Может ли человек что-то изменить в современной России?
Ирина Евгеньевна
Ясина
Вице-президент Фонда «Либеральная
Миссия»
Ирина Ясина:
Дорогие друзья! Вы находитесь на
семинаре «Я думаю», который проводит Фонд «Либеральная миссия». У вас,
наверняка, есть вопрос, откуда деньги? Чтобы вы не думали, что это вам печенье
от Хилари Клинтон предлагают, я вам скажу, и вы мне поверьте. Деньги нам даёт
Дмитрий Борисович Зимин. В Интернете вы можете найти информацию о нём. Это
пожилой человек, 1933-го года рождения. Большую часть жизни он работал
сверхсекретным инженером, «ковал щит» противовоздушной обороны над Москвой.
Потому как был инженером особой секретности, это было важным местом в его
биографии. Когда ему стало около 60-ти лет, Советский Союз распался. Оборона
над Москвой оставалась, но за неё уже никто не хотел платить такие деньги, как
раньше. Дмитрий Борисович не отчаялся, а занялся созданием первой в России
компании телефонной мобильной связи. У кого в кармашке телефоны марки «Билайн»,
вот это и сделал Дмитрий Борисович. После чего он ушёл на пенсию, продал часть
компании, создателем которой он был, и положил эти деньги не в банк, чтобы их
потреблять, а организовал Фонд «Династия», который занимается образованием
школьников, студентов, молодых учёных, физиков и математиков, поскольку он сам
физик и математик. Мы ему так нравимся, что он уже седьмой год даёт нам деньги
на этот семинар, «Я думаю». Деньги легальные, налоги уплачены, американцы тут
не присутствуют.
Настроение
у меня плохое. Мне не нравится, что происходит в стране. Обычно я на этих
семинарах рассказываю, каким образом мы занимаемся благотворительностью,
добрыми делами, и как это будет менять мир. Пархоменко ищет ворованные и
«левые» диссертации. Но мир сейчас нехорошо меняется, в понятную, но неприятную
мне сторону. Вчера у меня был прекрасный день. Вчера была на дне рождения у
моей подруги Ольги Романовой, которая придумала организацию «Русь сидящая». Название
придумала я. «Русь сидящая» занимается помощью семьям несправедливо осуждённых.
Таких предпринимателей у нас в стране более ста тысяч. Люди сидят, их фирмы
рейдерски захватываются. Обычно это сидение по статье 159-й, части 3 и 4, что
значит «мошенничество в особо крупных размерах». Наши доблестные суды
присуждают мошенничество кому угодно, любое дело можно извратить. Как в своё
время Ходорковского осудили за то, что он украл всю нефть, им же произведённую,
его компанией. Первый раз его судили, что он налоги с этой нефти не заплатил,
второй раз судили за то, что он эту нефть украл. Вот и пойми, что они имели в
виду. Человек 10 лет отсидел. На дне рождения я познакомилась с неким Иваном
Белоусовым. Ему 27 лет. Связала меня с ним очень любопытная история. В этой
«Руси сидящей», которую Романова придумала, я познакомилась с тётей Ивана
Белоусова. Тётю звали Наталья Языкова. Она рассказала, что её племянника
забрали наши доблестные органы и осудили за, якобы, взрыв фонаря на Манежной
площади. Поскольку это было в 2007-м году, а фонарь был рядом с Кремлём, этим
занялось ФСБ. Ваню посадили на 8 лет. Он был студентом московского института, у
него был проездной билет на метро, который предполагает фиксирование даты входа
в метро. По мнению следователя, Ваня успел добежать от столба до метро и войти
в метро за 50 секунд. Никакого следственного эксперимента в деле не было. Когда
независимую экспертизу всё-таки провели, оказалось, что для этого нужно 3-4
минуты быстрым шагом, не бегом, чтобы не вызывать страшного интереса граждан.
Поскольку следственного эксперимента проведено не было, Ваня оказался в тюрьме.
Я на тот момент была членом Президентского Совета по правам человека. Полетели
мы с Президентом Медведевым в город Ставрополь. Вместо этого мы, чтобы запутать
террористов, приземлились в Нальчике, а сам Медведев туда прилетел на военном
вертолёте. Там у нас было заседание, и Медведев мне говорит: «Что вы всё про
своего Ходорковского да Магнитского, можно подумать, других заключённых у нас в
России нет». Я довольно громко закричала, что есть Ваня Белоусов, которого
несправедливо осудили, обвинили в терроризме, экстремизме. Медленно, но
всё-таки нечто хорошее произошло. Всё началось с моего крика. Ваня Белоусов
оказался на свободе, дело пересматривали, но было видно, что всё будет хорошо.
Я вчера с этим Ваней познакомилась. Когда это дело с пересмотром закрутилось,
мне писали на почту, что Ваня Белоусов страшный националист. Когда он выйдет (с
моей лёгкой руки), меня первую повесит на фонарном столбе. Вчера я Ваню
увидела, замечательный парень, просидевший почти 7 лет в тюрьме. По идее, это
должно накладывать на человека что-то неприятное. Ваня светлый и замечательный,
верит во всё хорошее. Мне было очень приятно. На фоне гадости, которая
происходит, оказалось, что я кому-то смогла помочь. Мелкими добрыми делами
можно что-то поправить, хотя многие люди хотят лечь на пути этих добрых дел.
История
этой недели. Мне звонит некая Катя Берман, известная в Москве
благотворительница, дама, создавшая Фонд «Детские сердца» и придумавшая кучу
креативных акций для того, чтобы пополнять этот Фонд. Сейчас проходит выставка-продажа
«Мартовские коты» в кафе «Март» на Петровке. Катя договаривается с известными
художниками, что они рисуют кошку, потом её продают тому, кто предложит большую
сумму денег. Деньги идут в Фонд, который финансирует кардиологические операции.
Это дети из стран СНГ, потому что российские дети имеют квоты. Хотя иногда надо
больше операций, чем предусмотрено квотой. У Кати была проработанная идея, что
они проводят акцию «Добрый ангел» в Академии народного хозяйства. Представляете
себе, из картона большие фигуры с вырезанным лицом. Фигура ангела с крыльями,
лицо вырезано, туда человек может вставить свою физиономию и
сфотографироваться. А в руках у ангела ящичек, на котором написано
«благотворительность». Туда студенты, сколько могут, кладут деньги за эту фотографию.
Они всё придумали, нарисовали, придумали кучу номеров. После этого пошли к
заместителю ректора, но тот просто возмутился и сказал, что это
предпринимательство, а у нас лицензии на предпринимательскую деятельность нет.
Ему говорят, что это благотворительность. Он говорит, что придёт проверка, и их
накажут. Звоню ректору, которого я знаю со студенческих времён и говорю: «У
тебя есть такой проректор, который считает, что благотворительность – это
предпринимательство. Ты ему, пожалуйста, объясни, что это не так». На это мне
господин Мау говорит, что проректор прав, сейчас очень опасные проверки, и у
нас могут быть неприятности. Мы целый день переговаривались, что
благотворительность это не предпринимательство. Потом мне звонит Мау и говорит
замечательные слова, возьмите их на вооружение: «Если придёт проверка и
обнаружит, что кто-то собирал деньги в ящичек, на котором написано «благотворительность»,
то мы ничего не знаем. Ваши дети, которые фотографируются в виде ангелов, будут
нести ответственность за то, что нас не предупредили». Я звоню Кате и говорю: «Всё
нормально. Но если вас поймают, хотя не понятно, за что, и кто, ректорат
скажет, что они не в курсе». Вот ещё одна история, и таких накапливается
некоторое количество. Это позволяет выжить в страшной и неприглядной
действительности.
Вообще,
всё это надо делать системно. Такие люди, как Катя Берман, занимаются
благотворительностью очень системно. Недавно у нас в НИУ ВШЭ (к которой я
никакого отношения не имею, у меня отец её научный руководитель, я принимаю
участие в благотворительных программах) был ежегодный вечер по
благотворительности. Один из факультетов НИУ ВШЭ опекает детский дом
«Родничок», в городе Калязин Тверской области. Сейчас уже больше этих детских
домов. В Рязанской области есть ещё один детский дом, но там страшные вещи –
детский дом для детей с отставаниями в развитии. Ребята делают это настолько
здорово! Они не раз в год туда приезжают и дарят одинаковых ненужных медвежат и
зайцев, они им проводят уроки по Интернету. Одни учат детей играть в футбол,
другие беседуют, ездят туда для этого. Вот, проходила одна из таких акций. На
благотворительном вечере собрали денег, детишкам нужен был диван. Обычно в
детском доме завхоз едет в магазин, покупает диван, детям его показывают: «Вот
вам диван». Ребята решили сделать по-другому: наняли автобус, погрузили туда делегатов,
которых выбрали дети, поехали в город Калязин в мебельный магазин. Это была
очень ответственная и интересная акция, потому что диван был не просто
купленный, а сознательно выбранный самими ребятами. А как получились деньги на
диван?
Ребята
договариваются с НИУ ВШЭ, которая не говорит, что это предпринимательская
деятельность, хотя это больше на нее похоже, чем фотографирование. Девочки
пекут огромное количество всяких вкусностей. В этом году даже издали книгу
рецептов лучших своих тортов. Потом они всё это продают кусочками по разным
ценам. Все наедаются, денег получается много, поскольку народу приходит много,
а деньги идут на детские дома. Выпускники Вышки много и хорошо работают. Становится
хорошей традицией, что они в своих компаниях собирают деньги и передают в фонд
помощи детским домам. Каждый из вас может рассказать что-то такое.
К
чему я всё это веду? Может быть, вы как люди молодые не отчаиваетесь при виде
того, что происходит с нами, но я переживаю. Переживаю я от того, что
существует в нашей стране дилемма, которая невероятно важна. Мы все выбираем
каждый день, быть лучше, или лучше жить. Подумайте над этим выбором. Он, на
самом деле, страшный и неприятный. Я бы очень хотела, чтобы в моей стране
такого выбора не было. Я могла бы быть честным человеком, живущим так, как мне
представляется правильным, не видящим вокруг себя того, что происходит, не
потому, что слепая, а потому что оно не происходит. Одновременно расти по карьерной
лестнице, ниоткуда не увольняться, потому что это никоим образом не сочетается
с твоей деятельностью. Чтобы не было такой ситуации, как с профессором Андреем
Зубовым. Это замечательный профессор, историк МГИМО, которого уволили на
прошлой неделе из института с формулировкой «за критику государства». Сама по
себе формулировка ещё полгода назад вызвала бы у меня недоумение. Я не поверила
бы, что такое может быть. Сейчас оказывается, что это происходит.
Я
не знаю, будет ли время, лучшее, чем было в 90-е годы, когда вы родились, а мы
с вашими родителями переживали «лихие годы». Эти годы были активными, всё
сильно менялось и двигалось. Я выросла в Советском Союзе, наверное, ровесница
ваших родителей. Я очень хорошо помню, как я впервые брала деньги из банкомата
по карточке. Это был восторг, это было событие, это был тот мир, который
заставлял нас меняться. От нас не требовалось, чтобы мы кривили душой. Там были
свои недостатки. Но ты мог быть человеком честным и одновременно расти по
карьерной лестнице. Сейчас это очень тяжело. Сейчас вы должны быть в
каком-нибудь молодёжном движении, выступать в поддержку аннексии Крыма. А если
вы говорите, что будете честным человеком, и не будете поддаваться на ту
истерику, которая идёт по федеральным каналам телевидения, то оказывается, что
сами вы остаётесь лучше, а жить лучше не получается, жить, в материальном
плане. Я очень мечтаю о том, чтобы у нас этой дилеммы не было. Чтобы каждый из
вас понимал, что совершенно не обязательно подхалимничать, врать, говорить
людям не то, что думаешь, для того, чтобы стать успешным чиновником,
замечательным бизнесменом, получить государственный подряд. Пока что этого не
происходит. Моему отцу 80 лет, и он сказал тяжёлую для меня фразу: «Мне 80 лет,
и я не думал, что доживу до такого унижения». Вы можете не соглашаться, это
ваше право. Но с моей точки зрения, мы сейчас живём в состоянии глубокого
унижения, нам стыдно за то, что происходит в нашей стране, и как ведёт себя
наша страна на международной арене. Это моё мнение, никому его не навязываю.
Понимаю, что по телевизионным каналам вам рассказывают совершенно другое.
Дальше агитировать я никого не буду, потому что сама спасаюсь от происходящего
вот этими «Мартовскими котами», «Добрыми сердцами» и Ваней Белоусовым, который
вышел из тюрьмы, в значительной степени, благодаря мне.
Расскажу
вам ещё одну историю, которая даёт энергию жить. Это тоже в Вышке произошло. У
девочки, аспирантки, в Самаре умерла мама. Лене 23 года, мама моя ровесница.
Мама умерла от рака. Родственников никаких не было. Остался кот Барсик, с
которым мама жила, пока Лена училась в Москве. Коту было 15 лет. Лена поехала в
Самару и забрала Барсика в Москву, пришла с ним в общежитие. Ей сказали, что
нельзя, нужно усыпить, кот уже пожил. Как его усыпить, если он мамин, единственное
живое, с чем мама жила все эти годы? Нашли Лене квартиру с подселением, дали
денег на первое время. Барсику уже 18 лет, он замечательно себя чувствует,
играет, как котёнок. Скажете, что это не важно? А мне важно, потому что ещё
один человек понял, что вокруг полно добрых людей. Как понял и Ваня Белоусов,
который думал, что всем наплевать, что он оказался в тюрьме. А он просто
оказался на том месте и носил такую же шапочку, которая была запечатлена на
видеокамере, похожую на шапочку того человека, который действительно взорвал.
Кроме тёти и мамы есть замечательный адвокат, которая за него билась, как
тигрица, есть я, которая начала орать при Медведеве. Вчера я Ване сказала, что
хороших людей больше. Он говорит, что многого навидался в тюрьме, но хороших
людей больше. Потом поправился и сказал, что их не больше, они качественнее.
Это мне понравилось.
Я
готова ответить на любой ваш вопрос. Считайте, что это был разговор о том, как
можно спасаться от обстоятельств, которые тебя преследуют. Спрашивайте меня обо
всём, не стесняйтесь.
Анна Савельева, Омск:
У меня такой вопрос. В городе все
социальные дела номинальные: почистить ветеранам снег, провести акцию по
поддержке детей. Об этом говорят в СМИ, в вечерних новостях, пишут в газетах. Я
как человек, работающий в этом, вижу, как это всё делается. Как можно
организовать что-то такое, чтобы действовало, может, на уровне дома творчества,
в котором я работаю? Может, вы дадите совет?
Ирина Ясина:
Спасибо за вопрос. Мне кажется, что
всё, что люди делают не потому, что их заставляет администрация, это и есть
настоящее. В Москве проходили митинги, которые проходили добровольно. А на
«путинги» всех за 200 рублей приглашали, по разнарядке. Вот и разница. Ты сам
можешь идти котов кормить или бабушкам мыльные пузыри пускать. Есть целое
движение, «Старость в радость», которое действует в 60-ти городах. Его основали
девочки из московского университета, которые ездили по домам престарелых, где
есть брошенные люди, не обязательно одинокие. Эти девочки начали ездить с аккордеоном,
петь вместе с бабушками и дедушками песни, надувать вместе с ними мыльные
пузыри. Оказалось, что бабушки и дедушки очень рады не столько пузырям, сколько
вниманию и желанию провести день вместе. На ваш вопрос ответ простой. Не
спрашивайте разрешения, не советуйтесь с вышестоящим начальством. Фантазия бьёт
ключом. Про ангелов хорошая идея, простая.
Мария Ивженко, Ярославль:
Вы сказали, что вам не хочется жить в
государстве, где стоит выбор: жить лучше, или лучше быть. Возможно ли в мире
существование такого государства, и как вы его себе представляете?
Ирина Ясина:
Спасибо, я никуда не хочу уезжать. Я
хочу жить дома, где у меня папа, дочка, кошка. Я никуда не собираюсь. Мне
хочется, чтобы тут было так. Видела ли я государства, где так живут? Видела.
Эти демократические государства, их много. Вся Западная Европа, Восточная
Европа. Моя любимая Польша (я по образованию полонист). Страны, где выбирают
свою власть, потом её отправляют в отставку, если она что-то не так делает. Где
можно высказать своё мнение в любой газете, на любом телевидении, и это мнение
будет услышано. Я довольно медийный человек, меня зовут на радио, телевидение. Как-то
у меня собрались брать интервью, прокомментировать что-то, потом звонят и
говорят, что сменилась тема. Когда это происходит десять раз подряд, ясно, что вопрос
в том, что персона не подходит.
У
вас очень красивый город. Я много раз была в Ярославле. Он меня поразил. Чистый,
красивый, уютный, старинный.
Екатерина Минашкина, Воронеж:
Я познакомилась с вами осенью на
семинаре «Я думаю». Хотела бы поделиться наблюдениями. Короткий промежуток
времени, с пошлой осени, но за этот период я стала настолько критичной, что к
вопросу, можно ли что-то изменить в современной России, я стала относиться
пессимистично. Совсем недавно у нас на факультете собрались две группы и
обсуждали тему: «Нужна ли идеология в современной России?» Я была в
меньшинстве, одним человеком, который говорил «нет», против 60-ти человек. Это
было жутко. Я смотрела на этих ребят, которые мыслят нормально, со мной на
одной волне, адекватны, и они говорят, что да, нужна идеология. Теперь уже
события в Крыму, и помутнение рассудка превосходит все мыслимые границы. У нас
сейчас почему-то происходит националистический подъём среди молодёжи. В чём он
не нормален? Сейчас молодёжь любит учиться за границей, это здорово, круто. И
при этом они националисты. Недавно я подошла к одному молодому человеку,
который приехал из Бельгии, выглядит, как европеец, но при этом националист.
Это как? Тогда давай пропагандировать наши университеты, говорить, что они
лучше, какие преимущества есть у нас в стране, не отдавая предпочтения западным
странам. Он говорит, что со мной согласен, но предпочитает-таки быть националистом.
У меня в голове очень серьёзный диссонанс, и, наверно, это печально. Ты
находишься в меньшинстве среди своих ребят, которые учатся на факультете
международных отношений. Они не разбираются в сути того, что мы изучаем. Это
ужасно.
Ирина Ясина:
Я с вами согласна, быть в меньшинстве
очень неприятно. Ты утешаешься тем, что не врёшь сам себе. Это важная вещь.
Количество людей, которых я считаю своими друзьями и приятелями, большое.
Сергей Пархоменко мне не друг, но мы давно друг друга знаем, во многом
совпадаем. При встрече я понимаю, что это человек, на которого я могу
положиться. Принципы – это такая штука (вы это знаете), которую на хлеб не
намажешь и не наденешь, как выходное платье. Но принципы позволяют тебе держать
спину прямо. Они позволяют тебе оставаться самой собой. Можно ли быть националистом
и учиться в Бельгии? Можно. Сейчас всё очень забавно. Посмотрите в Интернете,
как Соловьёв говорит Дмитрию Киселёву, что не поедет он больше в Амстердам.
Киселев начинает невероятно крутиться, юлить. Принципы позволяют никогда не
юлить. Соглашателем быть проще. Но, когда ты сам с собою в ладу, тебя уважают
твои дети. Это дорогого стоит. У меня не было противоречий. Свои принципы я
получила от своих родителей, от хороших книжек, которые я читала в детстве и
юности, от хороших соучеников по университету. Хотя преподаватели были разные,
я училась ещё в Советском Союзе. По диплому я преподаватель политэкономии, но
всю жизнь была журналистом. Это тяжёлая дилемма, я понимаю, о чём вы говорите.
Сейчас я, а может, и вы чувствуем себя одинокими, потому что широкие народные
массы кричат «ура».
Про
национализм. Человек может любить свою страну, может гордиться страной, может
хотеть сделать её лучше. Вопрос в том, кто патриот? Тот, кто кричит, что у нас
всё прекрасно, не говорит о недостатках, или тот, кто хочет их назвать, а потом
исправить? Петр Чаадаев в XIX веке говорил, что нельзя любить Родину с
заклеенным ртом и завязанными глазами. У тех людей, которые кричат, что они
патриоты, и у нас лучше, чем у других, хочется попросить показать их карманы.
Явно им для чего-то это нужно. Я им не верю.
Ляйсан Мурзанова, Уфа:
Может быть, не стоит смотреть так
пессимистично. Вы говорили, что пример того, где можно стремиться быть лучше и
при этом жить лучше, это Европа. Может, это будет развито и у нас, если будет
развито гражданское общество. С каждым годом у нас идёт развитие гражданского
самосознания. У нас в Уфе создаются различные организации. Несколько лет назад
студентами была создана организация «Потеряшки». Студенты находили разных потерянных
животных и брали домой, потом отвозили в ветеринарные клиники и предлагали
другим. Это один из примеров. Если даже это не достижимо, и на самом деле
такого не будет, к этому нужно стремиться.
Ирина Ясина:
Я с вами согласна. У меня вся жизнь
происходит в небольших добрых делах. Последнее время я что-то заметалась. Я
тоже искренне верю в то, что будет по-другому. Вам предстоит это делать. Я
смотрю на свою дочь и моего зятя и понимаю, что они не собираются никуда
уезжать, хотят делать комфортную жизнь тут. Сейчас это не получается. Это время
нужно перетерпеть моему поколению, и стать сильнее вам.
Роман Благовещенский,
Санкт-Петербург:
Вы сказали, что Вам стыдно за
российскую внешнюю политику. Как я понимаю, речь идёт о событиях на Украине. За
что, помимо Украины, Вам стыдно в российской внешней политике?
Ирина Ясина:
Честно говоря, в какой-то момент наша
внешняя политика начала меня радовать. Путин очень по делу вмешался в сирийские
проблемы, сделал предложение, от которого никто не отказался. Всё, казалось бы,
ничего. Внешняя политика во многом оставляла меня равнодушной. Я сама по
образованию экономист, у меня были свои точки волнений, я смотрела вокруг скорее
экономическим взглядом. Сейчас произошло то, что заставило меня посмотреть на
внешнюю политику. И, честно говоря, не понравилось. Конкретно сказать, что ещё?
Мне ещё было всё равно. Во внешней политике я обыватель. Я понимала, что в
ближайшее время не будет никакого безвизового въезда в Евросоюз по одной
простой причине: у нас не закрытая граница с Казахстаном, Средней Азией.
Европейцы не могут позволить, чтобы транзит наркотиков шёл через нас. Я знала,
что весь наш бизнес, вся наша экономика всё более глобализируются. Наши банки и
корпорации приняты и работают в мире на равных. Сейчас всё меняется. Не могу
ещё сказать, что меня ужасает.
Реплика:
Это пример, который никого не может
оставить равнодушным. Многие его статьи читали до того, как выяснилось, что его
уволят. Реакция на увольнение была вполне в стиле того, что у нас сидит
какой-то Геббельс и увольняет всех. Хотелось бы, чтобы Вы прокомментировали
новый закон о русофобии. Зубов это сделал от любви к Родине, а не потому, что
русофоб?
Ирина Ясина:
Я ровно о том и говорю, что нельзя
любить Родину с завязанными глазами. Если я говорю, что я не горжусь своим
народом сейчас, я не имею в виду русский народ, я имею в виду российский народ.
Вот это «одобрямс» такому воинственному поведению, дай Бог, чтобы только Крымом
ограничилось. Слухи ходят самые неприятные. Андрея Зубов для меня человек,
который олицетворяет настоящего русского интеллигента. Я увидела, что он носит
пенсне, играет старорежимного профессора. Он ведёт себя, как настоящий
профессор, как профессор Преображенский из «Собачьего сердца», который говорил,
что если вместо того, чтобы убираться, начать петь хором, у нас настанет
разруха. Сейчас все как раз поют хором. Он не русофоб не потому, что он Андрей
Зубов. Я помню вечер после его увольнения, с ним было интервью на «Дожде». Его
ведущая спросила, получил ли он какие-нибудь предложения о работе. Он ответил,
что да. Она спросила, из-за границы, или внутри России? Он сказал, что из-за
границы тоже, но не хочет уезжать, потому что российский гражданин и хочет быть
в это время со своим народом. Я вспомнила Ахматову: «Я была тогда с моим
народом, там, где мой народ, к несчастью, был». Андрей Зубов для меня человек,
который не просто любит Родину, а демонстрирует это.
Реплика:
Я знаю, что в России есть программа
толерантности, но действий никаких не происходит. Страница в Интернете пустая.
Есть ли у вас какие-то комментарии, занимаетесь ли вы какими-нибудь проектами в
сфере толерантности? В Питере есть такая программа, толерантность по работе с
эмигрантами. Занимаетесь ли Вы чем-нибудь подобным в Москве? Насколько это
актуально?
Ирина Ясина:
Очень актуально. Сейчас многих русских
людей в России спросите, кто такие украинцы на Майдане, они вам скажут, что это
бендеровцы и фашисты. Это не так. Любая не толерантность рождается от незнания,
от пропаганды, которая говорит совершенно другое. Что бы происходило, если бы
государство хотело всерьёз этим заниматься? Завтра в гостях у вас будет Людмила
Улицкая – замечательный писатель, самый лучший сейчас. У неё есть целая серия:
«Другой, другое, о других». Это книги, которые выходят под ее патронажем. Их
пишут молодые авторы. Это книги о других: какая семья у других, какие обычаи у
других, какая пища у других. Я писала для этой серии книжку об инвалидах. Как
объяснить, что люди бывают разные? Даже не в том разговор, что они могут
по-разному жить, бывают люди, которые такими рождаются. Эта серия книг не имеет
широкого распространения. У Людмилы начались большие проблемы, потому что в
книге об иной семье было четыре строки о том, что бывают и гомосексуальные
семьи. Ни за, ни против этих семей ничего написано не было. В Ульяновской
области подали в суд за пропаганду. Автора этой книги, молодую даму-антрополога,
заставляли давать какие-то объяснения. Маразм такой силы, что его невозможно
передать.
Если
государство хочет или вынуждено заниматься какой-то позитивной проблемой, всё
получается. У меня есть собственный опыт. 13 лет тому назад, когда я оказалась
на инвалидном кресле, ничего для инвалидов не было сделано. Я устраивала
забастовки в Шереметьево, требуя подать мне специальное оборудование, чтобы
меня подняли на борт. Мне говорили, что я не такая большая, и позовут мужиков,
которые меня поднимут. Я требовала специального оборудования, потому что на
моём месте может быть более упитанная дама или мужчина, которого никто не
поднимет, для него точно нужно специальное оборудование. Как-то получилось у
меня и у моих друзей по несчастью сделать это общепринятым требованием. Сейчас
в Москве я не испытываю проблем с перемещением на инвалидном кресле. 10 лет
назад это было невозможно. Специальные программы разрабатывались на самом
высоком уровне. В Государственной Думе есть ребята на инвалидном кресле.
Требовать доступной среды – это правильно. Если они хотят – они могут. С
толерантностью они просто не хотят. Они сами не понимают, зачем это нужно.
Сейчас
сложно говорить об НКО в России. Те, кто занимается не очень прикладными
делами, финансировались Фондом Форда. Теперь это всё иностранные агенты.
Программы о толерантности – это не программы помощи детям в детских домах.
Ничего хорошего я пока не вижу. Я над собой совсем недавно сделала усилие и целый
час смотрела телеканал Россия-1. Сказать, что у меня после этого было хорошее
настроение с верой в лучшее будущее, я не могу. Я поняла, почему многие наши
люди становятся бешеными. Выдержать поток ксенофобской истерики относительно
других – пример вопиющей не толерантности.
Реплика:
Я была очень удивлена, когда на
мероприятии в Питере люди за круглым столом, все с высшим образованием,
говорили о том, как сделать так, чтобы мигранты влились в общество, и при этом
говорили, что их нужно отправить в Сибирь строить города. Там были и писатели.
Ирина Ясина:
Значит, не очень хорошие писатели.
Улицкая лучше.
Реплика:
Я хотела бы вернуться к вопросу о
внешней политике. Некоторые исследователи, современные евразийцы, считают, что
90-е годы и политика западнизации приводит к стагнации в России, по отношению к
США. Если сегодня Россия занимает более жёсткую позицию, то для самого
государства это намного лучше. Как Вы считаете?
Ирина Ясина:
Я считаю не так. 90-е годы были годами
слабости России. Это правда, потому что мы проходили очень мучительный период
реформ и модернизации. До нас никто не пробовал 80 лет прожить при социализме.
Эта штука калечит людей. Люди становятся страшными патерналистами, становятся
безответственными, ничего не хотят делать сами. Ждут, когда придёт дядя и что-то
достанет из государственного кармана. От силы люди делают добрые дела. Мы от
силы, которая у нас сейчас есть (хотя, я как экономист понимаю, что это
ненадолго), начинаем делать гадости, как старшеклассник обижает малышню.
У
нас денег не было, мы были бедными. Если вы помните 1998-й год, когда произошёл
дефолт и девальвация рубля, тогда цена на нефть в августе составляла 8,5
долларов за баррель. Сейчас 106 долларов, и нам мало, наш бюджет снова
дефицитный. В то время я как экономист думала, что если будет 20 долларов за
баррель, то никаких проблем у нас не будет. Мне всё равно, по какому пути будет
идти Россия, по европейскому, китайскому, собственному, если эта Россия будет
уважать людей, уважать меня, моих родителей, детей, друзей. К сожалению, этого
не происходит. Примеры уважения к личности я видела на Западе, в
демократических странах. Я не вижу их на Востоке. Я какое-то время жила в
Китае, мне там очень не понравилось. Там у людей совершенно другая
ментальность. Можно идти по китайскому пути, только мы не китайцы. Тот путь, по
которому идёт Китай, мы прошли в 30-е годы, потому что Китай, при всём своём
невероятном росте, проходит стадию индустриализации, когда люди из деревень
приезжают в город. Это дешёвая рабочая сила. Они проходят это сейчас, но
средства производства другие, не такие, как в 30-е годы. Они, в отличие от нас,
не закрываются от мира, к миру открываются. Но, тем не менее, мы уже опоздали,
промышленность создана, не подходит нам китайский путь. Не подходит нам и индийский
путь. Интересная особенность, вы, может быть, не знаете про неё. Верховным
судом в Индии является Лондонский Королевский суд. Любое решение индийского
суда может быть обжаловано в Лондоне, и тогда это будет иметь законную силу. В
Англии суд неподкупный и чётко работающий. Согласимся ли мы, чтобы у нас, таких
великих, решения наших судов могли бы быть оспорены в Лондоне? Вряд ли. Для
меня хорош путь любой страны, где нет детских домов, где старики не умирают в
одиночестве, где работает социальное государство, где нет повального воровства.
Тот путь, по которому мы идём сейчас, путь агрессии и самовосхваления, мне не
нравится. Спасибо вам, друзья.