Какие они, выборы в России?
Григорий Аркадьевич
Мельконьянц
Член
Совета Движения за честные выборы «Голос»
Григорий Мельконьянц:
Здравствуйте, дорогие друзья! Вы,
наверное, устали от разных выступающих. Я не знаю, как мне построить свою
презентацию. Есть среди вас те, кто хоть как-нибудь связан с выборами,
интересовался выборами? Четыре человека.
Выборы
– это такая странная тема, которая, с одной стороны, касается всех, с другой
стороны, ею редко кто хочет заниматься. Считается, что выборы связаны с политикой,
а политика у нас в России дело не благодарное, можно сказать, грязное. Считается,
что нужно держаться от этих выборов подальше. Есть такое выражение: если ты не
займёшься политикой, то политика займётся тобой. В наши непростые времена в
России выборы являются таким институтом, который нужно защищать, чтобы у нас во
власть приходили люди, которые хотят что-то изменить к лучшему, чтобы там была
конкуренция, а не представители одних и тех же политических групп. Чтобы
говорить о выборах, важно, чтобы сложилась целостная картина того, что же
сейчас в России представляют собой выборы.
У
нас на выборах сейчас жёсткая вертикаль. Вертикаль избирательных комиссий. На
вершине находится Центральная Избирательная Комиссия, потом избирательные
комиссии региональные, дальше территориальные избирательные комиссии, самый
низший уровень – это участковые избирательные комиссии, которые непосредственно
занимаются работой с населением, с избирателями. Москва очень серьёзно
поставила в зависимость регионы, все налоги уходят в Москву, Москва
распределяет эти средства среди тех, кто нравится, или не нравится. Регионы не
самостоятельны. Россия – это федеративная страна, каждый регион, по сути,
отдельное маленькое государство. Об этом мало кто задумывается. На самом деле,
это так. Регионы объединяются для того, чтобы совместно охранять границы, иметь
общую финансовую систему. Центральная власть узурпирует финансовые ресурсы,
полномочия. Федеративное устройство есть только на бумаге, но не на практике.
Самостоятельности у регионов нет. Отменили выборы губернаторов в 2004-м году,
вернули в 2012-м году. Вернули после массовых митингов, которые проходили в
Москве и в некоторых регионах по итогам фальсификации думских выборов в декабре
2011-го года. Власть таким образом отреагировала, посчитала, что хоть какие-то
послабления дадут – люди немного угомонятся. Эти протесты имели определённое
воздействие на власть, она испугалась. Сократилась численность партий, в
которой от 50-ти тысяч до 500 человек, вернули выборность губернаторов. Раньше
выборы в Госдуму были только по партийным спискам, сделали смешанную
избирательную систему: половина депутатов избирается по одномандатным округам,
половина по партийным спискам. Эти маленькие достижения расконсервировали ту
избирательную систему, которая сама себя воспроизводила. Все эти изменения были
сделаны в таких формах, что, к сожалению, к реальной конкуренции это всё не
привело.
Очень
часто в России меняется избирательное законодательство. Ни одни выборы
федерального уровня у нас не проходили по тому же закону, что и выборы
предыдущие. Я вам предлагаю маленькую иллюстрацию, которую я показываю на
подобных презентациях. Она показывает только часть изменений. Изменения в левую
сторону негативного характера, в правую сторону изменения позитивного характера.
Мы на сайте «Голоса» сделали проект «Хронология законодательства», туда можно
зайти и посмотреть, как часто и по каким поводам вносили те или иные изменения.
Здесь к каждому описанию подобраны картинки. Если считать с 1988-го года, когда
у нас появилось демократическое законодательство, за 26 лет было 128
законодательных изменений. Внутри этих изменений есть масса отдельных
элементов. Здесь можно увидеть, как эволюционировала депутатская мысль. Когда
отменяют губернаторские выборы, говорят, что криминал во власти, когда хотят
вернуть губернаторские выборы, говорят то же самое. Мотивация у депутатов
одинаковая. Проходит несколько лет, они выступают с противоположной точкой
зрения, используя одну и ту же аргументацию. Это подтверждает мысль о том, что
выборы носят чисто имитационный характер, который позволяет правящим группам
удерживаться у власти. Поэтому они смотрят изменения ситуации. Например,
рейтинг «Единой России» падает, но есть отдельные популярные лидеры, которые не
хотят связывать себя с «Единой Россией». Тогда выборы у нас будут не только по
партийным спискам, но и по одномандатным округам, чтобы они могли пройти без
бренда «Единой России». В регионах многие депутаты стесняются указывать, что
они являются членами этой партии, считают, что это скорее будет антирейтингом
для них, чем прибавит какие-то бонусы. Они будут поднимать рейтинг этой партии,
но никак не свой.
Поэтому
в ситуации с выборами сейчас самое сложное – это доверие. Доверие к выборам
падает. Если посмотреть на опросы и явку, то и доверие к выборам падает, и явка
падает. Я вам покажу слайд, на котором представлен опрос «Левада-центра».
Население спрашивали о том, нужны ли прямые выборы губернаторов, глав
муниципалитетов и депутатов? Есть такой политолог Орешкин, который считает, что
в ближайшее время выборы в России отменят. Это слышать дико, хотя он человек
очень высокого полёта, давно занимается выборами, политолог, профессионал. Смотрит
по территориям, почему и как там голосуют. У нас был круглый стол, на котором
много чего обсуждали. По итогам обсуждения я понял, что если сейчас в России
отменить выборы, люди этого не заметят. Не будет агитации. Всё в стране у нас
происходит само по себе, и участие не требуется. Это результат того, что люди
не видят связи между своей реальной жизнью и тем, как они голосуют на выборах.
Когда людей спрашивают в лоб о том, нужны ли выборы, 63% говорят, что нужны. Но
при этом есть люди, которые говорят, что не нужны, это 21%. Посмотрим на тех,
кто говорит, что выборы нам не нужны, и можно без них прожить. Посмотрим
причину, почему люди так считают. 40% из них говорят, что выбирают не тех, это
люди разочарованные.
Можете
представить, что Россия перешла на новый этап своего развития. Может такое
быть? Институт прямой демократии, когда у нас с вами в телефоне или где-то есть
пульт. Когда принимается какое-либо решение, нас спрашивают. Как мы считаем,
дорогу нужно проложить прямо, или наискосок? Мы отвечаем: «Наискосок». Получили
позицию населения. Нужно присоединять Крым, или не нужно присоединять Крым? Мы
отвечаем, нужно, или не нужно. Некая исполнительная власть исполняет твои
указания. Это к нам пришло из прошлого, представительная демократия, когда мы
вынуждены выбрать какого-нибудь представителя, депутата или губернатора, и они
получают какую-то долю нашей власти. У нас в Конституции указано, что
источником власти является народ. На самом деле, власть это мы. Источник власти
– это народ, а мы какую-то часть власти делегируем этим людям, платим им из
своих налогов зарплату, потом обязаны их ещё и контролировать, должны иметь
возможность на них каким-то образом влиять, если они не работают так, как мы
хотим. Это очень печальная история, что люди не верят в институт выборов.
