Исторический аргумент в политическом споре
Никита Павлович Соколов
Редактор
журнала «Отечественные записки»
Никита Соколов:
Я
редактор толстого журнала, который является исторически знаменитым, но нынешние
«Отечественные записки» совершенно не художественный журнал и не литературный.
Это журнал социальной аналитики, который выходит уже 10 лет. В первой части
жизни я был историк, преподавал в университете. То, что я сейчас буду говорить,
является результатом двух разнородных опытов.
Первый
мой опыт – когда я был профессиональным историком, ходил в архив, преподавал в
университете, защищал диссертацию. Вторая часть моей жизни связана с тем, что я
работал редактором в
общественно-политическом еженедельнике, потом вот в таком журнале. На стыке
двух опытов родилось довольно странное наблюдение, которое заключается в том,
что мы живём в разных историях. История, которая преподаётся в университете,
совершенно не та, которой оперируют политические журналы, политики. Это
совершенно разные две истории, две по-разному устроенные конструкции. Я стал
разбираться в разнородности этих историй, в проблемах, которые эти
разнородности вызывают. В общем виде я называю этот сюжет «о вреде истории для
жизни». История – вредная вещь для жизни. Может вы знаете знаменитую фразу Поля
Валери, написанную вскоре после Первой мировой войны, о том, что история – это
самый страшный яд, который вырабатывает химия человеческого интеллекта. Это
чистая правда. Этот яд иногда отравляет общество. Иногда это отравление
приводит к летальному исходу некоторых социумов. Это важно понимать.
Сегодняшний
сюжет, который я сформулировал об исторических инструментах в политической
дискуссии, это часть большого сюжета о разнообразном вреде истории для жизни.
На материале политической аргументации я буду показывать, как история вредит
для жизни. В самой по себе научной истории понятие «исторический» очень
многозначно. Ноздрёв у Гоголя был человеком «историческим», попадал во всякие
истории. О вреде такой истории я буду говорить. Существует научная история. От
неё никакого вреда, помимо пользы, быть не может. Историки занимаются наукой,
но наука отвечает только на вопросы, исходя из истинности или ложности
некоторых высказываний.
Высказывание,
что Иван Грозный умер 17 марта 1584 года
– абсолютная истина. Что обществу делать с этой информацией? Она ему не
интересна. Для широкой публики интерес представляет не научная история, а образ
истории, образ прошлого, который генерируется и существует в головах сограждан.
К нему отсылают политики, он служит резервуаром, из которого черпаются метафоры
и аргументы для дискуссий. Когда этот образ радикально не совпадает с научной
реальностью, возникают тяжёлые проблемы. Этот сюжет бесконечный. Я вам коротко обозначу свои тезисы. А дальше вы
меня будете направлять своими вопросами к тому, что вам интересно.
Всякий
аргумент к этой ненаучной истории, к тому образу истории, который существует в
общественном сознании, ложен. Ложью является любая отсылка, любая попытка
аргументировать историю на этом поле. Самый простой случай, когда ссылаются на
откровенную небывальщину, когда ложен сам факт, о котором идёт речь. Из
последнего – очень активно стали писать в блогах, блоги стали более читаемой
частью средств массовой информации, нежели газеты. Я по ним буду идти.
Вот
авторитетный блогер православно-политического толка пишет о современном положении церковных дел и
ссылается на то, что критики современной политики Московской патриархии
несправедливо её упрекают, и говорит, что русская церковь всегда была подчинена
государственным интересам, всегда оправдывала любые действия государственной
власти и никогда не выступала против действий первых лиц. Очевидно, что это чисто
ложный аргумент. До того момента, когда церковь не сделалась государственным
департаментом – а это произошло в 1722 году, когда патриаршество было заменено
Синодом, государственным ведомством – церковь была лишена самостоятельности.
Фактически, РПЦ Московского патриархата сделалась государственным департаментом
духовных дел при правительстве. До этого момента весьма энергично церковь
отстаивала христианскую точку зрения на деятельность человека и весьма
энергично возражала против действий власти в тех случаях, когда эти действия с
христианскими понятиями расходились. К чести российских властей, надо сказать,
что это не так часто и бывало, но когда бывало, церковь нисколько не
умалчивала. О некоторых примерах нам напоминают некоторые исторические фильмы.
Два года назад вышел фильм Павла Лунгина «Царь» про Ивана Грозного, в центре – фигура
митрополита Филиппа, который пострадал за то, что воспользовался старинным
правом церковного первоиерарха возражать государю. Это называлось «право
печалывания церковного», в случае расхождения христианской церковной нормы и
государственной политики, епископ обязан был пойти к князю и сказать, что он не
по праву поступает. Обычай запрещал князю прислушиваться к такому печалыванию.
Отсюда вытекает важность конфликта истории Филиппа и Ивана Грозного. Это не
личный конфликт. Иван Грозный, уничтожая Филиппа, уничтожал право церковной
адвокатуры, чрезвычайно важное в предшествующий период. В блоге мы сталкиваемся
с прямой ложью, и это довольно простой случай.
Еще
есть недавний эпизод, когда очень много обращались к исторической аргументации.
Это состоявшийся год назад панк-молебен группы «PussyRiot» в Храме Христа Спасителя в Москве.
Цитируя того же блогера: «Да если бы они попробовали это сделать в старой
России, то не надо было бы суда, их бы растерзали прихожане». Это преподносится
в контексте упрёка нынешним прихожанам, что они не настоящие христиане,
настоящие христиане растерзали бы этих безобразниц, до суда бы дело не дошло. А
нынешние не могут, суды устроили. Это прямая чистая ложь. В старой
императорской России, которая не была светским государством, где церковь была
особо защищаемой институцией, где в Уголовном кодексе были статьи за
преступления против церкви, ничего такого быть не могло. Различались три
категории преступлений против церкви, печально, что их путают, поскольку в
современном кодексе светского государства этого быть не может, юристы этого не
знают, историки про это не пишут. В чём только этих девчонок не упрекали? И в
богохульстве, и в кощунстве, и в святотатстве. Есть три вида церковных
преступлений, которые различались в Уголовном уложении императорской России.
