Вопрос №1
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Весной 2001 года Фонд «Либеральная миссия» уже обращался к проблемам внешней политики, формирования нового мирового порядка после завершения «холодной войны». Но события в США 11 сентября 2001 года кардинально изменили ситуацию в мире. Сегодня наша задача – ответить на вопросы: что именно произошло в мире после 11 сентября и чего можно ожидать в дальнейшем? Каковы роль и место России в этой новой ситуации?
Вопросы, разумеется, уже далеко не новые. Но это не значит, что они перестали быть актуальными.
ВЬЮГИН О.В. (исполнительный вице-президент, главный экономист ИК «Тройка Диалог»: «События 11 сентября не изменили систему доминирования США в мире»
После 11 сентября США продолжают доминировать в мире. Это обусловлено экономическим потенциалом Америки и ее общественной системой в целом, которая по-прежнему достаточно привлекательна как для интеллектуальных, так и для финансовых капиталов. Говорить о том, что события 11 сентября изменили эту систему нет никаких оснований. Сентябрьские теракты показали, что у нее есть достаточно изощренный соперник, но он, тем не менее, заведомо слабее. Мир устроен так, что всегда побеждает тот, на чьей стороне интеллектуальные и финансовые ресурсы.
Что же все-таки произошло 11 сентября и что стоит за этим событием? Судя по всему, среди бедного населения стран Среднего Востока с режимами, которые поддерживаются США, растет политическое недовольство. Американская поддержка этих ближневосточных режимов, достаточно цинично относящихся к своему населению, приводит к низовому антиглобалистскому и антиамериканскому протесту. Данное явление нельзя назвать случайным, причем речь идет отнюдь не только о следствиях идеологической пропаганды.
Пожалуй, пока еще рано говорить о какой-либо устойчивой логике перемен, о трансформации интересов ведущих мировых субъектов. Общие интересы США вряд ли изменились. Не вижу я каких-то изменений и в интересах Европы, которая по-прежнему остается под влиянием Америки. Что касается интересов России, то они претерпели явное изменение, которое, впрочем, было вполне предсказуемо. В России к власти постепенно приходит поколение, чье формирование пришлось на 1960-е годы. Его образованная часть уже не относится априори враждебно к западной культуре. Именно с этим я связываю изменение позиции России на мировой сцене, не говоря уже о нашей заинтересованности в экономическом сотрудничестве со странами Запада. И, тем не менее, даже в отношении России сегодня вряд ли можно делать стратегические прогнозы. Наша страна, повторяю, очень заинтересована в экономической кооперации с развитыми странами. Возможно, у Америки тоже есть интерес к сотрудничеству с Россией. Вопрос, однако, в том, насколько он долгосрочен.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Вам не кажется, что рецессия американской экономики, оказавшаяся более длительной и устойчивой, чем ожидалось, в сочетании с эффектом терактов 11 сентября, обнаруживших уязвимость США, постепенно приведет к эрозии сверхдержавного статуса Америки?
ВЬЮГИН О.В.:
Я не считаю, что нынешняя рецессия будет судьбоносной для экономики США. С точки зрения финансового и технологического потенциала американская экономика сегодня достаточно сильна. Да, у нее есть проблемы, которые лежат в поведенческой сфере, в области экономической мотивации. В этом, кстати, ее отличие от России, которая решает проблемы преодоления отставания от развитых стран как в плане технологий, так и в плане управления экономикой и финансового капитала. Мы можем только гадать, сможет ли Россия избежать рецессии после того, как достигнет высоких темпов роста. Однако сегодня поведение экономических субъектов явно в пользу российской экономики.
Дело в том, что в течение длительного периода Федеральная резервная система (ФРС) пыталась поддержать высокие темпы экономического роста посредством денежной экспансии. Сейчас ФРС приходится разбираться с последствиями своей политики. С учетом падения потребления, связанного с сентябрьскими событиями, экономический спад в США продолжится. Но, учитывая мощнейший потенциал американской экономики, я пока не считаю, что речь идет о ее фундаментальном ослаблении.
ИОНИН Л.Г. (декан факультета прикладной политологии Государственного университета – Высшей школы экономики): «Сентябрьские события продолжили разрушение системы идеологического и экономического противостояния по линии «Восток-Запад»»
11 сентября мы наблюдали символическую демонстрацию уязвимости Америки. Пусть материальный ущерб от этой акции был не столь велик, но впервые в истории США оказались уязвимыми для своих противников. Я согласен с тем, что еще рано говорить о понятной и устойчивой логике развития. Сентябрьские события лишь продолжили разрушение системы идеологического и экономического противостояния по линии «Восток-Запад». Это разрушение и начинающееся формирование иной логики взаимоотношений совпали по времени в Европе (в частности, на Балканском полуострове) и в США. И уже сам факт, что практически одновременно конфликты начались и в Соединенных штатах, и в Европе, которая благодаря ялтинской системе в течение последних 50 лет не знала войн, не может не тревожить.
Причиной разрушения прежней системы послужил не только распад СССР. Уже больше двадцати лет мировое сообщество говорит о замене оси конфликта «Восток-Запад» на ось «Север-Юг». Считающаяся когда-то примитивной схема противостояния бедного Юга и богатого Севера сейчас выходит на первый план. Но сама по себе эта схема все же очень бедна. Речь идет о некоем культурном процессе, который носит глобальный характер, охватывая практически все страны. Его можно назвать наступлением фундаментализма, освобождающего разрушительный потенциал националистических идеологий из рамок демократической системы. В этом причина нынешнего положения вещей в арабских странах. Схожие формы фундаментализма проявляются в Латинской Америке. Уже несколько лет мы наблюдаем рост влияния партий националистического толка, подобных ЛДПР, и в Западной Европе.
Насколько устойчивы эти процессы возрождения фундаментализма? Могут ли они начаться и в США? Что касается экономики, то нельзя не согласится с Олегом Вьюгиным: Америка действительно обладает огромным потенциалом, и здесь ей вряд ли что-либо угрожает. Но культурологический анализ делает очевидным то, что в случае даже минимальных экономических изменений США могут подвергнуться той же культурной дифференциации, что и другие страны. А это, в свою очередь, приведет к возникновению фундаментализма, который, в итоге, может стать причиной распада Америки.
ТРЕНИН Д.В. (заместитель директора Московского Центра Карнеги): «Думаю, 11 сентября завершило эпоху мировых войн»
Главным изменением после 11 сентября стало выявление новых проблем в области международной безопасности. До этого много говорилось о новых угрозах, но они рассматривались как нечто второстепенное, в то время как политика безопасности рассчитывалась, исходя из количества самолетов, ракет и танков. После террористических ударов по Америке стало очевидно, что на первый план действительно выходят новые риски: от захвата самолетов до применения оружия массового уничтожения.
Думаю, 11 сентября завершило эпоху мировых войн. Сегодня мы наблюдаем первый пример асимметричных войн: на одной стороне воюет государство, а на другой – если угодно, неправительственная организация. Это не значит, что войн между государствами не будет вообще. Я говорю о новом феномене войны, предполагающей асимметричных противников, асимметричные средства и новый географический размах ведения. Такая тенденция тоже является следствием глобализации. В этой связи я хотел бы обратить внимание на проблему модернизации арабских стран. Мне не кажется, что она заключена в исламе. Он не мешает развитию Малайзии и других стран. Но модернизация особенно тяжела именно для арабских обществ, и тому есть ряд причин, которые требуют отдельного разговора.
Я согласен с тем, что роль США в мире не изменилась, но я не согласен с тезисом об «абсолютном доминировании Америки». Соединенные штаты не доминировали в мире до 11 сентября, не доминируют они и сейчас. Их возможности очень велики, но ограничены. Например, США не смогли предотвратить появление ядерного оружия у Индии и Пакистана, несмотря на то, что его нераспространение было и остается одним из главных элементов американской внешней политики. Конечно, США играют в мире главенствующую роль. 11 сентября эта роль подверглась испытанию, которое пока Америка выдержала. Политика Соединенных штатов в целом не изменилась, но подверглась серьезной коррекции, которая свидетельствует о том, что Вашингтон способен достаточно гибко менять политическую тактику в зависимости от обстоятельств. В январе 2001 года Джордж Буш-младший пришел в Белый дом как унилатералист, а завершил этот год как лидер глобальной коалиции. Американцы поневоле стали выполнять функции лидера. Подчеркну, именно лидера, а не гегемона.
Смещение в мировом масштабе политической оси с направления «Восток-Запад» на вектор «Север-Юг» – факт, с которым нельзя не считаться. Важный фактор этих изменений – политика России. Если американская политика изменилась тактически, то российское руководство сделало, кажется, стратегический выбор. К 11 сентября высшее российское руководство, по видимости, внутренне созрело для того, чтобы сделать решительный шаг навстречу Западу. Сохраняющееся до сих пор виртуальное противостояние по линии «Восток-Запад» преодолевается в процессе адаптации российской внешней политики к новым международными реалиям. Причем, позиция России меняется не потому, что кому-то из высшего политического руководства пришла в голову такая замечательная идея, а потому, что сегодня иначе она действовать не может.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Весной 1999 года в Вене проходила большая конференция, посвященная десятилетию «бархатных революций» в Европе. Среди приглашенных был и Збигнев Бжезинский, который заявил европейцам, что они некорректно себя ведут по отношению к Соединенным штатам, паразитируя на выполняемых ими военных функциях в Европе, что позволяет европейским странам заниматься исключительно своим экономическим развитием. Очевидно, что Америке надоело быть мировым гегемоном, она устала от этого. Снята ли эта проблема после 11 сентября?
ТРЕНИН Д.В.:
В рамках традиционного Запада США остаются гегемоном, несмотря на свою усталость. Нельзя говорить о том, что Вашингтон управляет всем миром, но его роль не сравнима ни с чьей. В трансатлантических отношениях принципиально ничего не изменилось за десять лет после «бархатных революций» в Центральной и Восточной Европе. Однако роль и влияние Америки в Европе – это скорее проблема Европы, чем Америки. Вообще большинство проблем, которые мы по привычке называем международными, зависят от внутреннего развития отдельных стран.
САЛМИН А.М. (президент Фонда «Российский общественно-политический центр»): «Мир находится в точке бифуркации, после прохождения которой нельзя уже будет сохранить прежнюю модель миропорядка, сохранявшуюся в течение последних полутора веков»
На протяжении последних полутора столетий несколько раз ставилась под сомнение гегемония мирового острова, сформированного Вестфальским миром 1648 года, – упорядоченной системы отношений, основанной на признании равноценности различных верований и политических культур, прошедшей через наполеоновские и мировые войны, многие локальные конфликты. Вестфальский мир организовал своего рода оркестр, в котором были свои первые и вторые скрипки, валторны и контрабасы. В этом оркестре никогда не было только дирижера, поэтому он всегда играл плохо, но играл. На этот порядок постоянно покушались те же самые талибы, которые за последние полтора века назывались и сипаями, и «кулаками» в Китае, которых еще неверно именуют «боксерами», и многие другие фундаменталистские движения, опиравшиеся на религиозные ценности. Но мировой христианский остров справлялся со всеми внешними угрозами, постоянно сотрясаемый внутренними проблемами, когда основные его игроки ссорились и выясняли отношения на поле боя.
Сегодня ряд факторов говорит о том, что мир находится в точке бифуркации, после прохождения которой нельзя уже будет сохранить прежнюю модель мирового порядка.
Первый фактор – унификация культуры внутри этого оркестра, секуляризация в самом широком смысле слова, исчезновение разницы энергетических потенциалов между различными частями мирового острова. Если раньше угроза внутренних конфликтов заставляла участников оркестра постоянно находиться в состоянии мобилизации, то сегодня все внутренние противоречия сняты.
Второй фактор – снижение демографической разницы между островом и остальным миром. Раньше этот остров демографически доминировал в мире. Огромным странам противостояла незначительная по населению периферия. Последние пятьдесят лет периферия начинает нависать над островом. Остров постепенно размывается, затапливаемый эмиграционными потоками.
Третий фактор – способность периферии производить ядерное, биологическое и химическое оружие, т. е. уменьшение технологического разрыва. Благодаря новейшему оружию террористический акт превращается по своим последствиям в небольшую войну. Вспомним, как министр вооружения Третьего рейха Шпеер отмечал, что нацистская Германия отличается от предшествующих авторитарных режимов только несравнимо более высоким уровнем технологий, без которых, в том числе и без технологии манипулирования общественным мнением, Третий рейх был бы всего лишь второй французской империей. Примерно то же самое может сказать о себе современная мировая периферия, сравнивая себя с самой собой в прошлые времена.
В этом контексте принципиально по-новому представляется роль США, которые становятся просто частью находящегося под угрозой оркестра. В данный момент они дирижируют им. Но даже в американской администрации присутствуют две взаимоисключающие точки зрения на этот счет. Пентагон и его глава Дональд Рамсфельд – сторонники доминирования США в мире, а Государственный департамент и его глава Колин Пауэлл – приверженцы лидерства Америки в кругу равных партнеров. Компромиссом между этими точками зрения служит формула, получающая все большее распространение в вашингтонских кругах: в будущем мир ожидает однополярная многополюсность во главе с Соединенными штатами, т. е. в оркестре будет дирижер. Но смогут ли США выполнить эту роль, зависит от слишком многих обстоятельств, потому что обрисовавшаяся после сентябрьских событий ситуация во многих своих аспектах не связана с Америкой как таковой.
Сегодня мы видим, как за двумя стратегическими позициями американской политической элиты скрывается тактическая неразбериха. В газете «Washington Post» в ноябре была опубликована неподписанная статья, в которой доказывалось, что главные враги США – Саудовская Аравия и Египет, потому что именно эти страны, выдавая себя за друзей Америки, поддерживают фундаменталистов, и военные удары должны быть нанесены по ним. В этой статье, написанной в ковбойской логике и с ковбойскими выводами, присутствуют правильные посылы: так или иначе режимы этих стран действительно помогают фундаменталистским движениям. Но как будут действовать Соединенные штаты после разгрома талибов, сегодня определенно не скажет никто. Не ясно, по кому будет нанесен следующий удар, каким образом это будет сделано и будет ли сделано вообще. Не ясно и то, как в этой ситуации поведет себя Россия и насколько Соединенным штатам следует с ней считаться.
События 11 сентября стали скандалом и поражением для многих спецслужб. Но через какое-то время мы будем вспоминать об этом, как сейчас вспоминаем о Чернобыльской катастрофе, которая тоже в свое время оценивалась апокалиптически, поскольку впервые техника вышла из-под контроля, что привело к колоссальным жертвам. Однако впоследствии оказалось, что с этим вполне можно жить. Сентябрьские события показали, что техника может выйти из-под контроля по воле человека, но и в данном случае апокалиптические настроения будут, скорее всего, сходить на нет. Вместе с тем, подспудные процессы, симптомом которых стали теракты 11 сентября, будут развиваться.
Я могу предположить два сценария дальнейшего развития событий. Первый сценарий: мир вступает в новый этап, выясняя отношения внутри себя, в то время как мировой остров продолжает дряхлеть. Второй сценарий – внезапный срыв с прежней орбиты, начало широкомасштабного длительного конфликта между теми, кто сумеет остаться в пределах этого острова, и периферией, постепенно превращающейся в организованную антисистему. Когда это произойдет и кто сможет объединить вокруг себя разрозненную периферию, пока предсказать невозможно. Сегодня наиболее реальный кандидат на роль ядра такого объединения – исламская культура. Но она находится в состоянии глубокого раскола и сама по себе обеспечить единство мировой периферии не может.
КАПЕЛЮШНИКОВ Р.И. (заместитель директора Центра трудовых исследований Государственного университета – Высшая школа экономики): «США провалились как мировой шериф во всех смыслах – интеллектуально, морально и политически»
Для понимания того, насколько фундаментальными и необратимыми оказались сдвиги, спровоцированные событиями 11 сентября, прежде всего, необходимо вычленить тот уровень, на котором они наиболее очевидны. Обращение к самому глубинному слою – анатомии мирового порядка – не дает оснований полагать, что на смену одной конструкции мировой политики пришла другая. Модель мира остается однополярной. Военное, экономическое и политическое превосходство США по-прежнему никто не в состоянии оспорить. В этом смысле сентябрьские события действительно мало что изменили.
Оставаясь на самом поверхностном уровне текущей политики, также невозможно понять, являются ли произошедшие перемены устойчивыми и долговременными или же носят характер краткосрочных флуктуаций. В реакции на сентябрьские события очень много политической риторики, каждый из игроков пользуется моментом и действует в своих собственных интересах, наметившиеся сближения и альянсы могут оказаться исключительно конъюнктурными и преходящими. На этом уровне анализа происшедшего 11 сентября и происходящего после возникают основания для предположений, что вскоре все вернется к прежнему, «досентябрьскому» положению вещей.
И все же, я думаю, есть некий промежуточный уровень, с которого отчетливо просматривается слом прежней парадигмы мировой политики. США провалились как мировой шериф, причем во всех смыслах – интеллектуально, морально, политически. Они провалились интеллектуально, потому что предпочитали жить представлениями, унаследованными от предшествующей эпохи, продолжая считать своим основными потенциальными противниками Россию и Китай. Они провалились морально, потому что сентябрьская трагедия нанесла сильнейший урон авторитету США и фактически лишила их права учить другие страны, как им следует себя вести при столкновении со сходными угрозами. Они провалились политически, потому что выстроенные ими политические и военные союзы оказались малопригодны для отражения угрозы терроризма, тогда как возможность близкого партнерства со странами, являющимися естественными союзниками Соединенных штатов по борьбе с этой угрозой, не допускалась даже теоретически. Наконец, всему свету была продемонстрирована вопиющая неэффективность американских служб безопасности. Оказалось, что Америка – далеко не самое безопасное место в мире, как казалось многим и, прежде всего, самим американцам.
Развитие событий показало, что структура однополярного мира тоже может разниться в зависимости от того, что представляет собой этот единственный полюс. Одно дело, когда он не только самый сильный, но и самый умный, самый эффективный, самый безопасный, а другое – когда он интеллектуально небезупречен, политически уязвим и далеко не безопасен. Фактически произошел сдвиг от однополярной конструкции, где единственный полюс был абсолютным во всех смыслах, к конструкции, где единственному полюсу приходится доказывать самому себе и всему остальному миру, что он по-прежнему остается «полюсом». Это принципиально иная ситуация по сравнению с той, когда США наделялись статусом абсолютного лидера по умолчанию. Решить возникшие перед ними новые задачи невозможно без нетрадиционных партнеров, которые еще вчера рассматривались скорее как потенциальные противники. На мой взгляд, это изменение необратимо. И оно дает нам право говорить о сломе прежней парадигмы мирового политического порядка.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Получается, что вина бен Ладена в том, что он просто сделал очевидной уязвимость Америки. США доминируют в традиционной системе восприятия, в которой они наиболее сильны экономически и в состоянии пережить рецессию благодаря высокому потенциалу. Но на чем построен американский экономический потенциал? На потребительских реакциях населения?
КАПЕЛЮШНИКОВ Р.И.:
В США действует эффективная институциональная система, которую невозможно выстроить или разрушить за один день и которая способна амортизировать шоки куда более сильные, чем события 11 сентября.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Я в этом не уверен. Один из основных факторов стабильности этой системы – поведение индивидуума. Вспомните, как через несколько дней после 11 сентября выяснилось, что кто-то играл на аукционах на фьючерсах авиакомпаний. С финансовой точки зрения это было абсолютно неэффективно. Играя на индексе DOW JOHNS можно было выиграть намного больше. Выходит, эти люди играли на рынке демонстративно, показывая, что они могут играть на наших слабостях, как потребителей, зная нас гораздо лучше, чем мы их.
ВЬЮГИН О.В.:
На акциях они играли и раньше, проверяя на крепость психологию потребителей, которая поставляет две третьих американского ВВП. Оказалось, что она достаточно крепка, поскольку опирается на институциональную политическую структуру, в которую террористы не смогли проникнуть. И если пытаться доказывать, что эта система уязвима, разрушая здания, то она перестроится и очень жестко ответит. С точки зрения работы политических структур гораздо опаснее была ситуация с сибирской язвой, хотя и с ней Америка справилась, в очередной раз доказав эффективность своей институциональной системы.
ИОНИН Л.Г.:
Однако надо признать, что намеки на «большого брата», постоянные отсылки к антиутопиям Оруэлла тоже небеспочвенны. Происходит подавление демократии, и нельзя утверждать, что оно остановится, не перейдя опасную грань.
ТРЕНИН Д.В.:
У меня есть несколько соображений, возникших по ходу обсуждения. Прежде всего, хочу повторить: я не согласен с тем, что мир до 11 сентября был однополярным. Да, некоторые страны относились к США как к гегемону, но это говорит скорее об этих странах, чем о реальной позиции Америки. Наше отношение к Соединенным штатам – производная от того, как мы относимся к самим себе. На самом деле, на протяжении 1990-х годов постепенно усиливалась изоляция США от остального мира. Они не были тем шерифом, за которого их принимали. В то время как весь мир видел американский интервенционизм, сама Америка все больше сосредотачивалась на самой себе.
Столь сложная экономическая, политическая и социальная система, как американская, требует постоянных проверок. События 11 сентября и стали такой проверкой системы, показавшей, что она по-прежнему устойчива на всех уровнях, включая уровень ценностей и самоидентификации людей не только как потребителей, но и как граждан США. Через несколько недель после террористических актов я поехал в Соединенные штаты и действительно был удивлен достойной и отвестственной реакцией простых американцев на новую ситуацию.
Что касается ограничений демократических свобод, то я не стал бы преувеличивать их значение. Общество должно защищать своих граждан. И если какие-то свободы могут стать угрозой для жизни других людей, то они должны быть ограничены во имя безопасности. Думаю, американцы четко осознают ту грань, за которой ограничение свобод может привести к подавлению демократии.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Вопрос в том, есть ли у США возможность остановиться у этой грани.
КАПЕЛЮШНИКОВ Р.И.:
Во время войн и других чрезвычайных ситуаций всегда происходит консолидация общества, которое соглашается на введение дополнительных ограничений. Многие из нынешних американских ужесточений – не ограничения, навязанные извне, а самоограничения. Более проблематичной мне представляется последующая стабилизация ситуации. Будут ли эти самоограничения сняты или же останутся в силе? Впрочем, в этом вопросе, во всяком случае пока, я остаюсь оптимистом.
САЛМИН А.М.:
Одно из важнейших оснований для такого оптимизма – высокая самоорганизация американского общества. Когда по телевидению показывали сцены на улицах Нью-Йорка во время падения небоскребов Всемирного торгового центра, было видно, что толпа, застигнутая на месте катастрофы, не паникует, а ведет себя в высшей степени дисциплинированно и организованно, подчиняясь каким-то людям, управляющим ее движением, потому что так надо. Любое человеческое общество после прекращения шока возвращается к прежнему образу жизни, переваривая многие технологические новации, направленные на внешние ограничения или на контроль над человеческим поведением. Долго ли будут действовать в американском обществе введенные после сентябрьских событий самоограничения? Могут ли они перейти в политические ограничения? Думаю, если противник будет разгромлен, а подобные события больше не повторятся, то американское общество довольно быстро вернется к системе саморегуляции.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Действительно ли система институтов, обеспечивающая США статус мирового лидера, не была затронута событиями 11 сентября? Она поддерживает определенную общественную мотивацию, но теперь эта мотивация разрушается иными факторами. Мы вступаем в эпоху фундаментализма, разрушающий потенциал которого находится вне рамок демократической системы. Непрогнозируемые риски и феномен асимметричных войн с тем именно и связаны, что фундаментализм может проникать в систему, не разрушая ее, но подрывая ее эффективность.
САЛМИН.А.М.:
Я не уверен, что мы только вступаем в эпоху фундаментализма, скорее мы продолжаем в ней жить. Вопрос в том, сможет ли современный фундаментализм создать новую парадигму, новую систему институтов взамен той, которую он пытается разрушить.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Не получается ли так, что достаточно агрессивное внешнее окружение, способное обходить защитные системы США, вынуждает американское общество превращаться в свое подобие, дабы защититься от внешних угроз?
ТРЕНИН Д.В.:
Еще совсем недавно свободный мир, борясь с коммунизмом, тоже ограничивал свои свободы и, прежде всего, свободы коммунистов, но от этого он не стал даже отдаленно походить на коммунистическую систему. Я не вижу опасности того, что борьба с фундаменталистами превратит США и антитеррористическую коалицию в некую тоталитарную систему. Напротив, такая борьба создаст дополнительный стимул для развития ценностей, лежащих в основе американской и западной системы в целом.
ПОТОЦКИЙ И.В.:
Экономический потенциал коммунизма был невелик по сравнению с большим демократическим миром, что и позволило Западу одержать победу над СССР. Сегодняшняя ситуация выходит за рамки экономики. Психологические удары, подобные террористическим актам 11 сентября, позволяют регулировать поведение потребителей, что может подорвать ее изнутри.
Мы переходим к обсуждению второго вопроса. Какова новая конструкция мировой политики? И каково место России в ней?