Поэтому для нас важно переубеждать людей. Фальсификация происходит тогда, когда
низкая явка, когда люди не интересуются выборами. На выборы приводят нужное
количество людей для того, чтобы они взяли их и сделали нужный результат. Если
большая явка, то фальсификаторам сложнее, нужно большее количество ресурсов,
чтобы преодолеть естественное голосование.
35%
опрошенных считают, что простые люди не разбираются в политике, голосуют, за
кого попало. Тогда не нужно приходить на выборы. Это ещё одна беда нашей
российской политики, что она перестала быть публичной. Люди не слышат
нормальной критики, у нас по телевизору нет нормальных дебатов, где бы
сталкивались различные точки зрения. У нас дебаты в последнее время происходят
только по вопросам Украины, но никто не проводит дебаты по волнующим население
вопросам нашей внутренней жизни.
28%
говорят, что, кого ни выбирай, ничего не меняется. Губернаторы, главы
муниципалитетов не оказывают существенного влияния на нашу жизнь.
8%
ответили, что выборы мешают стабильности государства. Эти люди полностью
разочарованы этим институтом.
21%
людей, с которыми нужно работать, им всё это объяснять.
Недавно
я общался с одним человеком, он сказал, что в его окружении люди зомбированы
официальной пропагандистской информацией, шаблонами из выпусков новостей, не
могут критически мыслить. Этот человек взял и подписал их на несколько газет.
Прошло несколько месяцев, люди диаметрально противоположно изменили свою
позицию. Это говорит о том, что у людей недостаточно конкурирующей информации.
Человек должен получать и ту, и другую информацию. СМИ должны быть разносторонними.
Когда пишешь материал, должны быть разные позиции, чтобы человек имел
возможность самостоятельно делать тот или иной вывод. СМИ за нас сегодня делают
выводы и формулируют наши позиции, хотя СМИ должны сообщать только о фактах,
конкретных вещах, но не определять за нас, как мы должны к этому относиться.
На
конец 2011-го года, до того, когда у нас, якобы, появился политический
плюрализм, у нас было 7 политических партий, которые участвовали в выборах,
было серьёзное вмешательство в работу политических партий. Сейчас около 80-ти
политических партий, но от этого конкуренции у нас не прибавилось. Были
установлены дополнительные ограничения для этих политических партий, что они
должны собрать подписи, которые собрать очень сложно, потом эти подписи
зарегистрировать, потому что в них находят массу брака у тех, у кого нужно
найти этот брак. Поэтому к политическим партиям на выборах, которые проходили в
сентябре 2014-го года, кандидаты потеряли всякий интерес. Кандидату – что от
партии нужно собирать документы, что самому нужно собирать документы для
выдвижения и собирать подписи. Когда ты выдвигаешься от политической партии,
тебе нужно собрать документы. Чем больше бумажек, тем больше шансов, что тебе
откажут, потому что в этой бумажке может быть ошибка.
Я
на прошлом семинаре показывал ролик, который мне очень нравится. Вы люди
молодые, вам это тоже будет интересно. В Смоленске на одной из избирательных
кампаний политические партии показали очень сильно свою профанацию. Одни и те
же люди владеют контрольным пакетом этих политических партий. Нужно, чтобы в
регионах были кандидаты. Поэтому они среди молодёжи, среди студентов находили
этих кандидатов, и направляли их на дебаты. Очень смешно это всё выглядит, они
формально участвуют, формально сидят на дебатах. Слева женщина ведущая, а это
кандидаты. Здесь показана искусственность всех этих процессов. Это, конечно,
беда. По центру сидит реальный кандидат. Они дебаты ведут друг с другом по
бумажке, и руководителями всех этих разных, вроде бы, партий являются одни и те
же политтехнологи. Это яркий пример того, что не все партии представляют
реально тех граждан, которые должны участвовать в работе этих партий.
Прошлые
выборы в Государственную Думу проходили по полностью пропорциональной
избирательной системе, по спискам. Сейчас у нас будут уже смешанные выборы, в
декабре 2016-го года. У нас сейчас до ста рублей платят за каждый голос,
полученный политической партией на выборах в Государственную Думу от
государства. Это тоже очень важный элемент стабильности и независимости избирательной
системы в России.
У
меня есть картинка. Принцип такой. Политическая партия участвует в выборах в
Государственную Думу. Если она набирает более 3% голосов избирателей, то
ежегодно за каждого избирателя она получает некую сумму. Было 20 рублей, сейчас
повысили до 100 рублей.
В
Германии похожая система. Государство финансирует какие-то партии, которые
набрали процент голосов на выборах, чтобы их поддержать. Но в России это
превращается в карикатурную историю. Вот, если вы посмотрите на мою схему, где
показаны столбики наших политических партий, то синим цветом выделены
федеральные деньги, а красным цветом отмечены другие пожертвования. Получается,
что наши политические партии финансируются государством, хотя основное финансирование
должно быть от населения, бизнеса. Поэтому эти политические партии не
заинтересованы в том, чтобы критиковать эту исполнительную власть, которая
постоянно повышает платежи, их всё устраивает. Они должны бороться за деньги
избирателей, они должны как-то крутиться, они должны говорить населению, что
они могут что-то продвигать, но у них нет денег на это. Как в любой
конкурентной среде, бороться за голоса избирателей, бороться за деньги
избирателей. Но им этого не нужно, партии не идут в народ, их финансирует
государство. Государство эти политические партии вполне устраивают, и оно
повышает их довольствие. Люди, которые, так или иначе, участвуют в выборах,
наблюдатели говорят, что им всё равно, кто победит. Им важно, чтобы соблюдалась
процедура.
14-го
сентября этого года губернаторские выборы проходили в 30-ти регионах нашей
страны. В первом столбце – количество кандидатов, которые были. Есть 3
кандидата, в Нижегородской области 7 кандидатов. Следующий столбец – это количество
эффективных кандидатов. Как оно вычисляется? Если посмотреть на итоговые
результаты выборов, сколько набрал второй кандидат? Если есть реальные
кандидаты, то один набирает 60%, другой набирает 30%, остальные меньше. Это
говорит о том, что второй кандидат имел теоретические шансы на победу, или у
него есть электоральная поддержка. Но когда первый кандидат в Волгоградской
области набирает 88,5%, отрыв от второго кандидата 84%, это говорит о том, что
это не реальные выборы. Пусть даже было 7 оппонентов, но посмотрите на
результаты выборов: второй кандидат был реальный? В большинстве регионов это
искусственно одобренные кандидаты, которые изображают собой конкуренцию. Доля
эффективных кандидатов низкая. Где-то один кандидат, где-то два кандидата,
которые реально могли бы соревноваться. Поэтому уровень губернаторских выборов
себя исчерпал. В республике Алтай была реальная конкуренция, отрыв от второго
места 14,2%. Это очень хорошо. Был шанс второго тура выборов.