Это богохульство, то есть, хула на Божье имя, как вы понимаете, в обращении к
Богородице прогнать Путина ничего такого не наблюдается. Обращаются к
Богородице, к Заступнице с неожиданной просьбой. В их действиях нет даже
кощунства, то есть хуления обычаев церкви. Кощунство – это восстание и
произнесение каких-то деяний, осуждающих церковные обычаи и обряды. Этого
ничего не было. Не было и святотатства. Они не крали священную утварь, и даже
не зашли в алтарь, что можно было бы считать осквернением храма. Ничего этого
не было. Это не статья Уголовного уложения императорской России. Это
административная статья, по которой в худшем случае полагалось три месяца
ареста, а худшим назывался тот случай, когда в результате такого бесчинства
нарушалось и прерывалось богослужение. То есть, если пьяницу вытащили и
богослужение продолжилось, то об аресте нет и речи. Об аресте шла речь в том
случае, когда хулиганство было такого масштаба, что богослужение не
завершалось. Ничего такого нет. Мы имеем дело с чистым жульничеством, когда
отсылают к несуществующей исторической реальности. Этот случай не сложный,
потому что есть справочники, и интернет позволяет посмотреть Уголовное уложение
России, можно посмотреть, что полагается за церковные преступления.
Гораздо
хуже обстоит дело, когда аргументация к истории принимает характер
типологической отсылки, отсылают не к конкретному факту, а к устройству самой
истории и к её действующим механизмам. Это тяжёлая вещь, и с этим бороться
гораздо труднее. Обычно такие отсылки имеют такой вид. Цитирую популярного,
часто приглашаемого на радио и на телевидение социолога искусства Даниила
Дондурея. Он главный редактор журнала «Искусство кино», его часто приглашают, и
он часто выступает, слышен в общественном пространстве довольно хорошо. «Тут
срабатывает матрица русской культуры, автоматически, безотчётно, универсально,
уникально. Мы живём в том же мире, который описан Гоголем и
Салтыковым-Щедриным, легко узнаём их в константах повседневного бытия и
действия». Понятно, о чём идёт речь? Вот есть некие незыблемые константы,
свойственные русскому человеку, называют это и ментальностью, и складом
народной души. Есть некоторые константы, как русский человек действует всегда.
Приходилось вам сталкиваться с такой аргументацией? У нас берут взятки, потому
что во времена Салтыкова-Щедрина брали взятки, во время Шемякина суда брали
взятки, и это наше всё и всегда. Если пытаться разложить эту приписываемую
русскому человеку матрицу на составляющие и проанализировать, что есть и что
было сталкиваешься с тем, что эта культурная матрица абсолютно произвольно
приписывает наличие общественного сознания и общественного бытия любой эпохе в
прошлом. Как только она сталкивается с тем, что некоторым эпохам в прошлом эти
свойства приписать невозможно, она эту эпоху изымает из оборота. Эпоха исчезает
из общественной памяти. Готов продемонстрировать на любой составляющей русской
матрицы по Дондурею. Что туда входит? Русский человек безразличен и не уважает
закон, русский человек готов объехать закон на кривой козе, он знает, что закон,
что дышло, куда поворотишь, туда и вышло. Приведут вам десяток таких пословиц.
Для того, чтобы доказать этот тезис исторически, из русской истории придётся
вытянуть весьма значительные эпохи. Всё наше средневековье придётся вытянуть,
выкинуть вторую половину XIX века, когда эти механизмы не действовали, и русский
мужик глубоко уважал закон. Это вам известно? Почему русский человек уважал
закон до XVII века? Он участвовал в его составлении, в Москве этот обычай упразднился
раньше, в Новгороде сохранялся дольше, в Пскове, Вятке, Рязани горожанин и
сельская округа участвовали в вечевых институтах, сами писали эти законы,
которые соблюдались очень твёрдо. Когда произошёл кризис, вызванный
становлением самодержавия? Кризис закона возник в середине XVI века, когда установилось московское
самодержавие сначала в лице Ивана III, потом Василия III, а потом Ивана Грозного, в царствие
которого оно приобрело деспотические черты. Тут народ начал бежать. Настало
великое оскудение, а потом Великая Смута, и прекратить эту Смуту можно было
только с созывом Земского Собора, который создал новое Уложение. Окончательная
форма этого Уложения, принятая в 1649 году, закрепостила все сословия. Все
сословия Московского государства наложили на себя ограничения, очень тяжёлые
обязательства. Для городского населения это было такое же крепостное право, как
для крестьян, для служилых людей это была тоже тяжёлая лямка службы, которую
они сами на себя наложили ради достижения некоторых общих целей, они обязали
Московское правительство действовать в интересах всей земли, а не ради своей
корысти. Дивная формула. Чтобы московские бояре действовали в интересах всей
земли, а не ради своей корысти. Вот это Московское правительство, опекаемое
Земским Собором, действовало на этих основаниях довольно долго, до 70-х годов XVII века, когда начался новый кризис в
связи с войной за Украину, финансы подкосились, нужны были новые. Тут без
всякого Земского Собора Московское правительство, боярыня Морозова, главный
финансист царя Алексея Михайловича придумывают изменить налоговую систему.
Раньше сколько земли пахалось, столько и платилось налога. Боярыня Морозова
решила придумать хитрее и предложила ввести подворное обложение. Неважно,
сколько ты пашешь, а есть двор, плати с двора. Никаких представителей на Собор
они не созывали, а сами собой решили. А один двор – это что? Одни ворота и один
забор. Поэтому все деревни обносятся одним тыном, у него одни ворота, поэтому с
деревни одна порция налогов, как с одного двора. Тогда московское правительство
вводит подушный налог.
Поэтому,
когда народ призывается к созданию законов, он эти законы чётко соблюдает.
Когда закон ему выдумывает «чужой дядя», не учитывая его интересов, тут народ
начинает законы не уважать. Что тут мудрёного? Когда закон перестаёт быть волей
народа, выраженной его представителями, а становится предметом игры каких-то
интересов, предметом игры капризов главного начальника, то что, уважать такой
закон? Государь Павел Петрович запрещал носить фетровые шляпы и круглые шляпы.
Замечательный закон, в чём смысл его? Надо уважать такой закон? Ровно та же
история во второй половине XIX века.
Перейдём
к другому элементу. В России все всегда уклоняются от налогов. Это черта нашего
социума и наша главная матрица. Так ли это? Исторический аргумент в пользу этого
может подтвердиться событиями трёх столетий. Но не может быть подтверждён
событиями предшествующими и последующими. До тех пор, пока в XVII веке царь Пётр, погромщик старой
России, не устроил властную вертикаль, пока он не выстроил по государственному
ранжиру всё купечество и обязал их платить налоги, всё крупное купечество
платило налог по сказкам, сколько сказал со своего оборота, столько и заплатил.
Никто не проверял, никому бы в голову не пришло это проверять. Как вы думаете,
купцы меньше или больше платили? Купцы платили больше, чем им полагалось по
ревизии самой строгой палаты. Потому что это был вопрос репутации. Если ты
столько-то платишь налогу, то ты надёжный партнёр. Бывали случаи, когда
купеческие дома разорялись, блефуя на уплате больших налогов, с тем чтобы не
погореть в следующей фазе очередного кредита. Пока эти налоги распределялись с
ведома народных представителей, никто от них не уклонялся. Та же история
повторилась потом, когда русскому мужику дали хозяйствовать и законодательствовать
на уровне местной власти в земском управлении после 1864 года. Устанавливались
тяжёлые земские сборы, земство само устанавливало их размер, был установлен
предельный сбор, который не достигался, поскольку сборы и так были большие. За
50 лет существования земских учреждений не было случая уклонения от земских
сборов, случаев нецелевого их использования. Когда русский мужик устанавливает
сам, на что эту денежку собирать, никто от этого не уклоняется. Если ты украл,
то тебя немедленно соседи поймают за руку. Будет дикий скандал, и репутация
будет порушена навсегда. Не было случая, чтобы были раскрадены земские сборы.
Пафос
мой такой – не существует ничего такого, что могло бы называться культурной матрицей,
ментальностью, того, что бы диктовало русскому человеку определённый способ
поведения. Люди, которые навязывают такую оптику рассмотрения истории,
действуют корыстно, в некоторых партийных интересах. Какие это партийные
интересы? Опять я возьмусь за нашего современника. Это глобальный способ такой
исторической аргументации. Это Владимир Вольфович Жириновский. Это удобный
персонаж, потому что – что у Кремля на уме, то у Жириновского на языке. «Для
нашей страны демократия вредна, история России показывает, что как только
расширяются политические свободы, сразу происходит крушение в стране. У нас
ничего нельзя делать искусственным путём, а естественный путь для нас –
самодержавие». Кому адресован этот аргумент и почему он доходчив? Почему им
пользуются? Он становится всё популярнее. Кому убедителен аргумент такого вида?
Речь идёт о традиционной в течение 200-х лет конструкции политической истории,
преподаваемой в наших школах рядовому гражданину, который не занимается
историей специально. Речь идёт о карамзинской схеме. Она с тех пор совершенно
не изменилась. Изобретена была нашим великим историком и писателем Н.М. Карамзиным,
изложена впервые в 1811 году в «Записках о древней и новой России». Сейчас я её
в карикатурной форме изложу, а вы скажете, так ли вас учили в школе. Картина
такая. Была могучая Киевская Русь, великая держава от моря до моря,
процветающее государство. Там всем распоряжался могучий и самодержавный князь
киевский. Потом случилось так, что князей сделалось много, эти дурни в
корыстных интересах растащили великую державу, разделили на лоскутья. Тут
русскому народу наступило оскудение, так народ исхудал, что не мог противиться
злым степнякам, которые покорили русский народ, 200 лет его непрерывно мучили
набегами. Тогда Московские князья железной рукой собрали это русское племя в
кулак, выстроили над ним властную вертикаль, и тут настало русскому народу
полное благоденствие. Русский народ обязан эту властную вертикаль любить
взахлёб, как бы она ни безобразничала в лице Грозного и Сталина, потому что без
этой властной вертикали ему погибель. Он как народ не может существовать без
этой властной вертикали. Сильно переврал? Вам не так рассказывают? Так учили в
русской школе императорской, так учили в советской школе, только в советской
школе добавили слоган, что очередным торжеством такого устройства стала победа
в Великой Отечественной войне. И всё бы так благополучно учили и учили, но тут
кончился запас у этой системы, и она грохнулась. Вы молодые, не помните этого, а я помню на
собственном опыте. В 92-м году эта система рухнула, и защищать её никто не пытался
тогда, крах был совершенно очевиден. После этого краха освободили историю, в
том числе и школьную. Были написаны другие учебники вне этой вертикальной
парадигмы. По старым хвалебным учебникам, где одна сплошная гордость своим
Отечеством, преподавать стало решительно невозможно. Сама энергия перестройки
конца 80-х и начала 90-х годов двигалась историческими аналогиями, историческим
опытом, покаянием об исторических несправедливостях, преступлениями, которые
совершались разными режимами в России и прикрывались старой исторической
схемой. Энергия преобразования черпалась из исторического материала, из
публикаций материалов о сталинском ГУЛАГе, о грозненской опричнине. От них, в
значительной степени, шёл импульс. И тогда было ясно, что преподавать по старым
учебникам нельзя. В 1988 году отменили в школе экзамен по истории. Сдавать по
старым учебникам – враньё, а новых нет. Газеты и журналы напечатали столько
материала, что старые учебники невозможно стало читать. Начали писать новые
учебники. В чём главная ложь старой марксистской схемы, возобновляемой сейчас?
Главным действующим лицом истории является не отдельный человек, а
разнообразные общности: классы, нации, цивилизации. Сам человек включён в эту
общность и совершенно ничего не значит. Современная парадигма истории в том,
что все эти общности складываются из отдельных людей, человек – главное
действующее лицо истории. Всё остальное – надстройки над ним, составленные по
его собственной воле. У истории нет никакого собственного механизма, нет
никакого рока, нет никакого исторического фатума. Не существует никакой
исторической закономерности. В каждый момент времени люди решают разные
проблемы, эти проблемы решаются в головах людей. Эти разнообразные решения
никак не могут быть описаны никаким общим законом, который хоть как-то был бы
подобен законам, действующим в химии, биологии, физике. Весь исторический
процесс совершается в человеческих головах. А как он совершится, нельзя описать
при помощи общего закона. В одних и тех же условиях один народ поднимает
восстание, а другой начинает молиться – это не предсказуемо. А ещё через неделю
тот народ, который молился, сметает режим. Появились новые учебники. Самая
большая проблема была в том, чтобы исправить написание XX века. И появились учебники нового
типа, где действует самостоятельный человек, нет никакой надличностной силы,
человек сам ставит себе цели. Новые учебники, в первую очередь, были написаны
про историю XX века и доходили до современности. Но тут обиделось правительство. В
2001 году премьер-министр Касьянов чрезвычайно обиделся, когда ему показали
учебник, в котором было написано про его правительство. Все же привыкли, чтобы
любое правительство если не исторически прогрессивно, то исторически
закономерно. То есть историческая закономерность должна была подвести к
Касьянову – пусть правит. Старые учебники были закономерные, тотально
осмысленные и целеустремлённые. А новые написали в том русле, что люди
действуют, имея волю, иногда направленную
совсем не на благо. Получаются от этого разные результаты вроде залоговых
аукционов, не совсем корректной приватизации. Всё это честные историки описали.
Правительство восстало, потому что история должна воспитывать в школе гордость
за свою страну и общность, к которой он принадлежит. В эти времена в газетах
всё было, ещё свежа память, ничего для гордости наше правительство предложить
не могло, не получалось. Тогда поступили следующим образом. Вместо того, чтобы
переписать старые учебники про период средневековья в новом духе, где люди
действуют не совсем закономерно – есть страницы не совсем благолепные, есть
просто подлые, – вместо этого под старую схему стали подстраивать новейшую
историю. Запретили некоторые учебники. Когда вы говорите, что вас уже учили не
так, то вы застали пору тех новых учебников, которые появились в 90-е годы.
Потом они быстро исчезли, с 2004 по 2008 год они исчезли под корень. У нас
опять гордая история. Хотя оказалось, недостаточно гордая. Путин велел
выработать единый учебник истории, чтобы во всём была слава с равным уважением
ко всем страницам нашего прошлого.
Почему
это важно? Почему существенно, какая картина прошлого находится в головах у
наших современников? Почему, когда картина ложная, то сулит печальные
последствия? Почти 150 лет назад антропологи обнаружили, исследуя дикие племена
и перенося эти методики на современное общество, что люди действуют не в
объективной реальности, не в той реальности, которую знает наука, люди действуют
в той реальности, которую они воображают. Как они её себе воображают, так они и
принимают решения. И бессмысленно человеку, который верит, что есть леший в
лесу, объяснять, что леших нет. Он всё равно будет действовать, как если бы
лешие в лесу были. Двигаясь дальше по этому пути исследования социума,
социологи обнаружили опасную и неприятную социологическую вещь. Называется
закон самосбывающихся пророчеств. Американская школа социологов работала над
этим несколько столетий. Школа Роберта Мертона доказала существование этого
механизма, описала его и показала, как он работает. Смысл его в том, что, если люди
действуют исходя из ложных предпосылок, то постепенно социальная среда
трансформируется таким образом, как будто эти предпосылки не были ложными.
Грубый пример. В обществе нет никаких иностранных агентов, шпионов, но если устроить
истерику по поводу иностранных агентов, сильно вдолбить это людям в голову, то
они начнут озираться по сторонам, жить подозрительным образом, друг на друга
стучать, как будто иностранные шпионы есть. Состояние самой реальности не имеет
никакого значения. Социум будет жить, как будто эти шпионы есть, и друг на
дружку стучать. Это прискорбное обстоятельство, и прискорбно действие
карамзинской матрицы, которую лично товарищ Сталин модифицировал и придумал нам
ключевые точки нашей истории. Битва на Чудском озере со злыми немцами, Крестовый
поход на Русь в XIII веке, который отражал Александр Невский – это личное
изобретение Сталина, вписанное в учебник Шестакова в 1934 году, подарок
товарища Сталина советскому народу. Ровно так же и идеология татарского ига, и
иностранной интервенции в эпоху Смуты. Эта схема продолжает жить, и помня эти
социологические наблюдения школы Мертона, я с ужасом гляжу на цифры
социологических опросов. Общественная история устроена не так, как в голове
историка-профессионала. У историков это полотно, которое имеет множество ниток
пересечений, чрезвычайным образом заплетенное, множество фактов, которые действуют
на переплетении этих нитей. Сложно распутывать и интересно рассказывать, как
эти сложные нити заплетены. Ткань истории в общественном сознании похожа на
паутину, где есть редкие точки, связи между которыми не прослеживаются.
Конструкция общественной памяти о прошлом – это не только в России, так
устроена социальная память – это набор этих реперных точек – героев, с которыми
соизмеряет себя человек, живущий и строящий жизнь в России. Он чудовищен, и
меняется в чудовищную сторону в смысле несоответствия научной истории этих персонажей, тому, что мы
про них знаем научным образом. Такое построение социальной памяти губительно и
блокирует решение сиюминутных проблем, которые открывают России перспективы
лучшего будущего в современном мире. Левада-центр ведёт эти наблюдения 25 лет:
не меняется состав этих реперных точек, это одни и те же персонажи. Новые
персонажи не появляются. Новые модели жизненного поведения не появляются. У нас
прежний набор героев, набор типично милитаристский, это военные люди,
прославленные трудами по укреплению властной вертикали. Первую строчку этих
героев занимают Ленин и Пётр Великий, дальше происходит интересная вещь. На
третьей позиции был товарищ Сталин, в 1989 году он был тут с большим отрывом.
Великим деятелем Петра I считали 38%, Сталина только 12%, а по данным 2008 года
более 46% наших соотечественников считают, что величайшим из великих деятелей
России был товарищ Сталин. Эта народная память растёт не сама собой, в ней
такие метаморфозы не совершаются сами собой. Они совершаются под воздействием
внешней пропаганды. В нашем обществе опросы социологов снимают результат этой
пропаганды. Мы пришли к этому в результате 15-летней пропаганды вертикальной
властности и гордой истории. Чего никогда не бывало в свободной России до того.
Товарищ Сталин – главное наше всё, гордость нации и самая успешная модель
поведения и образец для будущего. Ситуация представляется мне чрезвычайно
опасной. История – продукт опасный для жизни, если она функционирует не в
научном качестве.
Сюжеты
растут бесконечно во все стороны, но я бы предпочёл двигаться в тех направлениях,
которые вам интересны – буду судить по вашим вопросам. Прошу вас меня
направлять.
Реплика:
Я
хочу поинтересоваться, какое будущее ждёт историков в современной России?
Никита Соколов:
Это
вопрос не к историку, а к политологу, потому что историк может говорить только
о том, что было. А говорить, что будет, я не имею права. Никакой особенной веры
моему прогнозу быть не может. Я не верю ни в какие прогнозы по той причине, что
не существует в истории никакой закономерности и теоретически не может быть
никакого образца. Ни физической закономерности, под которую пытались
подверстать историю, ни биологической, ничего такого нет. Не может быть, потому
что в головах людей что-то преломляется. И они изобретают новые пути действия,
поэтому не возможен никакой прогноз. Любой прогноз делается на основании
экстраполяции, продления нынешней тенденции. В истории в отношении общества
такой прогноз не возможен. Люди выдумывают что-нибудь особенное. Любимый мой
анекдот про лондонский муниципалитет, который в 1898 году созвал большую коллегию
авторитетных экспертов и запросил, какая будет главная проблема лондонского
муниципалитета через 100 лет? К чему надо готовиться и на что обратить
финансовые ресурсы? Эксперты долго совещались и решили, что главная проблема в
1998 году будет вывоз конского навоза. Так как население растёт, транспорт
растёт, лошадей будет много. Главная проблема – это вывозить из Лондона навоз.
Ничего такого нет. Можно чище пример привести, про то, как в 1848 году Карл
Маркс опубликовал «Коммунистический манифест». Там он предрекал гибель
буржуазного строя и буржуазии в результате восстания пролетариата. В 1848 году
пролетариат был дикий, чудовищный, лишённый всякой культуры, бандитский. Этот «Коммунистический
манифест» читали не только будущие революционеры, но и толстосумы, которым
революция была не с руки. Они стали заводить бесплатные больничные кассы,
пенсионные системы, школы для рабочих. И через 100 лет нет этого пролетариата,
о котором беспокоился Карл Маркс. Этого социального и культурного слоя нет. Он
изменил свои характеристики. Через 100 лет в Европе уже не тот пролетариат, о
котором писал Карл Маркс. Это уже другая социальная группа, с другими
характеристиками. Так устроена человеческая история, поэтому нет никакого
прогноза. Тенденции последнего десятилетия, которые будут иметь инерцию, о
которой можно говорить с некоторой достоверностью, плохи по двум причинам.
Начальники любят себя наименовать докторами наук, защищать докторские
диссертации. Про ядерный реактор нельзя защитить докторскую диссертацию, которая липовая, поэтому они это делают по части
истории. Поэтому куча начальников-докторов исторических наук. В последние 15
лет очень сильно пострадало качество академической среды. Академическая среда в
университетах очень сильно повредилась качеством, потому что туда внедрилось
большое количество самозванцев. В последние годы народ возмутился и потребовал,
чтобы их отделили. Та среда, которая должна была проявить экспертную функцию и
говорить нам, где про историю врут, а где говорят правду, деморализована и
лишена общественного доверия. Совершенно заслуженно. У нас знание не
обязательно, у нас мнение есть. На радио благодарят не за то, что им сообщили
важные сведения, знания, а благодарят за мнение. Мало ли что кому мнится.
Правительство
почувствовало, что прежних рычагов обеспечения лояльности населения уже не
достаёт. Здесь я рассуждаю как наблюдатель политической жизни. Перед
правительством в его нынешнем виде, в его нынешних представлениях о должном
встает задача новой мобилизации населения. Население надо сплотить, чтобы вести
его под одним флагом на оборону осаждённой крепости. Правительство решило, что
оно живёт в осаждённой крепости, ему так удобно, потому что в осаждённой
крепости гарнизон не может предаваться демократии. Комендант должен
распоряжаться всеми ресурсами неограниченно и беспрекословно. Народ перестал
верить в осаждение крепости, прежние способы сплочения на фоне княжеских яхт
перестают действовать. Что свидетельствует история с попыткой написать новый
учебник? Будет предпринята попытка идеологического сплочения на базе новой
конструкции, это будет не история. Наше прошлое будет преподнесено так, чтобы
создавать некую идеологему сплочения. В старой истории есть недостаток,
поскольку она включала элемент социального равенства как желаемый результат
ближайшего будущего. Нынешняя идеологема не может этого включать. Потому что
разница между 10% богатых и 10% бедных достигает коэффициента 46. Взрывоопасной
считается разница в 16, когда в 16 раз богатые богаче бедных. Эту брешь между
богатыми и бедными надо как-то затыкать. Настоящим научным историкам будет
кисло, потому что профессионалам пикнуть не дадут, поскольку по телевидению
будут показывать, что Сталин жив, как это было недавно в фильме. Настоящим
историкам ни слова не дали произнести. Вот так и будем жить.
Шайххусрав Аюбов, г. Ярославль:
Хочу
вас поблагодарить за такую интересную тему. Вы сказали, что раньше русский
народ участвовал в управлении, участвовал в принятии законов. Сегодня мы
затрагивали эту тему. А сегодня можно как-нибудь сделать, чтобы люди
почувствовали свою важную роль в управлении страной?
Никита Соколов:
Я историк.
Я хотел бы разговаривать с вами с той позиции, на которой я имею право
произнести суждение. Вы меня толкаете в разговор политологический, где моё
мнение не такое авторитетное. Я могу сказать, что бывали эпизоды в нашей
истории, когда народ участвовал в составлении законодательства, уважал его и не
позволял фальсифицировать. Когда административные, финансовые технологии позволили власти приобрести такие рычаги, что
она одолела народ (это на самом деле произошло к концу XVIII века), народ устранился от принятия
решений, которые формируют правила жизни. Тут же начинается крах этой системы.
Она начинает загнивать и к 1855 году становится понятно, что надо проводить реформы.
Об этом лениво начинает думать Александр I, Николай I создаёт секретные комитеты по
разработке реформ, но думает, что обойдётся. Когда в 1855 году в Севастополе
так стыдно надавали по мозгам, стало очевидно, что эта система надувается и не
может обеспечить свою эффективность на поле, которое считает своей
специальностью – на поле боя. Она оказывается недееспособной даже в военном
деле, которое считает своей специальностью. Это отчётливо было показано в
Севастополе во время Крымской войны. Тут приходится призывать публику к решению
общих вопросов. Для разработки реформ вызывают сведущих людей, создают земские
учреждения для решения вопросов на местном уровне, но не как не решаются
создать всероссийское земство. Вся трагедия царствования Александра II в том, что он не создал
всероссийское земство. Эти проекты были, в конце 70-х годов министр внутренних
дел Лорис-Меликов собирался ввести выборных от земства в Государственный Совет
и создать такой предпарламент, все бы тогда согласились. Это была бы такая наша
конституция в первом приближении. Но не решилось правительство, потому что
считало, что правами, политическими свободами, парламентскими возможностями в
первую очередь воспользуются образованные классы в свою пользу, что крестьянин
не сможет действовать сразу на равных с помещиком и купцом, и в результате
этого народное представительство окажется несправедливым. Второе соображение в
том, что дворянство в это не особо верило, потому что увлекалось европейскими
либеральными идеями, рычаги властной вертикали очень не хотелось отпускать.
Там, где народное мнение было сугубо обязательным, эта практика не прекращалась
никогда. Вот о чём забывают и в школе не рассказывают. Сельское самоуправление
в России существовало всегда, от Рюрика до 1917 года. Ни один помещик не
пробовал вступиться. Не дай Бог, он попробовал бы как-то вмешаться. Он мог
какого-то сильно мешающего человека сослать в Сибирь, но если бы он попытался
вмешаться в распоряжения сельского схода о распределении земель и распределение
налоговых нагрузок, его спалили бы тут же. Ни один помещик в это не вмешивался.
Большевики потратили 7 лет, чтобы эту систему ликвидировать, подорвать деревню
изнутри, создать комитеты бедноты, всех шалопаев и бездельников облечь
государственной властью, ввести в деревне раскол, тогда можно было сделать и
коллективизацию, крепких мужиков посадить и утвердить советскую власть в
деревне. Как историк я ничего не могу сказать, но велика вероятность, судя по
нашему прошлому, что новый правовой порядок будет расти снизу, как это
случилось в 1611 году, и как это происходило в русской деревне всегда. А может
и не быть. Главный пафос истории в том, что историк ничего предсказать не
может, но кто предупреждён, тот вооружён. Как сделаете, так и будет, нет
никакой колеи, нет матрицы. Есть злые люди, которые забивают вам голову, что
есть колея и из неё нельзя выбраться.
Александр Клейменов, г. Волгоград:
К
вопросу о множестве версий в истории. Меня смущает то, что все страны, если не
брать США, ведут своё летоисчисление со времени до нашей эры. У них что-то там
есть. А в наших правильных учебниках в VIII — IX веках начинается история
государства России. Я сам лично был на раскопках города Танайс в Ростовской
области, который насчитывает более десятка тысяч лет. Насколько верно археологи
считают, я не знаю. Версия такая. В учебниках говорится о том, что были
какие-то племена, потом они мигрировали, и появилось государство. Какова ваша
версия появления государства российского? Какая версия наиболее аргументирована?
Никита Соколов:
Спасибо.
Ваша речь – образец каши, которая образуется в головах современников при многих
источниках и каналах информации. Есть любители отыскивать древних руссов и
считать, что именно они заложили Рим. Беда в том, что историческая наука
занимается тем, что работает с источниками. Всякое утверждение историка – на
основании каких-то источников. Если мои товарищи по цеху покажут мне, что я
неправильно истолковал эти источники, или я чего-то не учёл, то я должен
согласиться, что я ошибался. Все выводы о древности руссов построены на
Велесовой книге, которая есть ведомая фальшивка. Известно, кто её составил и
когда. Ровно таким же образом разговоры о всемирном масонско-еврейском заговоре
построены на основе протоколов светских мудрецов, которые были составлены в конце
XIX века. Мы знаем,
кем и зачем они были составлены. А вы мне будете рассказывать, что это VIII тысячелетие до нашей эры. Никакого
Танайса десять тысяч лет назад быть не могло. Греки ещё не завелись. Протоколы
светских мудрецов завелись в 1894 году, и были составлены агентами тайной
русской полиции в Париже по приказанию директора тайной полиции Плеве,
поскольку он сам хотел свалить министра финансов Витте. МВД в то время сильно
ругалось с Минфином. Надо было проводить крестьянскую реформу, и они вынашивали
разные проекты реформы. МВД вынашивало идею властно-вертикальной попечительной,
а Минфин – того типа, которая потом будет называться «столыпинской». Плеве
хотел Витте подсидеть, лишить его государева доверия. А Витте по должности
должен был общаться с парижскими банкирами и продвигать их интересы, которые
все были иудеи. И тогда Плеве велел написать вот такую замечательную агитку,
чтобы довести до государя, как опасно знаться с еврейскими банкирами, чтобы
свалить Витте. Вот уже ни Плеве нет, ни Витте нет, и все забыли доля чего это
придумано, а протоколы светских мудрецов висят в интернете без всякого
предисловия, откуда они взялись. Разные люди думают, что им 8 тысяч лет. Если
верить украинским писателям, то все произошли от древних угров, и Христос тоже.
Но то, что мы знаем реально из источников, которые проверяются, письменных,
археологических, лингвистических, что современное образование, к которому мы
себя относим, позднего происхождения. Когда русские появились? Когда в школе
или университете преподают историю и говорят, что мы разбили татар на Куликовом
поле. Кто мы? Почитайте про Куликовскую битву. Чрезвычайно интересно, кто там и
с кем воевал. С какой стороны мы могли бы себя инициировать? Для меня это
загадка. Мы русские – чрезвычайно поздний продукт. Слово русский в X-XI веке означает скандинава. Русские
погребения под Смоленском – это погребения скандинавские. Ещё есть одно очень
загадочное значение слова русские. Им называют все православные и не
православные народы Европы. Тогда Русь в некоторых источниках продолжается от
Днепра до Болгарии и Венгрии. Почему? В Куликовской битве русские люди не
участвовали. Там были владимирцы, суздальцы, новгородцы. Смоляне, рязанцы
бились на другой стороне. Никаких русских нет. В головах наблюдается неудобная
марксистско-советская путаница с этническим и гражданским наименованием
общности. За границей все мы русские, а внутри мы россияне. В старину было
правильно, но это невосстановимо, язык ушёл. Русский был прилагательным от России,
и все, относящееся к России, было русское. Словосочетание «русский еврей» никому
не казалось странным, звучало как советский спорт. Когда говорили о племенной
принадлежности, то говорили великорус. Это было правильнее, и удобнее пользоваться.
Великорусы образуются как результат сплава преимущественно финно-угорского,
балтского, тюркского и славянского субъектов на рубеже XIII и XIVстолетий нашего летоисчисления.
Возникает некоторое представление о такой общности. Понимаете ли вы, что народ
– выдуманное сообщество? Какими параметрами
определяется принадлежность к народу? Из Большой Советской Энциклопедии – это
единство языка, территорий, культуры и истории. Евреи не имеют территории и
часто не имеют общего языка. Тем не менее, они евреи. Скажите мне, пожалуйста,
чем сербы отличаются от хорватов? Язык у них один, территория долгое время была
одна, разделились они, передравшись между католиками и православными. Если мы
берём определение нации, то в нём нет ни одного обязательного элемента и ни
одного отличительного. По правилам формальной логики, определение, не
содержащее ни одного обязательного элемента и не одного отличительного, не
является определением вообще. Это чистая фикция. Не фикция заключается в
следующем. Нация, как и любая общность, это ментальный конструкт. Она нигде не содержится,
кроме как в головах у людей. Мы так решили формировать эту общность, это
представление есть только в вашей голове и больше нигде. Нет никакого
материального основания для бытия наций, кроме общности национального сознания.
Ровно поэтому разновидность национализма биологического, этнического,
совершенно бесперспективна. Это ненадёжный фундамент для построения общежития.
Вот эти люди вдруг решили, что они казаки, хотя мы их считали русскими, они
себя считали русскими. Переубедить их нельзя, нет объективного поля.
Реплика:
Насчёт
русских понятно. На этой территории жили народы, была цивилизация.
Никита Соколов:
Исторически
та территория, на которой мы с вами сидим, начинает заселяться в позднем
палеолите, когда разговор о какой-то этничности лишён всякого смысла. Нет
такого сознания, которое могло бы вместить понятие этничности, нет языка, веры,
культуры. Когда можно говорить о наличии языков? По системам погребений, по
человеческим памятникам мы можем начинать различать языковые группы. Это впервые
происходит в начале нашей эры. На той территории, где мы с вами сидим, жили
финно-угорские племена. Славяне пришли позже, тюрки пришли ещё позже. Потом всё
смешалось, получились русские. Вникать в это довольно бессмысленно. Ещё один из
таких образцов бессмысленности – когда говорят, что эта земля исторически наша.
Исторически когда? Земля стоит всегда, а люди непрерывно передвигаются. До того,
как она была землёй ваших дедушек, она была землёй совершенно других людей. Они
тоже могут предъявить претензии. Греки ведь не предъявляют претензии на Крым на
основании того, что они первые его заселили. Это было бы странно.
Евгений Ремнев, г. Йошкар-Ола:
Я
хотел бы вас просить как историка, чтобы вы поделились информацией о том, когда
различные элиты начали использовать этническую идеологему в истории Европы и
России.
Никита Соколов:
Этот
период строго датируется, потому что он связан вот с чем. В середине XVIII столетия трудами разных купцов,
которые по миру ходили, трудами разных промышленных людей стало понятно, что
мир устраивается немного иначе, и существующее устройство мира несправедливо.
Речь идёт о том, что способы легитимации власти, принятые в средневековом
обществе, не сообразны новым воззрениям человека на социум и новым задачам его
в будущем. Речь идёт вот о чём. Раньше единство подданных определялось
лояльностью одному суверену. Этого было достаточно для существования этой
общности. Наш государь – король Баварский, и всё. А на каких языках мы говорим,
никого не интересует. Главное, что мы верные подданные принца Баварского. Эта
конструкция разрушилась к середине XVIII века, когда возникло представление
о народном суверенитете. О том, что воля людей должна формировать власть. Тут
остро встала проблема о том, почему общность существует в этих границах? Почему
эти люди должны на основании общественного договора формировать власть на этой
территории? Что их объединяет? Они принадлежат к разным сословиям, разные веры
исповедуют. Что их объединяет? Тогда, в то время, вырабатывается идеологема
наций, гражданской общности людей, сплочённых общей исторической судьбой. Не
религией, не социальным положением, не верностью одному сюзерену, а общностью
исторической судьбы. Мы французы, потому что когда-то отбивались от итальянцев,
немцев и англичан, поэтому, растолкавшись в истории боками, отгородившись
некоторыми границами, мы понимаем, что мы французы. В XIV веке никто не знал, кто такие
французы. Столетняя война шла не между англичанами и французами. Они говорили
на одном языке и никаких наций там не присутствовало. Национальный вопрос не
стоял, это совершенно другой конфликт. Окончательно оформляется идеологема
наций в эпоху романтизма. Вальтер Скотт – это человек, который выдумал Шотландию.
Немецкие романтики выдумали Германию. Мало кто понимает, средневековые шотландцы
как выглядят. В фильмах о том времени показано, что они бегают в клетчатых килтах,
которые были изобретены во второй половине XVIII века. А шотландка – клетчатая ткань,
которая обозначает якобы принадлежность к определённому клану, была придумана в
1830 году. Всё это продукты очень недавнего изобретения. Тогда же сделалась
популярна и волынка. Для русского культурного мира характерны матрёшка,
балалайка, сарафан, которые сильно поразили европейцев. Балалайка приехала в
Россию из Германии в конце XVIII века, матрёшка появилась после тесного знакомства с
японцами. Не надо принимать это на свой счёт и думать, что мы по этому поводу
какие-то ущербные. Все традиции, которые почитаются в мире и считаются
национальными традициями, очень недавнего происхождения. Всем лет 200-250. Так
устроена человеческая память, так устроено человеческое общежитие. До конца XVIII века никто не пытался выдумать
нацию.
Евгений Ремнев, г. Йошкар-Ола:
Ещё
вопрос по нынешней ситуации. В ближайшее время России придётся принимать большое
количество мигрантов, и в будущем это будут китайцы. Проглотит ли нынешниймногонациональный
народ ту идеологему российского общества, которую пытаются начинать навязывать?
Никита Соколов:
Я историк,
не могу сказать, чего там будет. Я могу сказать, вот как вы сделаете, сейчас
принимая решения, не только политические, а как вы будете жениться, как вы
будете растить детей, какие книжки вы будете читать, так и будет. Вы так
воображаете, что люди делают историю раз в пять лет, ходя на выборы. Люди делают
историю в каждодневном выборе, в выборе брачных партнёров, в выборе друзей,
книг. Это ежедневная вещь. Нация – это ежедневный плебисцит. Когда в один из
дней какая-то нация проигрывает этот плебисцит, нация перестаёт быть. Говорить
о будущем я не буду. Я бы хотел обратить ваше внимание вот на какую вещь.
Проблема нынешней миграции типологически ничем не отличается от миграции
народов, которую мы наблюдаем во все времена нашей истории. Ну ничем она не
отличается. Ровно эти же разговоры я встречал в дневниках московских людей
образца 1890-1895 года. В это время Москва удваивается в размерах. Строятся
железные дороги, заводы в гигантских масштабах. Мужик-работяга из провинции
едет в Москву. Так в этих дневниках пишут о страшном переселении народов, какие
гунны из Рязани понаехали! Через пять лет они оделись в те же самые костюмы и
заговорили тем же языком, стали читать те же газеты. И уже их дети в дневниках
образца 1918-1928 года пишут об этом, когда происходит следующий рывок московского
населения во время гражданской войны из прифронтовых зон. Опять в Москву
понаехали деревенщина и евреи. Через десять лет нет ни евреев, не деревенщины.
Все заговорили по-русски, читают те же самые газеты, смотрят то же кино. Не
узнать этих гуннов через 10 лет. Я уже не говорю про Рим и нашествие Аттиллы,
что делали французы в XVI веке в Италии. А византийцы что делали в X веке в Италии, а арабы в Испании,
турки в Сербии. Миграция происходит постоянная.
Уникальность
нынешней ситуации заключается в том, что Европа и та часть света, где живёт
«золотой миллиард», имеет большой разрыв со странами, откуда туда стремятся.
Очень велик контраст, и очень сильно надумана и укрепилась идеологема
национальной культуры. Древние римляне спокойнее к этому относились. Нынешние
общества национальные. Они более трепетны и консервативны в отношении культуры.
Болезненно воспринимается пришествие мигрантов. Ничем оно принципиально не
отличается от любых других перемещений, которые мы в истории наблюдаем
постоянно. Переживётся и это. История бесконечно продолжается.
Реплика:
Поясните
свой аргумент о том, что у евреев нет своей земли.
Никита Соколов:
Евреи
жили в России от разрушения Иерусалимского храма до создания государства
Палестина. Это две тысячи лет. Они не имели своей территории. В определение
нации, которое даёт Большая Советская Энциклопедия, включено единство
территории. Я говорил о том, что определение никуда не годится. Нация может
сохраниться без всякой территории. Цыгане сохраняются. А где у них территория?
Они две тысячи лет кочуют. Сколько мы их знаем, столько они и кочуют. У них нет
никакой территории.
Реплика:
Частично
вы ответили на мой вопрос, частично нет. Я имею в виду понимание современного
государства Израиль.
Никита Соколов:
Я
ни словом не хотел упомянуть государство Израиль. Тот человек, который считает
себя евреем в Нью-Йорке, Москве и Киеве, вправе считать себя евреем без всякого
отношения к государству Израиль. Никто не вправе ему отказать в этом его
убеждении. Вы не в праве сказать ему, что он не еврей.
Реплика:
Считаете
ли вы Израиль суверенным?
Никита Соколов:
Нет,
не считаю. Мнения на этот счёт не имею и не желаю иметь. Пусть политики с этим
разбираются. Это не моего ума дело. Я про историю буду разговаривать, про
которую хоть немного понимаю.
Я
занимался русским либерализмом XIX века в той его части, в которой он переходит от
теории к практике. Поэтому тема моей кандидатской диссертации такая:
«Общественная борьба в России и общественная помощь голодающим в 1891-1893
годах». Я занимался общественной кампанией помощи голодающим, в результате
действия которой сложился костяк будущей кадетской партии. Когда спрашивали,
как оно растёт, оно так растёт. Партия только ещё через 10 лет образуется, но
её костяк образуют люди, которые познакомились и начали совместно работать, устраивая
бесплатные столовые для голодающих крестьян в Тамбовской губернии. Вот эта
компания, которая образовалась и подружилась, понимая, как действовать с
тамбовским мужиком во время голода, преобразуется потом в кадетскую партию.
Источник: