Краснодар – город-миллионник с сельской идентичностью, которому срочно требуется региональная реабилитация

В международной дискуссии  о глобализации и либеральной демократии давно уже ответвилась, как  самостоятельная, тема регионализации. А в публикуемой статье автор  подходит  к осмыслению феномена регионаций, как базовых гражданско-территориальных сообществ, призванных, по мнению некоторых участников дискуссии,  стать фундаментом мирного и успешного развития человечества в текущем столетии.  Готовы  ли, однако,  современные региональные сообщества – как в России, так и в других странах –  к тому, чтобы осознать себя регионациями и двинуться по пути свободного и успешного гражданско-политического самообустройства? Статьей петербургского историка Марты Сюткиной мы намерены начать публикацию материалов, представляющих собой своего рода регионалистскую экспертизу конкретных локальных гражданско-территориальных сообществ. Статья эта   о Краснодаре —  родном городе автора и одном из крупнейших российских мегаполисов.

«Северяне вам наврали
о свирепости февральей:
про метели,
про заносы,
про мороз розовоносый.
Солнце жжёт Краснодар,
словно щёк краснота.
Красота! <…>

Даже
если
пара луж,
в лужах
сотня солнц юли́тся.
Это ж
не собачья глушь,
а собачкина столица».

Владимир Маяковский, 1926 г.

 

В центре многочисленных дискуссий о регионализме находится феномен гражданского сообщества, формирующего регион как отдельную культурно-территориальную общность. Предполагается, что эта общность, именуемая регионацией^[1] – «исторически и экологически сложившееся территориальное сообщество, обладающее консолидирующей его исторической памятью и идентифицирующее себя либо с крупным городом, являющимся естественным центром данной территории, либо с культурно и природно гомогенным пространством – “землёй”»^[2].

В то же время на практике встречаются примеры «аномальных» регионов, гражданско-культурная реальность которых не подходит под предложенное выше описание.

Примером региона со «сбитым» территориально-культурным кодом, а точнее, с так и не оформившейся конструктивной региональной идентичностью, является один из крупнейших российских городов, центр третьего по населённости субъекта РФ – Краснодар.

«Анальный край»

Начнём с самого простого: какие ассоциации приходят на ум при упоминании Краснодара? Море-пляжи, жара-фрукты и, конечно, бескрайние золотые пшенично-кукурузно-подсолнуховые поля с нависающим сверху кумачово-ленточным казённым штампом: «Краснодарский край – житница России».

Но если приглядеться, то нетрудно увидеть, что во всём упомянутом имиджевом великолепии собственно Краснодара – и нет вовсе.  До Чёрного моря от него – порядка 120 км, до Азовского и того больше – около 150 км, что не позволяет называть Краснодар прибрежным городом или морским курортом. Что касается фруктов-полей и прочих сельскохозяйственных активов, то все они – в ведении жителей сельской местности, а отнюдь не горожан, которых, по официальным данным, почти миллион, а по неофициальным – уже полтора миллиона^[3]. Остаётся разве что жара – но это отнюдь не уникальное явление, тем более, что оно уже прекрасно знакомо жителям северных широт (и даже Арктики^[4]!), так что на роль базового регионального идентификатора претендовать никак не может. Таким образом, даже самый первый, чисто внешний образ Краснодара позволяет диагностировать острый дефицит у него самостоятельной, независимой от сельско-курортного хинтерланда, чисто городской идентичности.

Косвенным подтверждением этого является исключительное – на фоне жителей других городов – тяготение жителей Краснодара к изобретению и активному использованию ироничных определений своего города: Туподар, Краснодыр, Маленький Париж, Собачкина столица, а равно к региональной самоиронии в целом – «кубаноиды»^[5] (жители Кубани), «кубик» (Кубанский университет) и т.д.

Народные городские культурно-региональные идентификаторы также в этом отношении более чем красноречивы: сквер «Проститутка» (с производным обиходным выражением «сидеть на шлюхе»^[6]); фонтан «Дефлоратор»^[7] (в более обсценной версии – «Фонтан–пи…дорван»); «Путь от шлюхи до великомученицы»^[8] – аллея от памятника Екатерине II до монумента св. Екатерине; скульптура «Фантомас»^[9], она же «Муж жену из Сочи ждет» и (в действительности – памятник «Созидателю», человеку с кувалдой, голова которого грозно повёрнута в направлении сочинского курорта). И т.д.

Нетрудно догадаться, каким именно образом краснодарцы, привыкшие к ёрничанию – порой за гранью обсценности – в отношении всего, что связано с их родным городом, тут же переиначили фамилию мэра Краснодара в 2005-2010 гг. Владимира Евланова.

Примечательна и личность нынешнего губернатора Краснодарского края Вениамина Кондратьева, оказавшегося культурно конгруэнтным нацеленному на самоиронию самосознанию краснодарцев. В частности, В. Кондратьев обогатил русский язык такими понятиями, как «обсеменение коронавирусом»^[10] и «интуичить»^[11]. А Краснодарский край благодаря нему стал всероссийски известен как «анальный край»^[12], в честь чего местные жители стали немедленно слагать сатирические куплеты^[13].

Ещё одним признаком стремления жителей Краснодара восполнить недостаток конструктивного городского самосознания чем-то «параллельным», является устойчивая приверженность горожан к разного рода иррациональным формам городской культурной самоидентификации. Так, члены возникшей в Краснодаре группировки «Новые казачьи маги» открыли на берегу Кубани памятник никогда не бывавшему в здешних местах чёрному магу и сатанисту Алистеру Кроули^[14], а также «защитили от сглаза» главные городские памятники кругами из соли^[15].

 

«Западная Африка»

 

Архитектурный облик Краснодара также наглядно отражает отсутствие у его жителей представления о родном городе как культурно конструктивном и урбанистически осмысленном пространстве. Как отмечает в этой связи местный краевед, кандидат исторических наук Виталий Бондарь, современный Краснодар «напоминает Западную Африку»^[16]. Это сравнение выглядит довольно точным, если учесть, что тип застройки городов Западной Африки – в силу отсутствия у местных жителей развитой градостроительной традиции – допускает соседство разномастных зданий без оглядки на архитектурное единство города, что позволяет назвать такой тип застройки «антигородским». Иными словами, речь идёт о стихийно-механическом разрастании городского пространства без понимания того, что такое современный город, как именно он должен выглядеть, функционировать и взаимодействовать с хинтерландом, выполняя свою регионообразующую функцию.

