссию? Если говорить о себе лично, должна признаться, что ни широкого резонанса, ни заинтересованного обсуждения я не ожидала. Меня интересовала возможность просто высказать свою точку зрения по разным, предложенным в основном моим оппонентом, проблемам. Но некоторый резонанс все-таки получился. Более или менее заинтересованной и непредвзятой реакции на свою точку зрения я, к сожалению, не получила. Но выявились интересные типы реакции на приглашение к диалогу.
Первый тип реакции я назвала бы: негодование по поводу отсутствия предписанных эмоций. Он последовал незамедлительно, был ярко окрашен эмоционально и имел своей целью «разнести» обе точки зрения, не оставив, так сказать, от них камня на камне. При этом использовались все приемы борьбы с политическими противниками, – «срывание масок», приписывание оппоненту зловредной мотивации, обвинение во всех смертных грехах, включая якобы вскрытое критиком желание ни много, ни мало восстановить сталинский режим или что-то подобное. Видимо, существует какой-то сектор общественного сознания, который мыслит идеологемами. Там все расписано и определено, – по поводу каких тем и вопросов какие мнения следует высказывать и какие эмоции испытывать. Отсутствие предписанной эмоции и расшаркивания перед предписанными идеологемами немедленно вызывает реакцию странного негодования. Например, про сталинский и вообще советский период нельзя говорить ничего положительного. Все темы, связанные с этим периодом, как бы сложены в отдельную коробку, запечатанную и перевязанную, на которой крупными буквами написано: «РЕПРЕССИИ». Ничего другого из этой коробки извлечь нельзя: все, что происходило в те времена, окрашено исключительно в цвет репрессий, а потому, если вы что-то из реалий того времени назовете положительным, то это сразу вызывает эмоцию праведного негодования и отторжения, – ведь значит, вы относитесь терпимо к репрессиям, а раз вы их не обличаете, не воздеваете рук, не рыдаете по этому поводу, значит вы их оправдываете, значит, вы за репрессии, значит, вы хотите, чтобы те времена вернулись, и т. д. А как можно относиться к человеку, имеющему такие преступные намерения? Его надо заклеймить, обличить, обезвредить. И, в общем, все дальнейшие действия критиков этого направления поразительно напоминают приемы… именно сталинского или брежневского репрессивного периода. Вот такой своеобразный получается парадокс.
Страшно ли это? Мне кажется, что нет. Такой сектор, наверное, должен обязательно существовать в любом общественном сознании. Там не ставят и не исследуют сложных проблем, там защищают определенный круг общепризнанных на данный момент мнений и определений. Там борются либо за свободу (и соответственно – против репрессий), либо против ИНН, либо против Церкви и православной религии, которая «оглупляет человека» и пр. Преимущественные цвета – черный и белый, главные оружия борьбы – эмоции и сильные выражения. В целом свою функцию – закрепление идеологем в общественном сознании – этот сектор выполняет. Хотя развивать какие-то нетривиальные точки зрения и подходы лучше подальше от него.
Реакция другого типа – разговор в разных плоскостях. Мы с И. Клямкиным обсуждали положение в нашей стране, сложившееся на данный момент, – естественно, крайне далекое от идеала. При этом мы рассматривали то одну область, то другую, предлагая разного рода возможные «подручные» средства, которые можно было бы использовать в той или иной ситуации. В частности, я, как мне и положено было по моей роли, предлагала некоторые архетипы нашей русской культуры, которые, по моим представлениям, могут работать и работают, и ссылалась при этом на «рассеянную санкцию», способную эффективно поддерживать модели поведения людей. И вот один из оппонентов мне возражает: «Не нужно нашу падшесть выдавать за добродетель». Естественно, мне трудно сообразить, при чем тут добродетель? Далее следует: «Чеснокова превозносит рассеянную санкцию». Почему сказать, что есть такой механизм и что он действует, означает «превозносить» этот механизм? Оказывается, потому, что гораздо лучше судебная система, особенно если во главе суда стоит человек, которому все доверяют. И тут выявляется, что у моего оппонента есть некоторая идеальная система организации общества, и он противопоставляет ее… в общем, описанному нами действительному положению вещей, воспринимая последнее, как то, что мы предлагаем вместо вот той идеальной картины, которую наш оппонент нам рисует. А мы, несчастные, не понимаем, насколько это лучше, правильнее и добродетельнее… Да кто против? Налаженная судебная система – это действительно было бы огромным шагом вперед по сравнению с тем, что мы имеем на данный момент! Да все дело в том, что ее пока нет. Те суды, что мы имеем теперь, работают плохо, так что, слава Богу, хоть рассеянная санкция как-то действует. В конце концов, выясняется, что идеальная система, предлагаемая оппонентом, вовсе не беспочвенное мечтание, оказывается, она уже есть. Где? Конечно же, на Западе, в Европе. Вот где все прекрасно устроено: и суды действуют идеально, и никакой глупой коллективности, одна соборность, и люди действуют, руководствуясь исключительно внутренним моральным императивом, – в общем, рай, да и только! Ну, понятно, нам надо просто увидеть это, взять и перенести на нашу почву. Как перенести? Этой проблемы в рассуждениях нашего оппонента просто нет. Но при этом, как и в первом случае, задействована масса эмоций.
Конечно, когда говоришь о русских архетипах, многие термины «плывут», так как являются еще слабо устоявшимися и понимаются по-разному, а некоторые сильно эмоционально окрашены и воспринимаются «с порога отрицательно». Например, тот же «коллективизм». Один оппонент даже серьезно доказывал мне, что коллективизм был введен советской властью исключительно с целью, чтобы удобнее эксплуатировать народные массы. По этому поводу изобретена даже такая историческая концепция, согласно которой русский народ вообще никогда не был коллективистски настроен, например, еще во времена Киевской Руси ничего такого не было, а было… подсечное земледелие. И по этой причине русский крестьянин был законченный индивидуалист… Если уж какое-то понятие получило, по каким-то соображениям, отрицательную окраску, то желательно его окончательно «добить», всячески от него «отделаться» и забить в его могилу осиновый кол, чтобы не дай Бог не возродилось. Все-таки эмоции – это чрезвычайно тяжелая атмосфера для обсуждения чего бы то ни было. Они сразу ставят человека в состояние «борьбы» и защиты чего-то от чего-то. И тут уже не может возникнуть никакого желания остановиться, подумать, вникнуть в то, что хотел сказать оппонент, а уж тем более усомниться в правильности своего понимания.
Еще один тип реакции – «прогнозы из межцивилизационного пространства». Это обычно концепция, оперирующая необычайно крупными категориями: в пространстве – цивилизациями и материками, во времени – столетиями. С высоты такого полета все кажется очень простым и понятным. Вякнул там кто-то о каком-то коллективизме, с ним все понятно: он хочет возвращения репрессивных времен, просто ждет не дождется, потому что ведь никакого коллективизма нет, а это просто «репрессивно-мобилизационный метод», зато вот если мы обратим внимание… Но оппонент, получивший такое пренебрежительное отношение к своей мысли и полное нежелание вникать во что бы то ни было, в свою очередь, теряет всякое желание обращать внимание на построения своего критика, и никакого взаимопонимания не устанавливается. А жаль! Так как и в этом межцивилизационном пространстве, вероятно, можно было бы отыскать какие-то зерна истины и, беседуя о них, наладить взаимопонимание и взаимообмен мыслями. Но никакой взаимообмен и никакое взаимопонимание невозможны без главного предварительного условия – взаимного уважения. Если этого нет, никакое взаимодействие не может состояться.
Еще один тип реакции – «взгляд из глубины законченной концепции». Законченная концепция вообще-то очень хорошая вещь. Единственное отрицательное ее качество – нежелание «размыкаться». Она просто предъявляется на всеобщее обозрение: вот как можно осмыслить происходящее с нами в настоящее время, и какие сделать из этого выводы. Человек, у которого пока за душой ничего нет, но желающий обучиться, конечно, с интересом возьмется изучать и разбирать данную концепцию. Это очень приятно для автора. Но приятность эта чисто эмоциональная, ибо сам автор от этого никакого «приращения» не получает. Такое приращение может произойти, только если другой человек, имеющий несколько иной взгляд на тот же самый предмет, возьмется за анализ предложенной концепции и выскажет свои соображения, над которыми автору предстоит еще подумать и что-то отвергнуть, а что-то принять, да еще и потрудиться пристроить это что-то в свою систему. Но первоначально все это несколько нарушает равновесие законченной системы. И проще вежливо и вполне доброжелательно указать оппоненту на какие-то мелкие детали, сказать что-то общепринятое в таких случаях, – и не вступать в слишком серьезное общение. Должна признаться, что эти замечания я могу полностью обратить и к себе. Как-то хорошо и удобно внутри законченной концепции.
В целом обмен мнений показал, что концепции в том секторе общественного сознания, которое отвечает за выработку новых подходов и формулировку новых идей и положений, существуют. И среди них есть интересные, и в общем все они, конечно, достойны рассмотрения и обсуждения. Вот только делать это (на хорошем уровне) некому. Сектор этот представляет на данный момент как бы пчелиные соты: в каждой ячейке немного меда, каждая из них плотно запечатана и отделена от других сплошной стенкой. Так эта система и покоится, ожидая пчеловода, который придет, вскроет соты и выльет мед в общий сосуд. Тогда создастся нечто общее, большое и важное с точки зрения общества в целом. Но такого пчеловода вряд ли мы дождемся, ибо наши соты, в отличие от пчелиных, невозможно вскрыть извне: они размыкаются только изнутри.
Может быть, это просто период такой, когда каждый строит некую собственную маленькую лодку, надеясь на то, что она потом пойдет в дело и на что-то пригодится: например, на построение какой-то общей идеи, способной сплотить общество, как-то воодушевить его на созидание… Когда-то Чарлз Кули, определяя общественное сознание как нечто отличное от простой совокупности индивидуальных сознаний, сказал: «Большой корабль невозможно построить из сотни маленьких лодок», – и это главная, как мне кажется, проблема на сегодняшний день. Если мы не научимся взаимодействовать в этой интеллектуальной сфере, не проявим друг к другу интереса и внимания, не выработаем способы культурной и плодотворной дискуссии, то мы эту проблему не разрешим. Еще раз повторю, что все эти претензии я отношу также и к себе, ибо до сих пор мало думала над подобными вопросами. Хотя, как мне кажется, время пришло…