Смотрим
явку на этих выборах. В 2004-м году прямые губернаторские выборы в России
отменили. Явка на предыдущих выборах 63%, 75%, 66%, 54%, 74%, 61%. Она в
большинстве регионов упала, в некоторых резко возросла. Это произошло в
Нижегородской области: была 37,3%, стала 54,5%. В Самарской области была 45,3%,
стала 61,6%. Это нами объясняется легко. Мы наблюдали день голосования и
видели, как они жутко всё это фальсифицировали. В некоторых регионах
использовались инструменты досрочного голосования, были открепительные
удостоверения, в Законодательное собрание. Вы же знаете, что такое досрочное
голосование? Его массово стали применять, хотя в 2008-м году у нас досрочное
голосование было отменено. Потому что бюджетников, социально не защищённые слои,
власти заранее сгоняли на досрочное голосование. Люди боялись, они же получали
бюллетень, голосовали в конверт и отдавали в избирательную комиссию. Их
кураторы говорили, что узнают, за кого они проголосовали. Конверты были
полупрозрачные, и люди боялись голосовать не так. Такое голосование просто
зашкаливало. Второй способ голосования – голосование на дому. В Москве пожилым
людям приносят подарки и говорят, что они от власти или от какого-то кандидата,
который о них заботится. Это делали социальные работки, которые вовлечены в
избирательный процесс, хотя в должностных обязанностях у них этого нет. Но при
этом они активно участвуют на стороне провластных кандидатов такой агитационной
кампанией. Голосование на дому возможно в одном случае, если ты по состоянию
здоровья не можешь прийти. В Ивановской области 24,2% людей не смогли прийти на
участки и проголосовали на дому. В Кировской области 12,0%, в Курганской 10,0%,
в Курской 14,0%, в Псковской 18,0%. Такого быть не может.
По
досрочному голосованию одним из самых аномальных оказался Санкт-Петербург, где
23,9% проголосовали досрочно. Это очень много. Досрочно голосуют те, кто,
якобы, куда-нибудь уезжает, по каким-то причинам не может прийти на
избирательный участок. Мы знаем, как происходило досрочное голосование.
Приморский край 15%, Алтайский край 16%. Это всё свидетельствует о грубом
вмешательстве в избирательный процесс исполнительной власти, которая должна
быть отстранена от участия в таких процессах.
Перед
вами пример Санкт-Петербурга. Слева синим цветом – это губернаторские выборы, а
оранжевым цветом – выборы Президента. Вот тут шкала. Количество участковых
избирательных комиссий показано слева, а это явка на эти участки. Сколько у нас
участков со 100% явкой? Распределение идёт по явке. На президентских выборах
средняя явка колеблется в районе 55,0%, и это нормально. Есть какая-то
стандартная усреднённая явка, и от неё вниз расходятся участки с аномально
низкой явкой и с аномально большой явкой. Но когда искусственно вмешивается
рука фальсификатора, мы видим, что всё это является аномалией, так быть не
может. Участки все не похожи друг на друга. Значит, на этих участках всё
подгоняется.
Распределение
числа участковых комиссий по досрочному голосованию. В Санкт-Петербурге пошли
вот эти выбросы. А это Москва. В Москве выборы прошли более-менее прилично. В
Москве была причина в том, что у нас кандидатов не допустили, а голосование
было более-менее нормальным. Здесь я показываю Москву, мы сюда ещё добавили
2014-й год. Эта кривая называется распределением Гаусса. Это закон природы,
когда течёт вода, то основная часть потока будет попадать сюда. А капельки
будут разбрызгиваться в стороны. Этими законами определяются и потоки
населения. Люди куда-то перемещаются. Если всё это распределить по оси, то
будет колокол. Если всё это, естественно, по законам природы.
Посмотрим
выборы в Москве, 2014-й год. Реально честные выборы у нас начались с 2012-го
года. Безобразные выборы у нас были в 2011-м году, отмечено тёмным, это то, что
всех возмутило. Прошло несколько месяцев в той же Москве, и выборы прошли
нормально. В марте на президентских выборах все испугались, что люди выходят на
улицы, с тех пор они стали проходить честно. Показаны выборы мэра Москвы 2013-го
года и последние выборы в Московскую городскую думу. Здесь заслуга
наблюдателей, которые в день голосования находятся почти на всех участках,
всячески препятствуют различным нарушениям и фальсификациям.
Сейчас
были выборы в Санкт-Петербурге. Мы до сих пор проводим расследование того, что
там произошло, а там было совершено преступление. Выборы проходили 14-го
сентября в губернаторы и в различные муниципалитеты. Что они сделали? Они не
захотели регистрировать оппозиционных кандидатов, специально устраивали
очереди. Утром кандидат приходит сдавать документы – стоит какая-то очередь,
которая не двигается. День заканчивается, и кандидат не смог сдать документы.
Это один вид противодействия. Второй вид – это «мерцающие» избиркомы. Невозможно
узнать, где принимают документы. Притом, что нужные кандидаты их находили, а
самовыдвиженцы, кто хотел самостоятельно участвовать в выборах, не могли. Таким
образом, многие кандидаты просто не смогли зарегистрироваться. Это был первый
эшелон защиты от кандидатов. Потом началось массовое досрочное голосование. Мы
видим, что на каждом этапе искажаются результаты. Апофеозом стал день
голосования, результаты были совершенно сфальсифицированы. Эти результаты голосования
были вынуждены разместить в Интернете. Разница между явкой на выборы
губернаторов и муниципальных депутатов составила 10% избирателей. Избиратель
приходит на избирательный участок, ему дают два бюллетеня. 10% это очень много.
Получается, что избиратели приходили и не голосовали по одному виду выборов,
что невероятно. В 120-ти участковых комиссиях число извлечённых из ящиков
бюллетеней оказалось больше числа выданных бюллетеней. Это они официально
опубликовали на сайте. Мы это не придумали и сами это не зафиксировали. Такого
тоже быть не может. Это называется вбросом. Но они это опубликовали в
Интернете. В 19-ти участковых комиссиях было обнаружено больше 50-ти таких
бюллетеней, а в 13-ти участковых комиссиях более 100. Это всё попало в
суммирование общих результатов выборов. В 240 избирательных комиссиях унос
бюллетеней превысил 50 бюллетеней, в 186 комиссиях 100 бюллетеней, в 70
участковых комиссиях 200 бюллетеней. В 8 комиссиях унесли 400 бюллетеней. Они
официально по спискам выдали одно количество, а обнаружили меньше. Это говорит
о том, что они мухлевали с цифрами, потому что в таком количестве бюллетени не
уносят. Выносят в районе нескольких штук. Это для избирательной комиссии шок.
Там следят, чтобы бюллетени не выносили, а из одной участковой избирательной
комиссии унесли 789 бюллетеней. Такого в России не было.
Мы
также анализируем агитационную кампанию. Очень важно смотреть, что делают
провластные кандидаты, почему они постоянно выигрывают. А делают они просто,
используют бюджетные ресурсы для агитационной компании. Мы смотрели в Москве,
есть у нас несколько кандидатов, и есть муниципальные газеты. В регионах тоже
есть различные газеты, которые распространяются бесплатно. Одно дело, когда они
распространяются от бизнеса бесплатно, а другое дело, когда они распространяются
от власти, которая оплачивает огромные тиражи. И вот, мы смотрим, что перед
выборами провластные кандидаты получили 11 газетных полос, кто-то 18 газетных
полос с фотографиями. Это всё оплачивается из средств избирательного фонда,
бесплатно распространяется для избирателей по почтовым ящикам. Мы не знаем, что
с этим делать. Тогда мы обратились в прокуратуру, в избирательную комиссию,
стали спрашивать их, почему они всё это не учитывают? Они ответили, что не знают,
что такие газеты выпускают. Их не учитывают в мониторинге, наказать их никак не
получается.
Есть
такие примеры по Москве. Явка была 21%, а голосовавших на дому 5,8%. Если бы
использовались разные избирательные системы на выборах в Московскую городскую
думу, то результат мог быть разным при тех же самых избирателях, при тех же
самых голосах.
Московская
городская дума – первый вариант столбиков. Голубым цветом показаны те, кто
представляют партию власти, потом КПРФ, потом ЛДПР, чуть-чуть «Родина». Если бы
у нас была смешанная избирательная система, часть по партийным спискам, часть
по одномандатным округам, прошло бы больше политических партий, прошли бы
«Справедливая Россия», «Яблоко». Если бы избирательная система была только по
партийным спискам, ситуация была бы совсем другой. Это подтверждает мысль, что
очень многое зависит от правил, которые устанавливаются на выборах. При том же
самом голосовании, но при разной системе распределения мандатов можно получить
совершенно разные результаты. До 2009-го года их устраивала смешанная система,
партийные депутаты и одномандатники. Потом они поняли, что «Единая Россия» в
Москве не победит, все остальные партии опередят. Тогда полностью решили
сделать, чтобы были одномандатники, партийных не будет. Получилось так, что их
представители даже не использовали бренд «Единой России», придумывали другие
гражданские инициативы, и они победили. А если бы была полностью партийная
система, то «Единая Россия» получила бы меньше, чем все остальные политические
партии. Важно смотреть, по каким правилам избираются те или другие
государственные органы.
Что
можно сделать в плане гражданского и общественного контроля? Сейчас гражданская
активность намного эффективнее, чем активность каких-то организаций или
государственных органов. Такие ресурсы очень серьёзно влияют на выборы. У нас
есть проект, который в 2011-м году взорвал мозг фальсификаторам, проект «Карта
нарушений». Он до сих пор работает. На выборах 14-го сентября было размещено
около 900 сообщений, получено было больше, туда публикуются факты нарушений.
Когда в 2011-м году запустили проект вместе с «Газетой.ru», те, кто фальсифицирует, поняли, что
никто до того времени не объединял информацию о нарушениях в одном месте.
Россия страна большая. Это относится ко многим вещам. Когда мы говорили, что
есть нарушения там и там, они отвечали, что это отдельные факты. Когда человека
принуждают голосовать, он считает, что он такой один, боится об этом кому-то
говорить, думает, что ему никто не поможет. Когда стало понятно, что таких
людей очень много, подобные нарушения являются некой системой в различных
регионах, это и СМИ серьёзно взбудоражило, и власть поняла, что их раскусили и
смогли всю эту информацию объединить. На федеральных выборах было порядка восьми
тысяч таких сообщений, подкреплённых фото и видеосъёмками, размещали ролики,
где чиновники незаконно агитировали. Сейчас этот сайт «Карта нарушений» – постоянный
мониторинговый ресурс для власти: прокуратуры, спецслужб, избирательной
комиссии.
Совсем
недавно была история, когда в избирательной комиссии не выдавали копию
протоколов нашим представителям. Они позвонили на горячую линию и сообщили об
этом участке, что там не выдают протокол, закрылись в комнате и разбирают
документы. Через какое-то время выходит женщина из этой комнаты и говорит: «Почему
на сайте «Карта нарушений» написали, что он не выдаёт протоколы, я же женщина?»
Это не единичный случай, когда есть молниеносная реакция. Есть кураторы,
которые сидят выше, перезванивают и сообщают, какой участок «засветился».
Гласность для «Голоса» является главным оружием сейчас, потому что других
инструментов сейчас у нас нет. Мы подаём жалобы в избирательные комиссии, в
суды, но это очень плохо работает. Важно, чтобы ролик появился в Интернете. Это
начинают обсуждать, госорганы зашевелились, следует какая-то реакция. А если
это становится проблемой одного человека или отдельного наблюдателя, эти
вопросы не решаются никаким образом. Если ты сообщаешь о каком-то нарушении,
они любят всё перевернуть и обвинить тебя же. Это очень распространённая
практика. Очень важно, чтобы вся информация, которая выявляется, выкладывалась
в Интернет. Власть говорит, что этим её позорят на весь мир, все видят наши
нарушения. Власть, якобы, старается, чтобы не было этих нарушений. Это проект
очень эффективный, мы до сих пор им пользуемся.
Второй
наш проект, тоже очень успешный. В 2011-м году были выборы депутатов в Госдуму.
По нашим данным, только 7% протоколов было переписано, ночью просто переписали
эти результаты. Мы придумали такой сервис. С избирательных участков любой
наблюдатель, который заранее зарегистрировался, может нам отправить SMS с результатами голосования на том или
ином избирательном участке, где он присутствовал. Мы эти SMS собираем, они все проверяемы, и
фиксируем результаты голосования по его избирательному участку. Всё это
суммируется, и можно посмотреть результаты. Это очень отрезвляюще подействовало
на избирательные комиссии. До сих пор мы пользуемся этим сервисом, потому что
они знают, что результаты с избирательного участка уже опубликованы в Интернете.
Когда наблюдатель сидит в вышестоящей комиссии, куда свозятся все протоколы, он
уже знает, с какими результатами должна приехать избирательная комиссия. Если
они приезжают с другими, значит, они переписали. Эта система очень проста, но
она очень эффективно работает. У нас есть такие примеры, когда не рискнули
переписать протоколы, хотя собирались. Но им сказали, что результаты уже
опубликованы в Интернете, и они отказались. Это очень хорошо работает на
маленьких выборах, когда несколько избирательных участков 10 или15. Чтобы
изменить результаты, можно переписать один избирательный участок, разница
бывает один или два голоса. Тогда эта система приходит на помощь.
Если
вы помните, на выборах Президента в 2012-м году устанавливали веб-камеры. Организаторы
из «Ростелекома» рассказывали, что потратили на это дело 15 миллиардов рублей,
притом, что один тур выборов стоит 7 миллиардов рублей, его организация. При
этом гордились, что смогли такую систему создать, что покрыли всю Россию
скоростным Интернетом, на каждом участке появились камеры. Система за короткий
срок была создана большая. Было объявлено в декабре, а в марте уже такую
систему создали. Такую же систему запустили на Украине, и там она стоила
намного дешевле, чем у нас. Когда мы сказали на одной из конференций, что вот
этот SMS
контроль стоил нам 3000 рублей, весь зал нам аплодировал. Это делалось нашими
добровольцами. Мы заплатили 3000 рублей за отправку SMS, которые мы отправляли тем людям,
которые нам доставляли информацию. Это вопрос эффективности гражданского
общества и государственных органов. Если бы это было сделано на конкурсной
основе, были бы найдены фирмы, которые были бы независимыми, эта система стоила
бы в разы дешевле. Наша система SMS ЦИК до сих пор работает, она проста в использовании. Чтобы
в ней поучаствовать, либо кандидат, либо партия, либо общественное движение
должны прислать нам номера мобильных телефонов, которые аккредитуются в
системе. Когда приходит SMS
от них, они маркируются логотипами той группы, от которой они были аккредитованы.
Это важно, чтобы всё было проверяемо.
Если
посмотреть, как мы наблюдали за выборами мэра Москвы, есть очень хорошая
закономерность. Вместе с «Новой газетой» мы делали визуализацию всех наших
наблюдений. Это Москва, по данным московской городской избирательной комиссии.
Фиолетовым цветом – это Собянин, зелёным цветом –Навальный. Это по их данным у
Собянина 51,4%, у Навального 27,2%. Если посмотреть по нашим данным, то у
Собянина 49,6%, у Навального 28,4%. Если вы посмотрите, то увидите, что некоторые
участки выпадают. Наблюдателей на части участков не было. Это было связано с
провокацией власти. Мы людям не платили, люди сами отозвались через Интернет,
мы объявили набор. Выборы в Москве были очень яркие, интересные, люди
приходили. Приходили представители разных управ, разных государственных
организаций. Когда мы их раскусили, то в Интернете поставили отдельное поле,
кто их направил, нужно было поставить галочку. Они всё это заполнили, честно
признались, мы их перепроверяли, но часть из них проскочила. Мы думали, что они
хотят сделать какую-то провокацию. На самом деле, они это делали для того,
чтобы забрать эти документы и не прийти на избирательные участки. Поэтому на
части участков не было наблюдателей, потому что эти люди не вышли на
избирательные участки. У нас на телеканале «Дождь» была «Ночь выборов», где
презентовались результаты, и все за голову хватались. Получалось так, что по
официальным данным, которые не публиковались, не должно быть второго тура
выборов, а по нашим данным второй тур выборов должен был быть. В итоге, так и
получилось, у них 51,4%, у нас 49,6%. Мы стали смотреть, и получается, что по
нашим данным с тех участков, где были наши наблюдатели, на них, в большинстве
своём, получается второй тур. У Мосгоризбиркома 3 597 участков, у нас
2 255 участков было закрыто наблюдателями. Все остальные участки дают
процент второго тура. Интересна различная статистика, кто за кого голосует. За
Навального голосует центральная часть Москвы, за Собянина голосует периферия и
не очень благоприятные районы.
Такие
ресурсы очень полезны для нас, потому что мы не обладаем крупными ресурсами,
кроме как людскими, которые нам помогают.
Ещё
один пример гражданской активности. Есть избирательный участок 489. Если вы на
него посмотрите, то увидите, что он коренным образом отличается от всех
остальных участков. Он в Дагестане. Есть распространённая позиция, что на
Кавказе никто особо-то и не голосует. Там всё рисуют. Это отчасти
подтверждается. Этот участок отличается от других коренным образом. Было
сообщение одного из наблюдателей, у которого были конфликты с избирательной
комиссией, чтобы отстоять реальные результаты. Выяснилось, что там
проголосовало всего 10 человек. Это такой же участок, как и все остальные. Это
город Дербент. Он описывал, как ему это пришлось сделать. Его сначала
уговаривали, там были его учителя, но ему удалось отстоять реальные результаты.
На соседних участках все результаты рисованные. Самое забавное – это итоговый
протокол. А это сайт системы «Выборы», куда в течение дня периодически поступает
информация о том, какая явка на избирательных участках. И вот они рисуют этот
участок: сначала 1% проголосовал, потом 12%, затем уже 14%, на 15 часов 41%, на
17 часов 58% проголосовало. Это то, к чему они должны были на этом
избирательном участке прийти. Хотя явка у них менее 1%. Этот человек всё это смог
до протокола довести. В итоге, в эту систему ввели честные результаты, хотя в
течение дня голосования подавали недостоверную информацию.
Вот
это Астрахань. Я вам показывал ролики, как происходит искажение. Это происходило
в Астрахани, когда Олег Шеин был вынужден 40 дней голодать, в марте 2012-го
года, когда проходили выборы мэра города Астрахани. Олег Шеин, бывший депутат
Государственной Думы, участвовал в них. В итоге он проиграл господину Столярову,
который был пойман в прошлом году с взяткой. Он вымогал деньги за строительство
крематория у какого-то бизнесмена. Он ему передавал деньги, его поймали, он
находился под следствием, неделю назад его официально осудили. Теперь выборы
мэра Астрахани отменяют, с тем, чтобы выборы не проводить, в принципе. Когда
Шеин всех убеждал, что там были фальсификации, что этот человек, которого
постигла такая нехорошая судьба, пришёл нечестно, он приводил примеры с
официальных веб-камер. И Чуров их смотрел, и вы смотрите. Вот эта женщина из
одной пачки переложила в другую, потом снова в пачку Столярова переложит
бюллетени. Все остальные отворачиваются, им это неприятно. Психологическая
реакция очень важна. Окружению не нравится на это смотреть, они все смотрят в
разные стороны. Или вот, смотрите, вброс в Санкт-Петербурге, как это обычно
происходит. Это очень важно видеть, когда про это рассказываешь, не верят.
Причём, это делают члены избирательной комиссии. Вот она пачку пытается туда
втолкнуть. Они не просто вбрасывают, они должны галочки поставить, они ищут
момент, пока нет избирателей. Потом они понимают, что есть камеры. Член
комиссии пытается загородить, а она пытается пачку туда втолкнуть, которая не
пролезает. Часть бюллетеней даже не вошла. Меня всегда поражает, почему пачку
не могут разделить на части. Прямо при избирателях они всё это творят. Это
называется круговой порукой, чтобы это делали все члены комиссии. В течение дня
голосования сколько раз они вбросили! К сожалению, всё это на практике так
происходит. Противостоять этому могут только наблюдатели, которые на
избирательном участке могут эту ситуацию каким-то образом решать.
Что
нужно делать после выборов? В период самих выборов до дня голосования
мониторить СМИ, заниматься мониторингом того, как регистрируют кандидатов, а в
день голосования на избирательном участке всё это наблюдать. Потом мы пытаемся
обжаловать. Мы идём в суды. Самое любимое выражение судов – что наши
избирательные права не нарушены. Как мы можем доказать, что именно наши
избирательные права нарушены? У нас тайное голосование. Я голосовал за этого
кандидата, он не победил, потому что вот это произошло. Вы не можете доказать,
что ваши избирательные права нарушены. Если ты являешься избирателем этого
участка, то ты можешь подавать заявление, что там какие-то нарушения. Но если
ты был наблюдателем и подаёшь в суд, то говорят, что твои права не нарушены,
должен обратиться избиратель. У нас есть видео вбросов бюллетеней, но нам
говорят, что к нам это не имеет отношения. Все наши судебные процессы носят
чисто фиктивный характер, защитить своё избирательное право в судах невозможно.
В Барнауле был единственный случай, когда судья принял решение по отмене
выборов мэра, потому что он был престарелым человеком, уходил из своей
судейской карьеры. Но потом это всё дело отменили. В итоге, результаты такими
же и остались. Партии даже доходили до Страсбургского суда, коммунисты,
например. Всё это бесполезно, никаких результатов нет. Нам нужно понять, что со
всем этим делать. Потому что в судах невозможно ничего отстоять, судебная
система не работает. Невозможно в день голосования это ловить, катастрофически
снизилось количество наблюдателей. Может быть, это связано с общей апатией. Те,
кто ещё верит в выборы, тоже не хотят наблюдать за выборами. На выборах мэра
Москвы, если приводить статистику, работала только треть тех наблюдателей, кто
у нас работал раньше. Это печально. Мы спрашивали людей, почему так. Они
говорят, что нет конкуренции, это не интересно. Мы были вынуждены
довольствоваться тем, что есть. Количество наблюдателей было намного меньше.
Выборы были не конкурентными и никому не интересными.
Я
хотел с вами пообщаться на тему, что делать вообще. Как избирателей
замотивировать в выборах, наблюдателей, в том числе, участвовать в наблюдении
за выборами. От участия наблюдателей зависит многое. Власть заинтересована,
чтобы никакого контроля не было. Сейчас хотят установить ограничения для
журналистов. Мы как «Голос» на избирательных участках наблюдателями быть не
можем. В 2000-х годах на федеральных выборах отменили наблюдателей от
общественных организаций. Если раньше у нас такая возможность была, и мы могли
направлять наблюдателей наравне с кандидатами, наравне с политической партией, то
теперь мы вынуждены быть на участках как журналисты, представители СМИ. Видимо,
их раздражает, что в избирательные комиссии хоть кто-то прорывается, они теперь
говорят, что СМИ должны иметь предварительную аккредитацию в Центральной
Избирательной Комиссии, должны быть штатными сотрудниками СМИ. Закон о СМИ
говорит, что могут быть внештатные сотрудники, авторы, не связанные трудовыми
договорами. Журналист – понятие очень широкое. Мы можем столкнуться с
проблемой, что мы просто физически не сможем присутствовать на избирательных
участках. Мы можем обращаться к политическим партиям, к кандидатам, чтобы мы
были наблюдателями от них. Для «Голоса» это неприемлемо, потому что нас будут
обвинять, что мы ангажированы, представляем чьи-то интересы. Мне не понятна
перспектива, как мы будем работать в 2016-м году. Сегодня мы работаем от СМИ.
Сегодня мы тоже наблюдаем за выборами. Каждое воскресенье в России проходят
выборы, хотя формально единый день голосования один, второе воскресенье
сентября. Раньше было два дня голосования, в марте и в октябре, потом его
переместили на сентябрь. Это тоже большая проблема для кандидатов и для нас,
потому что активная фаза избирательной кампании приходится на лето. Избиратели
не восприимчивы к информации, потому что большинство из них отдыхает, и им не
до выборов. Подготовку наблюдателей проводить тоже очень сложно, не все
наблюдатели, с которыми мы работаем, находятся в городах. Власть этим
пользуется, им это удобно. Потому что избиратели неосведомлённые, они вообще не
приходят на выборы. Власть свою часть избирателей приводит на выборы в
сентябре, они замечательно голосуют за того, за кого нужно. Мы сейчас
предлагаем вернуть два единых дня голосования, чтобы голосование было в апреле
и во второй половине ноября. Тогда это было бы более-менее разумно. У
кандидатов была бы возможность проводить агитационную кампанию, это были бы
разумные даты. Сейчас все ждут послания Президента 4-го декабря, 18-го декабря
он проводит прямую линию с населением. Может быть, какие-то предложения
воспримутся. Недавно в Москве проходил Общероссийский Гражданский Форум. Там проводилось
три круглых стола: про выборы, про выборы в местные органы самоуправления, и
про местные референдумы. На нашем сайте есть хорошие предложения по пунктам,
что нужно срочно сделать, чтобы наши выборы соответствовали Конституции. В
Конституции у нас есть одна характеристика выборов: что они должны быть
свободными. Каждый может это по-своему понимать, но они у нас как раз не
свободные. Население принуждается к участию в выборах, не все могут участвовать
в этих выборах из кандидатов. Если вы интересуетесь избирательной сферой,
советую посмотреть эти рекомендации.
Про
выборы в местные органы самоуправления скажу лишь одно. Тенденция у нас такова,
что прямые выборы мэров, глав городов отменяются. У нас в Конституции записано,
что структуру органов местного самоуправления определяет население. Это очень
важно. Сейчас отмену прямых выборов мэров делает не население, а органы власти.
Я думаю, что когда-нибудь это будет признано незаконным. Это не значит, что все
плохо, в городе есть сити-менеджер. Может быть, это и хорошо для территории.
Россия страна многообразная. То же самое с документом Форума. Документы Форума
все причёсывали, делали единообразными, в едином стиле. Хотя я считаю, что
гражданское общество многообразно, не нужно нам вот этого причёсывания.
Территории все разные, кому-то нужен сити-менеджер, а кому-то выбранный мэр.
Если вы хотите сформировать своё отношение к тому, нужна выборность мэра, или
не нужна, у меня такая рекомендация, что всё должно принять население. Если
население на местном референдуме определило, что им нужна выборность мэра –
замечательно. Если им нужен сити-менеджер – замечательно, это нужно поддержать.
Должно решать население. Если люди честно так решили, пусть будет так. Не
понравится им сити-менеджер, следующий раз будут выбирать мэра, только путём
местного самоуправления, которое сейчас у нас полностью деградировало. У нас на
«круглом столе» был человек из Якутии, заместитель главы какого-то поселения.
Он рассказывал, что у них полномочия на селе оставили, а деньги все забрали в
район и выше, в область. Что теперь происходит? Приходит надзор от пожарников. Пожарник
спрашивает, почему у них вокруг посёлка нет противопожарного рва. Они ответили,
что с удовольствием, только денег нет. Им ответили, что ров должен быть, есть у
них деньги, или нет. Их оштрафовали за то, что они этот ров не прорыли. У них
высокая смертность, люди умирают. У родственников нет денег хоронить
покойников. А если есть такие покойники, невостребованные, власти обязаны их
захоронить за свой счёт. Но у них нет денег, поэтому покойники в моргах лежат
месяцами, родственники отказываются хоронить. Это те ужасы, с которыми
сталкивается местный уровень, у которого нет никаких финансов.
Мы
приходим к тому, что такое местные референдумы. Само понятие референдума
намного важнее выборов, потому что референдум это институт прямой демократии,
подлинное народовластие. Особенно это касается местного уровня. У нас могут
быть референдумы общероссийские, региональные, могут быть местные. Первые я в
расчёт не беру, они в России вообще не проводятся. Местные референдумы
проводятся. Что такое местный референдум? Это решение вопросов местного
значения. Люди сами могут что-то определять. Если посмотреть выборы в США, у
них бюллетени для голосования одновременно включают до 30-ти вопросов. Выбирают
казначея, шерифа, на дороге односторонне движение или двух стороннее, в какой
цвет покрасить забор. У населения спрашивают их мнение. Это очень важно. Почему
в России чиновники сопротивляются местным референдумам? Потому что нельзя отменить
их результаты. Одно дело, когда чиновник принимает какое-то решение, его можно
легко отменить. Когда решение принято всенародным референдумом, оно прямого
действия, его надо исполнить. Я смотрел, за 8 месяцев 2014-го года, в России
было проведено 360 референдумов. Эти референдумы, в основном, по самообложению
граждан. Администрация инициирует референдум и говорит, что у неё нет денег,
нужно обязать всё население сдавать какие-то деньги на строительство
какого-нибудь объекта. На население перекладывают эти функции. Второй вид
референдума – по поводу изменения территориальных границ. Третий вид
референдума (они дошли хоть до какой-то процедуры начала референдума) – это
референдумы по экологическим проблемам. Например, недалеко от Москвы в селе
собирались строить мусороперерабатывающий полигон. Там должны были перерабатываться
бытовые отходы. У них сложилось небезосновательное подозрение, что со всей
Москвы будут свозить мусор и перерабатывать в их селе. Как только узнали, что
там будет мусороперерабатывающий полигон, цена их земли резко упала. Они инициировали
местный референдум. Вроде бы, всё получилось, но тут вмешались бизнес-интересы,
его через суд отменили. Сказали, что этот референдум должен быть региональным,
а не муниципальным. Они начали писать разные письма. Из Администрации
Президента туда приехали люди, закрылись в кабинетах, побоялись общаться с
людьми. Убегали через чёрный ход. Им перегородили дорогу, не стали их
выпускать. Туда приехал губернатор, чтобы разрулить ситуацию, его тоже не
выпускали с этой территории. В итоге, референдум не состоялся, но из-за
социального напряжения строительство мусороперерабатывающего полигона перенесли
в другое место. Они победили, хотя и не провели это референдум.
Похожая
ситуация была в этом году в Пермском крае, в Усолье. Там добывают соль, что-то
в виде рассола в другое место переправляют. Они хотят строить рассолопровод.
Люди против строительства этого рассолопровода, потому что размывается грунт,
всё проваливается. Но они не смогли провести этот референдум, потому что им не
дали. Я не говорю про десятки инициированных референдумов со стороны различных
инициативных групп, чтобы были прямые выборы мэра. Они хотели спросить людей,
какие они хотят выборы мэра. Такие референдумы считаются политическими, их
запрещают, и проводить не дают. Сейчас для нашей страны один из важных моментов
– чтобы референдумы у нас стали проводиться, как минимум, по экологическим
вопросам. Только так можно снимать напряжение в регионах, людям давать веру,
что от их решения что-то зависит. Одно дело выбирать посредника-депутата,
другое дело – когда на референдуме ты сам принимаешь решение. Мы сейчас будем
заниматься местными референдумами очень активно.
Я
вам сейчас покажу ролик, как всё происходит на избирательном участке.
А
теперь я хотел бы послушать вас, что вы можете посоветовать, что нам делать
всем? Ваше мнение мне очень важно.
Алёна, Перезолова,
Москва:
Полгода назад в Москве запустили
проект «Активный гражданин», который позиционируется властями как электронный
референдум. Это своего рода опросы, которые изучают общественное мнение. Власти
говорят, что появились конкретные результаты. Там появилась рубрика, какие
конкретно политические решения были приняты по результатам этих референдумов.
Есть ли какая-то перспектива того, что вопросы, которые будут выноситься на
этот референдум, будут вноситься не властями, а горожанами, или это профанация
гражданского общества, гражданской активности?
Григорий Мельконьянц:
Это создано как раз с целью, чтобы у
людей было ощущение того, что от их позиции что-то зависит. Это лучше, чем
вообще ничего. Когда этот проект только запускался, журналисты спрашивали, как
к этому относиться. Я тогда сформулировал такую штуку, что в России всё то, что
исходит от власти, мало эффективно. Это делается с политической целью, не с
целью спросить у людей, что и как, а целью получить псевдолегитимность всех
своих решений. Возможно, отдельные инициативы бывают хорошие. Слишком много
ресурсов было затрачено властями Москвы на создание этой площадки. Её
эффективности я не знаю, насколько по настоящему прислушиваются к этим мнениям,
или это просто совпадает с мнением мэрии Москвы. Хорошо бы, если бы в других
регионах такие проекты появились. Хочется, чтобы такие проекты появлялись со
стороны гражданского общества, а власть обращала бы внимание на эти проекты,
чтобы они не подменяли конституционных смыслов. Когда речь идёт о местных референдумах,
это обязательные нормы для власти. У тебя появляется совещательный голос. Ты
власти советуешь, как что-то сделать, но не обязываешь. Происходит подмена
понятий. Получается, что ты что-то ответил, и это никаким образом не повлияет
на результат. Местные референдумы и в Москве должны проходить по тем или иным
вопросам. В Москве местное самоуправление вообще отсутствует. Если этот проект
развивать дальше, то мэрия должна поддерживать референдумы, ставить настоящие
вопросы, которые беспокоят граждан. По парковкам тоже можно задавать вопросы.
Может, большинство людей действительно поддержит парковки, тогда власть не
будет оправдываться, что она так решила. Она скажет, что у неё есть результаты
референдумов. Для сильной власти, которая не боится услышать позицию москвичей,
местный референдум – то, что нужно. А для слабой власти, которая боится
населения, нужно придумывать псевдорешения.
Алёна, Перезолова,
Москва:
Вы считаете, что есть связь между
парковками и возникновением этого приложения? Была инициатива партии
«Справедливая Россия» провести реальный референдум, эта шумиха была накануне
Нового года. Это было технически сложно организовать. Сложилось впечатление,
что власти сложили эту платформу для выпускания пара.
Григорий Мельконьянц:
Получается, что это подмена понятий,
когда у нас реальные институты не работают. У нас, вроде бы, что-то есть, вроде
бы, власть что-то спрашивает, разработали вот это мобильное приложение. В
Конституции Российской Федерации мобильного приложения не предусмотрено, там
предусмотрены референдумы. Инициативная группа, которая хочет провести
референдум, провести его не может.
Манасбек Базылбеков, Бишкек:
Я из Киргизстана, Бишкек. В этом году
у нас внедряют новую систему голосования, с отпечатками пальцев. В России есть
такие новые системы голосования? Насколько я понял, в России политические
партии финансируются государством, у нас тоже хотят внедрять эту систему. Насколько
это эффективно работает в России?
Григорий Мельконьянц:
Что касается различных технических
средств для голосования, у нас в России есть несколько разных технологий. Есть
старые технологии, которые называются «комплексом обработки избирательных
бюллетеней». Это сканеры, которые устанавливаются на ящике голосования, они
сканируют отметку бюллетеней, потом через обычные принтеры выдают суммирование.
Они считают честнее, чем члены избирательной комиссии, правильнее. Они не
организуют избирательный процесс, избиратель получает бюллетень немного другой
формы, его опускают, и происходит сканирование. Это исключает подсчёт голосов.
Но от них у нас отказываются, они считают честнее. У нас получается такая
история, что рядом избирательные участки, на одном установлена и всё считает
машина, на соседнем участке стоит обычный ящик. Там считает комиссия. Проживает
одно и то же население, но противоположные результаты. От них хотят
отказываться. Мотивируют тем, что слишком много партий, что они не поместятся в
один избирательный бюллетень, будто он не сможет сканировать. На самом деле,
всё это можно сделать и придумать, как расположить эти бюллетени. Всё возможно.
Вторая
штука – это комплекс электронного голосования. Это так же, как и плата за
мобильный телефон в терминалах. Ты подходишь к члену избирательной комиссии,
получаешь карточку со штрих-кодом, её на тебя активируют, ты подходишь к этому
аппарату, там есть считыватель штрих кода, тебя определяют, ты на экране
выбираешь, за кого голосовать. Были недостатки, что не оставалось никаких
бумажных подтверждений. Но сейчас на кассовую ленту записываются все эти
результаты голосования. Эта система достаточно дорогая в изготовлении и
обслуживании. Из-за отсутствия денег избирательная комиссия сокращает на треть свой
персонал, поэтому в России технические новинки особо развиваться не будут, у
них нет денег.
Третий
вид голосования – через Интернет. У нас в Новомосковске впервые применялось
голосование через Интернет. Для этого нужно заранее прийти в избирательную комиссию,
получить компакт-диск, чтобы потом проголосовать через Интернет. Но, мне
кажется, что не так проходит голосование через Интернет. Попытка была, но
никуда это дальше не пошло.
Я
в этом году был в Эстонии на выборах, там настоящее голосование через Интернет.
У каждого избирателя есть карточка, которая имеет внутри массу всяких данных. К
компьютеру подключается считыватель, ты вставляешь эту карточку, заходишь на
веб-сайт избирательной комиссии. У них две избирательных комиссии, одна
обычная, другая электронная. У них разный уровень компетенции. И голосуешь
через Интернет. Считается, что ты проголосовал. Я был на подсчёте голосов в
центральной избирательной электронной комиссии, вообще ничего не понятно. Они
на стол выкладывают компьютеры разобранные, жёсткий диск с результатами
переставляют в другой компьютер, там два дисковода, потом они разделяют голоса.
На одном диске будут избиратели, на другом только голоса. На чёрном экране
просто какие-то сигналы. Они вбивают коды, всё это разделяют, у них это не
разделяется, другой компакт-диск не записывает. Они в шоке. Мы как наблюдатели
процесс вообще не контролировали, всё на доверии. Потом нам сказали результаты.
У
нас есть эксперт Андрей Бузин, он написал много справочников и методичек. Он
съездил на выборы в Германию и вернулся оттуда в шоке. У нас написан
избирательный кодекс, который пока ещё не принят. Всё у нас есть. Если мы
напишем процедуру, всё будет хорошо. Он приехал и сказал, что очень важно, как
общество относится к выборам, есть понятия плохого и хорошего, у них очень
тонкий закон о выборах. Чем хуже проходят выборы, чем толще в этой стране закон
о выборах. Там пытаются детально всё прописать. Если бы в России выборы
проводились по закону, у нас шикарный закон, Мы пытаемся что-то улучшить, но если
сама избирательная комиссия фальсифицирует, что об этом говорить? Закон – это
хорошо, но очень важно, чтобы у людей было понимание того, что такое хорошо и
что такое плохо. Если искажать результаты – это плохо, пусть даже в процедуре
не будет эта защита установлена, но при этом специально не будут перекладывать
бюллетени, не будут дописывать подписи, будто избиратели получили эти бюллетени
– это совсем другой уровень организации всего процесса. У нас общество такое,
не только члены комиссии. Общество допускает фальсификацию выборов, и это
нормально. Это на уровне морали, что ничего страшного. Но и религиозные догмы
все нарушаются, нарушаются заповеди. Они фальсифицируют – воруют голоса. Пока
общество это не осознает, хоть мы напишем законы, поставим 10 видеокамер, это
не поможет.
Наша
задача – просвещение и воспитание. Очень хорошая штука – подписать друзей,
знакомых на такие издания, которые достаточно критически мыслят. Лучший
подарок, который вы сможете сделать гражданину России – вместо того, чтобы подарить
мультиварку, подарить ему возможность выбора.
Реплика:
Вы спрашивали, как можно увеличить
честность выборов. Мне кажется, что воздействовать надо непосредственно на тех,
кто фальсифицирует, вбрасывает бюллетени, в виде морального воздействия, доски позора.
Или в социальных сетях это отразить, распространить фотографии этих людей, на
столбах их фото развешивать. Возможно, это сработает на детях этих
фальсификаторов, которые смогут научить родителей перестать бояться, воспитать
своих родителей. Для этого нужно проводить агитационную кампанию среди
населения.
Григорий Мельконьянц:
Я тоже над этим размышляю. Это очень
сложно сделать. У каждого безобразия есть фамилия, имя, отчество. Мы говорим
про власть, ещё чего-то, но есть конкретный человек. Например, выбрали
депутатов в Госдуму в 2011-м году, сейчас все её называют «бешеный принтер»,
они бесконечно принимают законы. Почему? Они не чувствуют своей ответственности
перед избирателями, не избиратели их туда выбирали. Если бы они были
действительно ответственными перед избирателями, то ничего такого бы не
принимали, их бы потом не переизбрали. Мы будем этим тоже заниматься, и вы тоже
можете этим заниматься. Были подобные проекты. Попытка это сделать. У нас в
России более миллиона членов избирательных комиссий. С ними не так просто
совладать, но мы попробуем.