Для современного Краснодара, начавшего активно застраиваться в «жирные» 2000-2010-е гг., характерна скорее сельская философия строительства – когда каждый хозяин строит дом как отдельную усадьбу, по собственному вкусу и в меру своих финансовых возможностей.  Однако если в селе традиционно доминируют одно-двухэтажные строения, стоящие на отдалении друг от друга и не нарушающие общую эстетику сельского ландшафта, то «самостийные хаты» в виде 25-этажных «свечек», произвольно воткнувшиеся в исторический центр полукупеческого-полуказачьего дореволюционного города, фактически уничтожили его. А жилые комплексы в остальных свободных от застройки местах города и на его окраинах по сути забрали город в каменный мешок, залив линию горизонта сплошной бетонной стеной.

Рис. 1. Главная городская площадь (ранее – Театральная)

Источник изображения: Wikimedia Commons

Рис 2. Вид на Кубанскую набережную и офис «Роснефти»

Источник изображения: Wikimedia Commons

 

Отсутствие в городе-миллионнике устоявшегося городского самосознания, базирующегося на собственном городском культурном коде, разумеется, неслучайно. В его основе – две масштабные цивилизационные неудачи, постигшие Екатеринодар-Краснодар в XX-XXI вв. в те моменты, когда, казалось бы, он имел реальные возможности начать формироваться как город со своим уникальным гражданско-культурным и регионообразующим лицом.

От военного поселения – к купеческой станице

Для начала следует пояснить, что, в отличие от многих крупных и даже средних российских городов, Краснодар как город возник сравнительно недавно.

Основанный в 1793 году, официально Екатеринодар стал городом лишь в 1867 году. До 1860 года в Екатеринодаре, как и на всех землях Черноморского и Кавказского линейных войск, слившихся затем в единое Кубанское казачье войско, могли селиться только войсковые сословия. Фактически всё это время Екатеринодар оставался большим селом:

«По описанию современников, в 1850-х годах “Екатеринодар, где жил весь цвет войска, все богатеи, имел вид большого села, совершенно похожего на все остальные сёла в краю. <…> Жили в турлучных^[17] хатах, под камышовыми крышами; частных каменных зданий не было ни одного, деревянных под железной крышею несколько. Когда много позже купец Калашников начал строить себе первый в городе двухэтажный дом — народ толпами ходил смотреть на это чудное, невиданное жилище. <…> Только став гражданским, Екатеринодар помаленьку стал походить на город”»[18].

Важной особенностью Екатеринодара, пока он оставался сугубо военизированным поселением, которая препятствовала формированию у его жителей устойчивой городской и в целом региональной культуры, являлся постоянный приток вынужденных иммигрантов – сперва казаков из расформированного Запорожского казачьего войска (изгнанных в 1775 году с родных земель и вынужденно проживавших в тот момент на территории между Бугом и Днестром), а позднее и из других территорий Российской империи.

В результате принудительного заселения Кубанского региона всё новыми массами депортируемых казаков-иммигрантов, культурно-региональные накопления, сделанные в предшествовавшие столетия автохтонами этой земли, были практически полностью утрачены. Здесь необходимо подчеркнуть, что к тому моменту, когда в конце XVIII века на Кубани появились депортированные запорожские казаки (казаки, добровольно бежавшие с Дона, и староверы из разных частей Российской империи, покидавшие родные места после реформы патриарха Никона в 1653 г., селились здесь и ранее, но не столь массово[19]), территории бассейна р. Кубань и Причерноморья были заселены различными черкесскими и ногайскими племенами, а также ассимилированными группами армян и греков. С массированным появлением казачества автохтонное население Кубани и Причерноморья стало стремительно убывать.

В дальнейшем, из-за перманентного военного напряжения, высокой смертности от болезней и боевых потерь общее количество казачьего войскового населения постоянно уменьшалось[20]. На протяжении первой половины XIX века это вызывало необходимость всё новых принудительных переселений: из Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний[21].

Вместе с переселенцами из Запорожья и других регионов Украины на Кубань попадали и присущие украинцам традиции, быт и язык: на территории Кубанской области возник особый, восходящий к украинским корням, региональный язык – балачка, ныне практически утраченный. В то же время это был период, когда на Кубань постоянно прибывали люди, для которых край был абсолютно новым.

Примечательно, что когда в 1860-х гг. регион начал заселяться невойсковым населением – купцами и крестьянами, которые в дальнейшем заложили фундамент гражданско-социальной преемственности в крае – казачья часть населения стала выражать по этому поводу недовольство, опасаясь – притом вполне обоснованно – экономической конкуренции со стороны гражданских:

«По общему правилу о казачьих полках <…> никто не имел права постоянно проживать на войсковых землях, поскольку существовала опасность того, что иногородние, вступив в родственные отношения с казаками, приобретут право “оседлости” в войске и на этом основании станут “домогаться причисления к войсковому сословию и наделения поземельными довольствиями”»^[22].

Однако российское правительство в пореформенный период взяло курс на плотное гражданское социально-экономическое освоение «замирённого» в 1860-е гг. Северного Кавказа и примыкавших к нему территорий. В итоге к 1901 году невойсковое население Кубанской области уже превысило 55%.

Социокультурные противоречия между казачеством с одной стороны и вневойсковым населением с другой продолжали сохраняться как на территории будущего Краснодарского края в целом (т.е. в Кубанской области и Черноморской губернии), так и собственно в городе Екатеринодаре. Казачество сыскало негативное отношение к себе со стороны гражданского населения, о чем можно прочитать в дореволюционных газетах.

«В конце ноября 1905 г. в одной из гостиниц на Старом базаре кубанской столицы к пившим чай казакам подошел “какой-то хулиган” и опрокинул всё, находившееся на столе. Один из казаков ударил буяна, “который принял это как должное возмездие за свой поступок, без попытки оплатить тем же. Казак, вынув портмоне, стал расплачиваться за чай; хулиган же, недолго думая, вырвал у него кошелек и направился наутек. За ним погнались казаки. Моментально собралась толпа, и раздались уже крики: “Казаки нас бьют! Товарищи, бей гостиницу!”. Благодаря своевременно принятым мерам дальнейшее проявление “безобразий” было прекращено, но, узнав о беспорядках, магазины на улице Красной моментально были закрыты, а публика толпилась кучками, обсуждая случившееся»[23].

