Современная дата-журналистика и сетевые информационный проекты: на примере сообщества «Диссернет
Сергей Борисович Пархоменко
Журналист, политический
обозреватель, основатель и первый главный редактор журнала «Итоги»
Сергей
Пархоменко:
Здравствуйте,
рад всех видеть. Не буду много времени тратить на собственное представление,
интернет у всех есть, можете найти информацию. Большую часть своей жизни я был
журналистом, надеюсь, что и остаюсь, в какой-то мере. Был политическим
репортёром во всяких ежедневных газетах в 90-е годы, вместе с Никитой
Павловичем Соколовым создал журнал «Итоги». В 2001-м году он был по
политическим мотивам погублен. Была сменена вся редакция. Это уникальный случай
полного локаута, когда 74 человека были уволены в один день. Я с интересом
наблюдал за ситуацией с «Лентой.ру», побьют ли они наш рекорд. Не побили, там
уволили 48 человек в один день. Потом был еженедельный журнал. Потом я издавал
книги, был директором или главным редактором нескольких интересных книжных
издательств. Потом вместе с Никитой Павловичем Соколовым работал в журнале «Вокруг
света» (предложение, от которого невозможно отказаться). 31-го декабря 2011-го
года, закончив 150-летний юбилей журнала «Вокруг света», проведя прекрасный
фестиваль, я ушёл с редакторского места. Мне показалось, что я достаточно «наиздавался»,
и мне хотелось заняться гражданскими проектами. Я не сомневался, что такие
образуются сами собой. Последние два с половиной года я занимаюсь одним и тем
же – пытаюсь собрать людей вокруг интересных, важных и интенсивных задач, часто
достаточно необычных. Об одном из этих проектов и поговорим. Сюжет, который был
здесь заявлен, я долго обсуждал с организаторами.
Вам вопрос: кто-нибудь участвовал в
семинарах «Школа гражданских лидеров»? Там я показывал похожую презентацию.
Похоже, никто не видел, это хорошо. Так вот, я долго обсуждал с организаторами
семинара сюжет. Подумал, что хорошо бы поговорить про сегодняшнее состояние
российских медиа, российскую журналистику. Я рад, что среди вас не все люди с
номинальной журналистской профессией, хорошо, что есть и социологи, и
экономисты, и юристы. Журналистика – давно уже синтетическая профессия, которая
совершенно не требует, не настаивает на специальном образовании. Есть
экстремисты, которые даже говорят так: «Никогда в жизни не возьму на работу
человека с факультета журналистики!» Когда начался капитализм, появились первые
кооперативные рестораны, на них случались объявления: «Требуются официантки БЕЗ
опыта работы в советском общепите!» Мне пришлось в разные редакции нанять
несколько сот человек. Никогда не обращал внимания на то, есть у них
журналистское образование, или нет, главное, чтобы был человек, увлечённый
своим делом. Практика показывает, что люди разных специальностей включаются в
журналистскую работу очень удачно, нет никакого предпочтительного образования.
Что происходит сегодня с российской
прессой? Есть одно слово, которым можно это описать, хотелось бы расшифровать
это слово. Есть ещё и фраза – российская журналистика теряет свободу,
становится подконтрольной государству. На этом закончить нельзя, потому что это
довольно сложный процесс. Давайте попробуем с этого начать. Начнём с того, что
случилось с традиционной журналистикой, чтобы перейти к тому, что в этой
ситуации могут делать люди, которые считают, что без журналистики жить нельзя.
Что это за слово? Контроль. Часть
этого контроля организуется прямым законодательным образом: принимаются законы,
всякие поправки к Закону о печати, некоторое количество их уже принято. Занимаются
этим самые разные органы власти, кто как может. На федеральном уровне это
Администрация Президента, которая управляет законодательным процессом. На
региональном уровне к этому присоединяются региональные органы власти, которые
перенимают моду у центра, но по-своему понимают сигналы, которые они принимают
из Москвы. Отдельную роль играют и силовые органы, региональные управления ФСБ
и т.д. Мэры кое-где присоединяются. Иногда значительную роль играет
традиционный конфликт между «региональным царём», губернатором, и мэром
центрального города. Мы наслышаны о том, что происходит между мэром Самары и
губернатором Самарской области. То же в Новосибирской области, Екатеринбурге,
это стандартная история.
Вторая и важнейшая линия давления на
прессу – давление через лояльный бизнес. Первый раз мы это увидели в 1999-2000-м
годах, когда разрушалась крупнейшая на тот момент компания «Медиа-мост»,
которая принадлежала Гусинскому. Этой корпорации принадлежали НТВ, газета «Сегодня»,
журнал «Итоги». Всё приняло вид конфликта хозяйствующих субъектов. Был найден
инструмент: «Газпром», крупнейшая структура российского бизнеса, абсолютно
лояльная государству, предъявил претензии, а потом к этим претензиям присоединились
все, кто может – пожарники, полиция, налоговая инспекция, суд, прокуратура. В
точности то же самое происходит сейчас. Есть некоторое количество крупных
олигархов, абсолютно лояльных власти, благополучие которых полностью зависит от
того, как они дружат с Кремлём. Это Усманов, Мамут, братья Ковальчуки, еще некоторое
количество людей. Некоторые из них сейчас попали под европейско-американские
санкции, что довольно справедливо, некоторые не попали. Если бы вы спросили у
меня о претензиях к санкциям, я бы сказал, что там не хватает людей, которые
организовали пропагандистскую индустрию в России. Всё, что произошло с Крымом,
в Украине, стало возможным потому, что в России существует совершенно свирепая
пропагандистская индустрия, которая может на голом месте создать истерику по
любому поводу. Так, совершенно на пустом месте можно сказать, что все
русскоговорящие люди в Крыму подвергаются опасности, сказать тысячу раз подряд.
Тогда истерика и начнётся, достаточно об этом громко орать. Вот эти люди это и
организуют. Что происходит сейчас с «Дождём»? Ровно то же самое и происходит:
есть некая лживая позиция Администрации Президента и Прокуратуры, которые,
якобы, совершенно не при чём, люди как-то сами это сделали. Но люди, которые
занимаются в России информационным бизнесом, чувствуют себя очень уязвимыми. Понятно,
что они стараются почуять любое дыхание начальства и исполнить его волю ещё
раньше, чем она высказана вслух. Кстати, эта воля высказывается вслух:
созываются собрания, даются указания, пишутся темники и т.д. Это чрезвычайно
важная вещь, иногда более важная, чем контроль через ограничения.
Мы должны ясно понимать, что
законодательно, систематически, на протяжении последних 3-4-х лет разрушается
рынок рекламы. Вот, я был редактором журнала «Вокруг света», делал серию
путеводителей. Я за это время проникся глубоким уважением к этой институции. Этот
журнал пережил Октябрьскую революцию, Февральскую, Гражданскую войну,
Отечественную войну, сталинские репрессии, оказался сильнее всего этого. А
сейчас он сдохнет. Через 2 года мы с вами этого журнала не увидим, или он
окажется поглощённым какой-нибудь кошмарной государственной структурой, типа
Русского географического общества, президентом которого является Сергей Шойгу,
а председателем попечительского совета лично В.В. Путин. Почему? Потому что
журнал «Вокруг света» был процветающим коммерческим проектом. Он был битком
набит разнообразной рекламой. Иногда люди жаловались, что эта реклама не вполне
соответствует миссии журнала, там были и сигареты, и лекарства, чего там только
не было. Чего рекламодатель хочет, то рекламодатель и получает. Он анализирует
аудиторию журнала и решает, что это его потенциальные покупатели, надо им
показать свой аспирин. Рекламный рынок последовательно разрушается, как и рынок
сбыта розничных тиражей, отчасти законодательно, отчасти административно.
Отдельная история заключается в том,
что полностью разрушен рынок подписки. У издателей нет сегодня никаких
аргументов, чтобы уговорить читателя подписаться. Подписка на журнал – это не
дешевле, не надёжнее, никаким образом никому не выгодно. Совершенно нечего
подписчику сказать. Почта России – одна из самых отвратительных и безнадёжных
государственных монополий – по-прежнему держит этот процесс. Ничего с этим
поделать невозможно. Бандиты время от времени к этому присоединяются. Они тоже
хорошо научились чуять, чего хочет начальство, с удовольствием ему помогают.
Создаётся этот ужасный список. Государство ставит себя в положение, когда оно
становится единственным источником жизни для прессы. Любой руководитель или
владелец СМИ оказывается перед этим выбором: или я не буду существовать, или
мне поможет существовать государство. Других способов нет. На рекламе я
заработать не могу, на подписке я заработать не могу. Не существует никаких
нормальных, человеческих источников существования, существует только
благоволение начальства. Однажды журнал «Вокруг света» придёт в Русское
географическое общество и скажет: «Миленькие, давайте мы в каждом номере на
полжурнала будем печатать ваши идиотские затеи, а вы за это будете нам
оплачивать типографию!» Другого способа заработать у журнала не останется.
Что же делать? Как-то обходиться без
этого всего! У нас есть Facebook,
ВКонтакте, Живой Журнал, Twitter,
мы сами себе будем пресса, сами себе будем журналисты. Вообще, это примитивный
взгляд, довольно поверхностный. В своё время Эйнштейн сказал, что твёрдо отдаёт
себе отчёт в том, что Британская энциклопедия не могла бы быть написана в
результате взрыва в типографии (как-то буквы разлетелись, упали и улеглись
случайным образом в виде Британской энциклопедии). Выясняется, что если мы с
вами напишем 3 млрд. букв, не получится журналистики. Объём сам по себе не
решает этой проблемы. Религиозная вера в интернет, который может всё, сильно
преувеличена. Интернет это просто средство связи, и больше ничего. Я много раз
принимал вступительные собеседования во всякие журналистские ВУЗы, меня звали
мои хорошие знакомые. Там принято молодым людям, смертельно перепуганным этой
ситуацией, задавать дурацкие вопросы: «А какие вы знаете источники информации?»
На что обычно отвечают: «Из интернета». Это всё равно, что сказать «из телефона»
или «из телеграфа», интернет находится в этом ряду. Просто очень эффективное
средство, устроенное таким образом, что по телефону мы разговариваем вдвоём,
письмо вы посылаете конкретному человеку, хотя вы можете написать тысячу писем
и будете связаны с тысячей человек. В интернете нет никакой информации. Клопы
не заводятся в диване сами, кто-то должен их туда принести. В интернете есть
только то, что люди туда положили. От факта присутствия там информации никакое
новое качество не образуется. Смешно думать, что интернет сам способен что-то
сгенерировать.
Второе. Мы говорим, что
непрофессиональные люди тоже могут исполнять эти обязанности. Нет, не могут, за
исключением редких и примитивных случаев, которые не требуют профессионализма.
Что такое «редкие случаи»? Происшествия! Естественно, бывает такой тип событий
в мире, который требует только фиксации: что-нибудь загорелось, что-нибудь
взорвалось, что-нибудь упало, оторвалось, что-то такое случилось. Человек,
который стоит рядом, и у него в руке есть мобильный телефон, это записывает,
пишет буквами: «Ой, упало», – и выкладывает в какую-нибудь социальную сеть или
сообщает своему знакомому. Но жизнь не состоит только из происшествий, которые
можно описать выражением «ой, упало». Что-то должно быть понято, человек должен
разобраться в том, что именно случилось. Даже внешние вещи, которые подходят
под разряд происшествий, такими происшествиями не являются, а являются
какими-то важными событиями. Вот, случилось происшествие в Крыму: открылась
дверь, и вошли люди без опознавательных знаков на пузе. Можно написать: «Вошли
люди с автоматами на пузе!». Но этого как-то мало! Хотелось бы ещё разобраться,
кто это, откуда они взялись, что они на самом деле собой представляют, чего
хотят. До тех пор, пока мы это не выяснили, это сообщение не имеет никакого
смысла. В большинстве комплексов разного рода изданий есть знаменитый четвёртый
вопрос. В «Ленте», недавно погубленной, был знаменитый критерий, который они
взяли у любого хорошего агентства: «Что? Где? Когда? и Нафига?». «Нафига?» –
это правильный вопрос, именно на него люди чаще всего ответить и не могут. Вот,
в этом сообщении про «Что? Где? Когда?» очень много мусора. Надо быть очень
внимательным и аккуратным для того, чтобы из этого мусора выбрать ценные
источники. Иногда появляются профессиональные люди, которые говорят: «Мы будем
фильтровать, мы будем собирать бесконечно разнообразное то, что летает вокруг,
делать какую-то выборку, полную смысла и значения». Выясняется, что это не
просто вещь, самородная и бесконтрольная. Собрались люди и на энтузиазме начали
что-то такое сообщать. Появились в какой-то момент профессионалы, которые
начали фильтровать. Это редакция, у которой внутри есть иерархия. Там есть
начальник, который раздаёт какие-то задания, создаёт внутреннюю структуру,
начинает ставить сроки, условия, критерии качества. Он начинает проверять,
насколько выполненная работа соответствует поставленным критериям. Вот вам и
профессиональная редакция. Мы опять возвращаемся обратно. Выясняется, что никакой
бесформенной журналистики здесь опять не получилось. Поскольку всё это делают
живые люди, они легко переходят на личности. Они интересуются гораздо больше
твоим другом, нежели тем, про что они сообщают. За редчайшими исключениями, это
происходит очень быстро. Это свойство информационной среды, которое образуется
в гражданской, блогерской, непрофессиональной, массовой журналистике. Желающие
могут это легко стимулировать, специально и намеренно замусорить, «затроллить»,
заболтать, задурить. Мы прекрасно видим, что в тех случаях, когда поток
информации, распространяющейся таким образом, начинает кого-то беспокоить,
первая реакция тех, кого это беспокоит, заключается в следующем: «Давайте мути
поднимем». Достаточно нанять несколько людей, посадить их за компьютеры, они
будут это баламутить и довольно легко превратят это всё в балаган. Вот такие
пороки есть у этой среды.
Давайте посмотрим, что есть у этой же
среды с деловой точки зрения. Например, с точки зрения того, можно ли извлечь
из этой народной журналистики какой-нибудь доход. Не то, чтобы кто-то хочет за
счёт нее обогатиться, но у этого всего есть какие-то потребности: компьютеры
должны быть куплены, сервер должен где-то стоять, за доступ к интернету должен
кто-то заплатить, это требует расходов. Давайте мы эти деньги оттуда и возьмём.
Ведь мы же производим 3 млн. букв, они должны продаваться, давайте их и
продадим! Всё отлично получится! Первое, что выясняется про интернет, и это
выясняет не только группа людей, которая объявляет себя гражданской журналистикой,
но это выявляют любые редакции нормальных изданий. Они говорят: «Времена
изменились, бумаги недостаточно, продаётся это с большим трудом, подписки не
достаточно, так давайте будем делать всё это электронным образом!» Когда
возникли проблемы у телеканала «Дождь», когда возникали проблемы у журнала «Newsweek», у журнала «Newtimes», люди начинают говорить: «Что вы нам
голову морочите? Зачем вам этот бумажный журнал? Забудьте, вы живёте в другую
эпоху! Пусть всё будет в электронном виде!» Выясняется, что есть большая
корова, сотни тысяч людей, которые хотят потреблять информацию. Предположим,
что мы сгенерировали такой материал, что все хотят его читать. И тут
оказывается, что у этой коровы нет вымени. Мы ощупываем её, и не понимаем, где
тут молоко, за что дёргать? У этих людей есть деньги, но непонятно, как их
взять. Первый рефлекс – сказать, чтобы они заплатили за информацию. Мы для вас
создаём, а вы у нас покупаете за деньги. Дело не в том, что все такие сволочи,
что идут к пиратам. Это средство связи органически устроено таким образом, что
любое письмо, которое отправлено по этой почте, немедленно размножается в
огромном количестве экземпляров, и выясняется, что огромное количество
экземпляров находится всё равно по ту сторону кассы. Сколько вы ни ограничивайте,
сколько ни запирайте, всё равно выяснится, что где-то можно взять это
бесплатно. Да, бывают такие порывы души, когда человек хочет поддержать, не
хочет получать бесплатно. Есть такие системы, которые предлагают людям
бесплатно, но пусть они заплатят потом за то, что им понравилось. Вам
понравилось? Сто рублей! Нет? Ну и ладно, мы не настаиваем. Или музыку продают
таким образом. Сколько стоит ваш альбом? Да нисколько. Сколько дадите, столько
и будет стоить. Можете купить за три доллара, можете за 50 рублей, можете и за
5000 рулей. Сколько вы готовы заплатить этой группе, столько и платите! Хотите,
чтобы выступали дальше, чтобы мы приехали к вам с турне – заплатите нам за нашу
запись. Такое тоже бывает, а принудительно не получается. Есть считанные 5-7
изданий на весь мир, которые умудряются собирать деньги за свою информацию,
если эта информация обладает специальной дополнительной ценностью: что-нибудь
финансовое или экономическое, прогнозно-спортивное, что-то особенное, что нигде
больше взять нельзя.
Второй способ. Давайте мы для людей
будем создавать закрытое сообщество и за деньги людей туда приглашать. «Сноб»,
вы про это слышали. Тоже не получается, потому что очень трудно доказать людям,
что внутри сообщества происходит что-то такое, за что вы должны заплатить
дополнительные деньги. Многие люди предпочитают найти информацию за пределами
группы. Если там был опубликован какой-то хороший текст, рано или поздно он
будет опубликован. Даже и у «Сноба» это не работает.
Реклама. А давайте мы поверх нашего
сайта напишем «Автомобиль Landrover», а внизу
напишем «Магнитофон Sony».
Люди будут кликать на этот баннер, попадать на сайт товара. Отлично будет всё
получаться, а мы будем собирать деньги с рекламодателей. Но выясняется, что для
того, чтобы обеспечить большой поток переходящих людей, которых вы гоните на
сайт «Landrover», нужно этих
людей привлечь, вместе их собрать, закрепить их внимание. Нужно привлечь их
внимание, сделав его качественным с дизайнерской точки зрения. Стоимость сбора
стада, которое вы собираетесь гнать к рекламодателю, больше, чем то, что вы
получите от рекламодателя. Выясняется, что реклама не окупает усилий на самоё
себя. В общем, с этим уже всё понятно, сегодня это уже более-менее ясный факт.
Единственное, что можно сделать – придумать нечеловеческой красоты проект.
Давайте весь сайт раскрасим в цвета «Landrover»! Вот, месяц этот «Landrover» будет лезть изо всех щелей, будет
появляться на каждой странице, весь ваш сайт будет посвящён этому прекрасному
автомобилю. Можно такое сделать один раз. Но чем чаще вы такое делаете, тем
меньше у вас остаётся аудитории. Она просто звереет: «Подождите, здесь, кажется,
был «Вокруг света», я сюда ходил за научными статьями, за путешествиями,
красивыми фотографиями, а мне непрерывно какую-то тачку продают! За тачками я
схожу в другое место». Злоупотреблять этим тоже не удаётся. Есть наше,
российское обстоятельство: даже если появляются люди, готовые заплатить, эти
деньги технически сложно собрать, потому что мало платёжных инструментов. Среди
наших людей не так много тех, кто пользуется электронными деньгами, просто
банковскими картами. Огромное количество людей получают на работе банковскую
карточку, попадают в статистику, после этого пользуются ею ровно один раз в
месяц, в день зарплаты. Они приходят к банкомату, высасывают из неё все деньги,
и дальше пользуются ими. А заставить их использовать карточку для электронных платежей
в интернете сложно. Люди опасаются, не доверяют: лишний клик, лучше не буду.
Какое-то время казалось, что мобильный телефон может оказаться таким платёжным
средством, что он будет маленьким кошелёчком, с помощью СМС вы сможете со
своего телефонного счёта за что-то заплатить. Но очень много мошенничества на
этом пути, плохо ведут себя мобильные операторы, берут какие-то нечеловеческие
проценты. Такова специфика нашей прекрасной страны. Нужны простые расчёты. Компания
Apple, устроив
свой Appstore,
доказала, что за очень маленькие деньги можно предложить людям то, что они
хотят. Выясняется, что лучше продать как можно больше всякого дешёвого. Систему
микроплатежей они наладили. Кликнул – один доллар списали, а ты получил
маленькую программку. Люди, которые представить себе не могли, что они будут
покупать какой-то софт, вдруг оказались покупателями каких-то штучек,
картиночек, программок. Известно, что на тот, момент, когда появился первый iPad, Apple сказал: «Наши клиенты совершили
триллион покупок!» Это очень большая цифра. Т.е., кто-то заплатил компании
маленькую сумму за какую-то маленькую штучку. Вот об этом и мечтают все, кто
организует разного рода системы платежей.
Очень плохо с бизнесом в гражданской
журналистике. Сплошные конфликты и скандалы. В лучшем случае, могут
сфотографировать – вот я на пляже в Анталии. А если появляется что-то,
требующее минимального осмысления, это вызывает проблемы. Есть кое-что
обнадёживающее. Мы же говорили, что интернет это только средство связи. Но зато
это очень лёгкая, быстрая и эффективная связь. Мы говорили, что любители это не
профессионалы. Но зато можно найти эксперта в любой области. Хотите вы найти
человека, разбирающегося в авиационном топливе – найдёте. Достаточно кликнуть
клич, и будем вам такой человек. Мы говорили, что очень замусоренный поток. Зато
объём большой, так что, если у вас появляется структура, которая позволяет просеивать,
выдёргивать полезные вещи и выдавать их на публику, тогда у вас большие шансы
на то, что в этом потоке вы что-то обнаружите. Да, есть переход на личности, а
кто будет запрещать переходить на личности? Людям интересны другие люди! Что
такое современная спортивная журналистика? Это не про голы и не про очки, это
про людей, которые прыгают, бегают и зарабатывают эти очки. Что такое
современная литературная критика? Это не про книжки, это про писателей! Все
хотя читать про других людей, поэтому рефлекс переходить на личности в
интернете очень органичен. Легко манипулировать, но легко и уходить от этого
давления. От любой блокировки можно уйти, можно сбежать на другой сервер, можно
загородиться, отфильтровать. Сама информационная среда интернета предоставляет
такие возможности.
Вот, тогда и выясняется, что можно
попробовать организовать что-то такое, что во всём мире получило название «дата-журналистики».
Что это? Это попытка построить настоящую профессиональную журналистику в
качестве надстройки над огромным объёмом информации, которая содержится в
интернете. Поэтому и «дата». Кто-то создал базу данных, которая сама по себе не
представляет никакой ценности: база данных о прописке, а вот база данных людей,
защитивших диссертации, а вот база данных людей, которые занимаются разведением
пчёл в этой местности. Сами по себе они не представляют интереса, они не
интересны, бесформенны, их невозможно читать. Никому в голову не придёт в
голову читать это. Но может появиться человек, который изучит эти сведения, совершенно
открытые, ничем не защищённые или очень лёгкие для доступа, и извлечёт из этого
какой-то важный смысл. Таким образом, на этих открытых вещах, на этой
информации, которую никто и не скрывал, можно организовать настоящее
журналистское расследование, не про то, что где провалилось или взорвалось, но
объяснить людям важные и сложные вещи. Что ещё для этого нужно? Большое
количество участников, делающих каждый свой маленький кусочек работы. Это
принцип муравейника – каждый муравей тащит свою маленькую щепочку. Оказывается,
что мы можем организовать такую сеть, плоскую и неиерархическую, где есть
начальник, потом крупные начальники, потом более мелкие начальники, а потом
рядовые люди. Такую сеть, которая достраивает себя сама, с разных сторон к ней
присоединяются всё новые люди. Тогда эта сеть сможет фильтровать большие объёмы
мусорной информации, чтобы выбрать те элементы, которые можно доставить в это
расследование. Материалы в открытом доступе – важная часть всей этой индустрии,
возможность проанализировать множество разных источников и сопоставить их. Те
самые люди, которые участвовали в этой работе, оказываются публикаторами
результата, поэтому данная информация одновременно входит в информационную сеть
сразу со многих концов, это очень трудно остановить и проконтролировать.
Сетевые структуры – самая эффективная защита от любого контроля и нападения. На
мой взгляд, самое гениальное изобретение в ноутбуке это то, как устроен шнур
электрического питания. У кого есть ноутбук Apple, тот знает. Стояла задача: сделать
так, чтобы было невозможно отключить электрический провод, чтобы он не порвался
и не снёс со стола компьютер. Как сделать его страшно прочным? Пусть он
отрывается при каждом рывке, и всё! Так же устроена и ситуация с «безголовыми
сетями»: нет головы, нечего и отрывать, не по чему стучать, нет контрольного
центра. Помните, была такая гражданская акция в Москве, когда люди зимой стояли
вокруг Садового кольца и держались за руки. Там не было ни головы, ни хвоста,
не ясно, где эта цепь начиналась и кончалась. Ровно так же с этими сетями. Если
это сеть, то где сервер? Нигде, потому что он везде, у каждого участника есть
маленький кусочек общей работы, маленький кусочек общего результата. Эта
дата-журналистика пришла однажды в Россию. Это зверский переход на личности.
Оказалось, что та система, которая существует в России, очень уязвима. Потому
что конкретные люди, которые в этой системе существуют, знают о себе много
разных грехов. Можно сколько угодно нападать на систему в целом, но нет ничего
более эффективного, чем нападать на одного конкретного человека. Это всегда
производит большое впечатление, это всем понятно и ясно. Вот так образовался «пехтинг».
Что Google знает про
этого человека? Он знает, что у него есть огромное состояние, которое он не
декларировал, всех нас с вами обманул, врун. Вот всё, что мы имеем о нём
сообщить. Нам достаточно понимать это, чтобы потом оценить всё то, что он
делает на своём рабочем месте. На основании совершенно открытых сведений, мы
знаем много интересного и можем оценить степень искренности информации. Что мы
знаем про депутата Госдумы Исаева? Что он устроил в самолёте скандал, что у
него есть отель. Интернет безжалостная вещь, появляется определённый массив
информации о человеке, он привязывается к человеку, отвязать уже невозможно.
Сегодня эти люди погружены в эту самую среду, которую создала для них
непрофессиональная гражданская журналистика. Берём открытые сведения о
декларациях о доходах депутатов Госдумы, берём информацию о владельцах
недвижимости в Майами, складываем их вместе и получаем несоответствия. Вот и
всё. Одна открытая сеть и другая. Но существует задача сравнить их между собой.
Нет ничего более эффективного и успешного, чем большое количество людей,
которые над этим работают вместе.
Вот вам пример, в котором я принимал
участие. Настаиваю, что «Диссернет» – безжалостная мясорубка для репутации.
Кого интересуют диссертации? Кому вообще это важно? Это чрезвычайно заметная и
удобная для анализа вещь, которая позволяет понять, как люди врут. Нас не
интересует проблема плагиата, нас интересует проблема лжи, она гораздо важнее,
чем какие-то проблемы внутрироссийской науки, хотя это тоже важная вещь. Чем
дальше, тем больше мы занимаемся и этим тоже. Но нас всегда интересовало то,
что российская власть, российский истеблишмент построены на системе ложных
репутаций. Диссертация – средство, окошечко, сквозь которое мы можем заглянуть
в репутационный мир и понять, кто чего стоит. Это, как анализ крови. Когда у
вас из пальца берут каплю крови, никто, на самом деле, не пытается изучать вашу
кровь, пытаются понять ваше здоровье, что у вас с обменом веществ, с печенью
или почками. Эта маленькая капля крови помогает понять про вас какие-то важные вещи.
Так же происходит и с сообществом. Это плоская сеть. Есть несколько городов,
где сидят люди, которые работают над диссертациями. Чаще это российские учёные,
уехавшие в разное время, работающие во всяких крупных научных центрах. Чем
знаменит город Сантьяго де Компостела? Тем, что там есть собор святого Якова, и
он является центром паломничества? Нет, он знаменит тем, что там находится один
из крупнейших центров теоретической физики, там работают несколько крупных
российских учёных. То же самое в Сиднее, в Мюнхене, где знаменитый институт
Макса Планка, и т.д. Это неполный список крупных научных центров, где работают
наши соотечественники. А где же полный список? А нет его! Сколько народа
участвует в «Диссернете»? Чёрт его знает! Я сам знаю некоторое количество
людей, с которыми я периодически переписываюсь, они знают меня, но я абсолютно
не способен составить полный список участников, потому что каждый из людей
данной сети представляет собой начало некоторого следующего разветвления. Вот,
в Мюнхене есть человек, Олег, я его никогда не видел, но переписывался с ним.
Он работает в институте, каждый день выкладывает на сервер значительное
количество сделанных экспертиз, скачанных текстов. Он точно не может делать этого
один, мне это совершенно ясно. Это означает, что у него там «гнездо», что он
собрал каких-то ещё людей, как-то их построил, раздал им работу, получил с них
готовые результаты, выдал нам от своего имени. Я ему доверяю, я знаю: то, что
поступает от него, качественная вещь. А что происходит за его спиной, меня не
интересует. Может, это разные люди, которые сидят в разных городах. Может, это
вообще его старенькая мама, которая живёт в Казани!
Началось это всё с прекрасного
человека по фамилии цу Гуттенберг. Это дворянская фамилия. Он отпрыск
знаменитого немецкого рода, чрезвычайно перспективный немецкий политик, министр
обороны Германии, серьёзно претендовал на роль канцлера Германии после Ангелы
Меркель. Но как-то собралось большое количество немцев и по маленьким кусочками
разобрали его диссертацию. Они обнаружили, что в его диссертации имеется 1218
случаев плагиата из 135-ти источников. 63,8% украденного текста у него
обнаружили. Это очень тонкая работа. Маленькими кусочками, по одной фразочке из
каких-то дореволюционных источников человек надёргал, а они разобрали по
частям, ходили в библиотеку, гуглили. Спустя некоторое время в Германии
образовался сайт, который называется VroniPlag. На тот момент они изучили 14834
диссертации, все вот таким муравьиным способом, потому что немецкий плагиат
работает по-немецки, он очень скрупулёзный, он устроен очень организованно.
Русский плагиат – совсем другое, это длинный богатырь с дубиной, 167 страниц
подряд ворует из чужой диссертации большим куском. Просто взял и стырил. Это
такой замечательный человек, Груздев, губернатор Тульской области. Что мы про
него знаем? Знаем, что это богатейший человек, в списке Forbes он стоит под номером 1, он владелец
сети магазинов «Седьмой континент». Что мы ещё теперь про него знаем? Знаем,
что он жмот, пошёл в самую дешёвую контору, или он лох, потому что послал туда
ассистента, а тот у него украл деньги. Взял деньги как за хорошую работу, а
вручил ему вот такую. Хочу ли я, будучи жителем Тульской области, доверять
такому губернатору? Верю ли я, что он в своей области управляет без воровства?
Мы кое-что поняли про него. Мы можем сказать, что управляет он вот таким
образом, что обмануть его легко, а контролировать он не может, потому что не
может с собственным секретарём справиться. Выяснив вот такую мелочь, мы
пополнили свои представления о нём.
А вот персонаж посерьёзнее, тут уже 12
источников, видно, что человек умеет как-то получить отчёт от подчинённого.
Сразу замечу, что вопроса о том, сам он воровал или заказал кому, этого вопроса
для нас не существует, нам это не важно. Человек поставил под этим подпись, и он
должен нести ответственность.
Реплика
из зала:
Интересны
критерии оценки именно центра «Диссернет». Мы все пишем кучу всяких работ,
курсовых. Смотрю на источники и литературу, которые использовались в работе. А
если эти источники закавычены нормально?
Сергей
Пархоменко:
Нет
проблем! Смотрите, это важный вопрос. «Диссернет» не умеет отличить хорошую
диссертацию от плохой, это не наша работа, это должны делать специалисты. Они
должны прочесть и сказать: «Здесь написана полная чушь! Это бессмысленный набор
слов!» Мы этого сказать не можем, мы только можем сказать, что эта диссертация
содержит ворованный текст. Что это такое? Человек взял чужой текст, но сделал
вид, что этот текст – его. Теоретически мы готовы согласиться с тем, что
диссертация на 98% составлена из чужих цитат. Но это вопрос не к нам, это
вопрос к его коллегам, которые должны задаться вопросом, зачем вообще нужна
такая диссертация. Существуют очень простые, очень жёсткие правила оформления
цитат, описанные в регламентах Высшей аттестационной комиссии. Они должны быть
оформлены одним единственным образом – так, чтобы было понятно, что это цитата.
Чтобы ни у кого не возникло сомнений – вот кавычки, вот сноска, вот автор, и
всё. Если этого нет, то текст ворованный. Если это есть, то текст не
ворованный. В этом смысле у нас нет претензий к диссертации Рамзана Кадырова,
она стерильна! Существует ли шанс, что он написал её сам? Нет, такого шанса не
существует, но вы не найдёте Кадырова на нашем сайте, потому что текст не
ворованный. Либо оригинальный текст, написанный кем-то, но мы не будем
разбираться, кем, либо это диссертация с кавычками, нет проблем. У нас нет
проблем с диссертацией Дмитрия Медведева. У нас есть кое-какие вопросы по
диссертации Владимира Путина. Там есть одна украденная глава из старого
американского экономического учебника, но она не главная, она побочная. Что
касается содержательной части – мы не знаем, может, это полная ахинея (он там
что-то писал про внешнеэкономическую деятельность отдельного субъекта федерации),
возможно, это чушь собачья, но мы ничего про это не можем сказать. Про одну
украденную главу мы знаем. Про Полтавченко знаем, что есть краденый текст из 12-ти
источников, про который читатель никогда не догадается, что этот текст не его.
Та же история с этим кислым типом. У
него не диссертация, а книжка. Знаем, кто делал, знаем, где делали. Он
собирался эту книжку защищать в качестве диссертации, но в последний момент не
стал, стало ему не по себе. Может, ему кто-то сказал, может, сам сообразил. Но
эта книжка издана, её в библиотеке можно найти, она полна ворованных кусков.
Вот ещё один губернатор, мы знали, что
он является профессором Высшей школы экономики, мы выяснили, что это за
профессор. Высшая школа экономики является одним из немногих ВУЗов, который
очень жёстко реагирует на то, что происходит. Когда мы опубликовали этот
материал, профессор перестал числиться в Высшей школе экономики, исчез с сайта,
моментально они его выперли, хотя он губернатор Московской области.
Приглядимся поподробнее. Вот текст. Это
один и тот же текст, несмотря на то, что имеются какие-то следы творческих
усилий. Было тире – появилось слово. Слово «нужно» заменили словом «надо».
Зачем это делалось? Затем, чтобы лишних денег взять! Люди, которые это делали,
взяли лишних денег, сказав, что они отредактировали текст, фирма веников не
вяжет, они подвергли текст глубокому «rewrite», поэтому никто не заметит. А мы это
обнаружили. Ещё они провели работу со статистическим материалом: берётся
статистика 1999-го года и объявляется статистикой 2002-го года. Вот и всё, а с
заказчика можно лишние деньги взять. Работают люди. А вы считаете, что это не
тот же текст? Это один и тот же текст! Мы ещё не сошли с ума. Чуть дальше мы
увидим ещё несколько интересных моментов.
Вот ещё один бессовестный человек,
который построил свою карьеру на торговле детьми, нашими с вами чувствами по
отношению к детям. Много было источников, но самое важное – вот, вы видите.
Можно всё взять у других, всё составить из цитат, но ради чего это всё делать?
Это был один из самых красивых случаев. Этот человек – депутат Госдумы,
какое-то время очень претендовал на пост губернатора Владимирской области. Не
стал им, в значительно мере, по данной причине. Это было обнаружено и
опубликовано, его политическими соперниками немедленно использовано, вот он и
перестал претендовать. Но это один из самых весёлых случаев в нашей коллекции. Здесь
мы углубляемся в некоторые подробности, до какого конкретного уровня вранья
доходят люди, о которых потом мы узнаём, что они нами управляют, что они нас
судят. Во-первых, это сплошняк. Текст, в котором изменены кое-какие словечки,
но в целом у нас совершенно никаких сомнений, что это один и тот же текст. Но
если приглядеться к этим словечкам, то выясняется, что была диссертация о
кондитерской продукции, а стала диссертация о мясной продукции при помощи
замечательной команды в Word– SearchandReplace. Берётся слово «шоколад» и заменяется
словом «говядина», а всё остальное – цифры, цены, названия, графики, статистика
– остаётся на своих местах. Более того, работа оказалась проделана более
глубоко. Не просто шоколад заменился на говядину, а чёрный шоколад стал
отечественной говядиной, белый шоколад стал импортной говядиной, а шоколад с
орехом стал говядиной любого происхождения на кости. Кондитерская
промышленность, соответственно, стала мясоперерабатывающей. Это классический
пример, мы много таких видели.
Вот депутат Бурматов, который взял
диссертацию про студентов-журналистов, а сделал её диссертацией о
студентах-филологах путём замены слова «журналист» на слово «филолог». Это
трагическая история. Помните, была ужасная история про человека, которого
обвинили в изнасиловании его собственной маленькой дочери. Девочка, якобы,
нарисовала кота, а у этого кота был хвост, экспертам не понравился этот хвост. В
общем, человек получил 8 лет, потом они превратились в 3, но он сидит до сих
пор. Адская история. Там был прокурор, он заснул во время процесса. Есть
единственная его фотография в сети, это он спит на процессе. Зовут его Керим
Сафаралиев, он написал диссертацию. Для этой диссертации он взял работу,
которая была посвящена профилактике правонарушений в местах лишения свободы,
т.е. о тюремных бунтах. А переделал её в диссертацию об отмывании доходов,
добытых преступным путём. Сделал он это легко, заменив номера статей Уголовного
Кодекса, статья 321 УК стала статьёй 174 УК. Больше ничего и не изменилось. В
результате получился текст.
Это трагический случай, потому что это
ректор одного из крупнейших российских университетов, который находится в
Якутии. Она написала докторскую диссертацию по педагогике, причём, взяла
диссертацию, в которой действие происходит в Калининграде, и она просто
заменила слово «Калининград» на слово «Якутия». Это ректор университета! Более
того, она некоторое время пыталась быть Президентом Республики Саха. Может, и
дальше попытается, но одну попытку она уже сделала. Для Калининградской
области, небольшой по территории, оказавшейся в анклавном положении, для
республики Саха, большой, находящейся к востоку от столицы, вот, пришлось это
переделать. Это она своим студентам не разрешала ковырять в носу, а сама вот
как поступает. Вы как считаете, нужно у неё учиться? Хорошо она управляет? Мы
ведь узнали про неё самую малость, что она украла свою диссертацию. Но мы
понимаем про неё очень много, как и про Игошина, как и про Бурматова.
Заместитель председателя Госдумы,
лидер фракции «Единая Россия», генерал полиции, обладатель большого количества
всяких орденов, такой «благородный отец» по амплуа, у него седины и очки, он
такой глубокий, взвешенный, спокойный, полный внутреннего достоинства. Со всех
точек зрения положительный джентльмен. Мы знаем про него, что он защитил
украденную диссертацию. Но мы и ещё кое-что про него знаем. Глядя на список
источников этой диссертации, мы видим человека, который судился с Виктором
Шендеровичем после того, как Шендерович назвал его «животным», и суд оправдал
Виктора Шендеровича. Уникальный случай! Суд признал, что Виктор Шендерович был
прав. Очень специальный персонаж. Тот факт, что мы обнаруживаем взаимоотношения
между этими людьми, многое говорит нам об этих людях. В частности, многое
говорит нам об этом прекрасном генерале, который положил всю свою жизнь, чтобы
никто не перепутал его с этим персонажем. Он много усилий приложил, чтобы иметь
совершенно иную репутацию, чтобы люди относились к нему по-другому. Тут мы
обнаруживаем одно интересное обстоятельство: у этих двух людей один и тот же
научный руководитель. Это начало для некоторого нового поворота в нашем
детективном сериале, в нашем коллективном расследовании. Выясняется, что вопрос
не только в том, что мы можем веселиться, сколько угодно, разглядывая
диссертации. Мы можем устанавливать связи, устанавливать разные
взаимоотношения. Вот, есть такой профессор Аванесов, который продал диссертацию
обоим. Впрочем, не только им, он её продал 8 раз. Это всё разного рода важные
полицейские начальники. Мы раньше знали, что у нас в руководстве полиции сидит
мафия, это было фигурой речи, нужно было с ума сойти, чтобы найти какие-то
доказательства. Вот вам доказательства. Они все повязаны одной верёвочкой, они
все в одной компании, все знакомы между собой. Помните, была история про «оборотней
в погонах»? Это главный из них. А это разные полицейские начальники. Всех их
обслужил профессор Аванесов. Это и есть сообщество, мы раскрываем его вот таким
образом. Какая разница, что они там защищали! Они же не учёные! Но мы многое
начинаем понимать про них.
Вот, например, профессор Стерликов. У
него много других людей. Один из них тоже был профессором Вышки, теперь им не
является, а другой человек – генеральный директор научно-производственного
объединения «Союз», выпускающего ракетные двигатели. Это ответ на вопрос о том,
почему ничего не летит, почему всё падает. Да потому, что врут! Обманул здесь,
обманет и ещё раз. Мы знаем, что определённые люди представляют группу, они
знакомы между собой, они питаются у одного стола, есть некоторые
доказательства.
Масштаб бедствия: приведу некоторые
цифры. Всего депутатов Госдумы 450. С 2000-го года они защитили 143 диссертации,
104 из них мы проверили (сейчас, наверное, уже больше), мы обнаружили 42
ворованные диссертации. Есть ещё очень интересный класс – фантомные
диссертации, которые невозможно найти. Допустим, написано, что человек –
кандидат или доктор наук, но нет никаких сведений, ни в одной библиотеке, нигде
и никогда не опубликовано, не существует нигде. А вообще научные работы
делаются для того, чтобы люди их читали. Если диссертация отсутствует, мы, по
всей видимости, имеем дело с аферой. Защита была, диплом был, а работы никакой
написано не было.
Совет федерации. 43 диссертации у них
есть на 166 человек. 37 проверено, 11 ворованных и 7 фантомных, которые
невозможно найти.
Губернаторы. В общей сложности
защитили 52 диссертации. 14 ворованных и 8 отсутствующих.
Самое страшное – ректоры
государственных университетов, они все какие-то кандидаты или доктора. 117
экспертиз, 26 ворованных диссертаций, 1 фантомная. Процент очень большой.
Каждый день 2-3 новые экспертизы публикуются на этом сайте. Любой журналист
может заглянуть, посмотреть, рассмотреть, обратиться с запросом, сделать
собственные выводы. Это пример того, как из некоторой активной группы людей, из
группы учёных появился вот такой журналистский продукт. Это тематическая
журналистика, которая позволяет многое узнать о людях, воспользовавшись
открытыми источниками информации, приложив усилия к тому, чтобы эту информацию
изучить и проанализировать, сопоставить с самой собой, сделать выводы. Вот так
может быть устроена гражданская журналистика. Она производит некие новые
информационные сущности. Это не компиляция из чего-то, это не повторение кем-то
уже много раз опубликованного. Поэтому мы говорим журналистам, чтобы они шли в «Диссернет».
Берите, что надо. 2-3 новые экспертизы в день мы делаем. На сегодня вышли многие
сотни экспертиз. «Диссернет» занимается систематическими проверками всех судей,
всех руководителей всяких полицейских органов, всех председателей избирательных
комиссий. Методом постепенного выкладывания информации, некоторое время назад
мы проверили все экспертные советы, которые назначило Министерство науки и
образования. У каждой науки есть экспертный совет, арбитражный орган, который
должен состоять из самых авторитетных учёных по каждой науке – отдельно
математики, отдельно биологи, отдельно историки. Министерство науки назначает
такие экспертные советы, это главный орган. Мы изучили этих людей, обнаружили
огромное количество тех, кто сам «свистнул» свою диссертацию, тех, кто помогал
другим. Профессор Аванесов возникает неспроста. Имеет значение не только тот,
кто украл, но и тот, кто продал. Чтобы танцевать танго, нужны двое. Важно, кто
создаёт эти фальшивые работы, кто организует эту реку вранья, в которой они все
купаются, губернаторы, прокуроры, судьи, даже священники. У нас появился
энтузиаст, который занялся выпускниками Духовных заведений. Мы пока ещё это не
опубликовали, но разницы никакой. Такие же порядки царят и в области
богословия.
Так что, сегодня скажу, что важнейшее
для нас – экспертные советы, потому что они не должны состоять из людей,
которые много лет зарабатывают тем, что торгуют диссертациями. Вот такая
история, такой вам пример. Если у нас есть ещё несколько минут, задавайте
вопросы.
РоманБлаговещенский, Санкт-Петербург:
У
меня к Вам два вопроса. Первый. Не могли бы Вы вернуться к слайду с вопросом о
Совете Федерации? Здесь сказано, что были произведены экспертизы 37-ми работ,
так?
Сергей
Пархоменко:
Здесь
цифры не бьются. 104 проведённых экспертизы. Не помню точно, это одно,
вложенное в другое.
РоманБлаговещенский, Санкт-Петербург:
Вы
сказали, что есть чистые диссертации, например, у Медведева и Кадырова. А есть
ли информация по Мединскому, Пушкову и Навальному, проверены ли их работы, если
такие имеются? Спасибо.
Сергей
Пархоменко:
У
Навального нет диссертации в России. У него есть отчётная работа, которую он
защищал в Штатах, в Йельском Университете. Она устроена совершенно по другому
принципу. У нас нет инструментов, чтобы сравнивать её по тем критериям, которые
мы применяем. По Навальному нечего проверять. Ситуация Мединского – очень
сложный случай. В ней есть большие куски диссертации одной молодой
исследовательницы, очень тщательно обработанные. Совершенно очевидно, что там
есть большие куски, раздёрганные на фразы, расставленные во много разных мест.
У нас на сайте можно найти целое исследование по поводу диссертации Мединского.
Есть такой Константин Козляков, который подробно этим занимался. Но диссертация
Мединского такой же случай, как диссертация Рогозина – они графоманы! Это
ахинея, чудовищный набор слов, который написан самостоятельно. Хлебом их не
корми, дай только пописать. Они насыпали бисера, адский бред то, что там
написано. Но этим должны заниматься не мы, это должно делать научное
сообщество. В случае с Мединским это уже обнаружилось, много написано уже по данному
поводу. Есть даже специальный термин «пищальное источниковедение», который был
изобретён для Мединского, потому что фантастический врун и комбинатор в том,
что касается исторических источников и фактов. Он всё перевирает, всё
переворачивает наизнанку. А с точки зрения заимствований, я бы сказал, что там
примерно 10-15% текста представляет собой повтор, в остальном это просто
бредятина.
С Пушковым. Мы можем эффективно
исследовать диссертации, защищённые после 1998-го года. После этого момента
появилось большое количество оцифрованных источников. Нам же нужно сравнивать
что-то с чем-то. Диссертацию достать не проблема, но источники, из которых,
возможно, были взяты эти фрагменты, достать невозможно. У Пушкова старая
диссертация, защищённая в начале 80-х годов, мы не можем это зацепить. Если они
и фальсифицировались тогда, то другим путём: просто садился другой человек и
писал. Почему вся вакханалия ворованных диссертаций началась в 2000-х? Потому
что появилось огромное количество оцифрованных текстов, «копипастишь», и всё! С
этого момента мы можем отследить.
Саргылана
Леонтьева, Якутск:
Такое
ощущение, что по анализу таких диссертаций можно сделать анализ личности. Не
соглашусь с этим. Здесь есть такие высказывания о личности, которые не
совпадают с реальностью. Такой анализ не может считаться анализом личности.
Сергей
Пархоменко:
Ну,
как не может считаться анализом личности? Вот, есть ваш ректор, Евгения
Михайлова. Давайте мы не будем анализировать личности, а просто скажем, что она
украла чужой текст. Мы не анализируем. Вы просто имейте в виду, что ректор вашего
университета выдала чужой труд за свой. Я констатирую уже совершившийся
медицинский факт. Хотите – по-прежнему относитесь к ней хорошо, продолжайте
считать её чистым человеком! Но мы точно видим, что она поступила вот так.
Саргылана
Леонтьева, Якутск:
Это
я вижу. Но одно дело работу писать на листочках, заказывать, а другое дело –
делать в реальности. Это же тоже две разных вещи!
Сергей
Пархоменко:
Я просто не знаю, что же вам ответить!
Вы считаете, что это не важно, что это какая-то бумажная фигня, диссертация
какая-то. Ну, продолжайте так считать, пока она не украдёт что-то у вас.
Однажды вы оставите кошелёк в гардеробе, а она вытащит, вот тогда вы поймёте,
что человек склонен к кражам. Почему я всё время вам рассказываю про масштаб
бедствия? Ректоры это профессиональные учёные-преподаватели, люди, которые
выбрали это своей профессией. Это для губернатора Груздева профессия –
создавать супермаркеты и делать политическую карьеру. Не ясно, зачем он вообще
взялся за эту диссертацию, чего ему не хватало в жизни, ведь у него всё хорошо!
Он один из богатейших людей в стране, он губернатор большой области, зачем ему
это? Есть, правда, некоторые подозрения. Но для неё это главное. Об этом писала
целая куча журналистов, это же совсем страшно! История с ректорами – самое
страшное. Если вы считаете, что Евгению Исаевну это никак не характеризует,
продолжайте так считать. У вас такие критерии, вы очень снисходительны, вы
добрый человек, а я – нет.
Георгий
Николаенко, Санкт-Петербург:
В
своём выступлении Вы сказали, что Высшая школа экономики отреагировала на
результаты Вашей работы. А какую реакцию Вы получаете от власти, университетов,
от частных компаний? Ещё один вопрос. Вы сказали, что сейчас появляется
бесконтрольный анализ, а Вы сталкиваетесь с препятствиями?
Сергей
Пархоменко:
Так,
сначала реакция государственных органов. Твёрдо, строго отрицательная. Министр
науки и образования РФ Иванов дал большое интервью, где сказал, что считает эту
работу вредной, что она нам ничего нового не открывает, что эти люди внесли
большой вклад в российскую науку, и «мы эту работу поддерживать не будем». В
ответ на это мы опубликовали большую историю про экспертные советы, из которой
следует, что «вы назначили этих людей в декабре 2013-го года, утвердили их в
новых экспертных советах, а эти люди вот так сделали». Это произвело
чрезвычайный эффект, потому что на это немедленно откликнулся председатель ВАК
Филиппов: «А что вы раньше об этом не сказали? А что не прислали эти сведения?»
Но эти сведения висят у нас на сайте! На это отреагировал Совет по науке,
выпустил жёсткое заявление. Сегодня мы можем сказать, что экспертные советы
переформировываются под нашим контролем, и это происходит вопреки желанию
министерства. Большое количество председателей экспертных советов связались с
нами и попросили проверить их советы. Они хотят знать про тех людей, с которыми
они работают. Это происходило в экспертном совете по истории, праву,
педагогике, экономике, психологии и философии, культурологии. Это, что касается
государственных органов.
Также известна неприятная история,
которая у нас происходила с Ленинской библиотекой, являющейся крупнейшим
хранителем массива научных текстов. Её директор тоже не раз говорил, что это
работа вредная, ненужная, он её поддерживать не будет, будет мешать всеми
силами. В частности, РГБ оказывала такую услугу, она тоже проводила экспертизы
подлинности диссертаций. Там тоже хорошая группа экспертов, мы их знаем, дружим
с ними. Некоторое время назад они провели по запросу депутата Гудкова (он
единственный депутат на всю Госдуму, который нам помогает, иногда по нашей
просьбе отправляет депутатские запросы) экспертизу диссертаций Астахова,
Бурматова и ещё одного депутата. Во всех трёх случаях наши выводы были полностью
подтверждены. Они были присланы в конверте от РГБ с подписью её директора.
После этого директор сказал, что этого не было. Он ничего не посылал, и всё!
Показали ему документ, а он сказал, что первая страница была, а вот следующих
37-ми страниц не было! Вот, что можно сказать? Человек слаб и труслив. Кто это
всё организует? Мединский, который очень боится. Поскольку библиотеки у нас
относятся к Министерству культуры, он просил прекратить такие экспертизы.
Что касается ВУЗов и их реакций. Вышка
представляет собой уникальный случай, они систематически реагируют на всё, что
мы делаем, они просто выгоняют людей сразу. Присылают им письмо о том, что
больше не нуждаются в их услугах. Есть несколько крупных экономических вузов в
Москве, ректоры которых обращались к нам с просьбой провести исследования, но
реакцию они оставляют за собой. Они начинают говорить о том, что их объединили
с другим ВУЗом, это из другого ВУЗа, это не мы. Есть несколько ВУЗов, в которые
мы специально прорываемся. Вот, например, РГГУ, большой и хороший университет
был когда-то, теперь репутация его подорвана. Там есть кафедра экономической
теории, хотя университет гуманитарный. На кафедре экономической теории много
лет работает в качестве приглашённого профессора Павел Фёдорович Стерликов.
Этот Павел Федорович Стерликов организовал фабрику фальшивых диссертаций. Там
же работает его сын, там целый семейный подряд. Мы наковыряли 12 штук, к
которым Стерликов имеет непосредственное отношение, а вообще их 40. Они
перерабатывают тексты, перепродают одну и ту же диссертацию 10 раз. Но не хочет
РГГУ, никак не хочет на это реагировать. Хотя мы нашли известного профессора,
который взял у нас информацию, чтобы с ней ходить по ректорату, стараться
придать этому резонанс. Но ничего не получилось. Та же история с факультетом госуправления
в МГУ. Его деканом является Никонов. Там тоже происходит полный ужас. Там
наладили замечательную фабрику экономических диссертаций, у них имеется
партнёрство с группой людей с факультета социологии. Берётся диссертация по
социологии, меняется титульный лист, и она становится диссертацией по
экономике. И наоборот. Есть смежные вопросы. Вот такое перекрёстное опыление
они и наладили. Мы находим вот такие «кусты».
Самая красивая история это «Жужелицы
Дагестана, летящие на свет»! Это не название итальянского фильма, это название
диссертации по биологии! При тщательном анализе выяснилось, что это
«Жужелицы Молдовы, летящие на свет»! Просто «Молдову» заменили на «Дагестан».
Не важно, что эти жужелицы не водятся в Дагестане. Выяснилось, что есть жужелицы
Кабардино-Балкарии, жужелицы Осетии, летящие на свет, жужелицы такого-то
района, летящие на свет. Таких жужелиц мы нашли более 20-ти! Это к вопросу о
том, какие ещё варианты бывают. Кавказ – дело тонкое.
Марина
Шупак, Молдова:
Здравствуйте,
спасибо за презентацию. Сразу захотелось применить подобный опыт и у нас.
Можете немного подробнее рассказать о методологии анализа? Второй вопрос: как
правильно мотивировать людей в таких волонтёрских гражданских проектах?
Сергей
Пархоменко:
Спасибо,
замечательные два вопроса, особенно второй. Про технологию. Есть программа,
написанная одним участником нашего сообщества, Андреем Ростовцевым, известным
блогером. Он физик, из Московского института теоретической физики. Он написал
программу, которая умеет «обыскивать» интернет. Она нарезает этот текст на
фрагменты по 5 слов, с пулемётной скоростью начинает загонять их в поисковую
систему. Дальше выясняется, что если мы видим несколько пятисловным фрагментов
подряд с каким-то другим текстом, значит, там есть существенное совпадение.
Проблема была в том, что Яндекс рассматривает такие запросы как спам, он
немедленно блокировал операцию. Нам пришлось обратиться к администраторам
разных сайтов в российском интернете, чтобы они с нами поделились квотами на
запросы. 800 сайтов подарили нам свои квоты на запросы, трогательный момент
поддержки. Нас перестали считать спамерами. Далее машина обыскивает интернет,
обнаруживает список подозрительных текстов. Затем нужно найти тексты, выкачать
их из интернета, а потом человек должен смотреть глазами, никакая машина
сделать этого не может. В итоге получается вот такая картинка, раскраска, в
основе её живой человек, который может сравнить два текста. То, что отрывок из
текста «А» соответствует отрывку из текста «Б», ещё ни о чём не говорит. Может,
это его собственный текст? Важно понимать очерёдность. Может быть и обратный
плагиат. Некий человек в 2000-м году проводил некоторую работу, в 2003-м году
другой человек использовал её, а в 2005-м году первый человек написал свою
работу. Он взял текст у себя, а машина показывает текст 2003-го года. Важно
разобраться с этим. Человек берёт свой собственный текст, а мы говорим, что он
украл. Важно, чтобы было много людей, которые могли бы этим заниматься. На
нашем сайте есть раздел «инструкции», где есть все пояснения о том, как это всё
организовать самому. Вообще, вы можете написать нам. Если этот человек чем-то
интересен, то мы сделаем, денег не возьмём. Диссертацию вашего знакомого Васи
мы проверять не будем. Замечу, что в ответ на наши разработки появляется всё
больше и больше способов защищаться. Они связаны с переводами с редких языков.
Берётся диссертация, финская или румынская. Найти английский или немецкий текст
довольно просто. А более редкие языки – тут сложно бороться. К счастью, в этих
станах не очень большой ассортимент. В Венгерской Академии наук не найдёшь
диссертаций на все случаи жизни. В общем, это всё совершенно доступно, это не
сложная технология.
Мотивация. Ощущение причастности к
вашему делу. Эксперты не получают денег. Деньги получают юристы, которые нам
помогают. Мы платим всяким техническим сотрудникам. Иногда получается, что
какие-то тексты невозможно вытащить из интернета, они идут в библиотеку,
некоторым из них мы платим. Также для содержания сайта нужны профессиональные
редакторы, которые будут информацию выкладывать, обрабатывать. Им мы платим. А
эксперты работают бесплатно. Но у них есть ощущение того, что они делают что-то
важное. Поскольку это учёные, среди них есть люди увлечённые, которые считают,
что они помогают научной среде приводить себя в порядок. Для них это и есть
ключевая работа. Для них важно понимать, кто организует такое безобразие.
Вопрос
из зала:
Существуют
ли какие-либо санкции? Если вы вдруг неверную информацию выложили на сайт, а
потом появилось опровержение. Такое было?
Сергей
Пархоменко:
Да,
были такие случаи. Были случаи, когда мы ошибались. Были случаи самоплагиата,
когда кто-то взял чужую работу, а автор изначальной версии написал новую
работу. Тогда мы снимали эти экспертизы с сайта. Был один случай, когда министр
Московского Правительства попросил аннулировать его учёную степень. Один
человек обратился в ВАК, была довольно сложная операция, но в результате он
сказал, что ему важнее его репутация. Он объяснил, почему так получилось. Понятно,
кто там его подвёл. Но он сам виноват, не проверил. Такой случай есть.
Есть несколько случаев удовлетворённых
наших апелляций. За каждой диссертацией, которую мы исследуем, отправляется
формальная апелляционная жалоба. В огромном большинстве случаев мы получаем
отказ по причине истечения срока давности. Есть в этой истории такой момент,
есть срок давности. Сейчас он 10 лет, раньше был 3 года. Если 3 года истекло,
то для всех амнистия. Что это значит? Если ваша диссертация защищена более чем
три года тому назад, никто не будет ничего рассматривать, будто она за это
время может из фальшивой стать хорошей! Это по-прежнему фальшивая работа, но
срок давности истёк. Случаи, когда мы успеваем в срок, бывают не часто, потому
что проходит довольно много времени между моментом, когда диссертация защищена,
и моментом, когда она выложена в сеть. Когда мы делаем анализ, срок близится к
истечению. Сейчас мы с трепетом ждём: в начале следующей недели будет заседание
учёного совета одного крупного юридического ВУЗа, где будет рассмотрен случай,
найденный нами. Это довольно известный юрист, генеральный директор одного очень
крупного адвокатского бюро, известного в Москве. Будет огромный скандал, если
они его лишат степени, а там есть все основания, потому что трёхлетний срок не
истёк, и они сами собирают учёный совет. Я бы сказал, что самым важным для нас
успехом является история с экспертными советами. Фактически, сегодня состав
экспертных советов перетряхивают, он заново меняется, потому что мы обнаружили
там огромное количество людей с плохой репутацией, и их стали тихо и без
особого шума выгонять.
Есть проблема с отрицательными
результатами экспертизы, т.е. с хорошими результатами. Часто возникает вопрос,
почему мы этого не вывешиваем? Как вы считаете, нужно нам писать о том, что
Кадыров честно написал свою диссертацию? В науке известно, что невозможно
доказать то, чего нет. Я не могу доказать, что вы не являетесь родственником
Дзержинского, это невозможно. Никогда мы не исчерпаем всех теоретических возможностей
взаимоотношений. Можно доказать, что что-то есть, можно сделать генетический
анализ, наука скажет «Да». А вот то, что чего-то нет, ничто не доказывает. То,
что мы чего-то не нашли, показывает только то, что мы чего-то не нашли. Был
ужасный лично для меня случай с губернатором Белых, который мне вполне
симпатичен, я с ним знаком. Мы в своё время изучали его работу, поняли, что там
ничего нет, и торжественно написали об этом. А потом нам присылают две книжки,
посмотрев которые, мы убедились, что там всё плохо. Но мы не видели этих книг в
первый момент. Нам пришлось изменить вердикт.
Второй аспект заключается в том, что
есть два способа фальсифицировать диссертацию: можно украсть чужую, а можно
написать на заказ. Второй – это тоже преступление, которые мы не можем
доказать. Нам не хочется участвовать в конкуренции этой индустрии. Если я
напишу, что диссертация Кадырова написана честно, то эти люди повесят это себе
на витрину: «Приходите к нам! Вот же! Вот как с Кадыровым кончилось! Мы
написали лажу, а они не нашли! Приходите к нам!» Не хочу, чтобы наши материалы
использовали для рекламных целей. Поэтому мы приняли решение о том, что будем с
большим количеством оговорок вывешивать отрицательные экспертизы в случаях,
когда люди сами к нам обратились. У нас есть уже несколько десятков таких
случаев. Люди сами просят: «Проверьте мою диссертацию». Мы проверяем и говорим:
«Такой-то пришёл к нам, принёс диссертацию. Мы её проверили и ничего не нашли. Из
этого не следует, что в ней ничего нет». Есть один трагический случай, когда
человек принёс, а там всё плохо. Зачем пришёл? Может, решил проверить, обманули
его, или нет. Вообще интересно, генерал Васильев и Сергей Абельцев били
профессора Аванесова? Я давно пытаюсь это выяснить. Был ли случай, когда они
забрали профессора Аванесова, заклеили ему рот скотчем, увезли его в лес и там
били? Не знаю, может, оно так и работает. Интересно, как это работает.
Вопрос
из зала:
Скажите,
а применение в других областях возможно?
Сергей
Пархоменко:
Вся
история Навального, все его пехтинги – это и есть дата-журналистика. Это ровно
она и есть. Вообще, то, что называется общественным контролем над людьми из
власти, над правоохранительными органами – это дата-журналистика. Свежий
интересный пример. В 20-х числах февраля в Москве в течение нескольких дней
было арестовано примерно 1,5 тысячи человек возле Замоскворецкого Суда, где
оглашался приговор по «делу 6-го мая». Потом эти люди вышли в центре города по
этому же поводу. Потом быстро началась Крымская история, а потом несколько акций
у Министерства обороны. Я тоже там был задержан вместе с сыном Петей. Были
предъявлены разного рода абсурдные обвинения. Про каждого из них можно
сообщить, что «такой-то был задержан за то-то». Суд выдал такое неправосудное
решение. Но интересно становится, когда вы собираете все эти обвинения вместе. Вы
обнаруживаете, что обвинения все одинаковые, они созданы на одном компьютерном
файле, а в дырочки вписаны разные имена. Одни и те же люди в одно и те же время
выкрикивали один и тот же лозунг, держали один и тот же плакат, а подписано
разными полицейскими «с моих слов записано верно». Как может быть это верно,
если таких обвинений – сотни? Таких обвинений и таких дел множество, но это всё
одно и то же, одна и та же сеть у полиции и суда. Они создают конвейер, который
работает по одному замыслу, по одной технологии: одни люди ловят и бьют, другие
люди возят, третьи пишут протоколы, четвёртые свидетельствуют в суде, и это
разные люди на одном конвейере. Это становится видно тогда, когда вы собираете
всё это вместе, когда вы понимаете, что это, по сути, один и тот же документ. В
каждом из московских районных отделений полиции заместители начальников этих
отделений в один и тот же день направили в мэрию одному и тому же чиновнику
запросы, написанные одними словами, получили определённый ответ, отксерили его,
и в каждое следственное дело был вложен результат. Это становится понятным
тогда, когда вы собираете всё вместе. Это опять дата-журналистика. Кто-то
должен это собрать, проанализировать. По отдельности это всего лишь частный
случай, а здесь мы видим, что был план. Теперь мы это будем видеть всё чаще и
чаще.
Айнур
Гаджиева, Нижний Новгород:
Есть
ли у дата-журналистики обратные стороны? Например, может ли власть использовать
её в своих целях?
Сергей Пархоменко:
У
власти есть множество других возможностей, зачем ей так сложно всё делать?
Можно взять Дмитрия Киселёва, он всё скажет, что есть пятая колонна, состоящая
из двух человек, из меня и Навального, как он это сказал в прошлое воскресенье,
«эти двое придумали санкции». Это будет эффективно, потому что огромное
количество людей это смотрят. Пока мы видим, что краудсорсинг используется для
замусоривания, сидят люди и бомбят, замусоривают бесконечной руганью, матом,
подлостью, свинством. Загляните на сайт «Эха Москвы», там под любым текстом
просто ужас. Иногда это принимает нехорошие юридические формы. К сожалению,
норовят обвинить, например, «Эхо Москвы» за то, что появилось в комментариях.
Придёт какая-нибудь сволочь, напишет что-то, а «Эхо» будет отвечать за то, что
они вовремя не вычистили. Есть такие электронные «Наши», люди соглашаются в
этом поучаствовать, но это носит разрушительный характер. Пока так.
Производство новых информационных сущностей – это традиционная государственная
журналистика, взятая под контроль. Спасибо большое.