«6 августа 1906 г. в Екатеринодаре в районе Соборной площади отряд казаков, разогнав митинг в поддержку заключенных урупцев, направился к перекрестку улиц Красной и Гоголевской, где принялся за “избиение прохожих”. Дальнейшие события, по словам корреспондента газеты “Кубанская жизнь”, развивалась следующим образом: “…кровожадные страсти человека-зверя разыгрались, и вдруг, точно по команде, целая полусотня, стоявшая под общественным собранием, ринулась вперед к гостинице «Москва» (угол Гоголевской и Бурсаковской).  Офицер-казак, оставшийся позади, кричал им вслед: «Тише, тише!» Но казаки прискакали уже к «Москве» и начали «работать». В ресторан, где было много посетителей, обедавших и закусывавших, вбежал офицер, остановился посреди залы и крикнул: «По моему приказанию резать, бить, колоть!» После такой команды ворвавшиеся вместе с офицером казаки начали хватать посетителей и расправляться. Картина известная. Кто мог — бежал, кто попался в руки, тот был избит и истерзан. В особенности пострадали Ломов — торговец и Роман Гаврилов — служащий у Тарасова. <…> Из общей залы посетители выскакивали во двор, другие на улицу. На улице их хватали и продолжали терзать. Видно было, как спешившиеся казаки с подобранными полами черкесок и с засученными рукавами гонялись за выбегавшими из ресторана людьми, мужчинами и женщинами, хватали их и подвергали экзекуции <…> Окончив работу в «Москве», повыбивав еще несколько стекол, казаки сели на лошадей и умчались дальше. Они остановились у чайной Саркисьяна, в доме Хоменка. Офицер на лошади верхом вскочил в залу чайной и потребовал разойтись. Посетителей в чайной было мало и им сразу без труда удалось разбежаться”^[24]»[25].

Подобная агрессия со стороны казаков и их стремление к наведению антигражданского, чисто силового «порядка» может объясняться внутренним пертурбациями, которые казачество переживало в первой четверти ХХ. Среди них: смена ценностей в связи с модернизацией и появлением частных владений (принадлежавших приехавшим иногородним и нередко более богатых, чем казацкие[26]) на войсковых землях; земельные споры с новыми землевладельцами, что зачастую приводило к социальному расслоению и, как следствие, усилению внутренних противоречий в самом казачестве[27]; дрогнувшая самодержавная власть, потерявшая свой божественный ореол в связи с новыми социально-политическими реалиями, возникшими после первой русской революции. Всё это вело к тому, что привычные, консервативные устои казачьего общества отходили на второй план, в то время как материальное преуспеяние становилось более социально ценным и значимым, чем служба[28].

Результатом вступления казачества в описанный выше переходный период сословно-социальной эволюции – впрочем, так и оставшийся незавершенным – стало то, что в 1917 году кубанские казаки не смогли прийти к внутреннему согласию по вопросу об уравнении своих прав с правами невойскового населения области^[29]. А независимая Кубанская народная республика оказалась не слишком прочным государственным образованием и просуществовала лишь два года, с января 1918 года по март 1920 года. Сравнительная легкость, с которой она была захвачена войсками Красной армии и ликвидирована объяснялась в том числе тем обстоятельством, что среди местного населения, казачества и представителей белого движения так и не было найдено консенсуса по вопросу о дальнейшем будущем региона^[30].

Таким образом, конфликт «хозяев земли» — казаков с одной стороны с невойсковым населением с другой в дореволюционный период существенно затруднял формирование у екатеринодарцев как жителей столь социально разношёрстного города единой гражданско-культурной идентичности и становление на ее базе самостоятельной краснодарской регионации. Кроме того, как справедливо отмечает кубанский учитель истории и общественный деятель Д.Е. Скобцов (1884-1969): «С 1860 года до крушения старой России прошло 57 лет — срок короткий для судеб народов»^[31].

В этой связи обращает на себя внимание тот факт, что большие массы внутренних мигрантов, которые пополняли в рассматриваемый период население очень многих российских городов, не оказывали на их гражданско-культурные идентичности столь же мощного «тормозящего» воздействия. Дело в том, что исторически сложившиеся города уже обладали устойчивым набором культурно-территориальных идентификаторов («священных мест», памятников, знаковых личностей — «культурных героев», событий, ритуалов и т.д.), восходивших к их исторической памяти и локально-культурной традиции, что позволяло этим городам относительно успешно культурно «переваривать» новопришельцев, превращая их в «коренных горожан». Классический пример в этом плане – Санкт-Петербург, мегаполис, сразу оформившийся с четко обозначенными градообразующими функциями столицы, а также «невской твердыни» и места пересечения и интеграции культур (прежде всего Европы и Евразии) – причем последние две функции корнями уходят в прошлое шведского города Ниена и более древних новгородско-шведских военно-торговых поселений невского устья^[32]. Среди городов регионального масштаба можно назвать многие, например, Вятку, сохранившую, несмотря на советское переименование в Киров и запрет в период существования СССР на проведение старых городских ритуалов, память о своих культурно-городских (хлыновско-вятских) корнях и возродившую, в частности, эту память не только в виде дымковской игрушки (популярной далеко за пределами Кирова даже в советский период), но и в виде ежегодного празднования Вятской свистуньи (древней Свистопляски), пусть и в усеченном формате праздника-ярмарки, утратившего такие атрибуты, как кулачные бои и детские сражения с использованием глиняных шариков («шарышей»)[33].

Екатеринодар же, из-за своей короткой и небогатой на яркие события и личности истории, не сумел превратиться в город с развитой гражданской культурой, способной стать основой для формирования полноценного территориально-культурного сообщества – регионации. К 1917 году жители Екатеринодара в значительной мере оставались не только социально-классово (что было характерно для жителей и других городов), но также сословно-культурно разобщёнными.

В то же время нельзя не отметить, что к началу XX века город как единое гражданско-культурное целое понемногу всё же начал складываться: появились театры, магазины, клубы, кафе и рестораны, библиотеки (хотя их работа вызывала нарекания со стороны местных жителей^[34]). Однако досуговая активность горожан в ту пору не отличалась разнообразием, что отмечали местные журналисты: «Право, этот новый скетинг^[35], — заключал Викторов [корреспондент газеты «Кубанский край», — М.С.], — такой веселый и яркий, является наиболее приветливым из немногих уголков, где можно приятно убить томительный вечер скучного Екатеринодара…»^[36]; «О всеобщем распространении игры [карточной, — М.С.] можно заключить из того, что и в глубоком, неуклюжем Екатеринодаре теперь только и заняты праздные, чтобы составить преферанс»^[37]; «На Северном Кавказе был большой город, который отличался особой породой почвы, дающей неимоверную, невылазную грязь. Это было единственной внешней отличительной чертой города, в остальном он был город, как все. Но при внимательном взгляде за внешней грязной оболочкой города можно было увидеть интенсивно бьющуюся жизнь, которая вся была пропитана азартом. Играли во всех клубах отцы в карты, матери и дети в лото. Играли в общественном собрании верхи общества, в клубе приказчиков средняя часть, а низы просто на базаре. И, как говорят, этот азарт и послужил причиной гибели города. Теперь на этом месте непролазное болото!»^[38]. И т.д.

Таким образом, в представлении местных журналистов начала века жизнь Екатеринодара выглядела как урбанистически неразвитая как в материальном, так и в духовном планах, хотя и делавшая робкие шаги по пути «модернизации».

От расказачивания и Голодомора – к застойной сытости

Революция 1917 года властно пресекла все вышеописанные гражданско-конструктивные «буржуазные» тенденции кубанского региона. События 1917-21 гг., а затем эпохи коллективизации стали для Екатеринодара и для края в целом по своим последствиям катастрофичными вдвойне. Во-первых, было уничтожено как класс и как сословие, а во многом и физически истреблено казачье население, в целом сохранявшее традиции самоуправления и особой казачьей гражданственности. Во-вторых, были изничтожены екатеринодарское купечество, а позднее и кубанское крестьянство. Главный город края (с 1920 г. – Краснодар) по сути лишился социально-культурной преемственности с дореволюционным Екатеринодаром и частично сформировавшейся в тот период гражданской идентичностью. Как рассказывают старожилы, в 1930-е гг. советское правительство, в известном смысле повторяя опыт императорской России, переселяло на Кубань целые гарнизоны из Ленинградской области и Белоруссии, чтобы восполнить потери населения после расказачивания и раскулачивания. Приезжие зачастую даже не знали, как выращивать помидоры или клубнику: именно в тот период были утеряны многие сельскохозяйственные традиции Кубани, так и не возродившиеся впоследствии, а колхозы «житницы России» комплектовались не местными потомственными крестьянами, знавшими и любившими свое дело, а завезённой рабочей силой. Краснодар в этот период оставался просто административным центром многократно разорённого края, развивавшимся по плановым аграрно-индустриально предписаниям, спускавшимся «сверху».

Впрочем, послевоенные десятилетия всё же дали Краснодару повторный шанс стать городом, выполняющим культурно значимую регионообразующую функцию. Перестав быть войсковой столицей, пережив массовые репрессии против казачества, купечества и зажиточного крестьянства, голод эпохи коллективизации и немецкую оккупацию, Краснодар в послевоенные годы, особенно с началом хрущёвской Оттепели, стал молодым развивающимся городом с постоянно растущим населением, узнавшим счастье обретения собственных квартир, окунувшимся в изобилие фруктов и овощей, растущих буквально под ногами в благоприятном для жизни климате, когда весна цвела тысячами ароматов, лето было теплым, осень – золотой, а зима – снежной.

Символом новой, устремлённой в «светлое городское завтра» жизни в Краснодаре стал кинотеатр «Аврора» и одноименный монумент перед ним –комсомолка в шинели, с винтовкой за плечами, держащая в высоко поднятой руке звезду – символ веры в светлое будущее страны[39]. Сам кинотеатр был спроектирован и построен исключительно силами местных архитекторов и инженеров, став, по мнению региональных экспертов, «технологическим чудом» 1967 года[40]. Уникальная архитектура здания, венчающего главную улицу города в самой высокой его точке, воплощает собой памятную эпоху низкоэтажного, цветущего и «праздного» южного города, по-настоящему «красного» — и красивого, и коммунистического.

Рис. 3. Кинотеатр «Аврора» в 1967 году

Источник изображения: myekaterinodar.ru

Подъём краснодарского – городского и краевого – самосознания именно в эти десятилетия (1960-1980-е гг.) сохранил в массе жителей приверженность коммунистической партии даже после крушения СССР – Краснодарский край был назван частью «красного пояса»[41], когда в декабре 1994 года на выборах в местное заксобрание победу одержали коммунисты.

В то же время позитивная гражданско-культурная идентичность краснодарцев, сформировавшаяся во второй половине XX вв., при ближайшем рассмотрении оказывалась усечённой, то есть связанной, прежде всего, с образами полноценного потребления, а не созидания. «Сытый, тёплый, благоустроенный, богатый» – все эти идентификаторы Краснодара, как нетрудно понять, не несли в себе никакого уникального культурно-цивилизационного кода, выходящего за пределы тривиального потребления.

Так же, как и в дореволюционный период, фактором, дополнительно тормозившим оформление особой краснодарской городской идентичности, явилось огромное число приезжих. В период СССР это были в массе отставные военнослужащие – по воспоминаниям старожилов, в каждом вновь построенном доме 10% квартир планово выделялись отставникам.

Необходимо также отметить несколько миграционных всплесков перестроечной и постсоветской эпох. В конце 1980-х гг. в Краснодарский край прибывали беженцы из Нагорного Карабаха, Азербайджана и Армении, что было связано как с Карабахским конфликтом, так и со Спитакским землетрясением. В 1992-1993 гг. происходил приток мигрантов в связи с военным конфликтом между Абхазией и Грузией. В 1994-1995 гг. имела место массовая миграция беженцев из Чечни[42]. В начале 2000-х в Краснодар стали активно переселяться уроженцы Сибири и других экономически и экологически неблагополучных регионов РФ.

В итоге всех вышеперечисленных неблагоприятных для формирования полноценной городской идентичности обстоятельств в гражданско-культурном плане Краснодар, как об этом уже было кратко упомянуто выше, сформировался не как крупный городской центр, структурирующий отдельную регионацию, но как административный центр «житницы России», то есть как своего рода «большое правление при большом всекубанском колхозе». Иными словами, краснодарское региональное сообщество сформировалось как «регионация наоборот», где сельский хинтерланд оказался культурно-граждански более значимым хранителем ключевых региональных идентификаторов, нежели находящийся в центре региона город.

Ставка на возрождение казачества «сверху», которую в 2000-х гг. решила сделать краевая власть^[43], также не способствовала ни оформлению культурно и граждански сплочённой краевой регионации, ни обретению Краснодаром устойчивой регионообразующей функции, основанной на полноценном регионально-городском самосознании.

Причин тому было несколько. Во-первых, отсутствие на территории Краснодара и Краснодарского края в целом «исконных казаков» как граждански и культурно оформленной группы населения, сохраняющей свои дореволюционные традиции^[44] (как уже отмечалось, эти традиции были окончательно уничтожены ещё в 1920-е гг.). Во-вторых, отсутствие у подавляющего числа жителей Краснодара не только казачьей идентичности, но и аграрно-трудовой ориентированности^[45]. В-третьих, юридическая и фактическая невозможность воссоздать традиционный казачий экономический уклад в современных российских социальных и государственно-правовых условиях.

Последнее обстоятельство следует пояснить особо. Дело в том, что традиционное казачество было немыслимо не только без военной службы, но и без земли. Причем земля в понимании казачества всегда была общинной, использовалась совместно и не могла быть выведена из собственности войска в частное пользование^[46]. Таким образом, вопрос о возвращении традиционного казачьего землепользования сразу же упёрся в дилемму частной собственности на землю, отвергаемой сторонниками возрождения казачества как угроза, чреватая потерей одного из образующего идентичность казака компонента – общинных земельных угодий, означавших политическую и социальную свободу казачьего сословия в целом и каждого казака в отдельности:

«Частная собственность на землю <…> противоречит основным представлениям казачества и о формах землепользования, и о земле и хлебе – как категориях, прежде всего, нравственных. Мы, казаки, обязаны обозначить здесь свою позицию со всей определенностью»^[47] – такие высказывания были типичными для представителей кубанского казачества, объявившего себя в 1990-е гг. воскресшим.

Неудивительно, что данная не вполне адекватная современным реалиям инициатива по созданию особой системы землепользования на Кубани, к тому же умозрительная и не опиравшаяся не реально сохранившийся хозяйственный уклад, так и осталась не реализованной. В итоге казачество, так и не возродившись в своем дореволюционном формате, предполагавшем военно-аграрный функционал и сословно-корпоративную обособленность, продемонстрировало абсолютную непригодность в качестве регионообразующей и, тем более, градообразующей социальной основы. В связи с этим на протяжении последних двух десятилетий наблюдается скорее отторжение краснодарцами навязываемой «сверху» их городу казачьей идентичности: горожане зачастую называют казаков «ряжеными», упрекают их в коррумпированности^[48] и т.д.

В то же время, отторгая от себя не только «ряженую» казачью, но аграрную идентичность как таковую, современный Краснодар так и не сумел обрести полноценную городскую идентичность, фактически, как уже было отмечено выше, оказавшись «хинтерландом» при сельской Кубани и черноморских курортах.

До тех пор, пока продолжал существовать СССР, в рамках которого большинство регионов жили в ситуации «планового» продовольственного дефицита и жилищной неблагоустроенности, сытость и «южная благополучность» Краснодара могли казаться до известной степени чем-то уникальным и «культурно значимым».

Но в последующие десятилетия эти «советские преимущества» Краснодара перестали быть актуальными, и переход от усеченно-потребительского формата к полноценной гражданско-культурной идентичности по сути забуксовал, открыв дорогу «западноафриканским» градостроительным тенденциям и развитию среди краснодарцев системно-скептического, по-своему отчужденного отношения к своему родному городу.

Как перестать быть селом и стать, наконец, городом?

На сегодня Краснодар продолжает оставаться, образно говоря, двухмиллионным селом, а точнее, администрацией «советско-российской житницы» с псевдо-казацкой официозной оболочкой и активно насаждаемой «сверху» исторической памятью о «ектерининском даре», который в реальности был не чем иным, как принудительным перемещением депортированного народа.

Наглядной иллюстрацией этой граждански тупиковой идентичности является архитектурно-монументальная символика Краснодара, в рамках которой «органично» переплетаются имперские, советские и казацкие символы, мемориально конфликтующие друг с другом и не формирующие целостного пространства городской памяти, коррелирующего с самосознанием подавляющего большинства современных жителей Краснодара.

Рис. 4. Здание Администрации Краснодарского края, памятник Кубанскому казачеству, флаг Краснодарского края (на котором изображен герб с вензелями Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I и Александра II) и советский герб (на фасаде здания)

Источник изображения: Юга.ру

Рис. 5. Памятники В. Ленину и Екатерине Великой

Источник изображения: Юга.ру

Рис. 6. Урна с импровизированным «вензелем Екатерины II».

Источник изображения: iftravel.ru

 

При этом архитектурные символы, взывающие к собственно городской, хоть и не до конца оформившейся идентичности – такие, как уцелевшие здания исторического центра или кинотеатр «Аврора» – по большей части пребывают в состоянии заброшенности и разорения.

Рис. 7. Угол ул. Красноармейская и ул. Гоголя

Источник изображения: Юга.ру / Елена Синеок

Рис. 8. Улица Чапаева

Источник изображения: Юга.ру / Елена Синеок

Рис. 9. Улица Коммунаров

Источник изображения: Юга.ру / Елена Синеок

Рис. 10. Улица Кондратенко

Источник изображения: Юга.ру / Елена Синеок

Рис. 11. Кинотеатр «Аврора» (в заброшенном состоянии)

Источник изображения: Российская газета / Владимир Аносов

 

Современные краснодарцы не воспринимают себя хранителями священного для них городского культурного кода. В Краснодаре практически нет градозащитного движения, раздаются лишь немногочисленные и тихие протестные высказывания против тех или иных разрушительных для городской архитектурной и экологической среды чиновничьих решений.

В 2007 году краснодарским историком В.В. Бондарем была выпущена книга «Краснодар: судьба старого центра»^[49], в которой автор зафиксировал совершенные к моменту выхода книги градостроительные ошибки и предлагал пути решения проблемы архитектурного облика города. Однако городскими чиновниками материалы книги не были приняты во внимание, а тема застройки Краснодара не стала предметом широкого и серьезного обсуждения, что лишь усугубило ситуацию.

Сами того, вероятно, не сознавая, жители Краснодара остаются жителями «многоэтажного села», утратившего свои культурные аграрные корни – казачьи и крестьянские – но так и не сформировавшего полноценную городскую ментальность.

В городском пространстве и коммеморативных практиках почти не представлены купеческие и интеллигентские городские социокультурные корни, если не считать немногие скромные памятники местным деятелям культуры и отрывочные факты в учебниках «кубановедения». Само название школьной дисциплины, обязательной для всех школ Краснодарского края –«Кубановедение» – показывает отсутствие в Краснодарском крае осмысленного и конструктивного представления о себе как о регионе с крупным регионообразующим городом и примыкающими к нему культурно самобытными субрегионами, обладающими самостоятельной гражданско-культурной идентичностью – собственно Кубанью (аграрно-равнинной частью Краснодарья), Причерноморьем (курортно-исторической зоной) и Адыгеей (горной территорией, являющейся отдельным субъектом РФ, территориально и во многих отношениях социокультурно инкорпорированным в Краснодарский край).

Особо стоит отметить, что жители городов Причерноморья отказываются считать себя «кубанцами»^[50], а адыгейцы, хотя и готовы признать Адыгею частью исторической «большой Кубани», твердо настаивают на своей этнокультурной и гражданско-культурной автономности^[51]. В итоге учебник «кубановедения» фактически не учитывает современные гражданские идентичности большей части жителей Краснодарского края (обитателей Причерноморья и Краснодара). В школах Адыгеи краеведческая дисциплина вовсе отсутствует.

К сказанному добавляется фактор постоянного пополнения населения Краснодара мигрантами из других регионов РФ.

Возникает вопрос – есть ли у Краснодара шанс стать настоящим, современным городом? Думается, да. Этот шанс связан с планомерным превращением Краснодара в центр, культурно формирующий пространство региона в целом, включая прежде всего его аграрно-ориентированную сферу.

Конкретными шагами в этом направлении могли бы стать:

— создание стратегического плана преображения и развития города (по «модальному» примеру соответствующего плана Барселоны^[52], принятого в 1988 г. и успешно реализованного в дальнейшем);

— усиленное развитие не «стандартного, как везде», а технологичного и современного сельскохозяйственного высшего и средне-специального образования;

— повышение уровня престижа обучения по аграрному направлению;

— популяризация и поддержка фермерства;

— развитие научно-прикладных учреждений, связанных с городским планированием и урбанистикой;

— создание условий для научной разработки моделей устойчивого регионального развития и комфортного существования людей в условиях жаркого климата;

— развитие современных, экологичных городов-сателлитов и создание в них рабочих мест, способных оттянуть часть мигрантов из центра Краснодара и, как следствие, остановить бездумную застройку города уродующими его облик «стекляшками» и многоэтажками;

— дальнейшее развитие курортной зоны черноморского побережья в направлении приближения её к мировым стандартам, а также формирование туристической привлекательности Краснодарья за ее пределами, включая город Краснодар;

— реабилитация исторического центра Краснодара, призванная воскресить память о городе как о сердце некогда процветавшего края, в котором жили представители разных сословий и этносов;

— реабилитация памяти о кубанском казачестве как о демократическом и региональном, а не полицейско-имперском феномене^[53];

— создание востребованных учениками и укрепляющих региональную идентичность (а также формирующих понимание города и края в целом как живых и самодостаточных гражданско-культурных организмов) школьных учебников по истории всех территориально-культурных сообществ, из которых состоит Краснодарский край (Краснодар, Кубань, Причерноморье, Адыгея).

Иными словами, Краснодару как городу требуется полноценная гражданско-культурная региональная реабилитация. А именно, создание у его жителей представления о себе как о носителях уникальной регионально-национальной культуры, тесно интегрированных в региональную цивилизацию Краснодарского края в целом.

Однако случится ли гражданское пробуждение Краснодара в обозримом будущем – этот вопрос пока что, увы, остаётся открытым.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Источники изображений

1. https://sochistream.ru/novosti/obshhestvo/na-kubani-budut-rabotat-rozhdestvenskie-yarmarki-56325/ (рис. 1)
2. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:View_of_Rosneft_Building_and_Kubanonabenrezhnaya_Street,_Krasnodar,_December_2015.jpg (рис. 2)
3. http://www.myekaterinodar.ru/ekaterinodar/cards/ekaterinodar-kinoteatr-avrora-god-2/ (рис. 3)
4. https://kubnews.ru/vlast/2020/05/12/pryamoy-efir-s-zasedaniya-opershtaba-12-maya-budet-li-oslablen-na-kubani-rezhim-karantina/ (рис. 4)
5. https://www.yuga.ru/news/77215/ (рис. 5)
6. http://iftravel.ru/sochi-tuapse-12-p6-krasnodar (рис. 6)
7. https://www.yuga.ru/articles/society/8426.html (рис. 7)
8. https://www.yuga.ru/articles/society/8354.html (рис. 8, 9)
9. https://www.yuga.ru/news/431831/ (рис. 10)
10. https://rg.ru/2018/12/12/reg-ufo/mer-krasnodara-rasskazal-o-sudbe-kinoteatra-avrora.html (рис. 11)

 

 

^[1] Коцюбинский Д.А. / Даниил Коцюбинский. Регионалистская альтернатива глобальному унынию (Часть первая) [Электронный ресурс] // Liberal.ru. 2019. 5 апреля. URL: http://liberal.ru/trends/regionalistskaya-alternativa-globalnomu-unyniyuchast-pervaya (дата обращения: 15.08.2020)

^[2] Коцюбинский Д.А. / Даниил Коцюбинский. Свободный и надежный региональный дом как глобальная цель XXI века [Электронный ресурс] // Liberal.ru. 2020. 10 февраля. URL: http://liberal.ru/trends/svobodnyi-i-nadejnyi-regionalnyi-dom-kak-globalnaya-cel-xxi-veka?fbclid=IwAR36xgh9LZZ-oC8ZaVFX_ohaw3gY06v1HLUXloDJxWQh46eUUwGGrYs8PFo (дата обращения: 15.08.2020)

^[3] К 2040 году численность населения Краснодара превысит 3 млн человек [Электронный ресурс] // Кубанские новости. 2019. 21 августа. URL: https://kubnews.ru/obshchestvo/2019/08/21/k-2040-godu-chislennost-naseleniya-krasnodara-prevysit-3-mln-chelovek/ (дата обращения: 17.08.2020)

^[4] Сысоев М. На Шпицбергене зафиксирована рекордная температура в истории наблюдений [Электронный ресурс] // National Geographic Россия. 2020. 27 июля. URL:

https://nat-geo.ru/ekologiya-i-klimat/na-shpicbergene-zafiksirovana-rekordnaya-temperatura-v-istorii-nablyudenij/

(дата обращения: 17.08.2020)

^[5] Кубаноид [Электронный ресурс] // Кубанец. URL: https://kuban.ec/wiki/Кубаноид (дата обращения: 15.08.2020)

^[6] Сквер имени Жукова [Электронный ресурс] // Кубанец. URL:  https://kuban.ec/wiki/Сквер_имени_Жукова (дата обращения: 15.08.2020)

^[7] Поющий фонтан [Электронный ресурс] // Кубанец. URL:  https://kuban.ec/wiki/Поющий_фонтан (дата обращения: 15.08.2020)

^[8] Красная [Электронный ресурс] // Кубанец. URL:  https://kuban.ec/wiki/Красная (дата обращения: 15.08.2020)

^[9] Андрияненко А. Созидатель, Фантомас или муж Авроры: история одного памятника в Краснодаре [Электронный ресурс] // Информационное агентство «ВК Пресс». 2018. 4 мая. URL:

https://www.vkpress.ru/vkinfo/sozidatel-fantomas-ili-muzh-avrory-istoriya-odnogo-pamyatnika-v-krasnodare/?id=118820 (дата обращения: 08.05.2020).

^[10] InformDetox. Губернатор Краснодарского края об осеменении коронавирусом и о подведомственном регионе [Видео] // YouTube. 2020. 17 апреля. URL: https://www.youtube.com/watch?v=jNALbGlxPtI (дата обращения: 15.08.2020)

^[11] Новости на Первом канале. Владимир Путин провел рабочую встречу с губернатором Краснодарского края Вениамином Кондратьевым [Видео] // YouTube. 2020. 21 мая URL: https://www.youtube.com/watch?v=t1SAd_8_-mc (дата обращения: 15.08.2020)

^[12] АВТОПОСТ. Анальный край [Видео] // YouTube. 2020. 18 апреля. URL: https://www.youtube.com/watch?v=BEd9zqS6-_c (дата обращения: 15.08.2020)

^[13] Readial by The Orchard. LoveАш – Наш анальный край [Видео] // YouTube. 2020. 13 мая. URL: https://www.youtube.com/watch?v=_7yLPTcIV9I (дата обращения: 15.08.2020); #PWCHECK. Если есть н свете рай, то – это наш Анальный край [Видео] // YouTube. URL: https://www.youtube.com/watch?v=_ATHeJfm8V0 (дата обращения: 15.08.2020)

^[14] Казаки-маги установили памятник Алистеру Кроули в Краснодаре [Электронный ресурс] // Югополис. 2016. 1 декабря. URL: http://www.yugopolis.ru/news/kazaki-magi-ustanovili-pamyatnik-alisteru-krouli-v-krasnodare-98590 (дата обращения: 15.08.2020)

^[15] Группа краснодарцев очертила главные памятники города кругами из пищевой соли [Электронный ресурс] // Югополис. 2015. 1 декабря URL:

http://www.yugopolis.ru/news/social/2015/12/01/88610/pamyatniki-akcii-perfomansy (дата обращения: 15.08.2020)

[16] Дереза В. «Нынешний Краснодар напоминает Западную Африку». Историк Виталий Бондарь рассказал о настоящем и будущем краевого центра [Электронный ресурс] // Юга.ру. 2019. 28 февраля. URL: https://www.yuga.ru/articles/society/8730.html (дата обращения: 03.08.2020).

[17]  Турлучная постройка – стены из шестов, вкопанных в землю, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной; обычный тип первобытных степных построек на Дону и в Приазовье, сохранившийся и до наших дней. Историк черноморского казачества И.Д. Попко описывает турлучные хаты так: «Господствующие же у черноморцев постройки суть турлучные или мазанковые, в состав которых входит гораздо меньше леса, чем глины. Врываются в землю столбы, называемые сохами, и на них накладывается сверху «венец», то есть бревенчатая связь, служащая основанием кровельным стропилам и матице. Стенные промежутки между сохами заделываются плетенкой из камыша или хвороста. Редко положенные от матицы к венцу доски с камышовой поверх их настилкой образуют потолок. Этот остов здания получает плоть и кожу из глины, смешанной с навозом».

[18] Цит. по: Жданова Л.А. Купеческая усадьба в социокультурном ландшафте региона. (На примере Кубани). — М.: ЛЕНАНД, 2019. С. 80.

^[19] Кубановедение 7 кл. : учебное пособие / под ред. Б. А. Трехбратова, Ю. М. Бодяева, В. В. Бондарь, И. А. Терской, А. Н. Криштопа, С. А. Лукьянова. — Краснодар, ОИПЦ «Перспективы образования». 2017. С. 96-101.

[20] Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани. — М.: Кучково поле, 2015. С. 6, 10-11.

[21] Там же. С. 11.

^[22] Жданова Л.А. Купеческая усадьба в социокультурном ландшафте региона. (На примере Кубани). — М.: ЛЕНАНД, 2019. С. 83.

[23] Летопись областной жизни // Кубанские областные ведомости (КОВ). 1905. 3 декабря. № 247. Цит по: Крюкова А.В. Досуг и развлечения горожан Кубанской области и Черноморской губернии (1861-1914 гг.) – Краснодар: Платонов И., 2017. С. 65.

^[24] Побоище // Кубанская жизнь. 1906. 8 августа. №108.

[25] Цит. по: Крюкова А.В. Досуг и развлечения горожан Кубанской области и Черноморской губернии (1861-1914 гг.) – Краснодар: Платонов И., 2017. С. 65-66.

[26] Жданова Л.А. Купеческая усадьба в социокультурном ландшафте региона. (На примере Кубани). — М.: ЛЕНАНД, 2019. С. 150-151.

[27] Васильев И.Ю. Российское казачество: место в истории // Национальные приоритеты России. 2019. №2 (33). С. 9-10.

[28] Васильев И.Ю. Государство и общество в системе ценностей Кубанского казачества // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Спецвып. «Актуальные проблемы исторический исследований». 2007. С. 18.

^[29] Кубановедение: Учебное пособие для 9 кл. общеобразоват. Организаций / А.А. Зайцев, С.А. Лукьянов, А.Н. Еремеева, И.А. Терская. – Краснодар: Перспективы образования, 2018. С. 35.

^[30] Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани. — М.: Кучково поле, 2015. С. 502-540.

^[31] Там же. С. 21.

^[32] Коцюбинский Д. Городу на Неве – 400 лет // Фонтанка.ру. 2011. 8 июня. URL: https://www.fontanka.ru/2011/06/08/176/ (дата обращения: 30.09.2020)

^[33] Кузнецова А. В., Тетенькина Ольга Л. Дымковская игрушка как элемент айдентики (на примере города Кирова) // Современные проблемы сервиса и туризма. 2015. №4. С. 131-137. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dymkovskaya-igrushka-kak-element-aydentiki-na-primere-goroda-kirova (дата обращения: 19.09.2020); Праздник «Вятская свистунья» // Вятка.рф. URL: https://xn--80ady5a5d.xn--p1ai/prazdnik/6/prazdnik-vyatskaya-svistunya/ (дата обращения: 19.09.2020).

^[34] Крюкова А.В. Досуг и развлечения горожан Кубанской области и Черноморской губернии (1861-1914 гг.) – Краснодар: Платонов И., 2017. С. 18, 20.

^[35] Скетинг – от англ. skating, катание на роликовых коньках.

^[36] Викторов В. В царстве спорта // Кубанский край. — 1911. — 13 марта. №380-58.

^[37] Мельников Л. М. Интеллигентный черноморец 40-х годов. Прил.: Из дневника В. Ф. Золотаренко. 1841–1847 гг. Екатеринодар, 1901. С. 501-511.

^[38] Народин К. Совсем новое // Кубанский край. — 1911. — 19 марта. №385-63.

[39] Памятное место «Аврора» [Электронный ресурс] // Отдых. на Кубани.ру. URL: https://otdih.nakubani.ru/avrora-pamjatnik/ (дата обращения: 08.05.2020).

[40] Чичёва С. «Символ технологического прорыва». Почему Краснодару важно сохранить «Аврору» [Электронный ресурс] // Югополис. 2017. 11 апреля. URL: http://www.yugopolis.ru/articles/simvol-tehnologicheskogo-proryva-pochemu-krasnodaru-vazhno-sohranit-avroru-102371 (дата обращения: 08.05.2020).

[41] Артюхина В. «Вставай, в стране переворот!» [Электронный ресурс] // Югополис. 2016. 19 августа. URL: http://www.yugopolis.ru/articles/vstavaj-v-strane-perevorot!-chto-proishodilo-v-krasnodare-vo-vremya-putcha-v-avguste-1991-95210 (дата обращения: 08.05.2020).

[42] Веселов И. С. Влияние миграций на социально-демографические процессы в городских поселениях Краснодарского края // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Серия: Естественные науки. 2007. №S. С.39. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vliyanie-migratsiy-na-sotsialno-demograficheskie-protsessy-v-gorodskih-poseleniyah-krasnodarskogo-kraya (дата обращения: 03.08.2020).

^[43] Филимонов С. Возрождаемая идентичность кубанского казачества и угрозы территориальной целостности России [Электронный ресурс] // Красная весна : Информационное агентство. URL: https://rossaprimavera.ru/article/vozrozhdaemaya-identichnost-kubanskogo-kazachestva-i-ugrozy-territorialnoy-celostnosti (дата обращения: 23.08.2020).

^[44] Громов В., Кокунько Г. Специальность – казак? // Историко-культурное наследие Кубани. URL: http://www.gipanis.ru/?level=1338&type=page (дата обращения: 23.08.2020)

^[45] Актуальная ситуация на рынке труда Кубани: востребованные профессии и конкуренция за вакансии [Электронный ресурс] // hh.Индекс. 2019. 5 ноября. URL: https://stats.hh.ru/blog/krasnodar_labour_market_situation (дата обращения: 23.08.2020)

^[46] Щербина Ф. Казачья земельная идеология // Государственный архив Краснодарского края, фонд 764, опись 1, ед. хр. 85.

^[47] Макаренко Ю. Казачья карта ни в одну колоду не лезет… // Вольная Кубань. 13 февраля 1992 г. С. 1.

^[48] Побоища и зрелища: за что современные казаки получают бюджетные деньги [Электронный ресурс] // Перовое антикоррупционное СМИ. 2018. 29 мая. URL: https://pasmi.ru/archive/211497/ (дата обращения: 17.08.2020)

^[49] Бондарь В.В. Краснодар: судьба старого центра. К проблеме современного кризиса историко-архитектурного облика города. Краснодар. Издатель Игорь Платонов 2007. 80 с.

^[50] Вопрос. Почему жители Сочи не считают себя кубанцами? [Электронный ресурс] // Югополис. 2016. 21 апреля. URL: http://www.yugopolis.ru/articles/vopros-pochemu-zhiteli-sochi-ne-schitayut-sebya-kubancami-i-ne-lyubyat-krasnodarcev-91462 (дата обращения: 17.08.2020)

^[51] О вопросах сохранения адыгейского языка, культуры, обычаев и традиций [Электронный ресурс]

// Республика Адыгея. 2015. 5 марта. URL: http://www.adygheya.ru/press-room/news/o-voprosakh-sokhraneniya-adygeyskogo-yazyka-kultury-obychaev-i-traditsiy/ (дата обращения: 30.08.2020); Общественное движение «Адыгэ – Черкесский парламент» Республики Адыгея [Электронный ресурс] // Международная Черкесская Ассоциация. 2018. 22 марта. URL: http://intercircass.org/?p=6902 (дата обращения: 30.08.2020)

^[52] Barcelona Metropolitan Strategic Plan [Электронный ресурс] // PEMB.cat. URL: https://pemb.cat/public/docs/1103_xp_30_years_designing_the_barcelona_of_the_future.pdf (дата обращения: 23.08.2020); Лимонов Л.Э. Мировая практика территориального стратегического планирования / Региональное управление и территориальное развитие. 2015. URL: https://studme.org/48888/ekonomika/mirovaya_praktika_territorialnogo_strategicheskogo_planirovaniya (дата обращения: 23.08.2020)

^[53] Карапетян Л.А. О некоторых вопросах политико-правовой субкультуры кубанского казачества в начале ХХ в. [Электронный ресурс] // Кубанское казачье войско. 2005. URL: http://www.slavakubani.ru/kkv/land-management/law/o-nekotorykh-voprosakh-politiko-pravovoy-subkultury-kubanskogo-kazachestva-v-nachale-khkh-v/ (дата обращения: 23.08.2020)

 

Поделиться ссылкой: